Loe raamatut: «Аш. Пепел Ада»
ПРОЛОГ
– Отправь его на войну, мой Повелитель. Среди крови и смерти нет места таким ненужным чувствам, как любовь. Демоны-воины не знают ее, как любое существо не испытавшее ласки и нежности матери.
Чанкр склонился в низком поклоне и прильнул губами к тонким пальцам Повелителя. Глаза Хозяина сверкнули огненным сполохом, оранжевые языки пламени колыхались и плясали танец ярости, густые черные брови сошлись на переносице, и бледная рука с длинными ногтями сомкнулась на горле Чанкра.
– Он еще не вырос для войны.
Голос Повелителя казался глухим и вязким, он разносился эхом под сводами замка, отталкиваясь от алебастровых стен и устремляясь к фрескам на резном потолке.
Чанкр не смотрел на Повелителя он опустил сверкающие глаза в мозаичный пол, где блики красного солнца сплели невероятный узор радуги, как капли человеческой крови.
– Да, Аш мал…ему исполнилось всего две зимы от роду. Поэтому он ее не запомнит. Прикажи убить смертную и отправить ребенка к Лютеру. Там ваш внебрачный сын вырастет настоящим Темным принцем. Война и смерть лишат его способности к эмоциям, а мои заклятия иссушат и умертвят его сердце и душу, породив зверя, и тогда древнее пророчество не сбудется. Мы вершим наши судьбы, вопреки оракулам. Захватите все земли Мендемая, огненное море и скалу Тантос, станьте полноправным Господином Иного Мира с помощью вашего сына.
Огненный взгляд погас и глаза Повелителя Тьмы стали темно фиолетовыми. Он разжал пальцы и отвернулся.
– Авия…, – имя прошелестело между тонкими губами и замерло, завибрировало в воздухе, так и не прозвучав.
– Сын важнее смертной шлюхи, – тихо заметил Чанкр и в тот же миг отлетел к стене, скорчился от боли, поджав ноги к животу и зажмурился, тихо постанывая. Но он не боялся. Маг знал какое решение примет Повелитель.
Тени мелькнули, проползли по стенам, и темная фигура демона исчезла, только голос донесся издалека:
– Убей ее. Ребенка, на рассвете отвезешь, к Лютеру и лично будешь за ним присматривать. Убирайся.
Чанкр попятился к широким железным дверям, на четвереньках, как паук, злорадный блеск промелькнул в его белесых глазах, ухмылка спряталась в белой бороде, достающей магу до самого пояса. Тщеславие – порок не только жалких смертных, но и таких великих князей, как демон Руаха Эш. Один их самых могущественных древних демонов, которому подчиняются стихии огня и ветра.
Его младший внебрачный сын Аш, байстрюк, на которого возлагал самые большие надежды Чанкр первого ранга – Сеасмил. Маленького ублюдка нужно отдалить от отца и использовать в своих целях, а для этого Маг готов рискнуть головой… пророчество не должно исполниться. Мендемай и мир смертных должны слиться. Пусть исчезнут все границы и тогда, во время вселенского Апокалипсиса, Чанкры снова возродятся, используя силу бессмертных и их драгоценную кровь…которой так мало…ничтожно мало, даже в Мендемае и Арказаре, даже в Аду.
Ребенок не плакал. Он смотрел немигающим взглядом на мертвую мать, которая прижимала его к груди всего лишь несколько минут назад, умоляя Сеасмила пощадить ее, дать еще несколько секунд, поцеловать свое дитя.
А сейчас она, окровавленная, с торчащей из груди серебряной рукояткой кинжала, лежала на атласных простынях и смотрела широко распахнутыми глазами в вечность. Бессмысленная жизнь рабыни окончена так же бессмысленно по прихоти Хозяина. Ее тело в белых шелковых одеяниях, отражалась в расширенных зрачках мальчика, как в зеркале. Костлявые руки Чанкра прикасались к голове ребенка, перебирая черные густые волосы малыша. Яркий неоновый свет мерцал под ладонями мага, отбрасывая блики. На смуглых щеках маленького Аша проступила сетка вен, они то исчезали, то появлялись под золотистой кожей, как тоненькие змеи. Чанкр не произнес ни звука…он говорил с мальчиком мысленно:
«Нет боли и сожаления…нет любви и нежности. Это низшие эмоции недостойные демона. Смертная рабыня ушла к своему Богу. Ты забудешь ее, как только выйдешь из этой комнаты. У тебя великое предназначение, Аш… Воину не нужна жалость, у тебя ее не останется и для себя самого. Ты заставишь содрогнуться от ужаса даже Ад, ты поставишь всех на колени…Ты…Ты, Аш…».
