Моя щека от холода онемела и пока боль не чувствовалась, только жжение от разбитой губы и всё та же кровь. Ещё раз осмотрев щёку придирчивым взглядом, Марат отвернулся, набрал номер, тут же изменился в лице и заулыбался, искоса поглядывая на меня, при этом щурясь.
– Привет, не спишь? – Обратился он к неизвестному и засмеялся, услышав ответ. – Нет, по делу. Нет, не как всегда. Михалыч, нужно выписать больничный. Да, дня на три, не больше. Марина Максимовна Соловьёва. Да. – Моё имя он выговорил едва ли не по буквам, лучезарная улыбка при этом исчезла, её сменила серьёзная мина. – Место работы вышлю по электронке, только так, чтобы с сегодняшнего числа. Да. Понял, буду должен. Что? Нет, не познакомлю, не заслужил. – Он откровенно говоря заржал, забыв о моём существовании. – Всё. До завтра. Буду ждать.
Повесил трубку и вот он, Марат, который занимался со мной сексом, который только что ударил меня по лицу и который разрулил этот вопрос так же оперативно, как и создал проблему.
– Позвонишь в школу, скажешь, что на работу не выйдешь.
– Я в гимназии работаю.
– Да хоть в детском саду! До понедельника всё сойдёт, будешь как новая. Вопросы есть?
Пока он всё это объяснял, мне вдруг смешно стало и из тихих похихикиваний, это состояние перешло в громкий, надрывистый, истеричный смех. Я смотрела на него и смеялась, наверно для того, чтобы не расплакаться, да и вообще ситуация для меня не стандартная, я не знаю, как себя в подобной вести. А сам Марат стоял напротив, уперев руки в бока, смотрел исподлобья, а мне все его грозные взгляды до фонаря.
– Скажи мне, дорогой товарищ Юрченко, – давясь смехом, выплёвывала я из себя слова полусевшим голосом, – вот, меня, допустим, заменят. Гимназия не банк. А кто заменит тебя на твоём совете директоров? Завтра ведь пятница?
Мой мужчина изменился в лице. Подбородок вытянулся, желваки заиграли, челюсть сжалась до судороги, а меня смех разбирает. Он рукой до царапин дотронулся и капли выступившей крови стёр, глянул неверяще сначала на пальцы с бурой жидкостью, а затем на меня. А смех не прекращается, и рада бы, да не могу. Истерика только нарастала. Внутри уже всё от страха трясётся, и от одного взгляда на Марата живот поджимается, а остановиться не могу. Одним рывком и двумя крупными шагами он преодолел немалое расстояние, схватил меня за горло, подтягивая, заставляя встать. Одной рукой давил не затылок сзади, другой удерживал за подбородок, формируя из моих губ трубочку, смачно поцеловал, заставляя кривиться от боли, а потом к своей щеке прижал и свистящим голосом проговорил:
– Бесишься, красавица?
Со стороны на меня посмотрел. Прижимая уже к шее и плечу, снова к уху прислонился.
– И я бешусь, когда тебя вижу! Потому что не моя и я ничего не могу с этим поделать. Ничего! И будешь ты со мной до тех пор, пока я этого хочу, а отпускать тебя я не собираюсь. И по старой дружбе тебе совет, красавица: не зли меня. Иначе будет больно.
В этот момент спасительным сигналом зазвенел его телефон. Марат меня оттолкнул, с перекошенным от злости лицом глянул на мобильный, отдышался, прежде чем ответить, закусил губу.
– Слушаю тебя. – После реплики второго участника беседы на меня посмотрел. – Сейчас выйдет девушка. Зовут Марина Максимовна. Башкой, если что, ответишь. Всё, отбой.
Телефон на диван недалеко от меня улетел, а Марат стал напротив.
– Водитель у подъезда. С ним по дороге не разговаривать. Когда будешь нужна, сообщу заранее.
– Всё?
– А ты ещё что-то хочешь?
