Loe raamatut: «Может быть»

… Худая, пятнистая, уличная кошка кинулась прямо ей под колеса… Шла, шла себе по дорожке – и ни с того, ни с сего рванула прямиком под ее только что тронувшуюся с места машину!

Она резко дала по тормозам и застыла посреди дороги. Кошка в ответ тоже притаилась.

«Вот, черт! Ну, надо же», – раздраженно буркнула она себе под нос. Тронуться было нельзя, а стоять было глупо. «И этот еще тут, как назло, возится со своим драндулетом. Ехал бы уже».

Яркая личность с самомнением, объект многочисленных обсуждений и сплетен, «западать» на которого в компании считалось в порядке вещей, копался под капотом своего не нового, но вполне приличного автомобиля как раз рядышком с дорожкой, по которой ей нужно было проехать. Именно благодаря такой его репутации, она с самого первого дня, как столкнулась с ним в офисном коридоре, решила игнорировать по полной этого типа. На этот раз ей гордо продефилировать мимо него не удастся. «Не лезть же ей доставать кошку у него на глазах? Черт…Хорошо хоть, остальные сотрудники еще не вывалились из офиса.

Она сидела и судорожно соображала, как ей выходить из ситуации, чтобы при этом не потерять свое амплуа. Мужчина тем временем отвлекся от своих дел и с безучастным лицом неторопливо двинулся к ее машине, выглядывая под колесами сумасшедшую кошку. Приблизившись почти вплотную к автомобилю, он наклонился и звучным «кыш» выгнал животное. Кошка пулей выскочила из своего укрытия и бросилась наутек куда подальше. Благородный рыцарь выпрямился, и, отряхивая пиджак, самонадеянно взглянул на нее. Все это он проделал так грациозно и уверенно, что могло сложиться впечатление, будто выгонять бешеных кошек из-под колес было его привычным занятием.

– Путь расчищен. Можно ехать, – произнес он.

– Спасибо, я бы себе ни за что не простила задавленное животное, – выдавила в знак признательности она. Он снисходительно улыбнулся ей в ответ, развернулся и пошел обратно к своему тарахтящему автомобилю.

«Видимо, ничто человеческое ему не чуждо», – подумала она, отъезжая с «места происшествия». Было, тем не менее, приятно, что он заботливо кинулся к ней на выручку, а не предпочел понаблюдать, как бы она выкручивалась. Ей даже хотелось думать, что будь на ее месте другая, он бы ни за что не дернулся.

«Ерунда какая», – тут же отмахнулась она поспешно от неожиданной мысли. – «Выпендрился просто». И все же ее твердое намерение считать его противным и заносчивым индюком слегка пошатнулось.

«Да, улыбка у него, однако… Обаятельный, зараза. В этом ему, конечно, не откажешь. Хотя… Все равно, тот еще тип», – решила она, выезжая на оживленный проспект.

Ситуация на дороге была удручающая. Сразу за поворотом виднелся «хвост пробки». Она прикинула возможные объездные пути, и вздохнула: нескоро она будет на месте. А Кирилл уже дважды позвонил, спрашивая «ты где?». Как хорошо, что он не из тех вечно ворчащих мужчин, которые при любом удобном случае возмущаются. Этот спокойно дождется, и будет все равно улыбаться ей при встрече, как бы она ни опаздывала.

Лето в Питере в этом году выдалось прямо как на курорте – с раннего утра уже по-настоящему парило, а днем яркое солнце, бесцеремонно заливающее ярким светом рабочий кабинет, навевало мысли скорее о горячем пляжном песке и прохладной воде, нежели о работе. Если бы еще эта работа отвлекала хоть чуть-чуть… Но, увы, находиться в офисе изо дня в день было скучно и неинтересно. И становилось грустно от того, что время нещадно убивается безо всякой пользы.

