Эмоции оптом

– Давайте поаплодируем барышням в знак благодарности за их бескорыстную заботу, – продолжил Нестор, и его охотно поддержали не только хлопками, но и громкими благодарственными выкриками в адрес сегодняшних кормилиц.

Теперь, когда публика оживилась и была готова к более серьёзной информации, Нестор снова призвал зал к тишине звоном колокольчика и перешёл к главной части. Он напомнил участникам главный принцип всеобщих собраний СПЧ: если кто-то не согласен с предложениями того или иного оратора, он должен выразить своё несогласие в конструктивном ключе, а именно – предложить альтернативу. А в случае всеобщего одобрения этой альтернативы быть готовым взять на себя ответственность за её воплощение в жизнь. Этот принцип препятствовал возникновению бессмысленной критики, пустых прений и словесных перепалок.

– За многими из вас, приехавшими на сегодняшний сбор, стоит большая группа людей, которые доверили вам принятие решения не только за одного себя, но и за них. Это увеличивает не только вашу значимость как члена сообщества, но и груз ответственности на вашей совести. Пожалуйста, помните об этом, когда будете отдавать свой голос за то или иное решение.

Когда с организационными приветствиями и речами было покончено, Нестор объявил инициатора собрания – Макса – и уступил ему слово, спустившись с помоста в «зрительный зал».

Макс уверенно занял место в самом центре импровизированной сцены, широко расставив ноги, словно бывалый моряк на валкой палубе качающегося на волнах корабля. Он не пытался заигрывать с публикой. Не тянул резину и не разменивался на долгие пояснения. Лишь вкратце повторил уже озвучиваемую им ранее позицию о назревшей необходимости перехода сообщества эмпатов к активным действиям для борьбы с диктатом але́ксов. Дальнейшая речь Макса была отрывистой, тезисной. Он словно начитывал невидимому секретарю утверждённый план действий.

«Отказаться от неработающих и ведущих нас к гибели пацифистских убеждений».

«Главная задача – захватить центр, то есть взять под свой контроль Центрополис. Столица – не просто ядро Объединённого государства и место обитания Главнокомандующего. Столица – это «мозг» ОЕГ. Подчинив себе мозг, сможем управлять всем организмом».

«Заручиться поддержкой наиболее угнетённой прослойки горожан – «Зеро». За деньги они снабдят эмпатов оружием и дадут укрытие на случай форс-мажора».

«Заложим взрывчатку в Главном Доме и в Департаменте Безопасности, а также на крупных магистралях».

«Провести серию терактов и, воспользовавшись паникой, совершить госпереворот».

«Самым активным и самоотверженным участникам сопротивления – высокие управленческие должности в новой общественной системе».

«Все горожане, отказавшиеся сотрудничать с продавцами чувств, будут сосланы на непригодные для жизни территории»

К этому моменту выкрики Макса, летевшие с помоста, стали слышаться мне размыто-приглушёнными, будто они проходили через вязкую кисельную субстанцию прежде, чем добраться до моего уха. Серьёзность и прямо-таки фанатичный настрой Макса, горящего желанием истребить огромное количество других людей, вызывали во мне ужас, и я подсознательно пыталась отгородиться от неимоверной агрессии, выплёскивавшейся из этого человека с каждым новым словом.

«Для достижения успеха всей операции союзникам необходимо действовать слаженно, отбросив страхи и сомнения, ради будущего своих детей!» – финальный аккорд его выступления таки заставил меня встрепенуться и проникнуть сознанием в посыл, заложенный в этих словах. Но ещё больше хотелось понять состояние мыслей остальных участников собрания. Я ждала любых проявлений их реакции затаив дыхание: для меня это был момент истины, момент принятия решения – выходить с речью на помост или же с головой спрятаться под свою скамью, раз и навсегда отрекаясь от наивных и чересчур тщеславных надежд спасти этот мир. Да, я всё ещё продолжала сомневаться.