На удивление легко усмехнулся Марат и пораненную шею потёр. Он ещё легко отделался, две царапины на шее и одна лёгкая на подбородке, практически незаметно, если анфас смотреть. Пока не напросилась на продолжение банкета, быстро подскочила, в коридор шмыгнула и сумочку свою схватила. Стала под дверью, ожидая, пока смилостивятся и выпустят, а Марат приблизился, в лицо моё вглядываясь, замки отпирать не торопился. Руку поднял, чтобы дотронуться, а я отшатнулась, да так, что о косяк ударилась виском, он только головой покачал, вроде «ай-яй-яй, какая нехорошая девочка, обижаешь меня», стал вплотную, по ударенной щеке костяшками пальцев провёл.
– Т-ш-ш.
Успокоил, когда я скривилась от неприятных ощущений.
– Веди себя хорошо, Мариша, будь умной девочкой и этого больше не повториться. – В глаза мне посмотрел, свои слова внушая, а мне вдруг стало стыдно. Чего я, и правда, на него взъелась? Помялась, потопталась на месте, не решаясь взгляд поднять, а потом на грани слышимости проронила:
– Извини.
– Забыли. – Легко отмахнулся и будто болезненно скривился, на меня глядя.
Ещё пару секунд помолчали в обоюдной неловкости.
– В субботу ко мне придёшь?
– Не знаю… – Пожала я плечами.
– Я ещё не уверен, но постараюсь освободиться. – Спешно добавил Марат, словно оправдываясь. – Придёшь?
– Ты только заранее предупреди.
Он улыбнулся моей покорности, словно святому огню, ещё раз по щеке погладил, только в этот раз нежнее, я практически ничего не почувствовала. И в глазах его не было той дикости, той злобы, он успокоился и как домашний котик практически заурчал. Но не отступил, не отпустил, продолжая прижимать меня и животом, и пахом. Я только в этот момент вспомнила об интимности подобного жеста. Сразу же и дыхание сорвалось, и сердце понеслось вскачь от всей той нежности, которая была в его словах, в его прикосновениях, таким он сводил меня с ума.
– Мне нужно тебя поцеловать? – Догадалась я, а Марат криво улыбнулся, покачал головой.
– Не стоит. – Проговорил севшим голосом. – Боюсь, тогда Диме ещё долго тебя ждать придётся. – Я вдруг вспомнила и о ждущем меня водителе, и о саднящей щеке, потёрла её. Пытаясь зеркало взглядом отыскать, а Марат меня успокоил. – Ты всё равно самая красивая.
– Спасибо.
И снова заряд смущения на лице и прикушенная со внутренней стороны губа. И когда замки щёлкнули, я не смогла себя пересилить, чмокнула его в щёку и вниз по лестнице сбежала как девчонка, не дожидаясь лифта.
Глава 7
Водитель несколько раз кинул на меня понимающий взгляд в зеркало заднего вида, но не наглел, да и вопросов лишних не задавал. Улыбнулся только при встрече и представился. Ответной вежливостью я его порадовала, а вот больше не разговаривала, наверно, не хотела Марата расстраивать, хотя себя уверяла, что мне просто не о чем говорить с молодым привлекательным водителем товарища Юрченко М. И.
Ночью долго ещё обдумывала, что это такое было и как мне на всё реагировать, но ближе к шести утра пришла к согласию с самой собой, что побыть какое-то время сторонним наблюдателем, насколько это возможно, будет лучшим решением. И со спокойной душёй выспалась до семи. Про то, как отговаривалась от синяка, не упоминаю, нелегко это пришлось, от соседки, так и вовсе, отворачивалась как могла, так она это за неуважение приняла. С сыном прошёл фокус с многослойным гримом. А в десять утра под моей дверью стоял курьер с закрытым передним числом больничным и мазью от синяков и ушибов в подарок. Мазь, надо сказать, отличная, только вот Марат расстарался, приложил хорошо, хоть и не специально. И даже если учесть степень экстренной помощи в виде льда, всё равно нехорошо получается.