Уже прошло почти два месяца, как она работала в этой компании, но до сих пор не понимала, зачем ее сюда взяли. В голове не склеивались обещания, данные во время интервью с тем, что она изо дня в день наблюдала по факту, и закрадывалось неприятное подозрение, что ее попросту обманули. Успокаивая себя тем, что вероятно прошло еще мало времени и все дело в элементарной адаптации, она внимательно наблюдала за всеми, кто попадал в поле ее зрения, прислушивалась к разговорам в коридорах и в курилке и методично складывала про себя картинку происходящего, пытаясь оценить свои перспективы. Зацепиться пока было не за что.

Ее деятельная натура бастовала против такого нерациональной растраты такого ценного ресурса, как время, и ей приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы «тушить» внутренние эмоциональные вспышки по поводу бессмысленного ежедневного существования до шести вечера. Самым главным аргументом в этой непростой внутренней борьбе была осознанная необходимость зарабатывать деньги. Так что как бы ей не хотелось взбрыкнуть, обстоятельства совсем не позволяли капризничать.

Чтобы хоть как-то разнообразить унылое отбывание рабочего времени, она все чаще стала выходить на лестницу с сигареткой.

– Прямо завал какой-то. Никак не разгребу, – вырвала ее из монотонных размышлений Света, тоже выскочившая «перекурить» свою рутинную работу. Эта белокурая блондинка с привлекательными формами и низким прокуренным голосом работала здесь чуть дольше, чем она и, судя по всему, уже успела каким-то чудесным образом, определиться со своим предназначением в этой странной организации, поскольку она излучала нескончаемый оптимизм, безудержную практичность и простодушную прямоту, что в целом производило впечатление, что ей весьма комфортно в этой обстановке.

Прикурив, Светлана облокотилась на широкий лестничный подоконник. – Что-то вид у тебя больно серьезный. О чем задумалась?

– Да так, вообще. Жизнь сумасшедшая какая-то, – она быстро взглянула на энергичную Светлану, и, отвернулась, снова уставившись в окно, разглядывая за залитым солнцем стеклом кроны тополей, то и дело поднося к губам тонкую сигарету. – Ребенок осенью во второй класс пойдет, а я до сих пор с ним даже на море ни разу не съездила. То работа – некогда, то нет работы – и денег тоже соответственно, нет. Вот и это лето – в пролете.

– У-у-у… – многозначительно протянула коллега и уставилась туда же в окно. – А где он у тебя сейчас?

– На даче, с родителями. На все лето пришлось отправить, я ж на работу вышла. – она раздраженно хмыкнула. – Работа! Тоже мне… Вот стою и думаю, стоит такая работа того, чтобы ребенка неделями не видеть?

Она каждое утро задавала себе вопрос: правильно ли было отправить сына на дачу? С одной стороны – воздух и присмотр, а с другой… Она совсем его не видит! А вдруг никакой воздух не стоит того, что три месяца ее мальчик засыпает и просыпается без мамы. Может стоило как-то иначе решить вопрос… Ну, остаются же дети в этом возрасте одни дома. На весь день… Да… Это вроде как-то не по-человечески – торчать в квартире летом, когда можно бегать весь день в саду. Господи, ну как же узнать, что для него на самом деле лучше?

– Да, мне это знакомо, – Светлана закивала головой. – Я знаю, что такое – одна с ребенком. Крутишься, крутишься, и сделанного не видно, и ребенок брошен. А что бывший муж? – она тут же махнула рукой, – Хотя, можешь не рассказывать, догадываюсь. Слушай, а твой Кирилл? У вас серьезно вообще? Он как относится к сынишке?

– Ой, да ты что… Во-первых, мы не так давно встречаемся, а во-вторых… Он видел Сережку один раз. Какое тут отношение? И потом… – она замялась, взвешивая, стоит ли так откровенничать, и решила, что ничего в этом нет тайного. – Он прилично младше меня. Совсем юноша еще… Я вряд ли могу на него рассчитывать…

– Ну и что… Разные юноши-то бывают…

– Нет, этот не «мажор», если ты об этом. Его самого еще лепить и лепить… Он еще даже институт толком не закончил, болтается в «академке». И работать только начал, – не квалифицированный труд за три копейки. Ничего еще не успел, короче.

