Глава 17
Сумасшествие. Целовать ее, стоя посреди коридора, куда в любой момент мог кто-то войти. Но иначе не получалось. Казалось, она стала его дыханием, его кислородом. И не было альтернативы, ведь альтернатива «не дышать» – смерть! Он скользил по Дашкиным губам, жадно впитывая в себя их вкус, зарывался руками в волосы, путал их. Он вообще сейчас всё запутывал…
Дашка что-то бессвязно шептала, сжимала его плечи, царапала шею… Он тонул в ее нежном, ненавязчивом аромате, вжимая все сильнее в себя. Оторвался ненадолго, впился взглядом. Эти глаза… Широко распахнутые ему навстречу, недоумевающие, какие-то потерянные. Будто бы она сама себя спрашивала, что же происходит, почему он остановился? Спрашивала, и не находила ответов.
С легким стоном Герман снова накинулся на Дашкин рот. Руки осмелели и двинулись вниз по телу, прошли по бокам, опустились на попку, словно стирая чужое неправильное прикосновение. Он едва не зарычал, когда понял, что себе позволил Давид. Сдержался из последних сил, собирая по крохам остатки цивилизованности. Ладони забрались под короткий подол платья, погладили нежную гладкую кожу. Оседлав бедро Германа в качестве дополнительной опоры, Дашка, которую не держали ноги, потерлась о него промежностью. Он пил её судорожные рваные вдохи и медленно сходил с ума.
Видимо, в помещении кухни что-то упало, отрезвляя обоих. Дашка, зажатая между стеной и мужчиной, попыталась освободиться, и Герман нехотя ее отпустил. Она не знала, куда деть глаза, что вообще говорить, и как себя вести. Он здесь был не один. А она повела себя, как… как… Как та, кем он ее и считал еще совсем недавно!
– Даша…
Она отрицательно замотала головой:
– Не говори ничего. Пожалуйста!
– Но… Ты же не можешь отрицать, что…
– Этого не должно было случиться!
– Бред! И ты это знаешь. Между нами искрит с самой первой встречи! Этого не избежать! Скажешь, я не прав? Будешь отрицать очевидное?
Дашка покачала головой, судорожно одёргивая подол.
– Думаю, сейчас не время это все обсуждать. Тебя уже, наверное, потеряли, и…
Она вскинула на мужчину умоляющий взгляд. Если бы не он, Герман, наверное, стал бы спорить, но по какой-то совершенной непонятной причине этим глазам он не мог отказать. Или же, напротив, причина была на поверхности, и он просто испугался? В любом случае – отступил.
– Ладно. Ладно… Но не надейся, что мы не вернемся к этому вопросу.
– Когда спровадишь невесту? – не смогла не съязвить Дашка. – Я буду твоим маленьким грязным секретом? Ты это мне предлагаешь?
Герман смерил Дашку нечитабельным взглядом. Он был так же взлохмачен, как и Даша. На губах и вокруг рта красовались остатки ее помады. Рубашка, там, где она сжимала его плечи, была измята, а вверху, у самого горла, отсутствовала пуговица. Если его кто-то сейчас увидит, то сразу поймет, чем они занимались. Им обоим абсолютно точно стоило привести себя в порядок.
– Нет. Этого я тебе предлагать бы не стал.
– Ну, и на том спасибо… – горько рассмеялась Дашка.
Она понимала, что была неправа. Что все её претензии сейчас не имели ни единого основания. Но все же не находила в себе силы поступить здраво. Как бы это сделал взрослый человек. В душе занозой сидели обида и… страх. Даша повернулась спиной к мужчине, двинулась к туалету. Просто чудо, что их еще никто не увидел!
– Даша!
Женщина остановилась и немного повернула голову. Совсем чуть-чуть, так, что Герману стал виден лишь ее профиль. Красиво очерченная скула и немного вздернутый нос.
– Я не приглашал Ладу. Она приехала в аэропорт с Давидом. И я просто не мог её вытолкать из самолета.
В душе тоненькой противной стрункой что-то задрожало. И горло перехватил спазм. Она не знала… Просто не знала, что было бы хуже для ее глупого сердца – если бы он взял с собой Ладу сознательно, чтобы указать Дашке на её место, или если бы он этого не делал… Сглотнула. Кивнула головой и медленно-медленно пошла дальше. Она была так сильно напряжена, что казалось, еще немного, и позвоночник просто сломается. Аккуратно, как ни в чем не бывало, открыла дверь в туалет, и тихо её за собой захлопнула. Стала перед зеркалом, методично стирая с лица «следы преступления». Слезы плескались в глазах, и поэтому изображение было размытым.