Постепенно свет в глазах мальчика мерк, становился пустым, он посмотрел на Чанкра и тот вздрогнул. Мертвый взгляд – словно на мир взирала сама смерть глазами двухлетнего ребенка, порождая вселенский ужас даже у того, кто только что сам породил чудовище. Сеасмил взял мальчика за руку и Аш послушно пошел за магом. Чанкр не заметил в кулаке ребенка тонкую платиновую цепочку с прозрачным камнем, вместо кулона, так похожим на слезу. По мере того как маленькие пальчики все сильнее стискивали камень, тот краснел, теперь уже напоминая застывшую каплю человеческой крови.
Жестокость порождает жестокость… Чанкр был прав – Аш стал одним из самых страшных полководцев Армии Апокалипсиса, самым безжалостным и бесчувственным зверем за всю историю существования династии правящих демонов.
ГЛАВА 1
Я раньше никогда не понимала, как в наше время человек может пропасть без вести. Не война все-таки, и настолько развиты технологии. Неужели при всех наших возможностях, мы не в силах отыскать пропавших людей? Был человек и нет человека. Даже тела нет. Это жутко. Самое страшное – неизвестность. Меня она пугала всегда.
И сейчас, наверное, я одна из тех, кто в скором времени будет числиться именно пропавшей без вести. Меня никто и никогда не найдет. Потому что мои похитители не люди. Нет, я не сошла с ума, хоть и думала так, когда поняла, что медленно погружаюсь в кошмар наяву.
Охрипнув от крика, ослабев от яростного сопротивления и дикого ужаса я просто лежала с широко раскрытыми глазами в кузове фургона и почти не дышала, глядя в кромешную тьму. Веревки больно растирали кожу на запястьях и лодыжках. Но я больше не дергалась, зная, что я здесь совсем не одна. Рядом со мной такие же жертвы, связанные по рукам и ногам и все смотрят в темноту, молчат, потому что ОНИ среди нас. Нам страшно и этот животный ужас впитался в воздух и растворился в нашем дыхании. Запах страха. Чтобы окончательно не сойти с ума я вспоминала, что еще сегодня утром поцеловала маму, взъерошила волосы старшего брата и вышла из дома при полном параде – устраиваться на работу продавщицей в цветочный магазин. Надела нарядное платье, которое мы купили с мамой накануне, простенькое, но очень симпатичное, туфли-лодочки и прихватила новую сумочку. Мне ужасно не хотелось так наряжаться, я бы предпочла любимые джинсы, футболку и кроссовки, но мама настояла, а у меня не было настроения спорить, тем более хозяйка магазина мамина бывшая преподавательница. Я даже помнила, как ехала в маршрутке, засунув наушники в уши и слушая плеер с любимой музыкой. Моросил теплый весенний дождь, пахло молодой травой и листвой. На остановке никого не оказалось. Хотя, кто станет бояться утром? Почему-то считается, что все самое страшное происходит ночью, в темноте. Но это заблуждение – Тьма, она всегда рядом, она дышит вам затылок, просто вы о ней не знаете.
Последнее, что я увидела – это медленно опускающееся стекло, на затормозившем возле меня черном джипе, и глаза того, кто лишил меня возможности даже закричать. Нет, меня схватили не сразу, а точнее я совсем не уверенна, что меня вообще кто-то хватал. На меня просто посмотрели, и я почувствовала, как шевелятся волосы на затылке от дикого ужаса. В этом мертвом взгляде я увидела пустоту, вселенскую тьму и засасывающую бездну. Страшные глаза без зрачков, словно подернутые пленкой, как у слепых. Меня, словно, парализовало и дальше я уже ничего не помнила. А пришла в себя уже в фургоне, связанная, с заклеенным скотчем ртом.