– Глядя на тебя, не скажешь, что у тебя так все… – Светлана прищурилась и тут же засмеялась. – Хотя и с «папиком» тебя тоже рядом не представить… Бывает же такое. Такая женщина – и не у дел.

– Я-то – как раз у дел… – Она тоже засмеялась.

Она много раз об этом думала. В последнее время все чаще приходила мысль, что мужчина, с которым она могла бы быть счастлива вообще не родился в этом мире. Как и все яркие женщины, она была – с характером. Будучи сама очень активной и вполне успешной, она предъявляла внушительный список требований к представителям другого пола, и выдерживать эту планку всем, кого она знала, оказывалось делом непосильным. И она уже не помнила даже, когда она решила «уж лучше быть одной…» Наверное после того, как ушел муж, оставив ее одну с полугодовалым ребенком и с рухнувшими в одночасье планами на счастливую семейную жизнь и надежное мужско плечо.

– Что вы тут обсуждаете? – из дверей показалась улыбчивая Яночка, – Надоело там сидеть, решила тоже с вами покурить.

Девушка изящным движением втиснулась в свободное место у подоконника рядом со Светой, а та протянула ей зажигалку.

Яна прикурила и состроила хитрую мордашку, изображавшую огромное желание поучаствовать в беседе.

– Да вот, мою персону обсуждаем, точнее, впечатление, которое я произвожу, – она подмигнула Светлане. – Так что давай, выкладывай теперь ты… Что подумала, когда меня увидела в первый раз?

Яна посмотрела вопросительно на Свету. Та с одобрительно кивнула, мол, да, давай.

– Ой, ну ты что… Ты серьезно? – Яна хихикнула, игриво опустила глаза, как бы заранее извиняясь за то, что она подумала…

– Конечно. Интересно же. Небось, все косточки мне перемыли, когда я на собеседование приходила? Видела я ваши лица…

– Конечно, перемыли. Пришла этакая фифа – ключиками от машины покрутила, подиумным шагом пронеслась по кабинету, свысока на всех взглянула… Девки сразу в интернет нырнули – искать что-нибудь про тебя, – Янка взахлеб стала пересказывать все эпитеты, которые были произнесены ей вслед пару месяцев назад. – А Вика вообще заявила, чтобы мы все успокоились, потому что ты, скорее всего, прикалываешься с собеседованиями, и на самом деле работать не собираешься. Так, ради развлечения… Если бы нам кто тогда сказал, что ты такая простая и с тобой так интересно… А когда ты предложила пойти покурить, я вообще думала, что ты издеваешься!

– Представляешь? – она резко повернулась к Свете и возмущенно втянула в себя дым чуть ли не половины прикуренной сигареты. – Ну как тебе нравится такое вот впечатление? Ну, это же кошмар. Вот так всегда, прямо со школы…

– А как ты хотела? – Светлана, размахивая руками, изображая какой неприлично-впечатляющей внешностью обладает объект обсуждений. – Я ж тебе поэтому и говорю, что по тебе и не скажешь, что ты одна, и что ребенка сама тащишь…

– Ну, я все же не совсем одна, – тихо возразила она. – У меня есть Кирилл.

– Я тебя умоляю, – протянула многозначно Яна… – Твой Кирилл, мне кажется, просто красивый романчик. Вряд ли он может быть опорой. Он сам с тобой опыта наберется и «гуляй, Вася». Понятно, что ему нужно. Он-то как раз чудно устроился.

– Ну почему же? Не всегда же так все заканчивается? – она почувствовала неприятный холодок в области солнечного сплетения. Притаившийся собственный страх, что скорее всего так и будет, как говорит Яна, снова оживился, почувствовав поддержку из вне. Что может быть противнее понимания, что тебя используют? Этим столько раз заканчивались многочисленные истории ее личной жизни!

