Arvustused raamatule «Вдруг охотник выбегает», lehekülg 2, 31 ülevaadet

Питер, череда убийств, следователь, вполне себе такая нуарная атмосфера, неуловимый убийца, кровавое "о-ге-пе-у", которое всех хочет пересадить, а хорошего детектива не получается.
Главный герой, Зайцев, вроде пролетарий, а классовое высокомерие свое проявляет. То ему образования не хватает, то сыплет цитатами, которые, ему приходят в голову из далёких и туманных воспоминаний. История с тюрьмой и чистками должна была бы как-то обострить сюжет, сделать его более напряжённым, но по факту вызывает какое-то раздражение: сыщик, вместо того, чтобы заниматься следствием бегает и боится буквально любого шороха, стука, любой тени. И не спроста - даже евойная баба оказалась сексотом. Не помогает даже лучший друг из козырей столичного ГПУ. Скачки и провалы во времени вносят ещё большую сумятицу в и без того не стройную линию повествования.
Помогает выйти на след убийцы случайность, причем, ничего кроме следа и не было найдено, убийца мог бы и дальше убивать, но он решает всё-таки убить Зайцева, тем самым раскрывает себя, тут нужно отдать должное Зайцеву, он не растерялся и нарушил планы злодея, избежал смерти, но упустил маньячину. "Как маньяк реализовывал свои убийства?", спросите вы, "как-то" - отвечу Я.
По отдельности все вроде бы и не плохо (сюжет, задумка, персонажи, обстановка), а вместе все выглядит, как лоскутное одеяло: греет, но сильно пёстро и не знаешь куда смотреть.

Эпоха хорошо показана, но как детектив не очень: не верю в мотив убийцы и еще меньше верю в том, что он смог всё провернуть так, как там описано.

Детектив не случился с этим произведением - злодей просто супермен: обладет способностью создавать декорации в натуральную величину, избегая огласки в условиях тоталитарного режима, а следователь избранно наивен; ниточка же Ариадны появляется по случайному маловероятному совпадению - улики в кармане+толчок прохожего. Но это не так уж и важно, потому что предложен очень увлекательный ритм повествования - приходилось с удовольствием постоянно восстанавливать распорядок действий. Ну то есть как в человеческой нормальной жизни - флэшбэки сознания, исчезновение кусков этой самой жизни, а для атмосферы её же безысходности сюжет окружен аурой Ленинграда. Чем не расследование!?

В послереволюционном Ленинграде следователь милиции Зайцев сталкивается с цепочкой странных и на первый взгляд никак не связанных между собой преступлений. Попытка нежанрового писателя написать жанровое произведение для чего были соединены два детективных канона: советский - вайнеровский, откуда приехали пусть и чуть более ранняя, но такая знакомая по "Месту встречи" нищета, разруха и разгул преступности, а так же появление молодого чекиста в бригаде решительного следака, и забугорный - тоталитарный в лице "Парка Горького" и "Ребёнка 44", когда целью сыщика является не столько поимка преступника, сколько в процессе не быть раздавленным злым КейДжиБи. При том, что написан материал хорошим языком и читается очень бодро, создаётся ощущение, что автор не очень понимал как писать детектив, постоянно отвлекаясь на что-то блестящее, затягивая повествование. При этом она сильно пережала по тоталитарной линии, которая почти полностью перекрыла само расследование, учитывая, что на дворе ещё только тридцатый, с этим делом явно переторопив. Так же смущает совмещение общего депрессивного тона с глупыми фамилиями персонажей и периодически слетающими с их уст цитатами из будущей школьной программы по литературе. Вкупе с шаловливым названием, в котором как бы заложен смысл, это даёт легкий душок Донцовой. А ещё кажется, что Яковлева до конца не была уверена, будет ли "Вдруг охотник выбегает" началом серии романов или разовой вещью, поскольку все неплохие наработки слила нелепым и резко меняющим тональность открытым финалом, в котором не ответила ни на один вопрос, при этом не справившись с главной задачей стартовой книги подобного цикла: с помощью хитрой загадки показать героя с лучшей стороны и собственно заслужить продолжение.

Про это произведение я узнал посредством рекламы – заходя в книжный, увидел плакат. Крутая обложка в стиле примитивизма и хорошие отзывы на детектив вызвали желание приобрести и прочитать книгу «Вдруг охотник выбегает». Интересный сеттинг - приключения советского следователя как в сериале «Ликвидация», захватывающая аннотация, но что же могло пойти не так? Следователь Зайцев (аллюзией на это и стало название детектива) сталкивается со странным делом: убита девушка, но поза трупа странная. Да и одета она театрально.