А в субботу с самого утра он позвонил сам и с полными штанами радости сообщил, что к четырём освободиться, спросил как я себя чувствую и смогу ли сегодня прийти. Спросил, разумеется, чисто из вежливости, это я поняла, когда попыталась отказаться. Тем более, мой мужчина сегодня в хорошем настроении, можно и попробовать. Согласилась. Сына отправила к соседке, с которой договаривалась ещё в среду, что мой график будет ненормированным, сама же принялась за маскировку, хотя лучшим способом стало бы отсутствие макияжа вообще. Чтобы ему было стыдно. На этот раз в нарядах не изощрялась, в конце концов, в прошлую встречу мы выяснили, что не для эстетического наслаждения собираемся вместе, а значит, и стараться не обязательно. Поэтому выбор свой остановила на узких тёмных джинсах, полупрозрачной шёлковой блузе с леопардовым принтом, широкая горловина которой открывала одно плечо, и чёрных замшевых туфлях на высоком каблуке. Высокий хвост и прямой взгляд – как неизменный атрибут уверенной в себе женщины. Под подъездом меня ожидал сюрприз в виде машины с водителем Димой, который не поленился, вышел, чтобы открыть дверь. Только по прибытии на место я поняла, что хорошее настроение покинуло Марата до моего появления. Он снова был под допингом, однобоко улыбался скупой мужской улыбкой, и широким жестом предложил войти.
– Отлично выглядишь. – Бросил, удаляясь вглубь квартиры, даже не глядя на меня.
– Спасибо. А ты, случайно, не алкоголик? – Спросила в шутку и язык прикусила, так он на меня посмотрел.
– Поверь мне, Мариша, – ответил, чуть погодя Марат, усаживаясь в глубокое кресло гостиной зоны, – я забочусь о сохранности твоего здоровья.
– В смысле?
Без дополнительного приглашения прошла следом за хозяином «гостеприимного» дома и села напротив.
– Без смысла. Пьяный я добрый. Многое тебе прощаю. Пропускаю мимо ушей твои острые высказывания. А трезвый терпеть столько уже не смогу, взорвусь.
– Почему ты так говоришь? Я не сделала тебе ничего плохого. – Искренне удивилась я и уселась поудобнее, пока Марат смотрел в сторону, собираясь с мыслями.
– Потому что нельзя быть на свете красивой такой. Слышала?
– Мне казалось, тебя это устраивает.
– Устраивает. – Кивнул он, разглядывая свои ладони. Не свойственный для руководящего человека жест, словно в глаза посмотреть боится.
– Что тогда?
– Раздевайся! – Практически выкрикнул, пугая меня, Марат, и я замерла, не понимая резкой смены настроений. Быстро разделась, оставив только бельё, а Марат лишь согласно кивнул.
– Ко мне подойди.
Я подошла, остановилась, не доходя нескольких сантиметров, а когда рука тяжёлым грубым захватом требовательно потянула ближе, не сопротивлялась.
– Марина, а почему ты тогда сбежала? Неужели испугалась?
– Когда?
Не поняла я и посмотрела. Только подумать ничего не смогла. Ухватив меня за бедро, Марат потянул ближе, усаживая к себе на колени. Сегодня я уже не упиралась, не сопротивлялась, послушно выполняла гласные и негласные приказы, не упиралась руками в его грудь, не брыкалась ногами. Отвечала на настойчивые болезненные поцелуи, старалась получить от них удовольствие. Но чем больше пыталась расслабиться я, тем сильнее упорствовал Марат, подчиняя меня себе. Оторвался от губ, посмотрел затуманенными глазами, провёл широкой ладонью от шеи до лона и лёгкими поглаживающими движениями пробрался под нижнее бельё. Сам не раздевался, так и был застёгнут на все пуговицы. Слегка надавил, прорываясь внутрь, а я постаралась расслабиться. Марату словно нравилось именно подчинять меня себе, заставлять, ломать, я не понимала смысла его действий, и так на всё согласна, но факт есть факт.
Решив не играть по его правилам, а устанавливать свои, пошла в наступление. Расстегнула пуговицы рубашки, провела руками по груди, недвусмысленно погладила ладонью вздыбленный член под тканью брюк. Марат задышал чаще и откинулся на кресле.
– Продолжай.