– Может и не совсем все так, конечно, Янчик. – вступилась Света. – И может у него действительно искренние чувства, и он замечательный… Но выглядит это все равно несерьезно, – она повернулась к ней и сочувственно продолжила. – Понимаешь, вот где ты, и где он. У тебя просто даже времени нет столько, чтобы ждать, когда он состоится и сможет тебе дать и тыл, и быт…

– Можно подумать, что ко мне толпы ломятся, а я выбрала себе сопливого мальчика, – вырвалось у нее… – Меня мужики как огня боятся, они прямо в лицо заявляют, что, мол, они – не самоубийцы, связывать свою жизнь с такой, как я… В смысле, те, конечно, о которых вы говорите… Состоятельные… Они ж любят, когда им в рот смотрят… А я – не стоматолог… Ну, короче, вы поняли, – она потянулась за новой сигаретой и, хмыкнув, добавила:

– Да и пока я еще такого не видела, чтобы ему было за что «в рот смотреть», – ей вдруг стало смешно от своих же слов.

– Я, честно говоря, вообще далеко не загадываю, – она вдруг решила подвести черту под этой болтовней. – Как будет, так и будет. Меня все устраивает: замуж я не стремлюсь, ребенка и так, и так поднимать мне, а с Кириллом я чувствую себя желанной. Ой, девочки, он так смотрит на меня… Как мне всегда хотелось. И мне этого пока достаточно.

– Да, согласна. – подхватила Светлана. – Я была совсем одна несколько лет. Это ужасно, когда тебе звонят только подруги или друзья, когда не от кого ждать даже простую смс. Когда не к кому прижаться и некого ждать. А мужиков нынче приличных – фиг найдешь. Зато вон, таких, как наш местный мачо, – пруд пруди…

Света кивнула в сторону сбегавшего вниз по лестнице молодого человека. Это был тот самый недавний кошачий спаситель. Мужчина бросил быстрый взгляд в их сторону и проскочил очередной лестничный пролет.

– А почему те, кто этажом выше работают, никогда не здороваются? – задала она давно мучивший ее вопрос, обращаясь к Яне. Яна работала здесь очень давно и все про всех знала.

– Да это только он не здоровается, а не все. Видимо, не считает нужным. – Яна красноречиво хмыкнула. – Он вообще о себе особого мнения… Такой гусь! Ни одной юбки при этом мимо не пропустит, так и пожирает глазами, как только кто новенький появится.

– А он же, кажется, женатый, или я путаю, – подключилась Светлана. – И дочка вроде у него. Кому он нужен с приданным-то?

– Ну, мужикам это никогда не мешало. И потом, не скажи… У нас есть несколько воздыхательниц, от одного его взгляда млеют и блеют, – авторитетно заявила Яна. – Такие, как он, как раз очень нравятся женщинам. Потому он и противный такой, что тоже это очень хорошо знает.

Она вспомнила про его улыбку в момент своей победы над несчастной кошкой, и подумала, что такая улыбка вполне может лишить покоя. Она на секунду задумалась, и все же решила девчонкам не рассказывать про это.

– И про жену все непонятно, – продолжала Яна, – говорят, что он на грани развода. Может потому он и не пропускает ни одной юбки. Он уже не раз начинал хороводы водить: то вокруг одной, то вокруг другой… Наверняка, и на вас поглядывает втихаря, на обеих. Вы же – новенькие у нас, – засмеялась Яна.

– Ну, ко мне бесполезно подкатывать, – отрезала со свойственной ей конкретностью Света. – Я замужем, причем окончательно и без вариантов.

– Это как это? – уточнила Яна.

– Это так это, очень мужа своего люблю, – хихикнула та.

– И ко мне дохлый номер. – Она потрепала свои распущенные длинные волосы, и деловито выпрямившись и поставив руки в боки, скорчила лицо, изображая пренебрежение. Девчонки захохотали. – Давно таких индюков не перевариваю. Он же только свое отражение любит. Вика мне как-то рассказывала, что он прямо так и говорит про себя, что, мол, он не может не нравится.

– Да это все комплексы, – Янка деловито махнула рукой. – Чего-то не хватает ему видимо…

– Да противный он и все, – Светлана уверенным жестом резко потушила остаток сигареты.

