Loe raamatut: «Зачем нам враги»

Часть 1

Он ненормальный. Этот проклятый эльф – ненормальный, он чокнутый, у него мозги не в порядке. Натан твердил это про себя снова и снова, глядя, как дергается из стороны в сторону голова мальчишки. Эльф бил хладнокровно, размеренно, вполсилы, но голова мальчика моталась, будто держась на ниточке, и Натан вздрагивал при каждом новом ударе, словно били не конюха, а его самого.

Мальчишка тихонько ныл, шмыгая носом, но терпел. Натан тоже терпел, хоть это и было почти невыносимо.

Наконец Глориндель опустил руку, и мальчик привычно повернул голову, подставляясь для следующего удара. У Натана сжалось сердце. Эльф изогнул губы в усмешке. Его голос звучал лениво и почти добродушно.

– Довольно с тебя. Теперь встань на колени, поцелуй край моего плаща и поблагодари за науку.

Мальчишка, все еще шмыгая носом, выполнил приказ. Дрожащие руки, минуту назад не удержавшие предательски выскользнувший повод коня, уперлись в землю.

– Простите, добрый господин… Спасибо, добрый господин…

– Впредь будь порасторопнее, – ласково сказал Глориндель. Пронзительные синие глаза встретились с глазами Натана. Тот заставил себя не отвести взгляд. – А теперь в путь. Мы и так задержались.

Натан молча подвел коней – своего и эльфова, не желая снова доверить это нехитрое дело прислуге и стать свидетелем новой экзекуции, может, еще и за меньшую провинность. Эльф легко вскочил в седло, полы его плаща взметнулись над конским крупом. Простолюдины, выглянувшие из трактира понаблюдать за наказанием нерадивого конюха, почтительно помалкивали. На их лицах читалось плохо скрываемое любопытство. Должно быть, они жалели, что мальчишка всего лишь выпустил повод, а не наступил господину на ногу. В этой глуши развлечений мало, они бы с удовольствием полюбовались на порку. Ну что ж, не довелось. Натан скрипнул зубами. Он-то знал, что холоп, который осмелился бы наступить на ногу господину Глоринделю, не отделался бы публичной поркой. А ему, Натану, пришлось бы молча стоять рядом и смотреть. Как доводилось уже не раз за неделю их совместного путешествия. Всеблагие небеса, всего неделя… ему казалось, это чудовище находится под его опекой и защитой целую вечность. Вот только самого Натана опекать и защищать от него некому. Как и бедолаг, которым не посчастливилось оказаться на пути этого ненормального эльфа.

Натан увидел, что Глориндель уже выехал со двора, и, тряхнув головой, тронул пятками бока коня.

– Чудный денек, Натан, верно? – весело сказал эльф, когда они поравнялись. Денек и правда был чудным, весеннее солнце ярко освещало неширокий, но ровный, хорошо утоптанный тракт, а в зарослях, тянувшихся вдоль дороги, заливисто щебетали птицы. Вот только Натан не был сегодня настроен бездумно радоваться жизни. Поэтому он промолчал, зная, что в большинстве случаев эльфу не требуется ответ на подобного рода реплики.

Не на этот раз, однако, – выждав немного, Глориндель обернулся к спутнику. Он улыбался, но глаза предупреждающе сощурились.

– Что такое, друг мой? Ты чем-то недоволен?

Натана передергивало всякий раз, когда Глориндель называл его своим другом. Не потому, что он недолюбливал эльфов, а потому, что считаться другом этого сволочного отродья для него было бы тяжким оскорблением. Но у господина Глоринделя была манера так обращаться к своему слуге, ничего тут не поделаешь. Натан и без того перечил ему чаще, чем следовало бы, поэтому старался не задираться по мелочам.

– Вы могли бы быть поснисходительнее к мальчишке, – угрюмо сказал он. – Одной оплеухи вполне хватило бы.

– В самом деле? – Эльф ослепительно улыбнулся, придержал коня. – Можешь вернуться и дать ему эту оплеуху. Я подожду.

Натан вздохнул.

– Вы спросили, чем я недоволен, – я ответил, – огрызнулся он. Эльф не нагнал его, и Натан обернулся. Конь Глоринделя нетерпеливо гарцевал посреди тракта там, где эльф остановил его.