А повторного приглашения не нужно. Получив одобрение, осмелела, самой хотелось изучить его тело, понять, о чём думает. И если тело поддавалось, то мысли ни в какую. Марат смотрел с подозрением, что ли, недоверчиво, придирчиво, капризно. Дул губы, словно ребёнок, каждый раз, когда ему что-то не нравилось. Я сидела на его бёдрах, упираясь коленями по обеим сторонам торса в спинку кресла, лёгкими поглаживаниями расслабляла мышцы, мяла плечи, позволила себе шалость и царапнула один сосок. В награду тут же получила укоризненный взгляд и нетерпеливое шипение. Не желая слушать его высказывания, заняла губы поцелуем. Сначала немного робко, нерешительно, всё же опасалась, что ему это не нужно, да и Марат отвечать не спешил. Я глаза открыла и глянула в ставшую привычной серую бездну напротив, замерла, не зная, продолжать или остановиться, но на самом деле хотела его одобрения. На каком-то инстинктивном уровне мне это было важно, необходимо знать, что ему хорошо. Наши губы были всё ещё в застывшем поцелуе, а я практически задохнулась от нетерпения, простонала, и Марата как током ударило. Он губу мою прикусил, болезненно, мне даже показалось, что надавил на то место, где она при прошлой встречи была разбита. Поморщилась, но не отстранилась. Хотя, что это я… Не попыталась отстраниться. Так будет правильнее, ведь отпускать меня никто не собирался. Он оторвался от меня, лицо моё в сторону отодвинул, и несколько секунд как обычно всматривался в глаза, желая найти подвох.
– Что изменилось?! – Прорычал.
– Где?
– Что изменилось с предыдущей встречи?
– Я не знаю…
Он прищурился и сдавил мой подбородок пальцами, потом понимающе ухмыльнулся.
– Ты можешь идти.
– Что? – Не поняла я ни смысла его слов, ни причины, по которой он так сказал.
– На сегодня всё, ты можешь быть свободна.
– Дрессируешь?
– Хочу узнать тебя настоящую.
Я соскочила с кресла как ошпаренная, так меня обидели его слова. Ему показалось, что я играю, что притворяюсь для какой-то цели. Ему не нравилась моя покладистость, он хотел сопротивления, он ждал его. Так, по его мнению, наверно, было правильно. Его забавляло испытывать меня на прочность и такая быстрая победа пришлась не по вкусу. Ну, а такого варианта как моё желание быть рядом не рассматривалось в принципе.
Я собрала свои вещи, сначала думала уединиться. Где угодно, да хоть в коридоре, только шагнув в сторону, краем глаза заметила, как Марат напрягся всем телом и наклонился корпусом вперёд, уже планируя меня остановить. Сама остановилась, повернулась к нему лицом, стопку одежды бросила перед собой на пол, а затем, глядя в его глаза, медленно одевалась. Расправляя каждую складочку, обтягивая упругую попу жёсткой джинсовой тканью и его это возбуждало. Когда уже полностью была готова к уходу, посмотрела вопросительно, вроде как и разрешения спросить не хочу, но и рисковать здоровьем, уходя молча, тоже не было желания.
– Это всё?
Он улыбнулся. Сам расстегнул молнию на брюках, как я поняла, сдвинул вниз бельё и высвободил предмет своей гордости.
– Не поможешь? – Испытующе изогнул одну бровь, сдерживал губы от улыбки, рукой гладил по всей длине, водя вверх-вниз.
– Ты сказал, что я могу быть свободна. – Повторила его же слова, глядя прямо в глаза, наверно искала там остатки совести. Тщетно. Её там отродясь не было.
– Я передумал.
– Я так посмотрю, это особенность твоего характера: передумывать, когда я оделась.
– Ты меня возбуждаешь независимо от количества тряпок.
Разговаривал и продолжал член поглаживать, меня, признаться, тоже это заводило. Не знаю, что конкретно, прихожу к давнишней мысли, что я извращенка, мазохистка и грубость, именно его грубость, его настойчивость, заставляет меня трепетать от нетерпения. С другими мужчинами и я была другой, а с ним, словно контроль над собой теряла. Иногда казалось, что это тот самый запретный плод, от которого я отказалась семь лет назад, а теперь никак не могу насытиться, хотя, кроме боли и слёз эти отношения не принесли мне ничего.
