Комендант Холодной Башни
Небо постепенно темнело, и под кронами деревьев сгущался сумрак. Гром начал спотыкаться. Рин решил остановиться и дать коню отдых – четверть часа уже ничего не решали, приехать к Башне до заката он все равно не успеет.
Гром начал ощипывать листья с какого-то куста. Дул холодный резкий ветер. Такое ощущение, что сейчас не конец августа, а середина ноября. Рин плотнее закутался в плащ и посмотрел на верхушки деревьев, которые раскачивались на фоне темно-синего неба. Зрелище завораживало, шум листьев заполнял пространство. И поэтому он пропустил самое важное.
Сгусток тьмы упал на него, придавив своей тяжестью. Рин, как при вспышке молнии, увидел перед собой оскаленную пасть. Когтистая лапа взметнулась, намереваясь порвать жертву.
Рин почти не глядя, почти не понимая, что делает, всадил нож в звериное горло, резко повернул и попытался выбраться из-под туши. Зверь взвыл так, что, казалось, весь лес услышал. Заскреб лапами землю, забился в судорогах, а потом вдруг замер и обмяк, как будто никогда и не был живым.
Рин был сильно удивлен, что сумел избежать когтей. Он поднялся с земли и долго стоял, дожидаясь, когда руки перестанут дрожать, а сердце вернется к нормальному ритму.
Гром стоял невдалеке, насторожено глядя на происходящее. Если бы на хозяина напал человек, он бы ринулся на защиту. Но дикое существо его пугало.
– Иди сюда, – позвал Рин, – все, он умер. Уже не страшно.
Конь фыркнул, вскинул голову, переступил ногами, но остался на месте. Даже немного попятился, так что хозяину пришлось идти к нему. Он крепко взял коня под уздцы и повел, не обращая внимания на сопротивление.
Рин хотел оставить зверя так и валяться на лесной дороге, но ему понравился мех, отливающий в сумраке лунным серебром. Стало жалко добычу. Несмотря на недовольство Грома, он взвалил тушу на спину коня, сел в седло и погнал галопом к Холодной Башне.
Когда он добрался до Башни, солнце уже село, и только край неба подсвечивался бледно-синим. Ворота, разумеется, были заперты. Стены высились неприступной громадой, сливаясь с чернотой ночи, только кое-где в бойницах мелькал огонь факелов.
Рин спешился, бросил поводья на луку седла и застучал кулаком в ворота.
– Что тебе надо, путник? – спросили откуда-то сверху. – Шел бы ты своей дорогой.
– Открой ворота.
– Эти ворота после захода солнца не открываются.
– Даже для меня?
– А ты кто такой-то?
– Ваш комендант.
– Ха! У нас нет сейчас коменданта.
– Разумеется нет, раз я за воротами.
Возникла пауза. Наверное там, наверху, кто-то был в замешательстве.
– Шел бы ты своей дорогой, путник, – произнес тот же голос, но был в нем слабый оттенок неуверенности, – эти ворота после захода солнца не открываются.
– Ну и ладно, – Рин посмотрел, как Гром равнодушно щиплет жухлую траву, сел на землю и привалился спиной к воротам, – значит буду ночевать здесь. Утром поговорим.
Среди вещей, которые он с собой взял, был плащ из меха лисицы. Он брал его на зиму, кто ж знал, что тут и летом жить невозможно. Если достать его, вполне можно дотянуть до утра, а обычным шерстяным плащом прикрыть Грома. И еще, что важно, есть почти полная фляга пойла из последнего трактира.
Он уже собирался расседлать коня, когда заскрипела калитка, приоткрывшись буквально на ладонь.
– Эй ты, путник, – крикнули ему, – иди быстрее. Промедлишь – пеняй на себя.
Рин подхватил коня под уздцы и шагнул вперед. Калитка перед ним распахнулась и сразу захлопнулась за хвостом Грома. Конь недовольно дернулся.
– Кто ты такой? – спросил человек с седыми висками, и голос его был совсем не приветливый.
– Граф де Шенто. А ты кто?
– Я сержант Санти. И в отсутствие коменданта главный здесь я.
– Чудесно. Я ваш комендант.
Рин сунул ему бумаги, которыми его заботливо снабдил секретарь герцога Лавиньельского.
– Поль, посвети, – недовольно сказал сержант и начал читать, хмурясь и шевеля губами.