Тем временем Макс замолчал, уверенно глядя на публику с видом альфа-самца, не сомневающегося в своём успехе и полной неотразимости. На несколько секунд паркинг заполнила тишина, пугающая своей неоднозначностью. Я слышала, как прерывисто вдыхает сидящий слева от меня Самсонов и как справа легко выдыхает Юджин. Внезапно раздался скрип, и я увидела Энди, решительно поднявшегося с места. Непроизвольно я вцепилась пальцами в деревянную скамью, на которой сидела, готовясь к перепалке мужчин, но, к моему удивлению, Энди мягко и доброжелательно сказал:

– Спасибо, Макс. Есть над чем подумать. У меня такой вопрос: как ты планируешь проникнуть в Центрополис для проведения обозначенных тобой…эм… мероприятий? Города окружены мощным лазерным полем, создающим непроницаемый щит. Через него не пройти ни человеку, ни транспортному средству без государственного идентификатора.

Лицо Макса расплылось в широкой улыбке, и мне показалось, что он бросил какой-то ехидный взгляд в нашу с Олегом сторону.

– Думаю, ты понимаешь: я не могу в подробностях выложить все козыри и рассказать о тайных нюансах планирующейся операции здесь, при всех. Я только намекну, что в активе моей команды есть великолепно подготовленная диверсионная группа. Её члены помимо всех своих прочих достоинств обладают и личными идентификаторами граждан ОЕГ. Попасть в любой из городов, не вызывая подозрений, для нас не проблема, – при этих словах Макс качнул головой куда-то в сторону, и только тут я обратила внимание, что вся его «группа поддержки» собралась в отдельную кучку, стоявшую чуть позади помоста, не примыкая к общему кругу союзников, расположившихся прямо перед «сценой».

Энди задал ещё один вопрос – на этот раз про взрывчатку. Затем в дискуссию вступил маленький сухонький пожилой мужчина с противоположного края зрительских рядов, потом один за другим стали вставать и задавать вопросы или высказывать возражения всё новые и новые люди. Но каждое возражение Макс разбивал короткими уверенными аргументами, не давая слушателям возможности усомниться, что у него всё давно просчитано и распланировано.

– Что насчёт глайдеров и воздушных беспилотников служб? Они в считаные минуты «накроют» нас, где бы мы ни были.

– Мы уже выяснили, откуда и как они управляются. А главное – как в нужный момент сделать их неработоспособными. Будьте спокойны: вся боевая техника але́ксов сойдёт с ума ещё до того, как мы войдём в город.

Это утверждение Макса стало для меня сюрпризом. Откуда в его команде такие специалисты?

Наконец, слово опять взял поднявшийся на помост Нестор. В очередной раз он призвал всех к тишине и предложил любому из присутствующих по личной инициативе выступить с достойной альтернативной стратегией, если у кого-то имеется таковая. Мой желудок мгновенно свернулся в клубок, язык прилип к нёбу и, взглянув на свои руки, я поняла что они дрожат. И тут же их накрыла тёплая мужская ладонь. Я повернула голову вправо и встретилась с успокаивающим взглядом Юджина.

– Всё получится, – шепнул он мне и вдруг поднялся со своего места.

– У меня есть что сказать, Нестор.

– Пожалуйста-пожалуйста, Юджин Ланц, будем рады тебя выслушать, поднимайся к нам.

Я удивлённо проследила взглядом за пробирающимся к помосту Юджином.

– Что он делает? – тихонько спросила я у Самсонова, однако он только недоумённо пожал плечами. В следующую секунду ко мне повернулся Энди и с улыбкой подмигнул, словно говоря: «Не дрейфь, всё идёт по плану».

Выход Юджина вызвал очередную волну оживления. Но младший из Ланцев, обратившись к членам союза, сообщил, что взял слово только для того, чтобы представить следующего оратора.

