Глава 13
Даша вертелась, как белка в колесе. Разрывалась между столицей и базой Ставших в горах. Моталась туда-сюда уставшая, но абсолютно счастливая. В первый раз, несмотря на протесты родных, поехала машиной, однако дорога настолько её вымотала, что на будущее Дашка была вынуждена отказаться от этой идеи. Самолётом получалось гораздо быстрее. Единственным недостатком такого передвижения было то, что в городе она оставалась без колес. Нет, Люба, конечно, предлагала ей воспользоваться услугами шофера родителей, но Даша тактично отказалась. Во-первых, ей не хотелось никого утруждать. А, во-вторых, в этих поездках в метро было что-то захватывающее… Тысячи людей торопились по своим делам, уткнувшись носом в телефоны и не глядя друг другу в глаза. На секунду они соприкасались телами, подхваченные разношерстной толпой, и снова расходились в разные стороны. Их судьбы стремительными вихрями пролетали мимо друг друга, и в этой реальности Дашка чувствовала себя удивительно гармонично. Она больше не была одинокой в своем одиночестве. Их было много таких…
– Дарья, мы здесь!
Сегодняшняя Дашина встреча с художником по костюмам происходила за пределами киностудии – им предстоял совместный поход по магазинам. Такое случалось довольно часто – отнюдь не все костюмы шились под конкретный фильм. И у них была как раз такая ситуация.
– Здравствуйте, Дина Самуиловна. Стас…
– Привет… Ну, что, готовы? Или выпьем для начала по чашечке кофе?
Даша пожала плечами. Поход по магазинам вызывал в ней примерно столько же восторга, сколько вызвал бы и поход к стоматологу, но, с другой стороны, оттягивать его тоже не очень хотелось.
– Мне хотелось бы побыстрее с этим покончить.
– Ну, тогда, пойдем… Мы и так работаем в авральном режиме. Ты же в курсе, что график сорван к чертям собачьим! – сокрушалась Дина.
Она не стала уточнять, кто был тому виной. Да этого и не требовалось. Все и без того были в курсе.
– Надеюсь, нагоним.
– Угу… Хвала Господу, фильм у нас не исторический. Иначе бы точно – гаплык. Помнишь, Стасик, как мы на «Тарасе Бульбе» вкалывали?
– Такое забудешь! Мне это время до сих пор в кошмарах снится… – передернул плечами помощник костюмера.
– Ты что… ты что… Вот, где пришлось пахать на износ. Тканей-то нужных расцветок и принтов в продаже не найти. А красильный цех есть только при двух театрах. А у нас батальные сцены… И каждого одень! Герман лично с руководством театра договаривался по поводу покраски… И потом тот цех день и ночь работал, помнишь, Стас?
– А обувщики? По-моему, они вообще не спали, – добавил тот.
– Еще бы им спать… Век буду помнить ту круговерть, – покачала головой Дина. – У нас-то все попроще будет. Если бы график выдержали – вообще бы заскучали. А так – бодрячком!
– Примета плохая – сорванный график, – не поддержал энтузиазма начальницы Стас.
– Тьфу-тьфу, дурачок! Это надо же, вслух о таком… – шикнула на парня Дина.
Даша покосилась на своих спутников и улыбнулась. Самым неожиданным образом все происходящее ей даже стало нравиться. Она обожала киношные байки, а художник по костюмам знала их великое множество. День, от которого женщина абсолютно ничего не ожидала, вдруг принес ей улыбки и смех.
– Дина, а как насчет этих штанов?
– Ничего… У тебя хороший вкус.
– Главное, с размером не перепутать, – встрял в разговор Стас, который до этого перебирал джинсы, аккуратно развешанные на стойке. – Было у нас как-то в «Толстой тетради» два разных актерских состава, а костюмы-то одинаковые… Вот и впрыгнул народный один не в свой… Вышел на сцену – штаны сползают. Так и продолжал играть – придерживая те на поясе, в то время как Дину за кулисами отпаивали валерьянкой.
