Loe raamatut: «Смерть тебя помнит»

Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается

© Юлия Макс, 2025

© Art_Nicole, внутренние иллюстрации, 2025

© Karma Virtanen, внутренние иллюстрации, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

* * *

Пролог

Ме quoque fata regunt.

Я тоже подчиняюсь року.

Софи Мортем

Софи удобно умостилась на заднем сиденье семейного авто, поджав под себя ноги. В наушниках пел TheWeeknd, а на коленях лежала открытая книга «Легенды о влколаках», написанная А. Кинских¹.

Машина уже пересекла границу между Германией и Австрией, радуя таким родным видом альпийских вершин. Горы у нее всегда ассоциировались с кривыми зубцами кардиограммы. Вместе с пульсом сердца, пики выныривали из-за горизонта, казалось, рисуя линию жизни.

– Все хорошо? Ты сегодня непривычно тихая. Не передумала пересесть на переднее сиденье?

Девушка перевела взгляд на отца: сначала на его темную, не тронутую сединой макушку, а потом на отражение лица в зеркале заднего вида. Светло-карие глаза встретились с темными, почти черными отцовскими.

Патрик Мортем выглядел мужской моделью из рекламы брендовых вещей класса люкс. Поджарое спортивное тело, волевое лицо с ямочкой на всегда выбритом подбородке, на загорелой коже выделялись всепонимающие глаза, опушенные густыми ресницами. Все это охлаждала одна-единственная жесткая полоска белой ткани, вставленная в воротник. Софи в отражении улыбнулась отцу, и он ответил тем же.

– Ты же знаешь: я не люблю там сидеть, когда читаю, – сморщив нос, ответила она.

В машине витал тонкий аромат лайма и бергамота, а за окном пролетали крупные хлопья снега. Все это, казалось бы, должно создавать рождественское настроение. Но полностью счастливой в этот момент Софи не могла себя назвать. Смутное беспокойство, неясное предчувствие поселилось внутри с тех пор, как они выехали из Праги, и оно нарастало с каждой минутой.

Отцовский «Мерседес» бодро несся по оживленной трассе, как и сотни других автомобилей. В предпраздничные дни все словно сошли с ума: на заправках, которые они проезжали, очередь из машин начиналась на самом въезде; дорога была забита в обе стороны и выглядела как бесконечная гусеница, состоящая из металлических тел и желтых фонарей. Из Праги они выехали спустя полтора часа жутких пробок.

Софи села ровнее и спустила ноги на пол. Она вглядывалась в серую полосу дороги. Снегопад усилился, а вместе с тем усилилась тревога, сдавливая грудь, мешая дышать. Воздух вокруг стал густым и вязким, как сироп, из которого не вырваться. Ее влажные, холодные руки сжали край сиденья. Софи пыталась убедить себя, что это всего лишь нервозность, игра разума, но вдруг подумала, что весь этот путь вел их не к дому, а в какое-то иное, темное место.

Они проехали указатель «Инсбрук 200 км», и Софи ощутила, как выпитый утром кофе подкатил к горлу. Внутренности скрутило в узел. Она подалась вперед, вклинившись между двумя передними сиденьями, чтоб лучше видеть дорогу.

– Софи? – удивленно спросил отец и хотел добавить что-то еще, но не успел.

Огромный грузовик съехал со встречной полосы и устремился прямо на них. Отец лишь успел нажать на тормоза, пытаясь избежать столкновения. Машина протяжно взвизгнула, вторя крику, который сорвался с губ Софи.

Время будто изогнулось, замедлилось. За мгновение до столкновения ее охватило ощущение странной пустоты. У Софи промелькнула мысль о том, как несправедливо и глупо заканчивается жизнь. Она была невинна и добра к людям, а отец и вовсе нес свет веры и надежды для многих прихожан. Так почему именно они? Почему так быстро? Жаль, что высшим силам совершенно все равно, кого забирать.

Софи увидела водителя в высокой кабине грузовика, стремительно приближающегося к ним.