– Я сказал, вернись и накажи конюха сообразно своим представлениям, – спокойно сказал Глориндель.

– Да хватит вам! – не выдержал Натан. – Что вы… как дитя малое!

– Натан, я не двинусь с места, пока ты не сделаешь, как я сказал.

Натан молча сцепил зубы. «Ох, снять бы с вас портки, господин эльф, да всыпать по первое число», – подумал он, а вслух, стараясь говорить ровно, сказал:

– В таком случае мы уж точно не прибудем в срок к вашей невесте, милорд, потому что я намерен ехать дальше, а вы как хотите.

И он двинулся вперед, не оборачиваясь. Его сердце сердито колотилось. Пробыв в обществе господина Глоринделя неделю, он все еще не понимал его и никогда не мог предсказать, как тот себя поведет. Одно Натан уяснил точно: этот недоносок делает только то, что хочет, всякий раз, как ему в голову взбредет. И образумить его невозможно, по крайней мере Натан, перепробовав все способы от уговоров до угроз, так ничего и не добился. Порку вот, правда, еще не пробовал… Но Натана приставили к эльфу, чтобы защищать его, если понадобится, а не избивать… хотя нужда в этом была явно больше, чем в защите.

Натан ехал, не оборачиваясь и держа спину прямой, но конской поступи за собой не слышал. «Почему я?» – в который раз мысленно вздохнул он, хотя знал ответ. Так уж сложилось, что он был доверенным лицом лорда Картера, и впервые Натану пришлось об этом пожалеть. Лорд Картер уже полгода выполнял роль посредника в переговорах между эльфами и Калардином. В последнее время силы Тальварда давили все сильнее, и было очевидно, что без подмоги Калардин очень скоро падет. А подмоги ждать неоткуда – соседние страны или уже были захвачены агрессивными тальвардами, или пока что придерживались нейтралитета, надеясь, что хищнический азарт небольшой в общем-то страны вскоре иссякнет. Оставались только эльфы, чьи владения граничили с Калардином, – хотя им-то опасаться нечего, тальвардам ни за что не потягаться с мощью эльфийских сил, и они это прекрасно понимают. Тем не менее лорд Картер от имени калардинского князя потратил семь месяцев на то, чтобы убедить эльфов вступить в войну. Никто не надеялся на успех, даже сам милорд, но эльфы, полгода игнорировавшие воззвания и посулы калардинского посла, вдруг уступили и выдвинули одно-единственное условие: женитьба эльфийского аристократа на калардинской княжне. При этом их, похоже, вовсе не смущал тот факт, что ей едва исполнилось одиннадцать лет. Ход был вполне просчитываемый – таким образом эльфы собирались в скором будущем прибрать Калардин к рукам, ведь всем известна живучесть эльфийской крови, способной менять все, с чем бы она ни смешалась. Всего несколько поколений – и Калардинское княжество исчезнет с лица земли, став частью медленно, бескровно, но неумолимо разрастающихся владений эльфов. Ключевым словом тут стало «бескровно» – было очевидно, что в случае отказа Калардин будет уничтожен гораздо раньше, жестоко и кроваво. Князь сдался. Натан не одобрял такого решения, но его никто не спрашивал. Просто лорд Картер вызвал его и поставил перед фактом: именно Натан и никто иной должен сопровождать эльфийского аристократа в столицу, на другой край княжества. Натан сопровождал, проклиная все на свете. Если все эльфы таковы, то, право, лично он предпочел бы тальвардов.

Время, однако же, шло, а Глоринделя было не видать. Натан уже начал отчаиваться и решил вернуться, когда услышал топот копыт – и почти разозлился на себя за облегчение, которое почувствовал, когда эльф, поравнявшись с ним, хитро подмигнул и прицокнул языком. Прядь волос, выбившаяся из-под капюшона, под которым он скрывал удлиненные эльфийские уши, хлестнула его по щеке.

– Упрямый ты, – удовлетворенно проговорил он. – Люблю упрямых! Я сам такой. А ну, наперегонки!

И прежде чем Натан успел сказать хоть слово, эльф исчез в клубе пыли.