Наверное, я жертва маньяка, или меня вскроют как на скотобойне, а органы пойдут на трансплантацию. Я не хотела умирать. Боже, мне всего лишь восемнадцать, я хочу жить, у меня все впереди, я даже не занималась сексом, у меня нет парня и я влюблена в своего бывшего одноклассника Димку…Черт раздери этих ублюдков. Я не хочу умирать. Меня дома ждет мама и брат. Пусть меня отпустят…пусть отпустят немедленно. Паника лишила возможности мыслить трезво.
Вот тогда я начала брыкаться, выть, стонать, зашлась в истерике, чувствуя, как задыхаюсь. Меня окружала темнота, но я знала, что я не одна и слышала мычание нескольких женщин. Они тоже стонали и всхлипывали. Я хотела выдернуть руки из веревки, мечтала дотянуться до скотча на губах, я билась, пожалуй, громче всех. Вдруг в темноте зажглись несколько пар глаз. Оранжевые огоньки смотрели прямо в душу и обещали мучительную смерть.
Внезапно меня выгнуло дугой от дикой боли. Казалось кто-то обжег все внутренности раскаленным железом, болели даже кончики волос и ногти. Меня скручивало и подбрасывало, как в приступе эпилепсии. Хватит…я все поняла. Я успокоюсь, только не нужно больше меня мучить, терпеть не могу физические страдания. Боль стихла, но все конечности свело судорогой и покалывало как после онемения. Оранжевые огоньки нечеловеческих глаз погасли. Только что меня заставили замолчать и показали, что будет если я не успокоюсь. Вот тогда мне открылась истина – ОНИ не люди. ОНИ нечто другое и мне стало не просто страшно, меня парализовало от ужаса.
Мы ехали слишком долго или так казалось, потому что каждая минута превратилась в пытку ожидания чего-то страшного, непостижимого. Нас не кормили и не выпускали облегчиться несколько часов. Когда фургон наконец-то остановился все затаили дыхание. Включился тусклый свет, а меня ослепило, после долгого пребывания во мраке, я зажмурилась и не решилась открыть глаза даже тогда, когда меня вытащили на улицу. Но почувствовав запах пищи я разлепила веки и стала озираться вокруг, голодные спазмы кололи желудок. По -видимому желание жить не позволяло мне сломаться и сдаться, хоть я и понимала – самое страшное еще впереди. Нас выстроили в шеренгу – десять женщин испуганных, дрожащих в перепачканной одежде. Мы озирались по сторонам, смотрели друг на друга, затем на своих тюремщиков, которые в сумраке ничем не отличались от людей. Они говорили на странном непонятном мне языке. Я не могла определить на каком именно. Нам развязали руки и подтолкнули к земляной насыпи на обочине дороги. Я отодрала скотч со рта и вздохнула полной грудью, совершенно не представляя где мы и сколько времени ехали. Местность была не знакома, но я лихорадочно всматривалась вдаль, пытаясь отыскать указатели. Ничего. Словно мы оказались вне времени и пространства. Дул ледяной ветер и деревья гнулись к земле, теряя последние листья, багряный ковер застилал мерзлую землю. Каркали вороны, кружа над дорогой. Мне стало холодно, зуб на зуб не попадал. Когда я выходила из дома последний раз была поздняя весна…сейчас, судя по всему, конец октября или начало ноября. Этого просто не могло быть на самом деле или я уже сошла с ума.
Тюремщики раздавали похлебку в пластмассовых мисках и пластиковые стаканы с кипятком. Но не всем. Только троим. Мне и еще двум девушкам. Остальных оттащили в другую сторону. Им тоже развязали руки, но их ноги обвивали тяжелые ржавые цепи, сковывая девушек вместе друг с другом. Я сжала дрожащими руками горячую миску и стакан. Один из похитителей ткнул пальцем на меня и показал характерным движением чтобы я ела. Мог и не показывать, я слишком проголодалась, а от жажды драло горло. Я быстро поглощала суп, и запивала сладким чаем. Еда немного успокоила нервы. Точнее тепло, которое разливалось по телу.
Тем, другим пленницам, еще ничего не принесли, но…спустя несколько минут, я почувствовала, как съеденный мною суп просится наружу.