Она услышала скрежет металла.

Резкий удар забрал все мысли и чувства.

Сердце Софи Мортем перестало биться.

Глава 1

Aquam turbare dedecet, ne pura tibi desit.

Чтобы тебе хватало чистой воды, не нужно ее мутить.

«Пражский трдельник»²

«Дорогие читатели! Вчера состоялось свадебное торжество премьер-министра Карла Люксембургского и его избранницы, Анеты Кинских, которое пара решила устроить в замке Карлштейн. Представитель блога присутствовал там в качестве прессы. Фото и видео с места событий вы можете посмотреть в наших соцсетях.

К другим новостям: за прошедший год новых случаев заражения бешенством через людей больше не наблюдалось, а образцы, взятые у потерпевших, пришли в негодность, поэтому правительство вместе со Всемирной организацией здравоохранения решили вычеркнуть данный вирус из ряда потенциально опасных.

Ваш Эл Вода».

Аластер Роули

Узкая улица недалеко от Градчанской площади спала, как и весь Пражский Град. Слышались перестукивания ночных трамваев, похожие на стрекот цикад, и редкий гул моторов машин. Свежий воздух слабо пах гарью.

Мужчина, стоявший возле дверей костела Святого Бенедикта, раздраженно листал увесистый черный гримуар. Ему было достаточно света от уличных фонарей, чтобы перепроверить текст заклинания. Одетый в католическую рясу, он вполне мог сойти за священника, если бы не желтые кошачьи глаза с вертикальными зрачками и нечеловечески красивая внешность: темные волосы, уложенные будто бы в беспорядке, прямой нос, полные, порочно пухлые губы. Лицо искушало так же, как и фигура под рясой – высокая, с развитыми, но не чрезмерно, мышцами торса и длинными сильными ногами.

– Ты не мог прихватить своих «миньонов» для помощи? – бросил он молодому человеку за спиной, который слишком долго копошился с запирающим механизмом, едва слышно ругаясь.

Облаченный в такую же, как и у первого, рясу, этот молодой мужчина выглядел иначе: мягкие локоны, угрюмое лицо с острыми скулами и серо-голубые глаза, в свете уличных фонарей казавшиеся грозовыми тучами.

– Я могу и сам открыть дверь, – тихо огрызнулся он.

Щелкнул язычок замка, Дэниэль Фауст³, спрятав отмычку в карман пальто, нажал на ручку и толкнул деревянную створку, окованную металлом.

Аластер Роули посмотрел по сторонам, проверяя, нет ли на улице случайных свидетелей. Затем наклонился и, подхватив спортивную сумку, вошел следом в костел.

Внутри было тихо, словно храм божий отсекал все мирское для тех, кто оказывался в его стенах. В полумраке белели ниши, на которые через витражные окна падал свет с улицы. Небольшое пространство костела Святого Бенедикта занимали алтарь и скамьи для молитв, а над выходом расположился орган.

Роули ощутил, как подошвы ботинок нагрелись и стали понемногу дымиться. Запахло горелым, и он поспешил вперед. Ему совершенно не хотелось находиться в костеле, но сделка обязывала.

Аластер Роули был тем, кто заключал нерушимые договоры. Демон перекрестков. Стандартная сделка предполагала исполнение желания заказчика в обмен на его душу через десять лет. Условия, как и срок, могли быть другими в редких случаях, например, как сейчас.

– Это ты сжег ее тело? – в который раз уточнил демон.

– Не я, предыдущий глава ордена, – холодно отозвался Фауст. – Если она не восстанет, как задумано, то сможет занять то, что находится здесь.

Можно было взять мертвеца покрасивее, но святое тело увеличивало шансы на успех. Аластер бросил взгляд на проем в стене справа от алтаря и скривился. Там, под стеклом, словно музейный экспонат, темным скрюченным нечто виднелась мумия монахини.