Я боролась с собой, с двумя своими ипостасями. С одной стороны, во мне кричала от изнеможения женщина-шлюха, его женщина, которая хотела испробовать всё, а с другой, я, как мне казалось, настоящая. И вот это второе «я» хотело бежать куда глаза глядят. В результате я оставалась стоять на месте, наверно, на мгновение зависла, потому что не видела, как Марат замахнулся и что-то бросил в мою сторону и только когда осколки бокала упали к моим ногам, моргнула и задрожала. Этого ты хотела?
– Я сказал подойди ко мне, стань на колени и отсоси! – Завопил Марат, а я только голову в плечи втянула.
– Я не хочу.
Он несколько раз успокаивающе вздохнул, откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза.
– Господи, Марина, ты издеваешься, да? Надо мной или над собой, я никак не пойму. – Пробормотал в потолок. – Пожалуйста, просто сделай так, как я прошу, большего от тебя не требуется. Я многого прошу? – Резко голову поднял и подобрался. – Илы ты хочешь, чтобы я притащил тебя к себе за волосы?! – Прокричал, разрывая пространство этим криком.
Я с места не сдвинулась, словно ноги мои гвоздями к полу прибили, испугаться не успела, как Марат уже рядом стоял, вплотную прижимаясь. Дышал как загнанный зверь, а потом аккуратно, лишний раз боясь дотронуться, намотал на кулак хвост моих волос, и только когда до основания дошёл, дёрнул вниз, одновременно к себе притягивая. И глаза его сумасшедшие гипнотизировали. И губы у обоих дрожали, да так, что соприкоснуться невозможно было, мы не совпадали. Он сжал кулак сильнее и резко выдохнул, когда руку мою там почувствовал, бёдрами в неё толкнулся, вымазывая в смазку, а дальше я как и сама с ума сошла. Резкими жадными движениями сжимала член то у основания, то у головки, добиваясь его стонов, его судорожного дыхания, сама задыхалась от возбуждения. Он дрожал так, что иногда можно было услышать звон стучащих зубов. Нравилось, что мои действия его так возбуждают. Дрожал, всё сильнее сжимал мои волосы, причиняя боль, трахал мою руку, закусывал губу, когда хотел меня наказать и не давать желанных звуков. Кончил резко, бурно, а мне казалось, что я и сама вместе с ним кончила, так меня расслабило в следующую секунду. До губ его холодных дотронулась и простонала в них, передавая весь свой восторг, а он отстранился, к столику подошёл, салфетками себя вытер, бросил мне одну.
– Возле своей сумочки в коридоре найдёшь визитку медицинского центра. Завтра в десять утра там ждут тебя. Пройдёшь необходимые обследования, сдашь анализы. Результат будет у меня. Всё поняла?
– Нет. – Ответила честно, всё ещё находясь в прострации от смены его настроений.
Марат терпеливо выдохнул.
– Марина, я хочу быть уверен в твоём здоровье. Неприятности мне ни к чему. – Кивнул, добиваясь моей вменяемой реакции, я напряглась.
– То есть, возиться со мной ты не намерен и на всякий пожарный случай хочешь знать, откуда ждать беды?
– Нет. – Ответил жёстко. – Я хочу быть уверен в твоём здоровье. – Повторил с нажимом, к которому я так же привыкла в разговоре с ним.
– А я?
– Что ты?
– Я тоже хочу быть уверена в твоём здоровье.
Вот в этот раз тяжёлый взгляд не выдержала, вовремя вспомнила о салфетке в своих руках и занялась делом, пока он размышлял-бесился.
– И что ты хотела этим сказать?
– Только то, что ты завтра пройдёшь обследование вместе со мной.
Он натурально расхохотался, а меня эта его реакция возмутила. Я скрестила руки на груди, насупилась.
– А что смешного я сказала?
– Мариш, у меня завтра планы и я…
– Представь себе, у меня тоже планы! – Перебила. – И я готова от них отказаться, если тебе это важно, но при этом хочу какой-то взаимности.