– Это был коньяк…
– Да, по фигу…
Дашка рассмеялась и, нагруженная кучей одежды, прошла в примерочную. Все складывалось не так уж и плохо, и пока отрицательных эмоций не вызывало. Не только этот конкретный день, а вообще – работа над фильмом. Работа, которая для актеров еще толком не началась, но для многих и многих других – уже давно шла полным ходом. И Даша была просто счастлива, когда соприкасалась с этой стороной кинопроизводства.
– Так, ну, что? Мы, в принципе, быстро управились. Еще есть время заглянуть на студию… Посмотрим на все в ансамбле?
– Дин, седьмой час… Жара такая, что сдохнуть можно, – запротестовал Стас.
– Нытик, – скривилась Дина. – Даш, а ты что скажешь? Можно, конечно, завтра с утра…
Дашка закусила губу. На завтра у неё совершенно точно были другие планы. Она собиралась принять участие в репетиции, и вечером улететь домой. Несмотря на гудящие ноги, похоже, ей не оставалось ничего, кроме, как согласиться.
– Можно и на студию…
– Наша девочка! Учись, Стасик.
– Ну вот, а я так мечтал о прохладном душе и бокале белого вина со льдом…
– Вино могу тебе организовать. Когда закончим работу.
– Угу… А закончим мы её в следующем году…
– Говорю же – нытик! – рассмеялась Дина, ласково поглаживая Стаса по макушке.
На студии, несмотря на позднее время, отиралось много народу. Похоже, не было цеха, в котором бы работа замирала хоть на минуту. Даша никогда бы не подумала, что отечественное кино находится на таком подъеме, что и озвучила вслух.
– Да, брось… Стоящих проектов – раз-два, и обчелся. А это сериалы клепают. Пудрят людям мозги… – отмахнулась Дина, распахивая двери склада. – Располагайтесь. Стас, доставай эскизы!
Спустя полчаса Дашка уже была готова загавкать. Бесконечное надень-сними кого хочешь бы достало, что уж говорить про неё?
– А как-то раз, – глядя на приунывшую актрису, вспомнил Стас, – заваливаемся мы с Любимовым в обувной… Знаешь Любимова? В боевиках здоровенный такой снимается. У него еще шрам на щеке… Ага, так вот, консультант его тоже узнал, зацвел-запах, и давай трещать о том, что они могут его сиятельству предложить… кожу питона, страуса, крокодила, а Любимов, недолго думая, тому и говорит, что ему бы туфли женские, но, чтобы на его сорок третий налезли, ты прикинь? Консультант краснел-бледнел, не зная, что и подумать. Парню ведь никто не сказал, что в театре у всенародного любимца и мачо-мэна женская роль…
Даша рассмеялась. Отдала мужчине очередную рубашку и осмотрелась в поисках своей одежды.
– И сидели мы дружной толпой… Любимов в туфли женские пытается лапы свои втиснуть, ассистент возле него с ложкой корячится, а ребята из наших тухнут со смеху по углам… Ой, здрасте, Герман Маркович, а мы тут, вот…
Даша вскинула голову. У самой двери, подперев стену спиною, стоял Герман. Молодая женщина сглотнула, и в панике осмотрелась. Вообще-то, еще две минуты назад здесь полным ходом шла примерка. Поэтому сейчас она была практически полностью обнажена. Из одежды на Дашке были разве что лифчик, да в комплекте к нему трусы. Достаточно скромные по современным меркам, но много ли они прикрывали? Кровь прилила к щекам и горячей лавой разлилась по телу, устремляясь вслед за внимательным взглядом мужчины. Не разрывая зрительного контакта, Даша пошарила рукой и, нащупав свою футболку, как в замедленной съемке, прижала ту к груди.
– Отвернитесь… – прошептала одними губами.