«Он вообще грамоте обучен?» – с досадой подумал Рин.
– И заберите кто-нибудь эту падаль, – он спихнул с коня мертвого серебряного зверя. Тот шмякнулся на камни.
Воцарилась тишина.
– Где вы взяли это? – спросил сержант со странной интонацией.
– В лесу, где же еще.
– Вас разве не предупреждали, что в темноте нельзя ехать через лес?
Видимо, предупреждали. И секретарь герцога, и хозяин последнего на пути трактира. Только он был слишком занят своими проблемами, чтобы слушать.
– Вы один были?
– Естественно.
– И на вас напал белеск?
– Напал.
– И как вы сумели его убить?
– Ножом, – ответил кто-то, разглядев рану на горле зверя.
Опять наступила тишина. Рин спрятал левую руку под плащ, потому что она начала предательски дрожать. Тут сержант наконец-то дочитал документ.
– Господин комендант, – не слишком уверенно сказал он, – мы вас не ждали. Во всяком случае, не так поздно.
– Неважно. Проведите меня в мою комнату. Здесь есть моя комната? Обсудим все утром, если никто не против.
На самом деле Рин хотел выпить что-то горячее – бульон, суп или, на худой конец, просто воду. Но не стал говорить об этом. У него было пойло во фляге и орехи в меду, на сегодня хватит. А утром уже можно разобраться, что к чему здесь и как.
– Вашего коня устроят, не беспокойтесь, господин комендант. Я провожу вас. Поль, Сэм, принесите дрова в комнату!
Дрова принесли, но как-то совсем немного. Камин зажгли, хотя комната была настолько сырой и выстуженной, что это никак не спасало. Рин надеялся, что хоть Гром устроился с большим комфортом. Содержимое фляги и сладкие орехи не слишком улучшили ситуацию.
Он решил лечь спать, но проснулся от холода, когда за окном было еще темно. Дрова прогорели и уже подернулись пеплом. Рин разыскал среди вещей меховой плащ – так и лежал до рассвета, свернувшись клубком под одеялом и плащом.
«И так теперь каждую ночь будет? – думал он, стараясь не стучать зубами. – И завтра, и послезавтра, и всегда? Я сдохну уже в этом месяце от такой жизни».
Зачем он вообще на это согласился? Хотел сбежать. Ну вот, сбежал. Здесь его точно никто искать не станет, можно радоваться. Если бы только не было так холодно.
Дождавшись рассвета, он пошел туда, где точно должно быть тепло – на кухню.
Там действительно было тепло. Печи горели, но не так яростно, как он предполагал.
Детина с мощными бицепсами вскинул руки.
– Господин комендант! – воскликнул он. – Я не предполагал, что вы проснетесь так рано! Ваш завтрак еще не готов.
На очаге стоял большой котел, в котором варилась каша. Овсяная. Пустая, на воде.
– Это что? – спросил Рин.
– Еда для парней.
– А для меня что?
– Для вас еда в отдельной кладовке. Приготовлю, что пожелаете.
– И что в кладовке? Покажи.
Повар провел его в небольшую комнатку, где стояло несколько бочонков, лежала пара голов сыра и висели связки разных колбас. Рин решил, что с бочонками разберется чуть позже.
– Тебя как зовут? – спросил он повара.
– Эмиль, господин комендант.
– Эмиль, я буду есть вместе со всеми. Добавь в кашу эти колбаски. Для всех.
– Но для прежнего коменданта всегда готовили отдельно.
– А для меня будешь готовить так. И еще. Я утром пью какой-нибудь травяной отвар. Если нет трав, на первый раз сойдет просто горячая вода.
– Да, я понял. Все понятно.
– Чудесно.
***
Вскоре наступил и сам завтрак. Рин, разумеется, сидел за отдельным столом на небольшом возвышении. Вместе с ним сидели сержант Санти и местный лекарь мэтр Дик.
Рин с досадой ел свою порцию каши. Овсянка, сдобренная жирными острыми колбасками, получилась вполне приемлемой. Интересно, что он будет делать, когда подадут ячменную кашу, а колбаски закончатся? И зачем было нужно устраивать этот благотворительный цирк с общим котлом?
Окончательно испортил настроение едва теплый травяной отвар.
– Здесь есть что-нибудь горячее? – раздраженно спросил он у Санти.