Она пыталась понять, в какой момент желание съездить Герману между ног обернулось желанием никогда его больше не отпускать? Что она пропустила? Как позволила такому случиться?! Почему вовремя не эвакуировалась? Ведь она каждой клеточкой ощущала приближение этой смертельно опасной стихии! Ведь сделала все, чтобы никто больше не смог застать ее врасплох! Почему же она так беспечно игнорировала сотни тревожных депеш, которые в срочном порядке отправлял её мозг?! Зачем сделала вид, что сейсмограф её сердца ошибся?! Не потому ли, что, наперекор всем прогнозам, решилась упасть в этот шторм с головой? Пройти сквозь него, как через обряд инициации, чтобы потом… родиться новой, или… умереть. И к чертям здравый смысл! Да… Наверное, хотя бы раз в жизни – это неминуемый процесс для каждого человека. Вот и ее время пришло.
Даша моргнула несколько раз и еще раз прошлась взглядом по собственному отражению. Вроде бы, все в порядке. Помаду она может освежить и за столиком. Нарушит этикет, подумаешь. Вряд ли кто-то на это обратит внимание. Сейчас уже гости порядком навеселе. Им совсем не до этого. Женщина вышла из туалета, прошлась по коридору к залу, и на самом выходе столкнулась с Костей:
– Привет…
– Привет. Хорошо выглядишь.
– Спасибо.
– Все нормально?
– Да. А что?
Дашка на секунду замерла, почему-то вспомнив о камерах видеонаблюдения, которыми была напичкана база Ставших. Мог ли Костя увидеть их поцелуй с Германом?
– Да ничего, Даш. Бледная ты какая-то.
– Да? А говорил, что выгляжу хорошо. Ты уж определись, – попыталась сострить Даша, обходя друга.
– Одно другому не мешает. Слушай, ты когда это платье купила? Я такого не видел у тебя.
– Давно купила, Костя. Все не было случая надеть. Ну, я пошла?
Мужчина пожал плечами, Дашка еще раз ему улыбнулась, и скрылась за дверями ресторана. Как она и думала, веселье было в самом разгаре. Уже даже и танцы начались… Вон, как Дина со Стасом выплясывали! Если бы несколькими минутами раньше Даша не пережила такой стресс, она бы с удовольствием к ним присоединилась, но сейчас было не то настроение.
Вообще, она не любила шумные вечеринки, не любила толпу. Однако сегодня все было совершенно по-другому. Ей было комфортно в компании ребят из съемочной группы, и только присутствие некоторых людей немного портило общее впечатление. Елена… Пожилой оператор Ефрем, пара звукорежиссёров, с которыми она работала тринадцать лет назад. В общем, все те люди, которые были свидетелями её позора.
Даша взяла бокал, сделала пару жадных глотков, и только потом поняла, что это было шампанское! Очевидно, ребята перебрали больше, чем следует, раз в бокал для воды налили вина. Холодок прошелся по позвоночнику, и первым делом захотелось избавиться от выпитого. Но потом, все же, восторжествовал разум. Дашка решила, что вряд ли она опьянеет от двух глотков некрепкого вина… Она наколола шпажкой клубнику, и отправила ее в рот, чтобы перебить вкус алкоголя. И вдруг почувствовала на себе сальный взгляд Давида. Её даже передернуло от отвращения, но внешне Дашка никак не выказала своего состояния. Как ни в чем не бывало, окинула взором присутствующих, пока не наткнулась на танцующего со своей помощницей Германа. Честно сказать, она не думала, что тот станет принимать участие во всеобщем веселье. А он, казалось, чувствовал себя, как рыба в воде, и отрывался по полной. Наверное, Герман и сам был неплохим актером – вдруг подумала Даша. Почему-то она не верила, что в этот момент ему было действительно весело.
Вдруг Герман вскинул голову. Их разделял полутемный зал, и Дашка не была уверена, что он видит её. Она – так точно не могла прочитать выражение его лица из-за мигающей светомузыки.
Рядом на столе завибрировал телефон.