Герман отворачиваться не стал. Но перевел взгляд на художника по костюмам и его помощника, предоставив своей актрисе некое подобие уединения. Та судорожным движением натянула на себя футболку и схватилась за шорты. Да, возможно, она вела себя глупо. Ничего из ряда вон не произошло. В костюмерной всегда было многолюдно, и она не припоминала, чтобы другие актеры особо переживали по этому поводу. Тем более, они бы так себя не вели при встрече с режиссером. Тот же не был каким-то сталкером или извращенцем… Злясь на себя, Дашка отбросила за спину волосы и, вдохнув поглубже, обернулась. Едва не рассмеялась вслух. В то время, как она себя все сильнее накручивала, Герман о ней и думать забыл. Мужчина сосредоточенно слушал Дину, и одновременно с этим просматривая какие-то бумаги у нее на столе. Завидев Дашу, как ни в чем не бывало, кивнул ей, закинул в рот печенье, которое взял из вазочки, стоящей на столе, и тщательно его прожевал.
– Целый день бегаю, жрать хочу – сил нет, – пожаловался он, не сводя с Дашки своего прозрачного взгляда. И таким он ей в этот момент показался понятным… Обычный человек, который устал на работе.
– Даш… Даша! Что ты молчишь, как тебе этот вариант?
– А? Кгм… – Дашка протянула руки к огромной папке с эскизами, перехватила ту и, взглянув на предложенный рисунок, тряхнула головой. – Ну… Этот вариант неплох, но мне больше нравится… – Даша принялась листать страницы, в попытке найти нужное. Папка накренилась, и незакрепленные страницы полетели на пол. Она попыталась подхватить их, но не справилась с задачей – папка выпала из рук и звонко шмякнулась об пол.
– Садись! – заорала Дина.
– Ч-что?
– Падай на папку! Ну же, немедленно!
– К-как падать, к-куда? – хлопала ресницами Дашка, ничего не понимая.
– Ж*пой своей тощей – на папку! Ну же! Упавшая папка – плохая примета!
Киношники – люди суеверные. Дашка успела это усвоить. Упавшая папка – это действительно плохо. Очень-очень плохо. Плохо настолько, что, ни секунды больше не раздумывая, Даша плюхнулась на пол. Прямо, как ей сказали – тощей ж*пой на папку с эскизами.
– Твою мать… – прошептала, когда боль от удара немного схлынула. Медленно подняла зажмуренные веки, и тут же наткнулась на полный тревоги взгляд режиссера.
– Ты как?
– По-моему, у меня все кости сместились…
– Еще бы! Ты со всех ног шмякнулась!
– Так сказали же – падать… Примета плохая… – оправдывалась Дашка.
Глаза Германа потрясенно распахнулись, обнажая все то внутри, что обычно было скрыто от посторонних. Он выглядел настолько изумленным, что Даша, несмотря на острую боль, прыснула, а потом, не выдержав, громко захохотала. Она смеялась, и смеялась, и с себя, и с него, и с самой ситуации. Честно пыталась взять себя в руки и перестать ржать, но стоило ей хоть немного успокоиться, снова представляла, как произошедшее выглядело со стороны, и заходилась в новом приступе смеха. Заразившись от Дашки, рассмеялся сначала Стас, а потом и Дина. Всеобщее веселье не прошло и мимо Германа. Взгляд голубых глаз мужчины потеплел, а губы растянулись в улыбке. Он протянул ладонь, и сжал её руку на запястье, участливо поинтересовавшись:
– Ты точно в порядке?
Дашин смех оборвался. Его прикосновение током прошло по венам и ударило в голову. Она никогда по-настоящему не хотела мужчину. Никогда не испытывала этой животной тяги. Не понимала, не знала её… Несмотря на все то, через что ей пришлось пройти, Даша никогда не испытывала истинной страсти. Оказалось, что страсть порабощает. Сдирает покровы, оголяет душу… Делает беззащитной настолько, что становится страшно, и хочется в панике убежать. Но еще сильнее хочется ей покориться. Отдать всю себя… Обнаженную, безоружную… Сумасшествие.