Сержант пожал плечами.
– Дров мало, приходится экономить.
– Я заметил, – желчно ответил Рин.
После завтрака нужно было идти обозревать свои новые владения. Рин чувствовал внутри холодную тяжесть и не испытывал ни малейшего интереса к происходящему. Он бы зашел на конюшню проведать Грома, а потом отправился в свою комнату – лежать под одеялом. Но нет. Он плотнее закутался в меха и пошел вслед за Санти на стены.
Здесь гулял ветер, и вид был бы прекрасный, если бы не лес. Деревья подступали слишком близко. Недопустимо близко.
– Значит, дров мало? – спросил Рин, стараясь держать нейтральный тон.
Санти тяжело вздохнул.
– Мы не можем рубить деревья.
– Это почему же?
– Граф Коншеван запретил это.
Рин нахмурился, пытаясь осознать сказанное.
– Башня стоит на границе двух герцогств.
– Ну, да.
– Граф Коншеван, если мне не изменяет память, относится как раз к соседнему герцогству.
– Это так.
– Так какого черта он может здесь что-то запрещать?!
– Видите ли, господин комендант, мы на его деньги существуем.
Рин поразился настолько, что даже не выругался.
– Что? – тихо переспросил он.
Почему-то тихий голос заставил сержанта отступить на пару шагов.
– Граф Коншеван любит охотиться в этом лесу. Иногда он приезжает и живет в крепости день или два. И он за это платит – видимо, хорошие деньги. Основная часть доставалась коменданту… бывшему. Но и нам перепадало немало.
– Прекрасно! – воскликнул Рин. – Приграничная крепость, которую содержит противник!
Он сильно пожалел, что не сможет увидеть лицо герцога Лавиньельского, когда ему сообщат об этом.
– Ну, все-таки это не другое государство, – постарался оправдаться Санти, – все мы слуги одного короля.
– Распорядись сейчас же, пусть люди идут и вырубают к чертовой матери лес на дрова. Я хочу утром пить горячий напиток. И не дрожать ночью от холода.
– Еще не холодно. Лето пока не закончилось.
– Дальше будет хуже?
– Дальше будет холоднее.
«Я точно сдохну здесь», – подумал Рин.
– Немедленно отправляй людей рубить дрова. Тут есть какой-нибудь кабинет, где счетные книги и все такое?
– Есть, конечно. Вас проводить?
– Сначала дрова. Потом проводить.
Он наблюдал со стены, как сержант собрал человек десять и вооружил топорами. Как открылись ворота. Как медленно они пошли в сторону зарослей. Было заметно, что радости от предстоящей работы никто не испытывал. Такое чувство, что тепло и горячая пища нужны одному коменданту.
Кабинет оказался довольно маленьким. Здесь был стол, стул с высокой спинкой, окно, жаровня – холодная, разумеется, – и шкаф. Рин прошел, сел за стол. Стул был снабжен подушкой, и оказался более-менее удобным.
«Хоть что-то хорошее», – раздраженно подумал он.
Сержант остался стоять как раз посередине между дверью и столом. Новый комендант был ему непонятен. Еще больше ему было непонятно, как это сероглазое чудо, с темными волосами почти до пояса, кутающееся в меха в августе, может быть комендантом. Но герцогу виднее, чего уж. Хуже в любом случае быть не может.
Хотя этот длинноволосый сумел добыть белеска. Сам. Один.
– Ну и где казна? – спросил Рин.
– В столе посмотрите, господин комендант. Там в ящике шкатулка.
Шкатулку Рин нашел – замок на ней, кстати, был сломан. В ней хранились три серебряные монеты и пара горстей меди.
– Что это? – с легким недоумением спросил он.
– Все, что сейчас осталось. Но скоро должны прибыть деньги от его светлости герцога. Всего-то недели три подождать. И может граф Коншеван объявится.
При упоминании графа господин комендант скривился, будто хлебнул уксуса.
– И как же вы здесь живете?
– Да нормально живем. Вон ребята в лес ходят, то зайца в силки поймают, то птицу настреляют. Или вот мэтр Дик травы всякие собирает, корешки, грибы.
– И сколько же грибов нужно, чтобы всех накормить?
– Да хоть сколько. Хоть десяток принесет, уже похлебка не пустая.
Рин крутанул на столе медяк, подождал, пока тот перестанет вращаться и упадет.