Переглянувшись и молча решив, что больше обсуждать некого и нечего, они как по команде, неохотно поплелись в сторону кабинета.

Ей почему-то вдруг так сильно захотелось, чтобы этот бестолковый день уже закончился, и она оказалась рядом с Кириллом. После всей этой женской болтовни она вопреки всему, что они тут наговорили, еще сильнее почувствовала, что все, что происходит сейчас в ее жизни – правильно… И все у них может быть по-настоящему…

…С Кириллом они познакомились два года назад в компании, куда пришли работать почти одновременно. С самого первого дня между ними возникла сильное, почти магнетическое притяжение. В том, что это было взаимно, не было никакого сомнения, и ей это безумно нравилось… Они искренне радовались друг другу при встрече и постоянно искали повод лишний раз поболтать. Каждый раз, приходя на работу и встречая его в дверях, она ловила на себе такой проникновенный взгляд его зеленых глаз, что сердце захватывало и наваливалось странное, несвойственное для ее независимой натуры, смущение. Ее тянуло к нему как тянет путника, уставшего от зноя и жары в спасительную тень случайно встретившегося в пути развесистого дерева. В нем было что-то такое, чего ужасно ей не хватало, неуловимое, почти неосознанное состояние, похожее на то, когда возвращаешься домой после долгого путешествия.

При этом она с неподдельным сожалением каждый раз осознавала, что ничего серьезного из этого получиться не могло. Он был значительно моложе ее. Эти восемь лет разницы казались ей беспредельной пропастью, и в соответствии с ее жизненными правилами и убеждениями близко подпустить к себе его она не имела права. Сколько раз, глядя на этого статного, еще не испорченного и по-хорошему дерзкого юношу, она незаметно вздыхала, что ей уже не двадцать три, и даже не двадцать семь. Ощущение непреодолимой дистанции усиливалось и разницей в их социальном положении. Начинающий рядовой менеджер и успешный топ – что между ними может быть? Даже состоявшиеся мужчины рядом с ней не могут справиться с комплексом неполноценности, а что уж тут говорить… Нет… Этого не может быть…

Со временем она привыкла к мысли, что этот милый мальчик – всего лишь приятный объект для флирта и за время работы в компании ей удалось совсем оставить какие-либо помыслы о нем, убедить себя не реагировать на это странное притяжение. Для верности она даже позволила себе принять ухаживания другого, более подходящего по общим меркам коллеги.

Отработав полтора года, она уволилась, и они перестали видеться. Вместе с увольнением она прекратила и бестолковый ни к ему не ведущий «служебный роман». Спустя какое-то время она стала все чаще и чаще замечать, что всерьез, чуть ли не до слез, скучает по открытой и светлой улыбке Кирилла, по его волнующему откровенно-любующемуся взгляду и такому убедительному мужскому спокойствию, которое он буквально излучал, и от которого всегда становилось как-то по-домашнему уютно. Все чаще она ловила себя на мысли, что ищет повод позвонить ему. Он даже стал ей сниться.

Она приглядывалась к некоторым из своих приятельниц, имевшим «молодых» мужей и не считавших, что это что-то «из ряда вон», и в голову настойчиво прорывалась мысль: «а почему бы и нет?». И в конце концов, устав от всех мучительных монологов самой с собой, от гнетущих сомнений и терзаний, она решилась и просто позвонила Кириллу.

Он к тому времени тоже работал уже в другом месте и часто вспоминал о ней. Боясь показаться смешным, он все никак не мог решиться позвонить. Потому, услышав ее голос в телефонной трубке, не смог скрыть радость и волнение.

И вот, встретившись как-то майским вечером на безобидную «чашку кофе», они, прогуляв всю ночь напролет и оказавшись под утро в его съемной квартире, без особенных реверансов и каких-либо далеко идущих объяснений просто выпустили на свободу взаимное влечение, которое за это время, как оказалось, никуда не исчезало… Этот вечер оказался началом того, о чем оба втайне друг от друга мечтали столько времени…

Они стали встречаться. Это не были свидания с пылкими ухаживаниями. Все было как-то само собой. Сначала они встречались по выходным и иногда по пятницам, когда сынишка был у ее родителей. С началом же лета Сережа отбыл на дачу, и они все свободное от работы время проводили вместе, то оставаясь наедине в его квартире и занимаясь вместе обычными заурядными делами из серии «прибрать, помыть, приготовить», то появлялись в компании его друзей, то просто подолгу гуляли в парках. Они становились все ближе, все больше привыкая друг к другу. И очень быстро стало казаться, что так было всегда и так должно быть.