– Щенок, – вполголоса проговорил Натан, пришпоривая коня. Интересно, сколько ему лет-то, этому недоумку? Эльфы живут гораздо дольше людей и дольше сохраняют молодость – по виду Глоринделю можно было дать лет двадцать, не больше, но вел он себя чаще как десятилетний, с детской беспечностью и бездумной жестокостью. «А может, ему при этом все шестьдесят», – с тоской подумал Натан, нагоняя эльфа. Это оказалось нетрудно – конь у Натана был здоровее и резвее. Он сперва удивился, что в замке лорда Картера его, слугу, снарядили лучше господина, которого полагалось сопровождать, но быстро понял, что к чему. Должно быть, лорда Картера предупредили, что у эльфа с головой не в порядке. Если бы они еще и оружия ему не дали, совсем было бы славно…

– Что ж вы!.. – крикнул Натан, когда они снова поравнялись. – Стойте, милорд! Нельзя так! Нас увидят!

– Нас и так уже видели предостаточно, – небрежно сказал Глориндель, но коня придержал.

– Вы же знаете, мы должны привлекать как можно меньше внимания. Если ваше происхождение обнаружится, будут неприятности…

– Как ты меня утомил своей трусостью, – вздохнул эльф.

Натан промолчал. Трусость – не трусость, но один он вряд ли сможет защитить своего подопечного от разъяренной толпы. У плана лорда Картера имелось множество противников, и кое-кто из них не побрезгует убийством, лишь бы не допустить эльфов в Калардин. В глубине души Натан полагал, что в этом не было бы ничего плохого. Но он обязался выполнить свой долг: ему велели довезти Глоринделя к невесте в целости и сохранности – что ж, он постарается это сделать. Хотя на душе у него было бы спокойнее, если бы эта задача лежала не только на его плечах… Но лорд Картер сказал, что даже небольшой отряд будет привлекать внимание, а у двоих путников больше шансов остаться незамеченными. Только вряд ли это им удастся, если эльф и дальше будет так себя вести. Натан пытался втолковать ему это уже неделю – безрезультатно.

– А вы, милорд, жить хотите? – устало спросил он. Тот вместо ответа засвистел песенку, которую услышал в одном из последних трактиров, где они останавливались, – мотивчик был милый, но привязчивый и успел надоесть Натану до оскомины. Но он по обыкновению смолчал, радуясь уже тому, что эльф хоть немного угомонился.

Они ехали без приключений почти до вечера, привычно выбирая малолюдные боковые дороги – правда, путь это удлиняло едва ли не вдвое, что поначалу эльфа страшно раздражало. Но это тоже был приказ лорда Картера: уменьшить риск всеми средствами. Вот и перебирались заброшенными трактами, через леса, холмы и перевалы.

Дорога, неожиданно окончившаяся распутьем, казалась совсем забытой. Колеи были местами заросшими, местами – едва видными. Поэтому когда тракт вывел к перекрестку, посреди которого громоздился огромный камень, всадники невольно придержали коней.

Все три дороги, разбегавшиеся в разные стороны света, были узкими и заросшими – только на правой, уходившей к западу, виднелась свежая колея.

– Нам на юг? – спросил эльф, и Натан кивнул, разглядывая камень. Передняя часть оказалась ссечена, и на ней, кажется, были выбиты какие-то письмена. Обычное дело для этих мест – чуть ли не каждый перекресток увенчивала этакая громадина, невесть как сюда попавшая, и почти на всех были надписи, до того истершиеся от времени и непогоды, что прочесть их не представлялось возможным – а если и да, то языки, на которых надписи были сделаны, никто уже не помнил. Но этот камень чем-то притягивал взгляд. Натан даже подумал было посмотреть, что там написано, потом отмахнулся от этой мысли, но тут эльф тоже заметил камень и заинтересовался.

– Там что-то написано? Гляди-ка!

– Милорд, нам ехать надо, – начал Натан, но эльф уже подъехал к камню и, наклонившись, смахнул с надписи прилипшую листву.

– Мхом поросло… но разобрать можно… – пробормотал Глориндель. Натан медленно подъехал к нему, присмотрелся. Камень был испещрен какими-то значками, кривыми и совершенно непонятными.