– Я здесь всего на минуточку. Так-то и не планировал выходить, но вдруг стало интересно, как это – оказаться в центре внимания такой большой компании. А вообще, я сейчас бессовестно занимаю место гораздо более интересного докладчика. Это человек, обладающий некоторой специфической информацией и навыками. Знающий, как устроена система управления ОЕГ изнутри и сумевший вырваться из неё, но не в поисках спокойной и уединённой жизни, а в стремлении приносить пользу и помогать другим. И уже приносит помощь Союзу и как продавец эмоций, и как консультант по информационным технологиям. Этот человек – эта девушка, если точнее – несмотря на юность способна очень здраво рассуждать, ответственна в своих словах и поступках. А главное – у неё есть любопытный альтернативный план, который стоит выслушать внимательно и вдумчиво…

Ох. После такой презентации я могла не переживать, что ко мне отнесутся несерьёзно, с заведомым скепсисом. И всё равно, когда прозвучали слова Юджина: «Мира, я уступаю трибуну тебе», желудок опять предательски заныл, а от колен к икрам побежала противная дрожь. Силы небесные, что делать? Поддаться слабости и малодушно отказаться? Сбежать? Сослаться на недомогание?

«Управлять состоянием – значит управлять вниманием». На мгновение я представила, что здесь – в этом паркинге – невидимым наблюдателем из потустороннего мира сидит Грег. Смотрит на меня и ждёт, какое решение я приму.

Пять… четыре… три… два… Вперёд.

Я встала со зрительской скамьи и направилась к помосту.

Стараясь смотреть прямо перед собой, я всё же краем глаз невольно отслеживала Макса, стоявшего со скрещёнными руками сбоку от помоста. Его ненавидящий взгляд прожигал во мне дыру, но я решила не вступать в безмолвную игру «кто кого пересмотрит» и вообще выбросить его близкое присутствие из головы на время своего выступления. Дала себе установку сконцентрироваться на главном. А главным было даже не убедить окружающих людей в своей правоте. Важнее было доказать самой себе, что я не самозванка, что имею право вещать с трибуны десяткам взрослых, умудрённых жизнью мужчин и женщин о том, какую стратегию дальнейшей «борьбы» они должны предпринять.

Одна… Две… Три ступеньки, ведущие на помост. И вот они уже позади. Много, очень много пар выжидающих глаз. Среди них есть знакомые. Льняной мешочек в кармане куртки приятно царапает подушечки пальцев. Прерывистый выдох. Лёгкий, решительный вдох. Я справлюсь.

– Меня зовут Миранда Грин, и я – гражданка Объединённого Евразийского Государства. К счастью, бывшая, – решительно, на одном длинном выдохе начала я. – Кто-то из вас наверняка сейчас задаётся вопросом: «Что эта городская соплячка здесь делает?». Признаться, пока я поднималась по лестнице, сама успела пару раз об этом подумать.

Среди моих слушателей пронёсся добродушный смешок, послышалось несколько подбадривающих возгласов, и я продолжила немного уверенней:

– Год назад я и представить не могла, что однажды обращусь с речью к жителям резерваций как член СПЧ. За этот год произошло колоссальное количество перемен в моей жизни, но прежде всего – в моём сознании и сердце. Всем этим переменам я обязана человеку, которого, увы, больше нет среди нас, и чья гибель стала настоящим шоком для союзников. Вы знаете, что я говорю о Греге Ланце. Его признавали своим лидером члены Союза при Центральной резервации, но те ценности и идеалы, которых придерживался Грег, многие годы широко поддерживались и далеко за пределами центра. Ведь это те самые ценности, которые декларировали основатели Союза продавцов чувств. Этих же ценностей придерживаюсь теперь я сама. А сегодня стою здесь, чтобы напомнить о них и вам.

К концу вступительного слова у меня запекло в глазах, и они наполнились влагой. Но голос не дрожал: я контролировала. Даже наоборот: вместо дрожи и слабости с каждым новым словом крепло ощущение, что кровь во мне вскипает и разгоняется, и прилив деятельной энергии даёт силы говорить ещё твёрже и убедительней.