От фигуры убитой веяло тревогой и драмой. Позади алым полыхала шелковая портьера. На ее фоне платье казалось еще черней, белая роза – еще ослепительней. Контраст алого, черного и белого был почти театральным. Его смягчали переливчатость шелка, глубокая мягкость бархата и нежность лепестков.

Однако расследование забуксовало, и нашлись дела более важные – сопротивление гэпэушникам и советской действительности. Правда, эта действительность показана шаблонно как из сборника анекдотов:

– Между прочим, товарищи, я читал в прессе, что в Америке негров до сих пор линчуют, – вставил Серафимов.

- Невинных никто не сажает. Мы же в советском союзе, а не в Америке какой-нибудь.

… заявил Зайцев, после чего и сел по сюжету. Он, как оказывается, из дворян и, пройдя детдом, интегрировался в советское общество, однако обида осталась… В тексте эта неприязнь выглядит очень топорно:

Зайцев в который раз поражался их заурядным, совершенно обыкновенным физиономиям. Если бы не футляр, не сказал бы, что эта харя имеет отношение к музыке, эти пальцы извлекают на свет гармонию.

На аукционы собиралось множество коллекционеров и просто таких, кому охота было поглазеть на еще недавно закрытый для них мир богатых, знатных или хотя бы знаменитых. Обыватели. «Говноеды», – называли их опытные антиквары.

Пахло дегтем, немытым телом, влажной шерстью. Пассажиры заводили вялые перебранки, но, гавкнув раз-другой, умолкали. На желтовато-серых лицах была написана усталость. Даже недавние деревенские жители, которых массово переманил город или силой перевело на заводы начальство, быстро обрели нездоровый местный окрас. Уже не понять кто местный, кто приезжий.

Так помимо того, что автор не может сдержать свой питерский снобизм, так в тексте выпирает и ее гендер, отчего персонаж Зайцев чувствуется как женщина в мужском теле:

– Как сказала Наташа Ростова, башмачок не жал, а веселил ножку, – иронически проговорил Зайцев. Военный не ответил.

Слог не дает ни шанса утвердиться в его традиционности:

Вода смыла тюрьму, допросы, камеру, а заодно и ночной смольный, и товарища Кирова с его электрическим шапито…

Ладно, перестанем шутить. Вот тот отрывок:

Глядя на Катьку, Зайцев недоумевал особенно: как это люди находят себе супругов? Разглядеть в эдакой, например, туше свою единственную. А ведь выбрал ее муж эту свою Катерину Егоровну. Уму непостижимо, размышлял он, жуя хлеб. Решают. Записываются. Тащат в комнату примусы, матрасы, потом детские кроватки и корытца. Вьют гнездо. Эта сторона обычной человеческой жизни казалась Зайцеву невообразимой. И эти все ритуалы. Походы на танцы. А потом непременный мужской пиджак поверх девичьих плеч, с бесконечной невской набережной в качестве декорации. Стишки еще, цветочки… Зайцев поморщился. Стряхнул крошки и залпом опрокинул оставшийся кофе.

Хотели показать загруженность персонажа долгом, отчего он совсем не живет своей жизнью, а получилось, что Зайцев боится и избегает женщин.

Довольно серьёзная тема - как репрессии превращаются в фарс: на открытом заседании гэпеушники, похожие на вурдалаков, вызывают Зайцева. Почти подходят к тому, что он не благонадёжный и чуждый элемент, но его спасает уборщица, заявляя о том, что не стоит беспокоиться про его родню - отца никто не видел, а МАТЬ Ш…А (низкой социальной ответственности).

Хорошо, этот балаган свернули – доводы показались убедительными. После Зайцев идет в балет с дамой. Автор позволил ему это сделать лишь для того, чтобы отдать себе дань уважения – Юлия Яковлева балетный критик. И вот сыщик заснул, а девушка истерически возмущена, и за такое пренебрежение к искусству автор упекает Зайцева в тюрьму – гепэшники, видимо, решили посадить его для подстраховки.

Сидит он три месяца в страшных стенах, где от допросов у него болели ребра, а после его отпускают. Собственно, это и вся кровавая гэбня в романе. А Зайцев нужен для расследования странного убийства по просьбе самого Кирова!

Итак, юные детективы, попрошу вас зарисовать место преступления — это пригодится нам в дальнейшем:

Первый труп – сидевший на коленях – был без головы. Оранжево-желтая рубаха сверкала в темноте.

Центром жуткой группы была полная блондинка в тонком белом платье до самой земли. Толстая коса была уложена на голове. Кустарник позади не позволял телу упасть. Казалось, женщина стояла в несколько обмякшей позе. На нее чуть не наваливалась еще одна, в голубом, также затейливо причесанная. Перед ними на коленях стоял труп старухи в темной одежде. Белел воротничок, в полутьме голова, казалось, парила отдельно от тела.