Настоятельница монастыря босых кармелиток, Мария Электа, была похоронена в монастырском саду, в часовне за костелом. При наводнении, когда разлилась Влтава, гроб вынесло потоком из подземных помещений часовни. К изумлению монахинь, тело Марии Электы не тронуло разложение. Тогда покойную перенесли в обитель, обмыли тело и обрядили в новое монашеское одеяние. Как говорят до сих пор служители костела Святого Бенедикта: настоятельница при жизни была настолько чиста, что тлен не коснулся ее тела и после смерти.

«Небось такой страшной уродилась, что и до греха никто не довел», – злорадно подумал Аластер, прокручивая в воспоминаниях, мог ли знать ее при жизни, а затем пристал к Дэниэлю:

– Фауст, я ожидал от тебя больше благодарности, раз помогаю тебе лично.

– Мы заключили сделку. И в случае успеха ты получаешь вознаграждение.

Роули вспомнил, как потребовал у Дэниэля дом Фауста в личные владения через десять лет и как корежило мальчишку от необходимости принять это решение. Аластер знал, что в тот момент, когда Дэниэль закрепил сделку, он обдумывал, как ее обойти. Роули же только этого и ждал. Наказывать тех, кто нарушает условия договора, было его любимым занятием.

– Ты ведь тоже кое-кого получаешь, так?

Мальчишка почти научился скрывать эмоции. Почти. Холодный взгляд Дэниэля мог обмануть любого, но Роули ощущал за ним тщательно подавляемый страх. Страх, что у них не получится. Аластер и сам испытывал нечто похожее.

– Давай за дело! Третий костел уже взламываем.

Роули хохотнул:

– Твои няньки – это что-то с чем-то. Упыри и влколаки объединились, чтобы присматривать за демоном. Анекдот. Хотя… – Он притворно улыбнулся: – По-моему, это даже мило.

– Зато теперь они решили, что я оставил попытки, поэтому выполни свою часть сделки. – Дэниэль бросил нечитаемый взгляд и принялся подготавливать компоненты для ритуала.

Место для задуманного Роули и Фауст выбрали идеально. В ночное время костел Святого Бенедикта не посещали ни монахини, жившие в монастыре за ним, ни священнослужители. Объяснение этому было более чем странное: никто из уважения не хотел тревожить мумию настоятельницы Марии Электы. Раз она «радовала» прихожан ликом при свете дня, значит, после заката имела право отдохнуть, как и любой человек.

Роули взялся за свою часть работы: сдвинул скамьи в одну кучу, не произведя ни звука, а после улегся на одну из них, насвистывая.

– Ты что делаешь? – сердито прошипел Фауст.

Демон поднял голову:

– Как что? Вывожу тебя из себя.

Дэниэль заскрипел зубами, и Аластер понял, что хватит, иначе мальчишка вспылит и вся подготовка пойдет насмарку. Роули поднялся и продолжил приготовления. Для заклятия такой силы требовалось намного больше усилий, чем для простого вызова демона. То, чего хотел Фауст, напрямую связано с тем, чего хотел Роули, но первому об этом было знать необязательно.

Дэниэль разложил прямо на полу в ряд освященный елей⁴, свечи, травы, соль и кладбищенскую землю. Больше года глава ордена постился и регулярно исповедался, спал одно и то же количество часов, ел одинаковую пищу. Все ради этого момента.

Роули наблюдал за ним, отслеживая каждую эмоцию, которая появлялась на лице или сквозила в жестах. Мальчишка был одержим идеей и упрямо шел к осуществлению задуманного. Аластеру стало даже немного жаль его. Небытие, про которое нигде не упоминается, – это конец для таких существ, как демоны, упыри и остальные твари. Их личное ничто: это не Ад и не Рай, так как и то и другое создано для людей.