– Залог всеобщего выживания, – продолжила я после того, как слегка перевела дыхание, – это способность объединиться, а не множить распри и страдания. И я утверждаю, что объединиться должны не только члены Союза и не только эмпаты. Я надеюсь убедить вас посмотреть на происходящее шире. Сплотиться необходимо всему человечеству. Жителям резерваций – с горожанами. Эмпатам – с алекситимиками. Я настаиваю на мнении, что именно в этом – и только в этом – основа счастливой жизни для всего сообщества людей планеты Земля.

Что тут началось! Пространство вокруг помоста загудело как растревоженный пчелиный улей. Судя по выкрикам, реакция слушателей была противоречивой.

«Молодец!»

«Что она несёт?!»

«Всё правильно! Дело излагает девчонка!»

«Все вместе мы сила!»

«Бред какой-то!»

«Идеалистка»

«Дайте человеку договорить».

«Что конкретно ты предлагаешь?»

«Давай ближе к сути!»

Я подняла руку, показывая, что прошу тишины, и продолжила.

– У меня есть продуманная стратегия, которой я обязательно с вами поделюсь. Но для начала хочу прояснить несколько крайне важных моментов. Предыдущий оратор выразил мысль, что, взяв под контроль Центрополис, мы автоматически сможем контролировать всю страну. Якобы столица – именно то место, где обитает Главнокомандующий и, следовательно, вся его «свита». Но я обязана развеять это заблуждение.

И я рассказала всё, что мне удалось узнать о Главнокомандующем и его «свите» благодаря ключу-кристаллу, оставленному мне отцом.

Когда последовавшая за этим волна возбуждённых восклицаний и расспросов поутихла, впервые за время моего выступления подал голос Макс:

– Ну и что это доказывает? – он спрашивал у меня, но смотрел на людей, окружавших сцену. – Если Главнокомандующий – не человек, а искусственная нейросеть, тем более моя метафора о мозгах в Центрополисе верна. Это значит, что нам осталось лишь найти главный супер-сервер и взорвать его вместе с этим говнюком к чёртовой матери. Вероятно, с подрывом Главного дома задача решится сама собой!

– Крайне глупо и самонадеянно так утверждать, Макс. Мы понятия не имеем, где в реальности находятся «мозги» Главнокомандующего. Стоит ли их вообще искать на материке? Возможно, они надёжно спрятаны глубоко в водах океана. Противник гораздо сильнее и неуловимее, чем мы думаем.

«Но кто-то же должен знать!» – загудел зал.

«Продолжай, Миранда! Мы слушаем!»

– Я не раз слышала от Грега тезис о том, что насилие порождает только насилие. Он собирал вокруг себя единомышленников, ставящих перед собой цель не поменяться местами с привилегированной частью социума – жителями городов – но объединить всех людей перед лицом новых глобальных вызовов. Грег считал наиболее актуальными из этих вызовов грядущий цикл природных катаклизмов. Мы знаем, что процесс движения литосферных плит, приведший к исчезновению городов, стран и даже континентов, ещё не завершился. И уже в ближайшее десятилетие нас ждут новые мощные цунами и землетрясения, не исключена вероятность очередного повышения уровня океана. Но есть кое-что ещё, – тут я поймала себя на том, что больше не могу стоять на месте и постоянно перемещаюсь из одного угла помоста в другой, жестикулируя руками, будто это могло помочь мне звучать убедительнее. – В настоящий момент Главнокомандующий стремится достичь нового уровня собственного развития – уровня телепатического управления всеми цифровыми системами в мире. Без посредничества человека! И если он этого добьётся, нас уже ничто не спасёт. Времени осталось чуть больше месяца!