– А ты не многого хочешь, красавица? – Хмыкнул он с вызовом, тоже руки на груди скрестил, я так понимаю, должна была испугаться, но не получилось, программа «камикадзе» набирала обороты и я наступала.
– Или так, или вообще никак. И этот осмотр пройду только если за руку меня держать будешь.
Марат широко улыбнулся и буквально залюбовался моей воинственностью. И сама не ожидала, что так умею.
– Хорошо, Мариша, – проговорил ласково, словно всегда белый и пушистый, и не было только что битвы титанов, точнее, одного титана с мелкой рыбёшкой на его пути, – завтра в девять я за тобой заеду. Дима ждёт внизу.
Я, признаться, немного опешила от очередного резкого перехода и возвращения котюли-лапопули.
– И всё?
– Ты всегда будешь спрашивать это у меня перед уходом?
– Ну, ты так непостоянен. – Удивилась я его вопросу и развела руками.
– Глупости. Просто ты непредсказуемо на меня действуешь.
– Не поцелуешь на прощание? – Уточнила, когда одна нога уже подползала в сторону коридора, а вторая медлила. Видимо, «я» решили разорвать меня на части.
– Иначе не сможешь спокойно спать ночью? – Улыбнулся он.
– Иначе я завтра не выйду ни в девять, ни в десять часов.
– Это ты так мне угрожаешь? – Улыбался он настолько широко, что я удивилась, сколько же «я» у него внутри?
– Нет, я просто жду своего поцелуя. Ну!
Он подошёл с многообещающей улыбкой, просто гипнотизировал меня. Внутри всё ликовало, а снаружи я и вовсе с лица спала, так нервничала. Знала ведь, что так, как хочу не сделает принципиально, а так как хочет он, мне наверняка не понравится.
Лёгкий поцелуй практически мгновенно превратился во всепоглощающий, подавляющий волю и желание, не в силах противостоять, я подчинилась, безвольной куклой повиснув на его шее, прижималась к горячему телу, только сейчас поняла, как сильно хотела его все эти минуты разговора. Как самая последняя шлюха начала жаться к нему, тереться бёдрами и очередной раз убедилась, насколько расчётлив этот человек. Грубые в своих действиях пальцы быстро отыскали точку моего сумасшествия и несколько резких, однотипных нажимов заставили буквально биться в истерике. И я цеплялась за его плечи, за его руки, искала губами его губы, но была рада любому участку загорелой кожи. Почувствовала запах мяты с табаком, как тогда, в самый первый раз, и сама бы сейчас его изнасиловала, настолько бешенной становилась. А когда была готова взорваться, движения прекратились, пальцы из трусиков исчезли и только тихий, сдавленный, удовлетворённый смех, не позволил разрыдаться. Я всё так же висела, цепляясь за него, крепко зажмурив глаза, ловила воздух ртом, а в это время тупая боль неудовлетворения разливалась по телу. Отдышавшись, отпустила Марата, открыла глаза, получила контрольный чмок в лоб и возненавидела его ещё сильнее.
– Надеюсь, ты довольна?
– Я ненавижу тебя. И хочу, чтобы ты это знал.
– Предупреждён, значит вооружён. – Ухмыльнулся Марат, достал из кармана сигареты и зажигалку и тут же закурил, выпуская дым чуть в сторону от меня.
Я ушла, снова спустилась по ступенькам. На улице поняла, что на моих глазах слёзы. С испугом посмотрела на водителя, нижняя губа затряслась от мысли, что он всё доложит своему начальнику. Дима ничего комментировать не стал, открыл мне дверь, сел сам и поехал. Пока стояли на светофоре, слишком часто стал посматривать на меня, не выдержал, прочистил горло и спросил:
– Ты спишь с ним?
Офигеть, какие мы догадливые! Это же отобразилось на моём лице, ничего ему не ответила, но Дима кивнул.
– Давно Марата Игнатьевича таким не видел.
И знает ведь, чем зацепить, сволочь. Вот, надо подумать: Марат избивает, насилует, принуждает к сексу и я его хочу; и тут же его водитель: просто хочет что-то узнать – и сразу сволочь. Где логика? Логика отсутствует!