– Здесь есть поблизости деревня, где можно купить еду? – спросил он.
– Есть, конечно.
Длинноволосый спрятал деньги в шкатулку и убрал ее в стол. Потом выложил на стол несколько серебряных монет из своего кошелька.
– Пошли кого-нибудь в деревню. Пусть купят мясо, яиц и овощи. Пару бочонков какого-нибудь крепкого пойла. Один бочонок лично мне. Пиво на всех, если у них есть. И мед.
– Мед?!– поразился Санти. – Вы знаете, сколько стоит мед?!
– Я знаю, сколько стоит мед! – разозлился господин комендант. – Мои деньги, что хочу, то и покупаю. Мед всегда нужен – если не повару, то лекарю. Что непонятно?
Санти все было непонятно.
– Мясо и яйца только для вас?
– На всех. Все покупать на всех.
– Ну… тогда я пойду, пару ребят отправлю?
– Стой. Деньги возьми.
– А, да. Простите, господин комендант!
Рин остался один.
Все плохо. Все исключительно плохо – даже хуже, чем он предполагал. А оптимизмом он никогда не страдал.
Новоиспеченный комендант спустился во двор. Нужно, конечно, теперь осмотреть крепость. И, по-хорошему, начать с казармы. Но в казармы идти страсть как не хотелось. Может, потом? Завтра, например. А сейчас начать с хозяйственных построек. На кухне разжиться куском хлеба и пойти проведать Грома. Хлеб-то у них тут есть?
«Не у них, – раздраженно поправил сам себя, – у меня».
Ворота крепости были распахнуты. Уже начали затаскивать свежие бревна и охапки хвороста. Мальчик лет десяти набрал веток и потащил их в сторону кухни.
Ребенок? Здесь? Откуда ему взяться в крепости, которая, по сути, тюрьма для тех, кого повесить рука не поднялась, но и отпустить с миром невозможно.
– А ну, стой! – крикнул он.
Мальчик подпрыгнул от неожиданности, бросил свою ношу и побежал. Рин быстрым шагом последовал за ним. Ребенок обнаружился на кухне, прячущийся за спину повара.
– Что это? – Рин попытался припомнить имя кашевара. – Эмиль?
– Простите, господин комендант. Ну, малец. Анри его зовут. Живет вот с нами.
– Откуда он здесь?
– Да прибился по зиме пару лет назад. Куда его теперь денешь? Вот и живет.
– Как тут может жить ребенок, когда и взрослый сдохнет от таких условий?
– Да ничего. Живет помаленьку. Вот, растет.
Эмиль сильной ручищей растрепал грязные волосы мальчика.
– Иди сюда, – устало сказал Рин.
Анри робко выбрался из-за своего укрытия.
– Тебе сколько лет?
– Девять.
– А в ту зиму, когда сюда пришел, значит, семь было?
– Семь и чуть-чуть больше половины.
Мальчик был оборванный и чумазый. Предположительно светловолосый, но точно это нельзя было утверждать. Зато глаза изумительные. Не зеленые и не карие – цвет недоспелого лесного ореха. Такой нечасто увидишь.
– Парни к нему нормально относятся, и помогает он мне тут. А живет вон в комнатке за очагом, тепло там. Никому не мешает. Не выгонять же теперь.
– Не выгонять. – вздохнул Рин. – А как прежний комендант к нему относился?
– Да никак. Он и не знал про мальчонку.
– Два года не знал?
– Так он редко спускался. А парень как завидит его, или чужого кого, сразу прятался. Только вот вас отчего-то пропустил, а так он внимательный. Да вообще умница.
Рин достал из кошеля свои драгоценные орехи, горестно вздохнув про себя.
– Подставь руки, умница, – велел он и высыпал в протянутые ладошки все, что осталось. Сладости было жалко, но не может же маленький ребенок расти без конфет.
– Эмиль, что он такой худой? Корми его нормально.
– Э… сейчас парни из деревни вернуться, так я сварю ему мясной бульон с яйцом. Можно?
– Можно.
– И вот еще, если можно…
– Можно! Корми по-человечески, а то не вырастет.
– Спасибо!
– Спасибо, – прошептал Анри.
Его бы вымыть, но с этим подождать придется, пока дров достаточно заготовят.
И, только дойдя до конюшни, Рин вспомнил, что не взял хлеб.