Я на несколько секунд остановилась и продолжила, понизив уже слегка севший голос:

– Пора открыто признать, что разница между горожанами и жителям трущоб условна и искусственна, и опасность одинаково угрожает всем. Наша задача в первую очередь показать это простым людям, живущим в городах. Таким, как я и как тысячи других бывших алекситимиков, которые, благодаря продавцам чувств, сумели вернуть себе ощущение настоящей жизни. Мы привлечём горожан на свою сторону, сделаем их полноценными союзниками. Но для этого пора прекратить видеть в них врагов или конкурентов за место под солнцем. В конце выступления моего оппонента прозвучала одна мудрая фраза. «Для достижения успеха нам необходимо действовать слаженно». Но не только ради будущего – нас или наших детей – а ради настоящего, которого мы можем вот-вот лишиться. Я не стану призывать вас отбросить все страхи и сомнения. Лучше проанализируйте их. Мой продавец эмоций – мой бесконечно мудрый наставник – учил меня превращать отрицательные чувства в своих советчиков и помощников. Критическое осмысление каждым из вас обеих предложенных сегодня стратегий действий чрезвычайно важно.

– Ай-й, браво! До чего трогательная речь, я чуть не прослезился! – Макс картинно прижал руки к груди, наигранно изображая, будто впечатлён и растроган моими словами. – Не слишком ли часто ты бравируешь словами Грега Ланца, чтобы манипулировать чувствами других людей? Увы, Грега здесь нет, и он не может ни подтвердить, ни опровергнуть цитирования его убеждений. Но на твоём месте я бы вообще постыдился упоминать имя человека, которого все здесь так уважали, но которого ты сама, судя по всему, довольно легко забыла. Ваша близость с Грегом не была секретом, и в его чувствах к тебе никто бы не усомнился. А ты? Спустя всего несколько недель после его гибели, позволяешь себе демонстративно, на виду у друзей и родственников Грега обниматься со своим новым любовником. Братья, союзники! Многие из вас знают меня с рождения, и никто не усомнится в моей преданности сообществу. Но кто такая, на самом деле, Миранда Грин, и что движет ею, лично мне не до конца понятно. А вам? Что, если она – очередной информатор Служб, так по-женски ловко втирающийся в доверие? Уж не обязан ли Грег своей гибелью именно ей?

Макс, как всегда, старался ужалить в самое больное место, и ему это удавалось. Но в этот раз я была готова к его провокационным выпадам и достойно их вынесла.

– Я, наверное, тебя разочарую… или, наоборот, обнадёжу, но у меня нет любовников, Макс, – как можно более ровно и спокойно произнесла я. – А инсинуации в отношении моего мнимого предательства даже не стану комментировать. У тебя есть что-нибудь по существу?

– Будет, будет вам! В самом деле, Макс, личная жизнь юной Миранды вовсе не должна нас волновать, – мягко, почти ласково вступился за меня Нестор. – Негоже достойным людям злословить без доказательств. А то, что девушка говорит много дельных и верных вещей по теме нашей встречи – это неоспоримо. Давайте дадим ей закончить своё выступление. Пускай Мира выскажет всё, с чем пришла к нам.

Как ни удивительно, но огрызаться в ответ Нестору Макс не стал. Как будто не решался расширить на этого человека устремлённый на меня луч своей ненависти. Хотя, это был не луч – скорее, настоящий поток, которым Макс постоянно пытался сбить меня с ног. Но поддержка Нестора подбодрила меня, придала чувство устойчивости.

– Благодарю, Нестор. Сейчас я хочу пригласить на этот помост своего помощника, одного из ведущих IT-специалистов столицы и вместе с тем преданного члена СПЧ, Олега Самсонова. При разработке стратегии наших дальнейших действий я консультировалась в первую очередь с Олегом, поэтому будет справедливым, если мы расскажем о своём плане вместе.