Ей было хорошо с ним. Несмотря на свою юность, Кирилл был удивительно по-мужски мудр, очень нежен, на редкость хорошо воспитан, спокоен, достаточно стабилен внутренне и потому очень походил на мужчину «со стержнем». Эти его качества помогали ей справляться со своим бурным темпераментом и эмоциональностью, давая столь востребованное ощущение надежности, которого часто не хватало ей по жизни. Он снисходительно улыбался, когда она вспыхивала от возмущения или недовольно бубнила на него. Ей сложно было себе в этом отказать, и внутренне она всегда была готова к конфликту. И каждый раз бури не происходило; Кирилл, казалось, абсолютно был неспособен обижаться. Это его качество невероятно подкупало. Ей не верилось каждый раз, что может быть так спокойно и просто в отношениях.

Эта же его сдержанность порой доводила ее до исступления. Ей не хватало пылкости, чтобы убедиться в его чувствах. От этой тихой благополучности их союза, возникало ощущение, что отношения не развивались. Они просто были, изо дня в день, ровными, спокойными и уж слишком будничными. От мысли, что его просто все устраивает и это вовсе не про чувства, ей становилось не по себе. А вдруг она для него просто удобна? Действительно, взрослая, умная, весьма успешная, красивая женщина и было бы странно отказаться от такой легкой добычи, когда даже ухаживать не надо – все и так в твоих руках. А какой опыт! А как это лестно!

Она знала, что так думают окружающие, и очень боялась, что так и есть на самом деле. Буквально теряясь порой и подчас не понимая, как себя вести, она жаждала от него признаний и объяснений, а он отмалчивался и всячески уворачивался от этих тем, если она их заводила. Она ждала каких-то проявлений внимания, ухаживаний, а от него не было никакой инициативы, словно ему было все равно, хотя любые ее предложения он принимал безоговорочно. Он продолжал ласково улыбаться и молчал. Они проводили много времени вместе, и при этом ее не покидало ощущение, что они – каждый сам по себе и все это временно и несерьезно.

Когда они были наедине, она начинала ощущать собственную исключительность, и возвращалась уверенность в том, что он так же, как и она влюблен, – настолько он умел быть обходительным и заботливым. Но как только они оказывались в компании, где были другие девушки, он точно также обращался и с ними. И тогда она понимала, что это просто его манера себя вести, и ни о каком особом отношении речи не идет.

Конечно, какие-то жесты, взгляды, интонации и другие едва уловимые мелочи давали основание думать, что что-то там внутри него происходит, что все-таки он к ней неравнодушен. И все же почти всегда она чувствовала, что он ее до конца не пускает близко в свою жизнь и успокаивала себя тем, что страстей в ее жизни было достаточно. Лучше пусть будет так – ровно и спокойно, пусть даже без особой глубины. В конце концов, ей есть с кем проводить время, она не лишена ласки и внимания, а это тоже немало важно. А там дальше видно будет.

– Мама звонила. Говорит, Сережка соскучился и все время спрашивает, когда я приеду… Что-то мне тревожно, выдержит ли он все лето на даче, – она весь день прокручивала в голове дневной телефонный разговор, пытаясь избавиться от разрастающегося чувства вины перед сыном. Она тоже скучала, и жутко мучилась, что не может часто бывать рядом с сыном. На рабочей неделе не наездишься, с Кириллом появляться у родителей было еще слишком рано, а жертвовать на все сто своей личной жизнью ради ребенка ей казалось неправильным… Приходилось балансировать между всеми этими обстоятельствами…

– Не переживай. Ему там хорошо, а скучать по маме, по-моему, нормально. Я в этом возрасте тоже скучал. Даже будучи подростком гулять не всегда ходил, старался побыть лишний раз дома, с родителями.