…ужасный безголовый труп, который первым бросился ему в глаза, не безголовый вовсе, а чернокожий. Ноги его были подогнуты. Не падал он только потому, что обе руки упирались в большое корыто, стоявшее на траве. Будто чернокожий показывал его мертвым женщинам.

Итак, зафиксировали: Убийца явно обставляет трупы для сюжета. Но какой сюжет увидели Вы? Мне показалось, что это вообще сцена рождения Иисуса.

Сюжет развивается, трупы в виде сюжетов картин складываются, и неожиданно Зайцев сталкивается с убийцей. Им оказывается

Убийца убого появляется, плюя на заповеди по написанию классических детективов Рональда Нокса, а именно: «В произведении не должен фигурировать китаец». Еще тогда в низкосортных романах появлялся китаец, который сам был убийцей или, плохо объясняясь на ломанном английском, называл убийцу.

Именно это и происходит в развязке: убийца связал следователя, чтобы тот сгорел по сюжету картины «Муки охотника», и, поведав все о своих злодеяниях, скрылся.

Сюжет романа берет за основу реальный случай из нашей истории – продажа картин из Эрмитажа. В жизни об этом мы можем только сокрушаться, но литературный убийца же расстроился гораздо сильнее оттого, что полотна уходят за границу, отчего и стал убивать и выкладывать сюжеты картин из трупов, передавая сигналы власти. Мотивация сомнительная.

А вот та картина, что мы рисовали с Вами: Время свериться с описанием этого сюжета от автора, нашей зарисовки с места преступления и перейти к выводам.

Детектив разваливается из-за халтурного описания сюжетов картин. Ведь хочется докопаться до истины если не быстрее героя, то вместе с ним, благодаря его уму и находчивости. Но странненький главный герой с тотальным чувством омерзения к своему народу просто ведет нас по сюжету. И шаблонное представление времени репрессий только раздражает. Неужели так мало нужно, чтобы тебя хвалили на Lenta.ru?

П.с.

Для всей их огромной коммуналки, для всей парадной, для всего двора и второго, связанного с ним аркой двора-колодца, да для всего дома, в котором, если верить россказням, до революции жила его хозяйка, знаменитая романсовая певица Вяльцева, а теперь - простой рабочий народ, для всего дома она была, конечно, тётей Пашей.

Какой же не неповторимый авторский слог!

Добро пожаловать в Ленинград рубежа 1920-х и 1930-х,

...красивеший город, в котором люди жили по большей части некрасивой, неопрятной, бедной жизнью

. Дома с заколоченными парадными лестницами и ветшающими фасадами, набитые пролетариями коммуналки, конец НЭПа и начало дефицита, шестидневка-непрерывка, "чистки" стройных рядов советских трудящихся от неблагонадежных элементов, буржуазные спецы (которых терпят лишь потому, что на одной классовой сознательности далеко не уедешь), всесильное ОГПУ и серые усталые лица под свинцовым небом. Эти "интересные времена" мы увидим глазами Василия Зайцева, молодого следователя ленинградской милиции, и вместе с ним будем решать непростую загадку - кто и зачем убивает простых советских граждан. Да не просто убивает, а наряжает тела в необычную одежду, усаживает в странных позах и добавляет аксессуары (например, бутафорское ожерелье, метелку для смахивания пыли или мертвую змею). Детективная линия - классический нуар. Герой-одиночка, ведущий расследование почти втайне от властей, противопоставленный системе. Любовь к роковой женщине. Власть, которая из политических соображений стремится быстрее "прикрыть" дело, назначив удобных виновных. И закономерный для нуара финал - убийца известен (и не сказать, что благодаря усилиям сыщика), но правосудие не свершилось, всех больше волнует слияние милиции и ОГПУ в единую структуру (ох, не к добру, а к очередным "чисткам"). Мотив преступлений - отдельная тема.

Текст романа прекрасен - главный герой словно говорит на двух языках. Один - внешний, в пресловутом "телеграфном стиле", из коротких, рубленых простых предложений. А второй - внутренний, метафоричный, образный и сложносочиненный. Три коротких слова

Очередь склочно извивалась

- и мы словно видим череду измотанных тяжелой работой и непростым бытом людей, пытающихся отстоять хотя бы кроху жизненных благ, в виде хлеба или керосина и доносится откуда-то злое: "Вас тут не стояло!".