– Не прочесть, – сказал он. – Едемте уже, милорд…

– Ну да, тебе, дубине, не прочесть. Это древнее руническое письмо. Вы, люди, его и читать-то никогда не умели. – Глориндель вынул из ножен тонкий кинжал, бывший его единственным оружием, и, по-прежнему не спешиваясь, счистил наросший на камне мох. Натан ждал, время от времени оглядываясь. Место казалось спокойным, но что-то ему здесь не нравилось.

– Ну вот… – Эльф, удовлетворенный результатом, очистил лезвие и спрятал кинжал. – Теперь другое дело.

– И что там написано? – нетерпеливо спросил Натан.

– «Сей камень поставлен здесь Иодосом из Логго, дабы оградить тебя, путник, от ложного шага. Решай здесь и сейчас, что тебе дорого: жизнь твоя, ибо ее ты лишишься, пойдя по правой дороге; конь твой, ибо его ты лишишься, пройдя по левой дороге; друг твой, ибо его ты лишишься, если поедешь прямо. Прими сие предупреждение с мудростью и осторожностью, и да хранят тебя всеблагие небеса».

Эльф не читал, а декламировал – громко, важно и очень пафосно. Натан морщился, но дослушал до конца.

– Ясно, обычный путевой камень, – сказал он. – Триста лет назад слева жили конокрады, прямо был бордель, а справа и теперь, возможно, топь или обрыв. Едемте…

– Нам ведь прямо? – задумчиво проговорил эльф, выпрямляясь.

– Прямо, прямо.

– Ну что ж, тогда в любом случае нам ничего не грозит, – бросил он и посмотрел на Натана. – Ни у меня, ни у тебя при себе друга нет, терять нечего, так?

Он подмигнул и двинулся вперед, но в его осанке Натану вдруг почудилось напряжение. Странно. Впрочем, одно верно – даже если предположить, что предупреждение на камне действует до сих пор, терять и правда нечего.

К тому же им все равно надо было ехать на юг.

Постоялый двор встретился на их пути, когда уже почти стемнело, и Натан подумывал, что придется ночевать в лесу у дороги. Но тракт неожиданно сделал крутой поворот, за которым из сиреневых сумерек вынырнул покачивающийся фонарь. Под фонарем оказалась приоткрытая дверь, из которой лился приглушенный свет. Натан вздохнул с облегчением. В этом путешествии он старался избегать ночевок под открытым небом.

– Повезло, – заметил он, направляя коня к трактиру.

– Повезло? – Эльф скорчил гримасу. – Друг мой, это же какая-то развалюха. Не хочу я здесь ночевать.

– А в лесу с волками хотите? – бросил Натан через плечо и спрыгнул на землю. – Эй, хозяин! Кто там!

С улицы был виден зал – полутемный и совсем пустой. Трактирщик, полный и грузный, почти как все его собратья по ремеслу, выкатился навстречу дорогим гостям. При виде Натана его лицо приняло раболепное выражение, при виде надменно взиравшего с коня эльфа он поклонился до земли.

– Что угодно добрым господам?

– Харч и кров, все самое лучшее, – коротко сказал Натан и украдкой бросил на Глоринделя предупреждающий взгляд. Эльф, все еще верхом, оглядывал подворье, презрительно поджав губы.

– Поедем дальше, – капризно потребовал он. – Может, что получше сыщется.

– На двадцать миль вокруг никого нет, добрый господин, как пить дать, – тут же вставил трактирщик.

Холодный взгляд мгновенно пригвоздил его к месту.

– А я тебя не спрашивал, холоп, – сказал Глориндель. Его конь всхрапнул и мотнул мордой.

– Лошадей бы напоить, – спокойно сказал Натан. – Займись, – и бросил повод трактирщику, который тут же препоручил его подбежавшему конюху.

Натан вошел в постоялый двор, не оборачиваясь, но спиной чувствуя тяжелый взгляд эльфа. Ничего, ему не вредно немного пыл поумерить. Да и все равно двигаться сейчас дальше было бы глупостью. Места глухие, наверняка неспокойно…

– Если ты еще раз так сделаешь, я тебя убью, – ровно сказал Глориндель, когда они сели за стол в углу зала – прежде эльфа все тянуло на середину, но Натан, кажется, приучил его хотя бы в этом не высовываться.