– Уникальный ты все-таки товарищ, – она с удовольствием чмокнула его в плечо и отошла к плите.

Ужин уже был почти готов. Тихо потрескивало содержимое сковородки, и распространяющиеся по кухне ароматы испытывали их терпение.

Она методично стала нарезать овощи для салата, периодически отправляя аккуратные кусочки себе в рот с целью спасения от голода. Кирилл намывал посуду, оставшуюся еще с утра. Намотавшись после работы по всяким мелким делам, они с удовольствием приехали к нему вместо того, чтобы отправиться, как планировали, на прогулку, хотя вечер был до неприличия теплым и безветренным. По пути было куплено все, что нужно для обильного вкусного ужина, и, едва ввалившись в квартиру, они, ужасно голодные, тут же отправились на кухню.

– Как ты смотришь на то, чтобы съездить на днях на дачу, сразу после работы? – она весь вечер думала, поехать одной или вместе с Кириллом.

– Не вопрос, давай съездим. Можем вообще забрать его в город на выходные и сходить куда-нибудь.

Она улыбнулась. Было так приятно, слышать, что Кирилл не отмахивается от ребенка, как обычно это делали его предшественники.

– В такую жару в городе тяжко. Лучше мы туда на пару дней. – Она взглянула на него. Ей было интересно посмотреть, как бы он вел себя, попав в общество ее родителей. Он еще ни разу их не видел.

Кирилл, вытирая руки, подошел к ней, прижал к себе и чмокнул в щеку.

– Мне так твои щечки нравятся, – вдруг сказал он и погладил ее по лицу. – Может уже готово? Я умру сейчас от голода.

– Я сама умру, – она засунула ему в рот кусок свежего огурца, повернулась к плите и с критическим видом подняла крышку. – Еще минут пять, потерпи. Открывай лучше пока пиво.

– Ты чего такая голодная? Ты же говорила, что вас кормят на работе… – он ловко открыл обе запотевшие зеленые бутылки и жадно приложился к одной из них.

– Да там раз на раз не приходится. Сегодня, например, есть было невозможно. Мы с девчонками в кофейню бегали, но там ведь только пирожные…

Кирилл подал ей ее пиво, уселся на стул и усадил ее к себе на колени.

– А как вообще на работе? Ты что-то совсем ничего не рассказываешь… Только про девчонок и слышу. А что начальство? У тебя была когда-нибудь женщина-начальник? – он жадно отпил несколько больших глотков и громко выдохнул от удовольствия.

– Не-а, я всегда работала с мужчинами. И, если честно, зря я стала экспериментировать… Прямо спинным мозгом чую, что не сработаемся мы с ней. Я не могу избавиться от ощущения, что она меня боится. А может, чувствует, что я ее не воспринимаю как руководителя, – она отхлебнула, поморщилась, затем лениво потянулась к плите, и, подняв крышку сковородки, перемешала ее содержимое. Кухня наполнилась очередной порцией аппетитных запахов. – Какая-то странная вообще эта компания. Вроде все что-то делают, а ощущение, что все без толку… Бумажек целый вагон всяких. Вот спроси меня, чем я занимаюсь, я вряд ли ответить смогу. Уже два месяца прошло, а мне все неуютно.

– А девчонки что говорят? Яна, например? Она-то давно работает.

– А с Яной мы как-то о работе не говорим. Больше обо всем остальном, – она довольно засмеялась. – Она очень милая девочка, мы могли бы с ней подружиться, наверное. «Мой человечек», понятная и такая интересная. Она чем-то мне меня лет десять назад напоминает.

Взглянув на Кирилла, трудно было удержаться от смеха. Голодные безумные глаза его смотрели в сторону плиты. Казалось, он ее уже не слышал. Она встала, разложила по тарелкам горячее, и они наконец-то приступили к трапезе.