– Ты можешь встать?
Слова Германа доносились, будто сквозь вату. Голова кружилась, и в глазах плыло. Даша не видела никого и ничего больше. Только он. Красивое, породистое лицо. Тяжелый подбородок. Когда-то сломанный, и оттого несимметричный нос, который добавлял брутальности его классической красоте. Но главное – глаза. Потрясающие, совершенно колдовские глаза…
– Даша, ты точно в порядке?
– Да-да, извини… Я немного задумалась.
Воспользовавшись помощью Германа, Даша плавно поднялась и, не глядя на мужчину, принялась собирать рассыпавшиеся эскизы. Её пальцы подрагивали, и, наверное, Герман это тоже увидел.
– Думаю, на сегодня мы закончили… – прокомментировала Дина, когда им, наконец, удалось навести порядок. – Ну, и напугала ты нас, Дашка…
– Вы меня тоже, – наигранно рассмеялась та. – Падай на папку, падай на папку! Ну, надо же…
– Тебя подвезти?
– Не-а. Я прогуляюсь, а после возьму такси.
– Ну, смотри, как знаешь. Пойдем, Стасик, тебя хоть домой подкину.
– Моя ж ты спасительница.
– Вот-вот, помни мою доброту…
На стоянке перед киностудией было по-прежнему многолюдно, Дина и Стас уехали, а Даша медленно пошла вперед. Она не могла найти объяснение тому, что с нею происходило. И это до чертиков её пугало.
– Хороший вечер…
Дашка испуганно обернулась. Оказалось, что Герман все это время следовал за ней.
– Ты тоже решил прогуляться?
Мужчина пожал плечами:
– Почему бы и нет? Мне нечасто выпадает такая возможность…
– Добро пожаловать во взрослую жизнь, – криво улыбнулась Даша, возобновляя движение.
– Это реплика твоей героини…
– Да, она мне нравится. Поначалу показалось, что мы с ней похожи, но – нет. Она другой человек. Мне действительно придется играть.
– А ты сомневалась? Доложу тебе, что работа актрисы в этом и заключается.
– Да, но… Если персонаж, похож на тебя, как две капли воды – играть не обязательно. Достаточно быть собой.
– И чем же моя героиня на тебя похожа?
– Казалось, что всем. Я, наверное, тогда только поэтому и согласилась сниматься…
– Она была неприкаянной сиротой.
– Угу… Как и я. Говорю же… Постой-постой…Ты разве не знал, что я – детдомовка?
Глава 14
– Нет. Не знал.
Герман остановился. И Даша тоже ненадолго замерла:
– Что? Почему ты так смотришь?
– Я должен был догадаться, – покачал головой мужчина, возобновляя движение.
– Почему? Разве у меня на лбу горит неоновая вывеска? – ощетинилась Даша.
– Нет… Все гораздо проще – в период подготовки к съемкам я общался со многими детдомовцами… Отирался в их компании, наблюдал за ними, прислушивался к их разговорам. И знаешь, что понял? В таких людях есть некая индивидуальность. То, что их выделяет из серой массы других людей…
– И что же это? – женщина ещё сильнее нахмурилась.
– Аура недоверия.
Даше совсем не нравилось то, что ей говорил Герман. Она не хотела углубляться в анализ и раздумывать над тем, что он имел в виду.
– Чушь.
Герман искоса взглянул на неё и покачал головой:
– Мне так не кажется.
– Аура недоверия? Ты серьёзно?
– Детдомовцы – одиночки, факт. Всегда держатся особняком. Ни на кого на рассчитывают, и никого, по большому счёту, не любят.
Можно было бы поспорить, и Даша даже открыла рот. Но в тот самый момент, когда слова уже должны были сорваться с губ, поняла, что так и не нашла аргументов. Обладала ли она аурой недоверия? Черт, да какая там аура… Аура – это что-то эфемерное, бестелесное. А её недоверие можно было потрогать руками. Даша жила под ним, как под куполом, не боясь боли и потрясений. И её вполне устраивало, что эта жизнь была абсолютно стерильной. Недоверие и было тем самым стерилизатором. Дашка это понимала. Другое дело, что Герману вовсе необязательно было быть таким проницательным…
– А если все так, как ты говоришь, то почему же ты не вычислил меня сразу?