Самсонов поднялся ко мне на помост и в своей непринуждённой манере подтвердил всё, сказанное мной, а также свою готовность продолжать делиться своими профессиональными знаниями и навыками с сообществом. После этого мы вкратце огласили свой план действий. Один из его пунктов в чём-то совпадал с замыслом Макса. Нашей с Самсоновым приоритетной задачей было взломать мозги Главнокомандующего, чтобы приостановить его работу или урезать полномочия. Воспользовавшись этим временным периодом ограниченной работоспособности глобальной нейросети, мы хотели запустить сразу два скрипта. Первый отправит всем гражданам доступ к секретным базам данных ОЕГ, а второй, одновременно выведет на все голографические экраны и персональные интерактивные консоли видеообращение в режиме реального времени от горожан, ставших эмпатами. Мы предложили массово и одномоментно распространить среди обитателей городов правду: о Главнокомандующем, о пищевых коктейлях, о взрывах на магистралях и других объектах для общественного пользования. Правду о том, что готовится к запуску разработка, которая позволит искусственному разуму, взявшему себе имя «Главнокомандующий», обходиться без посредничества людей, а значит, любой человек на планете – неважно, эмпат или алекситимик, – окончательно лишится возможности принимать самостоятельные решения. Ответственность за выполнение интеллектуальной части работ мы с Олегом брали на себя, но без дополнительной помощи мы вдвоём никак не смогли бы управиться. Поэтому предлагали всем, кто хоть немного понимал, что такое компьютер, и умел выполнять простые действия с цифровыми устройствами, оказать нам посильное содействие.

– Но что же дальше? – задала я риторический вопрос в зал. – После того как все люди будут проинформированы о реальном положении вещей, мы должны показать горожанам альтернативную модель жизни в справедливом обществе. Дать каждому возможность реального выбора. Оставаться але́ксом или вернуть себе способность чувствовать. Отдавать будущего ребёнка в интернат или воспитывать дома, в семье, нанимая в помощь специалистов, если есть опасения не справиться самостоятельно. Выбирать профессию. Выбирать партнёра по браку. Выбирать становиться или не становиться родителем, и в каком возрасте. Выбирать не соглашаться на физическое насилие. Выбирать не становиться военным и не погибать на выпускном экзамене в спецколледже. Мы хотим, чтобы все жители городов узнали, какова в действительности жизнь в резервации. Чтобы они убедились, что эмпаты, живущие в трущобах и поселениях – вовсе не одичавшие пещерные люди в грязных лохмотьях, забывшие грамоту и телесную гигиену. Довести до сведения всех граждан ОЕГ, что здесь тоже есть учёные, врачи, педагоги, деятели искусства. Что люди, ценящие свои чувства, также не чураются прогресса и стремятся к лучшей жизни не меньше алекситимиков.

«Да! Точно!», – аудитория загудела, одобряя мои слова аплодисментами и давая возможность отдышаться.

– К чему такие сложности с временной приостановкой этого робота? – послышался мужской голос у самого помоста. – Надо просто стереть его к чертям!

– Нет, мы не планируем безвозвратно уничтожать главную нейросеть государства, – резко ответил Олег, глядя при этом на меня – так, будто это была целиком моя идея.

На этот раз из зрительного зала послышались неодобрительные выкрики, и я поспешила объяснить нашу точку зрения:

– Не спешите возражать! Подумайте, к чему приведёт полное выведение из строя Главнокомандующего? Мы считаем, что это повлечёт за собой остановку работы не только всех служб и коммуникаций в городах, но и непоправимые нарушения в работе загородных промышленных объектов. А значит, угроза техногенной катастрофы коснётся и территории резерваций эмпатов. Кроме того, – любые резкие, революционные изменения в жизненном укладе неминуемо спровоцируют активное сопротивление и негативное отношение лиц, которых гораздо полезнее заполучить в союзники, чем во враги. Мы же хотим предложить горожанам не разрушение существующей системы, а её постепенную корректировку. При этом важно сохранить те её прогрессивные наработки, которые не противоречат принципам гуманности и не посягают на общечеловеческие свободы какой-либо части общества, – подытожила я. – Только представьте, какого процветания достигнет человечество, если объединить технологии горожан и ценности эмпатов! Всё человечество выйдет на принципиально новый уровень развития.