– Господин комендант!
Рин повернулся. Перед ним стоял мэтр Дик, лекарь. Ненамного старше его самого. Черноволосый и черноглазый – дитя юга. Смуглая кожа побледнела от здешнего климата, но все же ее прежний оливковый оттенок еще угадывался. И не мерзнет же, сволочь. Привык?
– Господин комендант, можно я дам вам маленький совет?
Рин минуту размышлял, выплеснуть на него свое плохое настроение или сдержаться. Решил пока сдержаться.
– Слушаю, – сказал он сухо.
– У нас тут пятьдесят шесть мужчин, годами не видевшие женщин.
– Я в курсе.
– У вас великолепные волосы, господин комендант, но будет лучше, если вы как-то начнете их собирать.
– Что, вас это смущает?
– Меня не смущает. Чего не скажешь, вон, о Жане.
Рин резко обернулся. Человек, внешностью смахивающий на медведя, порозовел и стал внимательно что-то рассматривать под ногами.
Оставалось только выругаться сквозь зубы.
***
Утром Рин тщательно заплел косу – так, чтобы не выбилось ни единой пряди. Посмотрел в зеркало, поморщился, прицепил на пояс меч. Это утро будет не самым приятным и неизвестно еще, чем закончится. Закрыл дверь, спустился вниз по узкой лестнице, вышел на каменное крыльцо.
Его уже ждали. Все население Холодной Башни – за исключением дозорных, разумеется. Люди были недовольны. Раньше им жилось голоднее и холоднее, зато спокойней и свободней. И тут этот новый комендант пожаловал, принесли же его черти двурогие.
– Я граф де Шенто, – начал он, лишь немного повысив голос, – орать он точно не собирался, – новый комендант этой крепости. Не знаю, какие порядки здесь были раньше, и знать не желаю. Вам всем нужно помнить одно. Если кто-то совершит серьезный проступок, я его отпущу.
Жест рукой в сторону ворот. Непонимающая тишина в ответ.
«Сейчас начнется», – тоскливо подумал Рин.
– На вечерней зоре. Бабочек ловить, – закончил он.
Если бы он пообещал, что будет пороть и вешать на воротах всех без разбора, это бы вызвало меньшее возмущение.
Сквозь общий гул кто-то крикнул:
– Комендант, а ты не боишься со стены случайно упасть?
Нечто подобное он и ждал. Рин улыбнулся, неторопливо развязал шнурки у горла, снял меховой плащ и бросил его на перила. Спустился на площадь. Люди перед ним расступались, пока он шел к смельчаку. Тот ждал, ухмыляясь.
– Как твое имя? – спросил Рин.
– Гаро меня зовут.
– Гаро, возьми оружие.
– Какое оружие? – не понял тот.
– Любое. Какое тебе больше нравится.
Гаро не сдержал улыбку. Сделал шаг назад и что-то сказал товарищу, стоявшему рядом. Тот быстро направился в сторону казармы.
«Сейчас принесет моргенштерн, и что я тогда буду делать?» – отстраненно подумал комендант.
Но это оказался всего лишь меч полуторник. Рин незаметно вздохнул – с бастардом ему неоднократно приходилось иметь дело.
Он достал свое оружие, приказал:
– Нападай!
И Гаро не заставил себя просить дважды – рубанул мечом от всей души. Если бы господин комендант не увернулся, сейчас был бы располовинен от плеча до пояса. Гаро вернул руку в исходное положение и снова рубанул. Медленно, все так медленно – при желании убить такого противника труда не составит. Но без крайней нужды Рин убивать не собирался. И калечить тоже. В таких условиях не то что серьезная рана – даже царапина может оказаться смертельной. А такой экземпляр, пожалуй, лучше оставить живым. Пригодится.
Пока Гаро не схватил меч двумя руками, можно попробовать один прием. А вот если не получится, тогда уже начать убивать.
Рин еще раз увернулся от удара, потом зацепил рукояткой меча клинок нападающего, рванул резко вверх и в сторону. На миг даже прикрыл глаза. Могло не получиться – этот Гаро с таким остервенением держал оружие, что… могло не получиться.
Бастард зазвенел, упав на камни. Гаро несколько раз растерянно моргнул.
– Пойдешь лес валить, – приказал Рин, – сегодня, завтра и каждый день. Понятно?