Герман поддел носком шикарной туфли камешек и сухо прокомментировал:
– Наверное, потому, что в то время мои мысли были заняты совсем другим.
– Да, извини… Я знаю о трагедии, случившейся с твоей семьей.
– Я потерял сына.
Теперь первой остановилась Даша. Было ужасно непривычно идти вот так… и просто разговаривать. Как будто и не было всей той неприязни между ними.
– Не представляю, как ты это пережил. Просто не представляю.
Герман не знал, что ответить. Он вообще не понимал, почему разоткровенничался. Не иначе, что-то повредило ему мозг. Или… дело было в том, что с течением времени Даша открывалась ему совершенно с новых сторон. Она была не только талантливой актрисой, но еще и удивительно непривередливым, организованным человеком. Все члены команды, которые сталкивались с Дашей в процессе подготовки к съемкам, отзывались о ней, как о большой трудяге. За все время до него не дошло ни единой жалобы. Хотя, если признаться, он довольно скрупулёзно отслеживал этот вопрос. Ну и, конечно, космической силы притяжение. Он не помнил, что так бывает. И не стал бы утверждать, а случалось ли с ним такое вообще… Когда любой жест, взгляд, движение ресниц пробуждали что-то низменное, возвращая к жизни. Герман столько лет жил работой, и только Даша совершенно непостижимым образом заставила его от нее оторваться. Заинтересоваться чем-то еще… Заинтересоваться ею. А ведь не делала для этого ничего. И не планировала даже…
– Как пережил? Не знаю… Тяжело пережил. Как сейчас помню день, когда сын родился. Как я впервые взял его на руки, удивляясь, почему все вокруг говорят, что он красивый. На самом деле Егор был красным, сморщенным и страшным… Господи, прости…
Дашка рассмеялась. Ей это было так знакомо! Ян тоже ей поначалу показался не слишком красивым. Но она постеснялась высказать свое мнение.
– Знакомая ситуация…
Зря она так редко улыбалась. Это было красиво. Даша вообще была невероятно, завораживающе прекрасна. Он тонул, потеряв ориентиры.
– Ты родила…
– В пятнадцать. Не считай…
– Не каждый бы на такое решился.
– А я бы и не решилась, если бы не Люба и Ставр. Я им по гроб жизни обязана.
Если бы кто-то месяц назад сказал Даше, что она будет делиться с Германом самым сокровенным, она бы рассмеялась ему прямо в лицо. Но сегодня… что-то навсегда изменилось.
– Ты куда сейчас?
– В гостиницу…
– Давай, подкину?
Даша пожала плечами. Если есть такое желание – почему нет? Они свернули к стоянке, прошли к черному двухдверному BMW. Как и следовало ожидать, Герман открыл для нее дверь, и помог устроиться на пассажирском сидении. Даша в восхищении осмотрелась:
– Красивая машина.
– Спасибо.
Богатая отделка кожей двух цветов, детали из ценных пород дерева и безупречный эргономичный интерьер создавали в салоне атмосферу изысканного благородства. А мерное урчание мотора просто кричало о феноменальной мощности двигателя… Автомобиль плавно тронулся и рванул вперёд, отчего в животе женщины взволновались бабочки. Дашка тихонько выдохнула, сжала ноги, в попытке с ними совладать, и искоса взглянула на Германа. Он внимательно следил за дорогой, нацепив на нос шикарные очки. Вроде, Gucci… Но она не стала бы спорить. Люба разбиралась во всех этих дизайнерских штучках. Даша – нет. Последовав примеру мужчины, она извлекла из своего рюкзака гораздо более демократичные Rey Ban. Спрятав глаза за непроницаемыми стёклами очков, почувствовала себя намного увереннее. Так можно было наблюдать за водителем, не выказывая своей истинной заинтересованности. Красивая широкая ладонь переместилась с руля на колено, тихонько заиграла музыка. Что-то из классики. Возможно, Вагнер.