– Так-так, ребята, – снова вышел вперёд Нестор. – Это всё шибко интересно! Но позвольте же и мне на правах конферансье сегодняшнего мероприятия задать вам вопрос. Вы заявили, что будет правильным предоставить людям выбор: остаться але́ксом или вернуть способность чувствовать. Но скажите мне, дорогие, как вы планируете восстанавливать у реальных алекситимиков способность к получению чувственного опыта?

– Всё просто! – я заторопилась с ответом. – Мы с Олегом пришли к выводу, что сможем написать программу для проведения нейроопераций, обратных симплифиации. Это будет своего рода нейропротезирование для восстановления отсутствующих нейронных связей у алекситимиков. Таким образом, мы сможем быстро и качественно продать – нет, подарить – миллионам людей эмоции оптом. Крупным оптом! Но, повторюсь: только, – я сделала упор на это слово, – по собственному желанию каждого отдельно взятого человека. В том обществе, которое мы предлагаем строить, не будет места насилию. Даже такому, которое основано на благих намерениях.

– Кто же будет разрабатывать и утверждать эту «модель справедливого общества», которую вы впоследствии хотите предложить городским? – спросила бойкая смуглая женщина с короткими вьющимися волосами и большими умными глазами. Она сидела ближе всех к помосту, и во время выступления я видела, что она всё время делает записи в небольшом бумажном блокноте.

– Разрабатывать и утверждать будем мы все, вместе! Да, сделать это нужно в самые короткие сроки, но в этом нет ничего невозможного. Каждый член Союза – да и вообще, каждый желающий эмпат – может написать свой перечень, скажем, из трёх или пяти пунктов, которые, по его мнению, должны лечь в основу идеального общества. Затем общим голосованием мы выберем наиболее компетентных в вопросах экономики, права, здравоохранения, образования и прочих областей социальной жизни представителей от каждого региона. Их задача будет состоять в том, чтобы обработать предложения и пожелания как можно большего количества людей и свести их в некую единую концепцию – повторюсь – с учётом наработок в сфере науки и технологиях, которые уже есть в ОЕГ. Да, эта концепция поначалу тоже будет несовершенна, но мы сможем доработать её позже. Вместе с наиболее активными, неравнодушными гражданами Объединённого государства.

– А что вы предлагаете делать с людьми, которые знают о Главнокомандующем и преданно поддерживают его жизнедеятельность? Судя по всему, в ОЕГ есть некая каста жрецов этого вашего фараона-сверхинтеллекта. С трудом верится, что они с радостью поддержат идею всеобщего единения, равенства и братства.

Это был резонный вопрос. Я сама провела не одну бессонную ночь, задаваясь им. Много говорила об этом с братьями Грега, с Олегом и с Альбертом. Постепенно ответ пришёл, и теперь я с уверенностью могла поделиться им:

– Вы правы. Много десятилетий эти люди охотно пользовались привилегиями, которые даёт служба главному супер-мозгу планеты. И невозможно поверить, что они не видели и не понимали, какому чудовищному социальному перекосу способствует их служение. Но строить справедливое общество, начиная с физической ликвидации несогласных – пусть даже повинных в самых серьёзных преступлениях – тупиковый путь. Лично мне более близок подход, который используете для наказания тяжких преступников вы сами, я имею в виду сообщество эмпатов. Думаю, справедливым будет дать им ощутить, каково это – жить в статусе «недолюдей» в изолированном от остального общества пространстве. Без доступа к высоким технологиям, современным достижениям медицины, пищевой промышленности и всего прочего. Удалённая резервация с первобытными условиями жизни, и минимальным набором инструментов, дающих возможность оборудовать кров и добывать пропитание своим трудом, вероятно, станет наиболее суровым из возможных наказаний для этих людей. А вместо денег, оружия, гаджетов и высокоинтеллектуальной техники я бы оставила для них некоторые подарки: бумажные книги, картины и прочие предметы искусства. Так им будет, чем занять свой ум на досуге.