«Пойдем, потанцуем» – Герман! Нет… нет, она не могла. Только не тогда, когда пришло осознание случившегося. Слишком оголено все, слишком… на надрыве. Возможно, когда они поговорят, расставят все по своим местам, решат что-то, очертив границы дозволенного!
«Ну же, Дашка, решайся. Всего один танец.»
Дашка отрицательно качнула головой. Медленно-медленно, будто нехотя. Сердце сжималось и стучало в груди, как при тахикардии. Гормоны кипели, и гнали ее к нему! Но женщина не двигалась с места, вцепившись обеими руками в стол. Хорошо, что рядом никого не было. Иначе ее поведение смотрелось бы довольно странно. Как зачарованная, Дашка отвела взгляд, и тут же заметила, что к ней, пробираясь через толпу, шел тот, кого она меньше всего хотела видеть. Давид. Она вскочила, в попытке избежать с ним встречи, и двинулась к танцполу.
Все дальнейшие события происходили будто бы в замедленной съемке. Да, такие сцены, наверное, только в кино и встречаются. Он, она… И красивая тягучая музыка, которая, будто бы по заказу, пришла на смену очередному зажигательному хиту. Его руки на ней – так правильно. Ненавязчиво, деликатно… По-старомодному – одна рука на талии, другая сжимает её ладонь. Будто бы они собираются танцевать классический вальс.
– У тебя глаза перепуганного зайца.
– Это потому, что ты сейчас – вылитый волк.
– Волк?
– Да. Такой же опасный, взъерошенный и… Черт, да мы танцуем!
Герман иронично приподнял бровь.
– Это и подразумевалось.
– Может быть. Да только я не умею вальсировать…
Будто бы в подтверждение своих слов, Дашка сбилась с ритма и насупила мужчине на ногу. Хорошо, хоть, не каблуком!
– Доверься мне, хорошо?
Она смотрела в его прозрачные глаза и понимала, что он просит гораздо большего, чем просто танец. Довериться? А разве у нее был выбор?
– Мне нужно многое тебе рассказать. Если ты действительно хочешь попробовать…
– Хочу.
– Некоторые обстоятельства моей жизни… Ты должен узнать о них прежде, чем это сможет как-то тебе навредить.
– Ничего не в состоянии изменить моего к тебе отношения, – заметил Герман серьезно.
Даша только покачала головой. Перекрикивать музыку, и доказывать ему обратное – не имело никакого смысла. Им действительно нужно было немного времени. Просто осмыслить все еще раз и взвесить все риски. Герман может сколько угодно говорить, что все для себя решил, но Дашка слишком хорошо знала изнанку жизни, чтобы не понимать, как он в таком случае рискует. Рискует всем – репутацией, карьерой, положением в обществе… Она не могла допустить, чтобы из-за нее Герман потерял себя. К тому же, давным-давно Дашка усвоила – не стоит доверять словам мужчины, который хочет стащить с тебя трусики. В такие моменты они готовы пообещать все, что угодно… Пусть сначала выслушает её. Возможно, после этого все желание у него отпадет само. Девушка убеждала себя, что готова к такому развитию событий.
Музыка стихла. Дашку тут же кто-то подхватил за руку, и закружил. Германа тоже вовлекли в танец. Они натянуто улыбались своим партнерам, но каждый раз, поверх их голов, ловили взгляды друг друга. Даша знала, что завтра Герман уедет. А следующая их встреча произойдёт уже на съемочной площадке. И там, оставив весь свой актерский талант, сняв свои бесчисленные маски, ей предстоит полностью ему открыться.
Глава 18
– Ты очень напряжен, Гера, – заметила Лада, разминая плечи мужчины после того, как тот вернулся в номер. – Хорошо повеселились? – добавила тихонько, опаляя жаром дыхания ухо.
Герман оглянулся. Несмотря на то, что он не взял её с собой на вечеринку, Лада определенно решила его сегодня порадовать. Пеньюар, обтягивающий внушительную круглую грудь, изысканные трусики… Все было призвано на то, чтобы соблазнить мужчину. Он отметил это на автомате, скользнув пристальным взглядом по шикарному женскому телу. Красиво… Но мимо! Гера ничего не почувствовал. Ничего, кроме неправильности происходящего.
– Нормально. Пойду в душ.
– Тебе потереть спинку?
Герман отрицательно качнул головой. Он не знал, что сказать, чтобы не обидеть Ладу, которая ничем не заслужила такого к себе отношения, но и быть с ней больше… не желал. И несмотря на то, что ему еще многое предстояло обдумать, в этом он был абсолютно точно уверен.