Аластер никогда не видел другой стороны и доподлинно не знал, существует ли Рай. Ангелов лично он не встречал, но кто-то когда-то трепался в Аду, что сидящие за облаками не любят появляться на Земле. Роули представлял людской мир эдакой ветчиной на космическом бутерброде, где хлеб сверху и снизу – это Рай и Ад. Всем хотелось ветчины, поэтому Землю населяли не только смертные. Другие существа тоже желали себе кусок. Богемия являлась перцем в ветчине, который, если раскусить, плодил множество крупинок. Острыми крупинками были энсиа⁵, а небытие казалось пиалой, куда их бы выкинули. Из небытия Роули и Фауст, заключив сделку, хотели вернуть первую из демонов – Лилит.

Пока он размышлял, Дэниэль смешал землю с солью и выложил ее большим кругом на каменном полу в центре костела. В круг он мелом вписал звезду Соломона.

Он разделся до брюк, снял обувь и босиком ступил за соляную границу. В кругу Дэниэль разложил церковные артефакты, от одного взгляда на которые демон может обжечься. Реликты, переданные Фаусту древним королем, заняли свои места: щепка от древа Креста Христова легла в южном направлении, два шипа из тернового венца Иисуса заняли запад и восток, а часть губки, пропитанной уксусом и поданной Господу для утоления жажды, Дэниэль разместил на северной стороне круга.

Роули расставил за чертой четыре металлические чаши таким образом, чтобы каждая находилась в определенной стороне света. Затем рядом с кругом он зажег черные свечи, установив их на полу так, чтобы те образовывали крест.

– Ты точно готов сделать это?

– Да.

– А что будет дальше? Ты ведь не думал про «и жили они долго и счастливо»? Это не ваш случай, ты ведь понимаешь?

Боль и яркая надежда читались в блеснувших желтым глазах мальчишки. Он выдавил кривую усмешку, которой раньше у него не было. Видать, научился так улыбаться у одного их общего знакомого.

– Решил именно сейчас об этом спросить? По-моему, для сомнений уже поздно, – ответил Фауст.

– Тогда начинай.

Мальчишка взглянул в его глаза и жестко проговорил:

– Думаешь, я не понимаю, что тебе что-то от нее нужно? Сделка сделкой, но есть что-то еще.

– Какой догадливый, – с притворной досадой покачал головой Роули. И без перехода начал читать первый круг призыва демона. – Я заклинаю вас, бесов, всех до одного, в Аду, в воздухе и на земле, в каменных расщелинах, под небом, в огне и в любом месте и крае, где вы только можете быть и где бы вы ни пребывали, не исключая никакого места, дабы вы в мановение ока прислали мне Лилит Игнеус, в сей же час, как я пожелаю.

Роули взял чашу, которая стояла на севере, вытащил из кармана складной старинный нож, открыл и приблизился к Фаусту. Дэниэль вытянул руку так, чтобы она оказалась за границей круга. Роули подставил под руку емкость и полоснул ножом, разрезая вену. Потекла кровь, наполняя чаши одну за другой. В воздухе разлился тягучий и сладковатый аромат. Аластер непроизвольно облизнулся, желая вкусить этой крови, но продолжил четко произносить слова призыва. Металлические чаши, полные бурлящей крови, снова заняли места по четырем сторонам света.

Дэниэль не перевязывал руку, и кровь капала на пол, издавая легкое шипение. Когда Роули закончил свою часть, заговорил Фауст:

– Я призываю ту, которая ушла навсегда. Ее силой, что есть во мне, призываю! Святыми призываю! Богом призываю! – Дэниэль взял розарий⁶ в руку и приложил крест к губам, а затем продолжил: – Господи, услышь мою мольбу, что я прошу у тебя ради Иисуса Христа, твоего возлюбленного сына, ради твоих пресвятых имен: Agla. Noab. Sothes. Emanuel⁷ – соблаговоли услышать слова уст моих и дай мне силу и власть над всеми духами, которых ты низверг со своего святилища в бездну и которые ушли в небытие.