Нам с Олегом пришлось ответить ещё на пару десятков вопросов и поучаствовать в очередных микро-дебатах с Максом, прежде чем Нестор, наконец, объявил, что пришло время голосовать: чью стратегию поддержит Союз? В этом вопросе значение имел абсолютно каждый голос, ведь он выражал готовность человека совершать определённые действия для успешной реализации плана. И как ни горько мне было это осознавать, но тот момент стал переломным не только для меня, но и для всего Союза продавцов чувств. Ведь внутри него впервые за долгие годы назрел и проявился серьёзный раскол. Первым в нашу с Олегом поддержку поднялся Клод. За ним – братья Ланцы, почти все присутствующие на собрании женщины и ещё столько же мужчин. Последним своё одобрение нашей стратегии выразил Нестор, чем почему-то вызвал особенное раздражение Макса. На стороне Макса осталось всего тридцать процентов от всех, имеющих право голоса, не считая нескольких человек из тех, кто приехал с ним: они ещё не достигли совершеннолетия и их голоса не могли быть учтены.

Итак, на нашей с Самсоновым стороне оказался внушительный перевес, это была настоящая победа! Но оставшиеся тридцать процентов не давали мне покоя, поскольку они оказались настроены крайне негативно, проактивно и открыто выразили своё абсолютное несогласие и желание действовать отдельно от остальных, по собственному усмотрению. Возможно, я восприняла этот момент особенно болезненно после того, как увидела, что в компании активно несогласных последователей Макса оказался и Стэн Риган. Ланцы и Самсонов отнеслись к этому с удивительным спокойствием, мне же хотелось разрыдаться. Но пришлось взять себя в руки.

– Мы в любое время готовы с радостью принять в свою команду всех, кто по какой-либо причине изменит свою позицию и всё-таки решится встать на путь мирной общественной трансформации, – заявила я во всеуслышание, когда были объявлены окончательные результаты.

Была определена группа из десяти ответственных лиц, не считая нас с Самсоновым, с которыми мы должны были собраться в один из ближайших дней для распределения задач.

Собрание с учётом дебатов и голосования длилось в общей сложности более пяти часов, и люди, до сих пор увлечённые обсуждениями, внезапно ощутили голод и усталость, и стали активно расходиться-разъезжаться по своим домам. Одними из первых паркинг покинули Макс и молодняк, приехавший вместе с ним. Парень в очках и с дерзким взглядом – Джейсон – уселся на один байк с Максом.

Пока часть людей прощались и разъезжались, а другая часть разбирала и рассовывала по машинам скамьи, детали помоста и прочее оборудование, много человек подходило, чтобы объятием, рукопожатием или просто добрым словом выразить мне свою поддержку и одобрение. Это было чертовски приятно.

Братья Ланцы не выпускали меня из виду и всё время держались поблизости, но Олег и Клод затерялись среди снующей туда-сюда толпы. Я отошла немного в сторону от наиболее «суетливого» участка паркинга, в надежде осмотреться и увидеть тёмно-бирюзовую куртку Олега, но вместо этого моё внимание привлёк удаляющийся силуэт прошедшего мимо меня высокого мужчины в байкерской экипировке. Очевидно, это был один из единомышленников Макса, но что-то в его походке и нескольких микрожестах показалось мне таким знакомым, что у меня резко заныло в груди и сбилось дыхание. Не осмысляя своих действий, я машинально двинулась следом за этим человеком. Он дошёл до одного из байков, припаркованных в глубине паркинга, наклонился к своему «коню», что-то проверяя, а затем резко выпрямился и снял подшлемник. Я не могла разглядеть лица мужчины, так как он стоял вполоборота и довольно далеко от меня, но увидела, как по плечам у него рассы́пались густые тёмно-каштановые волосы, которые были на половину длиннее моих. Я разочарованно вздохнула, а мужчина ловким, отточенным движением собрал волосы в хвост, снова натянул шерстяной подшлемник и стал надевать шлем.