Снег летел то вверх, то куда-то в сторону, то наискосок, то снова вверх; казалось, сыпало отовсюду: с неба, с земли, из стен. Впрочем, ни земли, ни неба, ни Фонтанки, ни зданий не было - все смешалось, провалилось, завертелось в серовато-белой мгле. Февраль в Ленинграде - испытание жестокое.

о, да, вот он - излет приполярной ночи, который ощущаешь всей кожей. Книга замечательная, обязательно прочту продолжение (хотя бы для того, чтобы побольше узнать о прошлом Зайцева, на которое нам так старательно намекают).

Сложно. На сим хочется и закончить. Я бы сказала, что автору не детективы писать нужно - уж слишком глубок тут слог и язык со вложенными в них смыслами для детектива. Звучит так, будто я жанр отнесла к чему-то легкомысленному, лишив права на смысловую глубину, но это не так. Просто тут теряется жанровая суть, не смотря на преступления и расследования. Мне книга напомнила Александра Николаенко - Убить Бобрыкина, или История одного убийства , которая тоже маскируется под детектив, но чистой воды трагедия жизни маленького человека.

Товарищ Зайцев, сотрудник милиции, главный герой истории. Сама история начинается с театрального убийства "немолодой" (34 года) гражданки, что найдена в своей комнате в коммуналке на фоне алого бархата штор с цветком и метелкой в руке. Столь эпатажного трупа милиционеры еще не видели, хотя к покойникам привычны. Я ждала привычного развития сюжета - новые жертвы, предположения и поиски, а вместо этого - арест Зайцева. Дальше провал во времени - вот арест, а вот уже везут куда-то и кажется, что это только вот-вот из кпз (или как назывался аналог в те годы), а это уже из тюрьмы и весенние листочки уже желтые и облетают, а товарищи Зайцева ждут его около новых трупов, отводя глаза от бывшего заключенного.

Есть очень четкое ощущение налипшей грязи - не от людей и их поступков, а от времени. Это период разрушения, хаоса и строительства, время страха и линчевания за инаковость, час расплаты даже не за грехи отцов своих, а просто за отцов. Людей, которые пытаются выжить любой ценой, пусть она и с точки зрения морали идет с приставкой А, винить или осуждать сложно.

К концу книги я стала уставать от постоянных пробелов - вот как начальный прыжок во времени заключения Зайцева, подобных скачков было много и разных длительностей. Недосказанность хороша тем, что в конце она оборачивается потоком слов, а тут эти слова были только по части разгадки маньяка, а умолчаний было больше. Вернусь к своей изначальной мысли - жанр детектива (как и любой другой) имеет свои критерии и свои рамки и порой попытки выйти за последние оказываются столь масштабными, что истончается сама суть первоначального жанра.

Я люблю детективы, а тут еще и место действия Ленинград 1930-х годов. Атмосферно, но затянуто. Я знала наперед на кого дальше падет подозрение следователя, по мне он очень сильно тормозил. Главный герой, следователь Зайцев, не привлек к себе, а только оттолкнул, за его раскрытием дел не хочется следить. Возможно в следующих частях цикла все более динамично, но роман не зацепил.

Начну с того, что ко второй главе я вспомнил, что уже читал эту книгу! Не больше 5 лет назад, скорее всего. Mea culpa! Мне показалось, что текст очень многообещающий - нечастые, но очень яркие метафоры, цельно передан дух времени, увлекательная фабула. Главное, на мой взгляд, достоинство - это "сожженные мостики", такие лакуны на ткани повествования. Как сошлись и разошлись Алла и Зайцев, почему Зайцев поехал в Москву один, и так далее. Во-первых, это интересно само по себе, заставляет мозг искать объяснение и напрягаться, а во-вторых, как мне кажется, это тоже художественный прием - так автор придает действительности своего романа прозрачный характер, показывает прорехи на ней. И от этого чудовищная интрига кажется еще чудовищней в своей обыденности. Что не понравилось - слишком шаблонное видение времени, мне показалось, что автор не стал даже особенно стараться над этим, чтобы высвободить силы... для чего? я не понял. Главный герой - странный, толстые намеки на его непростое детство никак не проявляются в его поведении, знаниях, образе мыслей. Странность его взаимоотношений с женщинами спишем на авторский замысел, ок. При этом Зайцев смотрит на некоторые вещи уж очень современным взглядом, но лишь на некоторые и иногда. Детективный замысел оригинальный, но верится в него с трудом, слишком замысловато. Хотя... Попробую дальше почитать серию.

Ярко, оригинально, детально. Первый ретро-детектив в оплётке сталинского времени – трамваи на Невском, пайки, ГПУ, литерные составы, ещё живые и ещё не памятники и враги народа – пусть и мимоходом – Киров и Пятаков.

Читается махом, pageturner. Не пожалел и очень советую!