– Убивайте. Я умру с осознанием выполненного долга, а дальше добирайтесь до столицы как знаете. – Пристальный взгляд эльфа раздражал, и Натан, обернувшись, коротко бросил: – Капюшон получше натяните. Ни к чему лишние вопросы.

И тут же пожалел об этом, потому что эльф, фыркнув, решительно откинул опостылевший капюшон и вызывающе тряхнул золотистыми волосами. Они были слишком коротки для эльфа, не доставая даже до плеч, но уши все же прикрывали. Правда, не слишком надежно.

– Может, мне вас самому зарезать, а? – бессильно прошипел Натан, на что Глориндель лишь усмехнулся.

– Успокойся, друг мой. Сам видишь: тут никого, кроме этого холопа. Он небось только от бабки своей в сказках слышал про эльфов.

Разумеется, именно в этот момент подошла служанка, и ее молодое чуткое ухо не могло не уловить отголоска последней фразы. Простоватое лицо тут же приобрело выражение сосредоточенности, а хитрые глазенки устремились на не по-человечески красивое лицо Глоринделя.

– Добрые господа…

– Добрые господа вина желают, – резко перебил Натан, вынудив служанку испуганно вскинуться и перебросить не в меру любопытный взгляд на говорящего. – И говядины почище. Немедля.

– Слушаюсь. – Девчонка быстро поклонилась, снова метнула взгляд на эльфа, лениво вычищавшего кинжалом грязь из-под ногтей, и убежала. Натан медленно повернулся.

– Если вы сейчас же не поднимете капюшон, я сделаю это за вас, – проговорил он.

Глориндель бросил на него насмешливый взгляд.

– Что ты так волнуешься, друг мой? Все путевой камень покоя не дает?

Натан так удивился, что даже перестал злиться.

– При чем тут путевой камень?

– А при том, что с тех пор, как мы его минули, ты меня уже вконец достал своим нытьем, – резко ответил эльф, откладывая кинжал. – Что ты перетрусил-то так? И правда, что ли, боишься со мной подружиться?

– О чем вы? – Натан уже вообще ничего не понимал. У эльфа, конечно, мозги набекрень, но до сих пор откровенного бреда он вроде не нес…

– Да ну, не прикидывайся, я знаю, о чем ты думаешь битый час.

– И о чем же?

– О том, что на камне написано было. Если каждому из нас суждено потерять на этой дороге друга – мы его потеряем. А поскольку мы с тобой не друзья, значит, успеем ими стать, прежде чем кого-то из нас порешат.

– Не думал я ни о чем таком, – потрясенно и совершенно честно ответил Натан. А эльф, выходит, думал… вот тебе на… – Да и путевые камни часто врут…

– Камни, может, и врут, – голос эльфа снова стал резким, – а руническое письмо – никогда. На нем невозможно изречь ложь.

Натан смотрел на него то ли с изумлением, то ли с жалостью – он сам не мог понять, что его переполняло. Надо же, парень и правда принял чью-то старую шутку за перст судьбы… и, похоже, размышлял об этом все время, пока они ехали от камня. Кто бы мог подумать, что он такой впечатлительный.

– С чего вы решили, что нас порешат? – Натан хотел спросить совсем не это, но на вопрос, вертевшийся у него на языке, могла последовать совсем уж непредсказуемая реакция.

– Одного из нас, – поправил Глориндель. – Так что оставшийся лишится друга. И тот, кто умрет, тоже лишится – вместе с жизнью.

– В таком случае, – серьезно проговорил Натан, – единственное, что мы можем сделать, – это ни в коем случае не становиться друзьями.

Глориндель метнул в него быстрый взгляд, явно проверяя, не смеется ли над ним Натан. Тот и правда смеялся, но надеялся, что эльф этого не заметит. Правда, от следующего вопроса смеяться ему разом расхотелось.

– Натан, а у тебя вообще есть друзья?

От необходимости отвечать Натана избавила все та же девочка-служанка, выскочившая, будто шут из табакерки, и со стуком водрузившая на стол бутылку вина и блюдо с мясом. Ее взгляд, обращенный на эльфа, был таким же испытующе-любопытным. Тот наконец почувствовал его и вскинул глаза. Девчонка разом спала с лица.