– Устал я, Лада. Очень устал.
Девушка кивнула головой. Как ни в чем не бывало. Будто бы не ей сейчас отказал мужчина, с которым они до этого не виделись недели три… Другая бы закатила истерику. Но не Лада. Она никогда на него не давила. У Германа было подозрение, что их учат такому поведению на каких-то специальных курсах идеальных жен. Она все делала идеально, и, возможно, поэтому их отношения были как будто стерильными. В них не было никакой интриги, никакого накала. И в ней самой не было загадки… Еще неделю назад Герман считал, что такое положение вещей – оптимальный для него вариант. Но жизнь ткнула его носом в обратное. Он всем своим существом почувствовал, как терпит поражение его хваленое здравомыслие. Все так резко перевернулось… Возможно, годы всему виной… Или кризис среднего возраста… Как знать? Но его, словно магнитом, потянуло к живому… Настоящему. Нерафинированному. К Дашке… К ее сумасшедшим, будто бы говорящим, глазам. К её замкнутости, к ее непостижимым тайнам. К ее женским странностям, страхам, язвительности… Возможно, даже к обычным бабским истерикам, которые положены любой женщине по чертовому гормональному определению… Он этого хотел… Хотел так, что ничего бы не стал в ней менять, править и совершенствовать. Просто постигал бы Дашку такую, забираясь под каждый слой её многогранной личности все глубже, и глубже… пока бы не добрался до сути. Сути всего. Сути этой настоящей непритворной женщины.
Запрокинул голову, подставляя лицо теплым упругим струям. К сожалению, вода не смывала напряжение, которое отметила Лада. Тут уже вообще вряд ли что могло помочь. Герман, как охотник в предвкушении самого интересного, затаился, напряженно прислушиваясь к происходящему. Все в нем подрагивало и звенело в ожидании, к которому он не был приучен – факт. Гера с детства получал все, что хотел. Но теперь между ним и его целью было столько преград… Будто бы их разделяла полоса препятствий. И лежащая в его кровати женщина являлась одной из таких помех…
Герман вышел из душа, обмотав бедра полотенцем. Чертыхнулся, потому что забыл взять чистое белье. Прошел через комнату к чемодану, который не стал распаковывать, выхватил трусы и трикотажные штаны. Вернулся в ванную одеться. Это выглядело, наверное, глупо, учитывая, что Ладка видела его голым тысячу раз, но по-другому почему-то не мог.
– Гера, что-нибудь случилось? – нерешительно спросила девушка, когда он закончил.
– Ничего. Говорю же, устал.
Он ей скажет. Обязательно скажет. Просто сейчас не время совсем, и, наверное, не место. Завтра Ладка опять укатит в Италию, а он приступит к съемкам. Будет время все хорошенько обдумать. Да и с Давидом не хотелось бы ссориться раньше времени. Им еще не раз работать вместе. А конфликт будет неминуем, если Ладка останется недовольной их расставанием. Значит, все нужно будет сделать красиво. В идеале, было бы неплохо, если бы она сама его бросила. Вот только как этого добиться?
Нет, не то, чтобы Герман не был готов пойти на конфликт с Давидом, если уж очень приспичит! Но и торопиться бить горшки не имело смысла. Бизнес – есть бизнес. И его интересы, в Германовой системе координат, имели не абы какое значение. Долгое время он жил работой, слишком много для него значило то, что он делал, слишком много людей от него зависели. Он не имел права на необдуманные поступки.
Эти мысли преследовали его ночью, и утром следующего дня, когда Герман за завтраком выискивал Дашку глазами.
– Гера, я опоздаю на самолет, если ты выпьешь еще хоть одну чашку кофе… – пожаловалась Лада.