– Какие планы на вечер?
– Да, никаких. Съем свой дерьмовый ужин и завалюсь спать.
– Дерьмовый?
– Угу… – Даша прикусила губу изнутри. Пожалуй, теперь ей следовало лучше следить за своим языком. Герман был большим интеллигентом, и девушке не стоило осквернять его слух. – Понятия не имею, как в достаточно хорошей гостинице может быть настолько паршивый ресторан.
Герман не стал комментировать ее слова. Аккуратно перестроился в крайний ряд, и на первом же перекрестке свернул. До гостиницы Даши оставался всего квартал.
– Эй, куда это мы?
– В одно хорошее место, где нас покормят.
Даша подняла очки на макушку:
– Я не напрашивалась, Герман.
– Я знаю. – Мужчина повернул к ней лицо. – Моя актриса не должна есть дерьмовый ужин.
– Это не настолько принципиально… – растерялась Дашка.
– А для меня – принципиально. И, на будущее, если тебя что-то не устраивает, сразу об этом говори ответственным.
– Господи, это всего лишь ужин…
– Дерьмовый ужин, заметь.
Ситуация была настолько абсурдной, что Даша нервно рассмеялась. Она не знала, что думать. Ей и без того оплачивали все расходы – гостиницу, еду, дорогу… Ей бы и в голову не пришло предъявлять какие бы то ни было претензии. Тем более, режиссеру. Но жалоба прозвучала. И вполне возможно, теперь кому-то влетит за то, что её не устроил ужин. Ведь за комфорт съёмочной группы кто-то, да отвечал. И теперь, у этого человека определенно будут неприятности…
– Герман, меня все устраивало. Правда. Никаких нареканий, все хорошо…
– Я понял… Приехали.
Ей показалось, или он действительно улыбнулся? Дашка была готова поклясться, что увидела его улыбку. Немного насмешливое движение губ, которое сделало что-то странное с её пульсом. Она все еще пыталась разобраться, что же, черт возьми, произошло, когда дверца машины распахнулась:
– Пойдем…
Ее дрожащие пальцы доверчиво скользнули в его ладонь. После прохладного салона автомобиля раскаленный воздух улицы удушающим жаром проник в легкие. В горле пересохло, и Даша сглотнула.
– Что это за место? – немного скрипучим голосом поинтересовалась она.
– Ресторан моей бабки. Ты, должно быть, слышала о нем.
Даша бросила на мужчину испуганный взгляд. Почему-то сам факт того, что Герман привез её именно сюда, взволновал. К входу в заведение девушка шла на подгибающихся ногах, не в силах разобраться, а что же, собственно, её так сильно взбудоражило. Возможно ли, что всему виной – идущий рядом мужчина? Наверное, да… А ведь много лет назад Даша дала себе зарок, что больше никогда не позволит такому случиться. Мужчины, подобные Герману – слишком большое испытание для любой женщины. Ей такое счастье было абсолютно без надобности.
– Вечер добрый, Герман Маркович… Ох, и обрадуется Маргарита Александровна вашему визиту…
– А что, Марго еще здесь? – удивленно вскинул брови Герман, пожимая руку швейцару.
– В кабинете. Она сегодня не в духе, – прошептал Василич в усы.
– Разберемся…
Любезно пропустив спутницу вперед, Герман вошел в открытую дверь. Дашка осмотрелась. Ей пришелся по душе уютный интерьер ресторана. Выполненный в прованском стиле, он скорее напоминал загородный дом с просторной верандой, в окнах которой виднелась гостиная – главный зал ресторана. На стенах – открытый кирпич приятного белесого цвета. На полах – дубовый, с сединой, паркет. В тон ему – дверцы гардеробной и перила шикарной кованной лестницы.