– Это что? – Голос эльфа был низким и сипящим, и Натан испугался. Он еще не понял, что прогневило его спутника, но ничего хорошего ждать явно не приходилось. Глориндель не сводил со служанки убийственного взгляда, и та, мигом утратив былой задор, промямлила:

– Г-говядинка… в-ваша милость…

– И что же, по-твоему, мы как свиньи должны жрать ее с одной тарелки?

– Я… сейчас…

– Молчать, дрянь!

Натан перебрасывал обеспокоенный взгляд с окаменевшего лица Глоринделя на покрывшееся пятнами личико служанки. А он ведь и выпороть ее может собственноручно, с него станется. Хоть бы только не пришиб… В самом начале их путешествия он едва ли не до смерти запорол хлыстом пьяного мужика, которого угораздило проблеваться ему под ноги.

– Прошу прощения, добрые господа. – Подоспевший трактирщик уже раскланивался, отпихивая служанку обширным задом. – Сию минуту исправим…

Глориндель повернулся к Натану – так резко, что тот невольно вздрогнул, почти ожидая, что на него обрушится весь гнев, вызванный глупой девчонкой. Чаще всего Натан мог безнаказанно дерзить своему подопечному, а порой и ненавязчиво понукать им, но в такие минуты, как эта, попадать ему под горячую руку не хотелось…

– Я спросил, – чеканя слова, проговорил Глориндель, – есть ли у тебя друзья.

Сильные хищные пальцы сжимали и разжимали рукоять кинжала, и этот неосознанный жест не сулил ничего хорошего. Натану уже приходилось видеть, как эльф убивает, и не хотелось наблюдать это снова. А уж тем более – испытать на собственной шкуре.

«Почему я?» – в тысячный раз подумал он, а вслух сказал:

– Нет. Теперь нет.

– Почему теперь?

Взгляд эльфа не менялся, и Натан счел безопаснее продолжать:

– У меня был… один друг. Больше его нет.

– Он умер?

– Да.

– Как и когда?

Трактирщик, не переставая кланяться, осторожно подсунул вторую тарелку. Глориндель, кажется, даже не заметил этого.

– Ну?

– Два года назад. Его… повесили.

– Вот как? Любопытно. Кто? За что?

Натан сглотнул, отвел взгляд. Проклятие, мог ли он подумать, что придется о таком говорить… снова… и с кем …

– Лорд Картер. За… разбой.

– Твой господин повесил твоего лучшего друга? И ты продолжил служить ему?

– Я присягал на верность. К тому же… казнь была справедливой.

– Что ж, я рад, что в провожатые мне дали такого преданного слугу, – вполголоса сказал эльф и улыбнулся одной из самых очаровательных своих улыбок – чистой и ясной, почти детской. – Ну, выпьем, что ли? В горле пересохло.

Натан молча разлил вино. Как всегда, он помрачнел после вынужденного упоминания о так и не зажившей ране, а эльф, казалось, уже через минуту забыл, о чем они говорили. Вино ему, как ни странно, понравилось, и он громко удивился тому, что в этом убогом клоповнике, где прислуживают одни недоумки, нашлось хоть что-то пристойное. Хозяин, услышав похвалу, снова стал раскланиваться. Натан невольно подивился гибкости его заплывшей жиром спины. Потом эльф принялся за солонину, которую также признал удовлетворительной. Как всегда, он повеселел резко и беспричинно, а доев, даже принялся что-то напевать – как понял через мгновение Натан, все тот же прилипчивый мотив.

Трактирщик, видимо, сочтя настроение гостя благодушным, подошел, все так же кланяясь, и сообщил, что, если угодно, комнаты готовы.

– Отлично! – сказал Глориндель и широко зевнул. – Вымотался я что-то за день.

Натан успел вздохнуть про себя с облегчением – еще один день закончился без особых происшествий, – когда от дверей донеслось конское ржание и окрик. Трактирщик мгновенно ринулся к выходу.

– Людно тут, – заметил Глориндель и снова зевнул. – А не скажешь… глушь такая… пошли?