Фауст сглотнул и отдышался. Губы от прикосновения к кресту, который он целовал, потрескались и приобрели красный оттенок. Глубоко вдохнув, на выдохе он заговорил вновь:

– Я молю и заклинаю тебя твоей вечной божественностью – дай мне эту благодать, силу и власть. Услышь же мое прошение. Иисусе Христе, это прошу я у тебя ради Отца и Святого Духа, удовлетвори мое прошение. Аминь.⁸

Роули, шипя сквозь зубы, выудил из сумки еще один розарий и, подойдя к черте круга, повесил его на Дэниэля. Фауст поморщился, но не перестал читать слова обряда. Роули не спеша закатал рукава своей рубашки, обнажая кожу до локтей, и взял нож. Приложив лезвие к левой руке, к кисти, он посмотрел на сигил⁹, вытатуированный выше, и плавным движением разрезал вену.

– Я зову предначертанную мне. Приди же ко мне, связанная со мной, и я добровольно отдаю тебе свою кровь, чтобы смогла ты вновь ходить по земле.

Аластер обошел круг с внешней стороны, оставляя непрерывную полосу из крови. Вмиг витражные окна костела отразили яркую вспышку света, ударил гром, сотрясая здание. На губах Роули появилась довольная ухмылка.

Он взял освященный елей и разлил на пол, делая еще один круг возле того, что сотворил кровью. Затем сотворил еще три таких, чередуя жидкости.

Дэниэль продолжил призыв, читая молитву. В окна бился дождь, словно предостерегая, а может, желая принять участие в действе. Роули не был уверен в успехе на сто процентов, потому что никто никогда не осмеливался сделать нечто подобное. Грандиозный план демона перекрестков включал в себя большое количество фигур, которые всеми правдами и неправдами обязаны выполнить определенные действия, а Роули, в свою очередь, должен эти самые фигуры подтолкнуть к выгодным для него решениям.

Он вспомнил последний долгий разговор с Фаустом и скривился, ведь пришлось раскрыть, почему именно он сможет вернуть Лилит. Это произошло неделю назад, когда они пытались провернуть вызов в костехранилище, в городе Кутна Гора недалеко от Праги.

– Я и Лилит – первые демоны Ада. Сначала была Лилит, а после Фер Люций создал меня. Женщина и Мужчина. Улавливаешь ассоциацию? – стараясь сдерживать язвительность, произнес Роули.

– Нет. Хотя, не хочешь ли ты сказать, что…

– Да. Фер Люций – наш Бог. И играя в Бога, он создал свою версию Евы и Адама, зеркально отобразив их в нас. – Аластер хмыкнул. – Даже ее ребро мне дал, оставив возле сердца. Мы были предназначены друг другу, но любви с первого взгляда не случилось. Мы испытывали лишь ненависть, поэтому наш Всенижний Бог отправил нас плодить новых демонов, ведь для этого необязательно совокупляться и играть в семью. Так Лилит стала демоном порока, а я – демоном сделок.

Периодически Фер Люций чистил нашу память, чтобы мы не потеряли вкус к служению, вкус к жизни. Мы с Лилит начинали историю заново десятки, тысячи раз. Как будто обложку для книги под названием «Аластер Роули» отрывали от исписанного бумажного блока, а после эту же обложку прикрепляли к чистым листам.

– Ты знаешь, что у вас отнимали воспоминания?

– Да. Повелитель оставлял нам несколько, дабы не забывали, кто мы и каково наше естество.

– Но Лилит говорила, что Фауст был не прав, когда писал, что у демонов существует иерархия и определенные возможности, присущие лишь одному демону.

– А Лилит и не знала, что они появились. Будучи правой рукой Фера Люция, в Аду она пробыла всего ничего и запомнила лишь то, что пожелал Повелитель. Все остальное время она служила здесь, среди людей.

– А ты?

– А я был и там, и там, словно кукла, которую не могли поделить дети. Миг, и я появляюсь на перекрестке, миг, и снова возвращаюсь в Ад. И так бесконечно долго.

– Но сейчас же ты здесь?

– Да, – уклончиво ответил Аластер и сменил тему, раскрыв на столе для подношений свой гримуар.