– Она здешняя? – продолжал расспрашивать Кирилл, ловко управляясь с ужином.

– Кто? – сосредоточившись на еде и уткнувшись в тарелку, не поняла она.

– Яна твоя.

– Нет, из Самары. Правда, я бы никогда не подумала. Очень была удивлена, когда узнала. А все остальные – местные. И почти все – новенькие, как и я.

– Сколько вас там всего в отделе?

– Пятеро.

– О, боже. И все сидят в одном кабинете? С ума, наверное, можно сойти…

– Кстати, удивительно, но совершенно не утомляет. Все такие милые, и очень разные. Это вообще единственное, что радует на этой работе. Ну и то, что деньги вовремя платят, конечно. А больше, ей-Богу, ничего не нравится: люди все какие-то безликие и унылые. Столько бесполезных душных условностей и правил… Прямо, тоска одна.

Она замолчала и, задумавшись, стала ковырять вилкой по быстро ставшей пустой тарелке. Вид у нее вдруг стал жутко расстроенный.

– Даже не думала, что до такой степени может раздражать работа. Еще этот кризис проклятый, выбрать вообще не из чего! Одна бы я могла перебиться какое-то время, чтобы дождаться лучшего варианта. Но ребенку-то не станешь объяснять, что денег нет. – Она взглянула на Кирилла. – Может зря я согласилась на это предложение? – она уже была готова расплакаться. Ей так сильно захотелось, чтобы Кирилл ее пожалел. – Они, конечно, красиво все расписывали на интервью. А в реальности все как-то совсем плачевно. Чувствую себя какой-то очень глупой, что меня «развели».

– Да ладно, успокойся. Все будет хорошо, – Кирилл продолжала орудовать вилкой. – Сейчас лето, тебя не задерживают, – уже хорошо. Деньги опять же те, к которым ты привыкла, платят без задержек, а сейчас это – редкость. – Он отставил тарелку и поднял на нее глаза. – Сережка твой на даче, на воздухе, не с чужими людьми. Мы можем после работы ездить и ходить куда хотим. Отдыхай… А потом видно будет. – Он встал из-за стола и стал убирать опустевшие тарелки. – Надоест, найдешь другую работу, ты же у меня умничка, – он вдруг подошел к ней, поднял ее со стула и, поставив перед собой, взял ее лицо в ладони, притянул к себе и как-то по-отечески поцеловал в лоб.

Она вздохнула и улыбнулась. Кирилл всегда ее хвалил и поддерживал, просто удивительно, насколько ему это было не трудно. Она никогда не сомневалась в его искренности: с самого первого дня их знакомства в его взгляде она видела неподдельное восхищение и уважение, а это так приятно и важно. К тому же он ко многим вещам относился как-то очень легко, и ей каждый раз становилось понятно, что она сама все усложняет.

– Не расстраивайся, не надо, – он погладил ее по голове.

– Угу. – Она потянулась к нему и поцеловала его в улыбающиеся теплые губы. – Пойдем. Потом все уберем и помоем. Так хочется поваляться после всей этой вкуснятины, – и она увлекла его за собой в комнату, где надрывался голосом известного ведущего никому не интересный телевизор.

– Девчонки, кто-нибудь знает, кому мне писать? – она влетела как фурия в кабинет, возмущенная бюрократизмом, процветающим в этой компании. Обратившись за пустяковой помощью к сотруднику одного из подразделений, она тут же была отослана к его непосредственному руководителю за разрешением. Мол, так не по правилам, надо сначала у него спросить, можно ли привлечь его сотрудника к совсем постороннему проекту. Прямо рабовладельцы какие-то, ей-Богу…

Девчонки, выслушав суть вопроса, переглянулись между собой, но поскольку почти все были новенькие, повисла пауза и все дружно посмотрели на аборигена компании Вику. Вика вообще не слышала ничего, поскольку была по уши в бумагах в поисках какой-то важной папки… Почувствовав, что общественное внимание направлено на нее одну, она подняла глаза и, часто моргая, застыла, с трудом отматывая назад, к прозвучавшему вопросу.