– Пошли, – обрадовался Натан, вовсе не желая, чтобы новые постояльцы оказались людьми, знающими эльфов не только по старым сказкам.

Но радость его была преждевременной. Уже поднимавшийся было Глориндель вдруг застыл, неотрывно глядя на дверь. Еще не обернувшись, Натан знал, кто вошел в нее: конечно же, баба, красивая, как эльфийка. За прошедшую неделю эльф домогался не менее десятка красоток разной степени свежести, всем им делая один и тот же подозрительный комплимент – подозрительный, потому что большинство женщин никогда не видали эльфиек, с коими их сравнивали. Натан каждый раз умолял Глоринделя быть осторожнее – не только потому, что в разгар любовных игр эльфу было не до того, чтобы прятать предательски нечеловеческие уши, но и потому, что девицы могли быть замужем. Пока им, правда, везло – ни одна из соблазненных Глоринделем красоток на наличие досадного обстоятельства в виде супруга не жаловалась.

А теперь везти, кажется, перестало.

Впрочем, девица и правда была хороша – статная, белокожая, с буйной гривой рыжих кудрей. Натан сомневался, что среди эльфов попадаются рыжие, но это не помешало Глоринделю уже через минуту сообщить девице, что она прекрасна, как эльфийка. Это заявление, похоже, несколько покоробило ее мужа – коренастого мужчину средних лет, с виду человека замкнутого и нелюбезного. Оба выглядели и держались как средней руки купцы, и внимание благородного господина им явно польстило – по крайней мере рыжей прелестнице, немедленно зардевшейся от комплимента и от того немного подурневшей.

Тщетно Натан посылал подопечному умоляющие, предупреждающие и угрожающие взгляды – Глориндель немедленно потребовал самого лучшего вина, подсел к столу, за которым устроилась купеческая чета, и принялся мило и непринужденно болтать. Мужчина сидел молча, набычившись, но не смея послать непрошеного собеседника подальше. Его жена млела и хлопала черными ресницами, то и дело выразительно потряхивая рыжими кудрями, а эльф заливался соловьем, уже через четверть часа обнаглев настолько, что его рука скользнула по женскому бедру. Купец, кажется, со своего места ничего не заметил, но Натану, одиноко сидевшему в стороне, все было превосходно видно. Он угрюмо потягивал вино, наблюдая за тройкой с чувством приводящей в ярость беспомощности. Будь Глориндель ниже его рангом, он бы, извинившись перед купеческой парой, вытолкал щенка взашей, а после всыпал по первое число, однако эльф был не только его подопечным, но и господином. А господин всегда прав… даже если по нему розга плачет.

– А что, сударыня, – заискивающе вглядываясь в снова раскрасневшееся, теперь уже от вина, лицо рыжей красотки, медово пропел эльф, – не проезжали ли вы перекресток с путевым камнем?

– Камнем? – Красотка захлопала осоловелыми глазками, повернулась к мужу, глуповато улыбаясь: – Дорогой, не проезжали ли мы перекресток с путевым камнем?

– Проезжали. Днем еще, – мрачно ответил купец. Натан обратил внимание, что он выпил заметно больше воркующей парочки. Не раз и не два его явно подмывало вмазать этому проклятому аристократу по смазливой роже, но духу явно не хватало, к тому же присутствие Натана его, похоже, смущало.

– А знаете, что там написано? – радостно спросил эльф.

Купчиха на миг запнулась.

– Мы… не смотрели…

– И очень зря! Вас ведь предупреждали.

– О чем?.. – вскинулась купчиха; таинственно приглушенный голос Глоринделя, похоже, ее испугал.

– О том, чего вы лишитесь… Пойдя по правой дороге – жизни, пойдя по левой дороге – коня, пойдя прямо – друга… Я вот пошел прямо. А вы… сударыня… вы как пошли?

Рыжая прелестница, прекрасная, как эльфийка, сонно моргнула и, повернувшись к окончательно утонувшему носом в кружке мужу, удивленно спросила:

– Дорогой, а мы как пошли?

Глориндель захохотал. Натан вздрогнул – он всегда вздрагивал от смеха эльфа, резкого, звонкого и злобного. Этот недоносок умел улыбаться и как демон, и как безумный, и как невинное дитя, но смех у него был всегда одинаков.