– Понятно, – неожиданно согласился солдат.
Рин кивнул и пошел обратно к крыльцу. Пока шел, все время ожидал удар в спину. Не дождался.
Поднявшись по ступеням, господин комендант взял плащ, накинул его на плечи. Сердце бешено стучало. Он надеялся, что этот стук не разносится по всему двору.
Рин оперся руками о перила, посмотрел на собравшихся внизу. Теперь в их построении не было ни малейшего порядка. Полный хаос. Толпа. Если сейчас они захотят избавиться от нового коменданта – они это сделают.
– Парни вчера пиво привезли, – раздался довольно молодой звонкий голос, – что там с ним?
– А что с ним?– Рин изо всех сил постарался скрыть облегчение.
– Ну, это на Рождество или как?
– Сегодня вечером можете выпить.
Толпа ответила одобрительным гулом.
– Если увижу кого-нибудь пьяным – убью.
Это замечание всех развеселило. И было решено, что новый комендант хоть и злющий красавчик, но вообще ничего, жить с ним можно. Во всяком случае, хоть еда едой стала, а не помоями, да и ночью стучать зубами от холода не нужно. В принципе ладно, пусть живет. К тому же связываться с ним себе дороже – мечом владеет вполне и белеска завалил. Этого хоть уважать можно, не то что предыдущих.
Ну, а то что нежный и мерзлявый такой, ничего, привыкнет. Все привыкают.
***
– Зачем было так рисковать?! – почти кричал Санти. Видимо, если что, отвечать бы пришлось ему. – В этом Гаро силы немеряно! Он так рубить весь день может.
– Вот пусть дрова и рубит, – отозвался Рин.
Посмотрел на свои руки – вроде не дрожат.
Они были в кабинете коменданта. Рину сильно хотелось выпить что-нибудь крепкое и он только ждал, когда сержант уйдет.
– Можно же было и без этого обойтись! Со временем бы все наладилось.
– Возможно, да. А возможно стало бы только хуже.
– Парни бы привыкли.
– Они уже привыкли. Ты отправил людей рубить лес?
– Да! Они уже ушли.
– Пойди, посмотри, все ли в порядке.
– Все в порядке. Что там смотреть?
Рин уже собирался заорать и послать Санти ко всем чертям, но тот внезапно опомнился.
– Там у лучников сегодня тренировка. Можно я пойду, господин комендант?
– Иди, – благосклонно разрешил господин комендант.
Он едва дождался, пока закроется дверь. Сразу же направился к бочонку какого-то пойла, которое вчера привезли из деревни, нацедил полкружки. Нет, конечно, тут остался кубок от прошлого коменданта, но Рин им брезговал. Глиняная кружка с щербинкой вызывала гораздо больше доверия.
Он глотнул и подождал, пока тепло растечется от горла до живота. Потом еще раз глотнул, прищурившись на солнечный свет за окном.
И только он подумал о третьем глотке, как в дверь резко постучали и, не дожидаясь ответа, вошли.
Рин с сожалением оставил кружку у бочонка и вернулся к столу. Перед ним стоял один из солдат – для разнообразия вполне человеческого вида, ничего медведеподобного.
– Тебе чего? – недовольно спросил Рин.
Вошедший положил перед ним монету. Мелкую серебрушку.
– Ну и что это?
– Я так платил коменданту Анкурдо. У меня больше нет.
Рин поморщился.
– Давай с начала. Ты кто? За что платил?
Солдат сглотнул.
– Меня зовут Пейтон. Я здесь давно. И так получилось… в общем, у меня в этой деревне семья. Жена. Законная. И сын. Законный. Пока отец Петр был жив, он и венчал нас, и сына крестил.
– Какой отец Петр?
– В крепости был священник, да вот умер по весне от грудной жабы. Нового пока не прислали.
– Ладно, с этим понятно. Что за монета?
– Я платил Анкурдо, и он отпускал меня на ночь к семье. Денег у меня мало, поэтому получается только раз в месяц.
– На ночь? Вечером же никто не выходит.
– Да я не по дороге. Вдоль стены, потом через поле. К рассвету возвращаюсь.
– Как ее зовут?
– Кого?
– Жену твою.
– Марика, – расплылся в улыбке Пейтон, – а сын Брендон. Брен. Ему уже семь с половиной.