Вернувшись из воспоминаний в настоящее, Роули сощурил глаза. Пол в круге из соли и земли напитался его кровью. Травы, до этого лежащие в стороне, взметнулись в воздух и повисли, освобожденные от силы притяжения. Кровь первого и второго круга также воспарила, поднявшись на уровень груди Фауста. Бордовые капли вращались против часовой стрелки. Ветер с улицы проник в костел, словно его стены на мгновение стали проницаемы. Роули встретился с желтым взглядом Фауста и кивнул. Дэниэль опустился на колени в свою кровь, выставил руки за пределы кругов, а Аластер подал ему раскрытый гримуар.

Пока Фауст читал заклятие, Роули ступил в свободное место между кровавыми чертами и елеем.

– Восстань, Лилит! Восстань! Я взываю к тебе! Кровью притягиваю тебя и силой своей.

Мысленно Роули желал только одного: поскорее покончить с ритуалом. Святое место обжигало внутренности, а ступни, он мог поклясться, уже покрылись волдырями. То ли из-за его мыслей, то ли неправильно произнесенные слова Фауста, но воздух уплотнился, давя на легкие. Предчувствуя неладное, демон нахмурился.

Ураганный ветер пронесся под сводами костела Святого Бенедикта, раскачивая иконы. Он опустился ниже и расшвырял скамьи, приближаясь к кругу.

– Что-то не так! – крикнул Роули и обернулся к Фаусту, чтобы тут же выругаться: – Прах тебя дери!

Дэниэль лежал в круге. Глаза побелели, будто он в мгновение ослеп, а изо рта скрипучим голосом вырывалась какая-то тарабарщина:

– Они вернутся вместе, потому что сказано «и дóлжно быть равновесию»: возвращая что-то темное, вернется и светлое. И перемешаются тьма и свет в них и возле них, и никому покоя не будет.

Ветер сбивал с ног и кидал в лицо Роули травы, кровь и елей, которые до этого висели в воздухе. Границы круга из соли и земли развеялись, но Аластер все равно медлил, все еще надеясь, что их призыв сработал. Прошла долгая минута, но ничего не изменилось, лишь стихия набирала обороты, грозя разрушить здание. Роули не хотелось подходить к мальчишке и приводить в чувство. Об этом в сделке не было ни слова, а значит, он волен сейчас же уйти из этого места. Роули недовольно поджал губы.

– Дэниэль! – позвал он и сделал шаг, ступая в пентаграмму, залитую кровью.

Роули не понял, что произошло. Едва его нога коснулась пола, вписанного ранее в круг, как раздалось нечто, похожее на взрыв. Аластера отбросила неведомая сила и поволокла по стене к алтарю. Удар об острый край парапета заставил зажмуриться и выругаться. Открыв глаза, Фауста Роули не увидел. На том месте, где он лежал, клубился сизый дым.

– Дэниэль? – Роули поднялся и приблизился к завесе.

Во входные двери снаружи кто-то забарабанил, громко требуя открыть. В отдельный проход для святого отца со стороны монастыря тоже стучали и тщетно пытались отпереть замок, который Дэниэль предусмотрительно заблокировал.

Дым рассеялся так же резко, как и появился. А на раскуроченном полу, среди каменных обломков сидел Фауст, держа на коленях тело обнаженной рыжеволосой девушки. Сначала она показалась Роули мертвой, но, расслышав слабое сердцебиение, он понял, что Лилит всего лишь без сознания. Он сдержал победную улыбку, понимая, что только малая часть плана осуществилась, как задумано, но подбородок горделиво приподнял, ведь никто раньше не посягал на небытие.

«Никто раньше не посягал на…»

Эту мысль он оборвал, чтобы никто не мог подслушать и ее.

– Она жива, – благоговейно прошептал Дэниэль. Он поднял голову и посмотрел на Роули. Фауст походил на блаженного, которому явился ангел: расширенные зрачки, глуповатый радостный вид и воронье гнездо вместо прически.