– Милая моя, вы не только красивы, как эльфийка, вы еще и умны, как эльфийка!

– Правда? – порозовела купчиха и икнула.

– Истинная. Поэтому я и женюсь не на эльфийке, а на человеческой дщери.

Муж рыжеволосой вскинул голову, и в его затуманенных глазах, обращенных на эльфа, блеснули слабые искры. Глориндель, казалось, ничего не заметил и, взяв женщину под локоть, наклонился к ее пылающему лицу совсем близко.

– Дщери человеческие славны, помимо острого разума, еще и жарким лоном… и мне хочется верить, что хотя бы в этом вы не похожи на эльфийку, милочка.

«Проклятие!» – мысленно выругался Натан, а рыжеволосая дщерь человеческая, окончательно потеряв голову, с упоением пробормотала что-то вроде: «Да, несомненно…» Изящные губы эльфа ткнулись в рыжие волосы женщины, зашептали; та разом съежилась и захихикала, блаженно жмурясь и напрочь игнорируя тяжелый взгляд мужа, неотрывно смотревшего на них. Неизвестно, как долго он еще выдержал бы это возмутительное зрелище, но тут эльф потянул женщину вверх и поднялся сам. Его рука легла на ее крепкую талию, и он повлек ее к лестнице, ведущей наверх, продолжая шептать что-то в рыжие локоны.

Купец смотрел на них, не трогаясь с места, и его глаза медленно наливались кровью, а пальцы так же медленно сжимали рукоятку ножа, которым он перед тем резал окорок.

Натан впервые за все время путешествия положил ладонь на рукоять меча.

Купец был труслив, неуклюж и пьян, поэтому еще только успел выбраться из-за стола, теребя нож в кулаке, а Натан уже стоял рядом, крепко стискивая его плечо и приставив острие меча к его ребрам. Парочка поднималась по лестнице. Трактирщик и служанка, наблюдавшие за всей сценой из-за стойки, попятились в тень.

– Брось нож, – очень тихо сказал Натан.

Дрожащие пальцы разжались, нож выскользнул из потной ладони, с оглушительным в наступившей тишине стуком упал на пол.

Глориндель обернулся.

Натан видел, как они встретились глазами – бесстыжий соблазнитель и чудовищно униженный муж. Прекрасные глаза эльфа медленно сощурились, по губам зазмеилась улыбка. Он хозяйским жестом прижал к себе сомлевшую от вина и счастья женщину. Купец тихо, протяжно взвыл и рванулся вперед. Натан еле успел отдернуть лезвие – напоролся бы, дурень, непременно – и перехватить мужчину левой рукой за шею. Служанка ахнула, трактирщик шикнул на нее. Несильный толчок отбросил купца назад на скамью, но он тут же вскочил, похоже, протрезвев от ярости, и снова слепо бросился вперед, рыча:

– Мразь! Гнида! Порешу!

Глориндель снова улыбнулся. Его взгляд нашел взгляд Натана.

– Убей его, – сказал эльф и вместе с женщиной скрылся во тьме второго этажа.

Натан толкнул купца, и тот снова упал, но уже не поднялся. Только сидел, глядя на Натана снизу вверх с ненавистью и ужасом.

– Добрый господин… – Бормотание трактирщика за спиной вывело Натана из ступора, в который его вверг приказ Глоринделя. – Простите, добрый господин, но разбой ведь… не извольте… в этих стенах… невинной кровью марать… на окраину бы, там и…

– Так что, ты предлагаешь мне убить этого человека вне стен твоей халупы? – обернувшись, резко сказал Натан. Трактирщик лишь продолжал кланяться – туда-сюда, вверх-вниз, раскачиваясь, как болванчик. Натана замутило. Он снова повернулся к купцу. Тот по-прежнему смотрел на него со скамьи, и в мутном взгляде теперь был только ужас, без ненависти.

– Помилуйте… – прохрипел он, содрогаясь, и ткнулся лицом в сгиб локтя. Натану стало горько и противно. Он спрятал меч в ножны.

– Ложись спать. Утром уезжайте и никогда не говорите о том, что произошло.

Купец, дрожа, поднял голову.

– Не убьете? – сипло спросил он.