– Что ты хочешь? – Спросила, не желая вести разговор в нужном ему направлении.
– Интересно просто: он на тебя дышать боится, а ты каждый раз в слезах выходишь.
– Раз интересно, так у него и спроси.
Водитель ухмыльнулся.
– Ага, подумает ещё, будто на что-то претендую.
– А это не так? – Ага, так и поверила, что он просто такой весь из себя участливый.
– Ты не в моём вкусе. – Отвечает и лыбится моей вытянутой физиономии. Да, такого не ожидала, а что вы хотели?
– Да что ты?!
– Предпочитаю девушек с головой, а не с задницей.
– К твоему сведению, умник, у меня два высших образования, я работаю учителем в гимназии иностранных языков и права, а ты продолжай крутить баранку и мечтай.
К счастью, к тому моменту мы уже подъехали к моему дому. Не дожидаясь извинений или что он там хотел добавить, выскочила из машины, громко хлопнув дверью. Ненавижу! Всех!
Сын безумно рад моему приходу, кажется, с соседкой ему не очень весело, но я не могу об этом думать, точнее, думаю, я уже подыскиваю няню, но вариантов меня устраивающих, пока нет. Он помогает мне разуться, ставит туфли на полку для обуви, смотрит и улыбается.
– Мамочка, ты у меня самая красивая.
– Да. И я очень тебя люблю. – Потрепала Андрея по голове, но знаю сына как облупленного, поэтому смотрю внимательно в его глаза. – Спрашивай уже.
– Мам, у тебя новый мужчина?
Улыбка пропала с лица. Честно, не знаю, на что я надеялась, обещала с сыном быть честной, но эту связь хотела скрыть.
– Андрей, я помню, о чём мы с тобой говорили, но в этот раз… – Я тяжело вздохнула, не скажешь ведь, что не приведу его знакомиться потому что… – Скажем так, наши с Маратом отношения не на том уровне, и вообще…
– Я вам мешаю?
– Ты с ума сошёл?! Кто тебя научил этим глупостям?!
– Зинаида Никитична сказала, что у тебя началась новая жизнь и тебе некогда меня смотреть. Ты даже на работу ходить перестала.
– Вот, карга старая! – Не сдержалась я и выругалась. – Пригрела змею на шее. В общем так, Андрей, – я взяла сына за руку, вывела на середину гостиной, присела перед ним на корточки и посмотрела прямо в глаза. – В этой жизни у меня нет и не будет никого дороже тебя. Ты единственный человечек, ради которого я живу, а всё остальное, так, для поддержания физической формы. Ты сейчас насчёт этой фразы не заморачивайся, придёт время и всё поймёшь.
– Ты с ним спишь. – Подсказал сын, я зависла и покраснела.
– Обалдеть! И это выводы десятилетнего ребёнка.
– Мама, мне десять, а не пять, а ты молодая и красивая.
– Давай, скажи ещё, что ты рад за меня и я выпаду в осадок. Нет! – Взвилась на месте. – Лучше ничего не говори, а то мне кажется, за последнюю неделю я упустила тебя из виду и больше никогда не нагоню это время.
– Нет, мам, я блинчиков хочу. Ты их ещё в понедельник обещала. – Улыбнулось моё уже взрослое чудо и подтолкнуло в нужном направлении, то есть к кухне.
Собираясь с утра на встречу с Маратом, завернула парочку своих шедевральных блинчиков на кефире для него и пару для водителя. Оставалось только решить, как просунуть Димке их незаметно, а то, и правда, мой мужчина заревнует и наймёт вместо Димки какого-нибудь старичка. Но об этом тогда не думала, а вспоминала разговор с сыном, который всё-таки состоялся. Самое смешное, что избежать его пыталась именно я, а не Андрей, который обычно в такие вопросы не лез. Сын заверил, что не нуждается в опеке и уж несколько часов с лёгкостью проведёт без присмотра. «Ты, говорит, только компьютер мне включи, и можешь не беспокоиться». От идеи с няней я не отказалась, но теперь не была ограничена в сроках.