– Жива, – ухмыльнулся демон. – Нужно уходить. Я не могу переместиться с освященной земли.

Аластер подал плащ, и Фауст обернул им тело Лилит, скрывая наготу. Легко поднявшись вместе с девушкой на руках, Дэниэль внимательно осмотрел помещение. Заметив это, Роули раздраженно поморщился:

– Только не говори, что хочешь здесь прибраться. Это с удовольствием сделают монахини.

– Тсс, – шикнул Фауст, к чему-то прислушиваясь.

Роули замер. Звук. Сначала ему показалось, что гул в ушах остался от взрыва и появления Лилит, затем его усилили колотящие в двери люди. Однако теперь он понял: что-то в костеле продолжало издавать.

Аластер практически неслышно прошел к алтарю. Пожал плечами и повернулся к Фаусту, уже собираясь сказать, что все в порядке, как его внимание привлекла та самая ниша справа. Под стеклом, обвитым сеткой трещин, словно старой паутиной, глядя прямо на Роули, тянула к нему дрожащую иссушенную руку мумия. Он помотал головой, зажмурился и снова посмотрел туда. Гул нарастал, а мумия прикоснулась пальцами к стеклу.

– Фер тебя дери! – ругнулся он и облизал сухие губы.

Аластер почувствовал, как подошвы ботинок раскалились, грозя вот-вот расплавиться от жара святой земли, который усилился десятикратно. Он невольно отступил на шаг, заморгал и попробовал понять, что произошло.

К такому исходу призыва Роули не был готов.

Дэниэль, явно не видевший еще подобного удивления на его лице, подошел ближе как раз в тот момент, когда стеклянная витрина осыпалась мелкими осколками на пол, и то, что сидело за ней, вывалилось следом. Неожиданный аромат фиалок ударил в нос.

Мгновение они стояли и смотрели на нее, а затем, беззвучно ругаясь, Аластер кинулся к ожившей мумии и занес кулак для удара.

– Я… я… – еле слышно шептало нечто сухим ртом.

Роули склонился и перевернул мумию на спину. На высушенном лице существа сияли чистым голубым цветом глаза с расширенными зрачками.

«Вероятно, от страха», – отстраненно отметил он про себя.

– Роули, как мы оживили мумию? – Растерянность в голосе Дэниэля разозлила демона, потому что он чувствовал то же самое.

– Что непонятного? Вместе с Лилит мы вытащили еще кого-то. Нужно это убить.

– Нет! А если они связаны, раз вернулись вместе? Тогда умрет и она!

– Чтоб тебя влколаки загрызли! – снова ругнулся демон, глядя на ожившую монашку. Она в ответ пыталась что-то сказать, но у нее не получалось.

В двери костела стучали, мешая сосредоточиться. Сцена показалась Роули абсурдной до безумия: демон перекрестков, потомок Фауста, голая Первопадшая и нечто мычащее в теле мумии-монашки.

Роули мысленно прокрутил слова, которые произносил Фауст в круге. Про возвращение темного и светлого. Сжал руки в кулаки, пытаясь сообразить, что делать дальше. За стенами костела послышался вой полицейских сирен. Еще немного, и сюда ворвутся люди.

– Бери тело и уходим, – вынес вердикт Фауст. – Только набрось на нее свой пиджак. Нам нужно будет объясниться перед людьми, которые толпятся снаружи.

– Я? Да ни за что. Ты вообще знаешь, что этот пиджак был сшит на заказ в Италии? – брезгливо фыркнул Роули и для убедительности отошел от ожившей мумии.

– Лилит я тебе не доверю, так что поспеши, – холодно бросил Дэниэль, проигнорировав его возмущения.

Роули, шепча под нос ругательства, взвалил что-то мычавшую монашку на плечо, как мешок – к слову, она почти ничего не весила, – и двинулся следом. Он думал, что его будет тошнить от смрада мертвой плоти, но чертова монашка сладко пахла фиалками, словно ее держали в ботаническом саду, а не под стеклом в костеле.