Рин внезапно подумал, что этот маленький Брендон видит отца гораздо чаще, чем его собственные дети. Он сцепил пальцы, с минуту поразглядывал столешницу. Ничего нового не увидел.
– У твоей Марики есть излишки продуктов? Любых. Которые мы могли бы купить.
Солдат тут же помрачнел.
– Излишки! Ей бы себя прокормить и парня. От меня-то понятно, толку мало. Чем я им помочь могу? Забор починить, да крышу залатать.
– Ночью?
– Ну, ночью. Я уже привык. Брен помогает, как может. Но моя Марика…Она, ну… вышивать любит. Так иголкой водит, будто картины пишет. А вот с огородом у нее не очень. Деревенские парни ее замуж брать не хотели – наверное, мне поэтому и досталась.
Пейтон тяжело вздохнул.
Рин посмотрел в окно.
– Иди к ней, – сказал он, – вернёшься завтра к полудню.
– Что? Я не понял. Прям сейчас можно уйти?
– Сейчас проваливай. Сию секунду. И чтоб до завтра я тебя не видел. Теперь понятно?
– А… да.
Пейтон недоверчиво попятился к двери.
– Стой! Деньги свои забери. Нахрена мне такая мелочь?
– Но я…
– Все, уйди.
Солдат схватил монету и почти выбежал из комнаты. Некоторое время еще были слышны его торопливые шаги.
– Засов на двери поставить, что ли, – буркнул Рин и вернулся к своей кружке.
***
На ужин в герцогском замке планировалась баранина с чесноком и розмарином. Рин это знал и заранее предвкушал. Герцог Лавиньельский пожелал его видеть за полчаса до того. Тихо скрывая досаду, Рин пришел в его кабинет.
– На северной границе у нас проблемы, – сказал герцог, – ты должен разобраться.
– Почему я? – изумился Рин.
– А кто? Максимилиана послать? Он только допросы хорошо ведет, а в тонких делах не разбирается.
Нет, Максимилиана посылать нельзя. Он там начнет всех без разбора подвешивать на дыбу, и кончится это плохо для всех.
– Я не понимаю, что происходит в Холодной Башне. Отчеты от коменданта самые радужные, но слухи доходят совсем другие. Я этого Анкурдо снял с должности и вызвал к себе. Ты пока займешь его место.
– На севере?
– Сейчас лето. Не замерзнешь.
– Ну да.
– И еще. Где-то в тех местах пропала семья графа де Белузье. Его жена, две дочери и старший сын были убиты. Их тела нашли. Сам Раймонд и младший ребенок пропали – видимо, попали в плен. Его племянник требует наследство, но мне он не нравится, не хочу ему отдавать земли. Все это, разумеется, нужно сохранить в тайне.
– А нельзя послать кого-то из дознавателей?
– Комендантом? Ты шутишь?
– Когда ехать?
– Как можно скорее.
Рин кивнул без всякой радости. Но аппетит за ужином это ему не испортило.
***
И каких успехов он достиг в итоге? Конечно, то, что прошло две недели, и он все еще жив – уже успех.
Рин расплел косу, чтобы расчесать волосы и опять заплести перед сном, но более свободно. Кто-то постучал в дверь.
– Господин комендант! Простите, это я, Санти.
Рин распахнул дверь. Перед ним стоял сержант со свертком в руках.
– Что у нас еще случилось? – резко спросил господин комендант.
– Слава богу, ничего. Мы это… в общем, ребята постарались.
Сержант осторожно, почти боком вошел в комнату и бросил сверток на кровать. Тот неожиданно раскрылся серебристо-лунным мехом.
– Что это?
– Так шкура белеска, которого вы убили.
– Я про него забыл.
– Ну, парни иногда охотятся на них. Шкуры мы продаем. Они редкие и дорогие.
– А эту что не продали?
– Да парни решили, что это лучше вам. Простите за беспокойство, господин комендант. Добрых снов!
Сержант поспешил удалиться.
Рин развернул подарок. Это оказалось покрывало, мягкое, точно облако. Под рукой мех слегка искрился морозными всполохами, как снежинки в солнечном луче. Невероятная красота. Ну и мерзнуть по ночам теперь точно не придется.
***
Утро было сумеречным. Наконец-то хватало дров, и в трапезной горел камин. Не ярко, скорее, в нем тлели угли, но все же.