– Да-да… Конечно, поехали… – Мужчина промокнул губы идеально белой салфеткой и неторопливо встал из-за стола. Лада была права. Он заигрался, едва ли не преследуя Дашку. Очевидно, что та была не готова к встрече с ним сегодня. Ей требовалось какое-то время для раздумий. Пространство… И ему тоже не следовало торопиться. Они в любом случае поговорят. И если сейчас – неподходящий момент – черт с ним. Пусть так. В любом случае, все решится на съемках. Он подождет. Даст себе остыть…
Первые дни всегда были самые тяжелые. Утомительные. Да и творчества в этой работе не было, а Герман ненавидел рутину. Делал все, что от него требовалось, и тихо сатанел. Так было всегда, ничего нового он в себе не открыл. Но на этот раз все усложнилось ожиданием… Ожиданием встречи с ней. Никогда бы не подумал, что это будет так тяжело. Сам себе удивлялся, будто бы что-то новое открыл там, где уже не было места открытиям. Перебирал их короткие встречи в памяти. Возвращался на годы назад, и вспоминал… Сам с собой откровенничал. То нерешительно приоткрывая занавесу прошлого, то в страхе возвращая её назад. Будто бы актер с боязнью сцены – выглядывал из-за кулис, и в ужасе зажмуривался, не решаясь выйти в ослепительный свет софитов. Хотя, вроде, и решился уже…
Было страшно. В прошлом осталось много боли, от которой Герман бежал. Тот период… непрекращающаяся агония. Невозможно было выудить из памяти Дашкин образ, не разворошив других мучительных воспоминаний. Да и воспоминания, связанные с ней самой, тоже были далеко не всегда радужными. Он помнил и ее расширенные от наркоты зрачки, и ее дрожащие руки, и засосы по всему телу, которые приходилось гримировать… И свою на это злость, природу которой он тогда не понимал, и даже не пытался анализировать…
– Герман, рельсы смонтированы.
– Хорошо, – кивнул головой. – Все приехали?
– Не все. Нет Игоря и Елены…
– А Дарья?
– Не знаю, она еще не отписывалась.
Когда Рада ушла, Герман достал телефон, открыл групповой чат в Viber – новых сообщений от Даши действительно не было. Хотя, та активно участвовала во всех коллективных обсуждениях, для которых и была создана эта группа. Будто бы действуя сам по себе, палец скользнул вверх, открывая прошлые сообщения. Дашкины реплики терялись в сотнях других, но он их методично отыскивал и перечитывал. Вот она скинула фото своего обеда в ответ на жалобу дольщиков о том, что у них столько работы, что некогда пожрать. За это ее шутливо прозвали садисткой. Ну, правда, фото накрытых к обеду фуршетных столов пятизвездочного отеля больше походили на издевательство, чем на попытку поддержать голодающих. Дашка ответила коварно улыбающимся смайликом с рогами. Потом было долгое затишье, и снова фото от Даши – ответ на вопрос костюмеров, не у нее ли серая парка, которая куда-то исчезла. Та написала, что нет, но предложила взамен свою. Её-то она и демонстрировала, сделав селфи. Герман сохранил себе эту фотографию. Не знал, зачем, но сохранил… Дашка была удивительно фотогенична. И красива той красотой, которая абсолютно не нуждалась в каком бы то ни было дополнительном обрамлении. В серой парке, на фоне свинцово-серого, окутанного туманом озера, с растрепанными волосами, сосредоточенно закушенной губой, она выглядела так, что эту фотографию можно было смело отправлять на обложку журнала. Но Дину что-то не устроило, да и Стас влез в разговор. Тогда Даша выслала еще одно фото – на этот раз парка была изумрудно-зеленой. Комментарий к фото гласил о том, что, если им опять что-то не понравится, у нее есть еще штук десять таких курток всех цветов радуги, чем привела художников по костюмам в полнейший экстаз. Далее с Дашкой переписывался локейшн менеджер, уточняя у той, как у местной, какие-то детали по выбранному месту съемок. Телефон пискнул, оповещая о новом сообщении, Герман обновил страницу и увидел заветных три слова «я на месте».
Он бросил все. К чертям… Выскочил из комнаты, оборудованной под кабинет, переступил через действительно смонтированные рельсы. Окунулся в царящий на съемочной площадке хаос. Работа кипела, в преддверии первого съемочного дня. Он бы сам еще недавно извелся в ожидании начала съемок, но теперь акценты сместились. Ничего не замечая на своем пути (он вообще никогда не замечал препятствий между собой и тем, к чему стремился), мужчина споткнулся о скрученный на полу кабель, и едва не упал. Бросил быстрый взгляд на сидящего возле бобины тощего патлатого мужика из числа нанятых на время подсобных рабочих, заметив:
– Из-под ног уберите провода.