– Гера! – Послышалось за спиной.
Даша медленно обернулась и встретилась взглядом с пожилой статной женщиной.
– Марго…
– Ты почему мне не сказал, что приедешь? Я бы приготовила что-нибудь вкусненькое…
– Нас прекрасно накормит твой шеф. А тебе бы следовало отдохнуть.
– Вот еще… – фыркнула Марго. – Он опять разговаривает со мной, как с выжившей из ума старухой, – пожаловалась Даше, будто бы они тысячу лет были знакомы. – Можете называть меня Марго…
– А я Дарья Иванова… Даша.
– Марго, девятый час… – вмешался в разговор Герман. – Ты обещала мне не задерживаться на работе так долго…
– Ай, Гера… Без меня здесь все идет кувырком, вот сегодня говядина… Из Новой Зеландии, Даша, представляешь… Мы ее так долго ждали, а она….
Герман шел за бабкой, которая, подхватив его спутницу за руку, вела ту в сторону своего кабинета, и не мог поверить тому, что видит перед собой. Абсолютно игнорируя внука, Марго сосредоточилась на Даше и довольно живо обсуждала с ней проблемы ресторанного бизнеса. Что-то спрашивала, рассказывала о чем-то своем, показывая той что-то в компьютере. Смеялась и спорила. Герман тысячу лет не видел бабку такой оживленной! А Даша? Немного освоившись в компании незнакомого человека, она вновь стала другой! Её изменчивость манила Германа со страшной силой. Заставляла хотеть большего – вызывала желание постичь до конца… Он тряхнул головой, но так и не смог избавиться от наваждения. Однажды он понял, что талант артиста – это не его умение петь или играть. Это, в первую очередь – сумасшедшая энергетика, которая затягивала окружающих, подобно тайфуну. Вот почему его притяжение к Даше в этом плане было вполне понятно… К чему он не был готов – так это к тому, что она затянет его совсем другим. Своими женскими тайнами, своей личностью, всей своей сутью…
Некоторое время спустя прямо в кабинете накрыли ужин, но женщин, похоже, он мало интересовал – настолько они увлеклись беседой. Хотя, нет… Даша получала истинное удовольствие от еды. И это выглядело чертовски сексуально! Герман взгляда не мог отвести! А Даша, не замечая его пристального внимания, аккуратно отрезала очередной кусочек телячьего медальона, окунула его в их знаменитый вишневый соус и аккуратно сняла губами с вилки. Капелька соуса сорвалась вниз. В нарушение всех правил этикета, Даша подхватила ту пальцами, облизала их и, как ни в чем не бывало, вернулась к беседе о новозеландской говядине. А у него земля ушла из-под ног.
– Гера… Ге-е-ер!
– А, что, прости? – вернулся в реальность мужчина.
– Уже поздно, а у Даши завтра тяжелый день… Отвези девочку домой.
– Я могу и на такси, Марго…
– Вот еще. Я отвезу.
В гостиницу ехали в полнейшем молчании. Но оно было уютным, и нисколько не портило впечатление о проведенном совместно вечере. Пожалуй, еще никогда в жизни Герман не был настолько растерян.
– Ты улетаешь завтра?
– Да, вечером… После репетиций.
Это хорошо… Это просто отлично. Ему нужна пауза, чтобы все обдумать, как следует. Сейчас слишком много эмоций в душе. Слишком много чувств. Плохие советчики – с какой стороны ни посмотри.
– Тогда, наверное, до встречи на вашей территории?
– Ага… К вечеринке все уже готово.
– Хорошо…
– До встречи.
– Спокойной ночи.
Даша прошла через полупустой холл гостиницы, поднялась в лифте на свой этаж и открыла дверь. С удовольствием скинула свои кеды, и наступила на какую-то бумажку. Поднесла ту к глазам, и едва не задохнулась.
«Я все о тебе знаю, грязная шлюха. Убирайся – не то пожалеешь!»