Рин с удовольствием вздохнул, когда ему принесли горячий настой из тимьяна, овсяную кашу с медом и кусок пирога с яблоками. Несмотря на все приказы, еду ему готовили отдельно. Собственно, он еще в замке герцога Лавиньельского уяснил, что указывать что-то поварам абсолютно бессмысленно – они всегда сами лучше знают, что хорошо для господина.
Все остальные ели кашу с мясом. И он тоже предпочел бы мясо, но не тут-то было. Зато к пирогу точно претензий не было. И Рин понадеялся, что день будет тихим и мирным, и ничего не произойдет.
Произошло.
Когда солнце начало катиться к закату, Рина позвали на стену. К Башне приближалась кавалькада – человек девять. Шли неспешной рысью, не сомневаясь, что их примут.
– Это граф Коншеван, – сказал сержант, – что с ним делать?
– Уже ничего, – ответил Рин, – солнце садится, придется пустить. Но не сразу. И утром отправить обратно.
– Он будет недоволен.
– И что?
– А деньги?
– Без них обойдемся.
– Нет, ну все же…
– Вам моих мало?
– Нет, как можно!
– Вот и славно.
Они смотрели со стены, как приблизились всадники. Один из них спешился и постучал в ворота.
– Открыть? – спросил Санти.
– Чуть позже.
Тот, который стучал, недоуменно пожал плечами, когда ворота оказались по-прежнему закрыты. Всадник на крупной рыжей лошади что-то сказал, и человек вновь забарабанил в ворота.
– И не жалко ему кулаки? – меланхолично спросил Рин.
– Может, все-таки лучше пустить?
Господин комендант еще пару минут полюбовался некоторым смятением среди всадников, потом решил спуститься. Внизу послушал грохот, посчитал до ста.
– Открывайте, – приказал он стражникам.
Те с явным облегчением заскрипели засовами, толкнули тяжелые створки ворот. Гости втянулись в Холодную Башню. Впереди всех был гордый всадник на рыжей лошади.
– Граф Коншеван, – шепнул Санти.
Граф вошел в крепость, будто к себе домой. Спешился, не глядя бросил поводья.
– Какого черта? – воскликнул он. – Почему я должен ждать у дверей, как простой крестьянин?
– Да мы вообще не хотели открывать, – лениво ответил Рин, – но солнце близко к закату. И из христианского милосердия вас, так и быть, пустили переночевать.
– Из милосердия?! Да что вы себе позволяете! Где комендант?
– Я комендант.
Граф смерил его презрительным взглядом.
– Где Анкурдо? – спросил он.
– Полагаю, уже в Лавиньеле. Если его волки по дороге не съели.
Коншеван покривился на этот юмор. Зато кому-то он понравился – послышался серебристый смех.
– Леди Агнесс! – недовольно воскликнул граф.
Рин посмотрел. Прекрасная дева на светло-серой лошади улыбнулась ему. Смело. Уверена в своей неприкосновенности или наоборот – ищет приключения?
Он подошел к серой кобыле и протянул руки, чтобы помочь деве спуститься на землю. Она благосклонно приняла помощь. Рин лишь пожалел, что ее косы уложены в сложную прическу и не смогут коснуться его лица.
Рин поставил деву на грешную твердь и вернулся к разъярённому Коншевану.
– Надеюсь, вы привезли с собой еду? – спросил он.
– Разумеется! На вашей кухне только свиней кормить.
Рин вспомнил утренний пирог и улыбнулся.
– Тогда прошу вас, поужинайте, переночуйте, и убирайтесь из моей Башни.
– Вы смеете перечить графу?! – с неподдельным изумлением воскликнул какой-то юноша в ярко-красном плаще.
– Почему нет? – изумился Рин.
– Да кто вы такой?
– Я граф де Шенто, комендант Холодной Башни.
***
Рин до позднего вечера сидел в кабинете, листая бесполезную отчетную книгу. Горели только две свечи, ибо приходилось экономить, и тускло мерцали угли в жаровне.
Мэтр Дик принес ему кружку травяного отвара и хлеб с холодной говядиной.
– Вы бы пошли, господин комендант, поели бы нормально.
– Завтра поем. Не хочу видеть этих гостей.
– Эмиль переживает. Он специально для вас потушил зайца с кореньями.
– Заяц не убежит. Я, кстати, много раз говорил, что собираюсь есть то же, что и остальные.