Мужик, не глядя, кивнул головой, медленно встал и, похрамывая, пошел делать то, что ему было сказано. Не обращая больше на него никакого внимания, Герман вышел на улицу. Съёмочная группа разместилась неподалеку, на небольшой частной турбазе. Именно туда и лежал его путь.
Дашка едва успела распаковать небольшой чемодан, когда в дверь отрывисто постучали. Что-то тревожное ей почудилось в этом звуке. После той злосчастной записки она вообще беспокоилась по любому поводу. Именно поэтому, уезжая из дома, попросила Костю получше приглядывать за родными. Как она и думала, мужчина прицепился к ее словам, как клещ! Стал пытать, не случилось ли чего, впиваясь в неё цепким взглядом. Даша поспешно заверила друга, что ничего не произошло. Просто волнительно уезжать, оставляя родню. Не привыкла она к такому. Костя, вроде бы, поверил. Собственно, почему бы и нет? Её объяснения выглядели достаточно убедительно, у него не было повода ей не верить.
Даша подошла к двери:
– Кто там?
– Открывай, Сова, Медведь пришел.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Рука метнулась к горлу, а вторая – будто бы живя своей жизнью, повернула защелку. Он стоял на пороге. Красивый какой-то совершенно хулиганской красотой, отчаянный и сумасбродный… Дашка не знала, что делать дальше, что спрашивать или говорить, а Герман не оставил ей времени на раздумья. Шагнул вперед, заставив ей отступить, и закрыл за собой дверь.
– Что-то случилось? Ты… ты почему не на площадке? – выдавила из себя, настороженно всматриваясь в его голубые глаза. И тут же отшатнулась. Сделала шаг назад, сама не понимая, что её на это сподвигло. Возможно, какое-то неистовство, вдруг проступившее сквозь привычную невозмутимость Германа. Бездна, рванувшая ей навстречу из его прозрачных глаз. Она не успела ничего осмыслить, обдумать, или хоть как-то подготовиться к тому, что случилось. Он обрушился на нее, как ураган. Оправдывая все её мысли о нем и представления. Соответствуя всем её ожиданиям. Ни больше, ни меньше… Стихия… Неуправляемая, безудержная… Как горная река, или снежная буря.
Это было слишком быстро… Или, напротив, медленно? Тысячи противоречивых эмоций. Электричество вверх по позвоночнику. Миллионы импульсов, воспламеняющих кровь. Тринадцать лет она ждала… Этого ли? В ушах звенело, и сердце колотилось так, что, казалось, даже тело Германа, расплющившее её грудь, подпрыгивало от его ударов. Губы жгло…
Сквозь дымку сумасшедшего желания донесся какой-то стук. Даша уловила его краем сознания, но никак не отреагировала. И Герману было не до этого. Не сбавляя темпа, он терзал Дашкины губы, скользил по выпирающим острым лопаткам ладонями, мял одежду. Стук повторился.
– Кого черт принес? – шептал мужчина между поцелуями.
– Не знаю… Нужно открыть…
– К черту их! – рыкнул Гера.
Больше всего Даша хотела с ним согласиться. Но в голове будто бы что-то щелкнуло. Дашка резко отшатнулась. Господи! Ну, почему каждый раз рядом с ним у неё напрочь отказывали тормоза? Что за морок?
– Даш…
– Я открою…
– Дашка! Ну, наконец-то! У тебя, что, живот скрутило?! – затараторила Дина. – Пойдем на обед, я забила тебе место за нашим столиком. Знаешь, какой тут бограш готовят! Мммм. Ой, а ты не заболела? Щеки красные, будто в лихорадке…
– Нет, Дин, все нормально. Только волнуюсь немного по поводу завтрашнего дня.
– Ааа. Ну, так что, пойдем?
– Ты иди, а я догоню. Мне бы еще переодеться хотелось.
– Ну, давай, поторопись! Не то потом остынет все…
Дашка кивнула, закрыла за гостьей дверь, и прислонилась к ней лбом. Она поспешила… Не следовало позволять Герману думать, что она доступная. В прошлом – возможно. Сейчас – нет.
– Даша… – раздалось у самого уха, и тут же его теплые сильные руки легли ей на плечи, а дыхание обожгло затылок.
– Мы слишком спешим, – выдавила сипло. – Не могу! Не хочу… так.
Молчание ей было ответом. И она хотела уже избавиться от прикосновений Германа, когда он, зарывшись носом в пряди её волос, прошептал в ответ:
– Значит, спешить мы не будем…