Одну из девушек, оставшихся рядом со мной схватили и бросили к ним, швырнули, как тряпичную куклу. А дальше началось то, чего не увидишь даже в самых жутких фильмах ужасов. На жертву накинулись. Те, другие пленницы потеряли человеческий облик, они драли несчастную на части, вживую, впивались длинными клыками ей в шею, руки, плечи. От диких криков заложило уши. Я закрыла глаза чтобы не смотреть, как в детстве, когда мне было страшно брат закрывал мне лицо руками и мы боялись вместе.
Меня колотило, как в лихорадке. Наконец-то жертва замолчала и теперь я слышала только чавканье и отвратительный хруст. Я медленно поставила миску с недоеденным супом и стакан на землю, а потом меня стошнило. Я упала на колени и долго содрогалась от спазм, исторгая все содержимое желудка. Я вдруг поняла зачем нас везут вместе с теми женщинами. Мы – их еда. И не было никакой закономерности в том, что похитили именно меня. На моем месте могла оказаться любая другая. Нас, обычных людей, осталось теперь только двое. Вторая девушка стояла рядом со мной и смотрела на ручейки крови, расползающиеся по земле, а потом она потеряла сознание. Упала, закатив глаза. Я так и стояла на четвереньках, пошатываясь. Немного отдышавшись и стараясь не смотреть на кровь, я вытерла рот тыльной стороной ладони и подползла к девушке. Я легонько била ее по щекам, потом влила ей в рот немного моего чая, она поперхнулась и наконец-то пришла в себя, посмотрела на меня безумным взглядом.
– Они и нас сожрут, – прошептала синими губами.
– Не сожрут, – упрямо ответила я и бросила взгляд на похитителей. Они стояли возле фургона и о чем-то тихо беседовали, иногда поглядывая на кучку окровавленных пленниц, которые теперь сидели у тела мертвой жертвы, не обращая внимание на воронов, уже растаскивающих жуткую добычу на куски.
Внезапно я вздрогнула, еще не осознав, что именно меня так насторожило.
Я слышала отдельные фразы…Они складывались в предложения, выстраивались в диалог. Я резко повернула голову и замерла – это ОНИ говорят. Наши тюремщики. Нет…не на русском языке, все так же на своем, гортанном и странном, но я их понимала. Вначале разобрала несколько слов, а потом их речь стала для меня совершенно доступной. Как будто я выучила их язык за несколько секунд. После всего что произошло у меня на глазах это «чудо» уже не казалось таким неожиданным. Мне еще никогда в жизни не было настолько страшно и дико как в эту минуту, когда я вдруг ясно осознала всю ничтожность себя самой и этой несчастной, чья голова лежала у меня на коленях. Она тихо молилась. А я понимала, что не поможет ни одна молитва. Бог слишком далек от этих адских тварей, к которым мы попали. Нужно рассчитывать только на себя и поэтому я жадно слушала все что говорили ОНИ.
– Мы подъезжаем к границе. Удачная перевозка Кхен, самая удачная за последние десять лет.
– Да, в Арказар обычно прибывает семь из десяти при лучшем раскладе, – они рассмеялись.
– Ну так я прихватил для них «еду». Сразу три порции, – и он расхохотался, а по моему телу пошли мурашки и по спине потекли ручейки ледяного пота. Значит не ошиблась – мы пища, жалкое звено в цепочке выживания.
– Ты всыпал смертным снотворное?
Я замерла со стаканом в руке, притворяясь, что пью. Но разве это имело значение, когда я проглотила уже больше половины?
– Всыпал. Заснут через полчаса максимум. Мы придерживаемся сроков. Приедем без опозданий. Ленц скотина, начнет торговаться. Я его знаю. Приезжает первым и старается урвать кусок получше да подешевле. Гребаная война. Когда она закончится?
– Никогда, пока существует семейка правящих демонов, они завоёвывают новые территории. Балмест – серьезный противник, он просто так не сдастся. Демоны и Черные эльфы не станут жить в мире. Каждый из них хочет абсолютной власти. Зато у нас все больше заказов. Рабы мрут как мухи.
– Да, но и обесценилось все в три раза. Теперь не качество подавай, а количество. Раньше я за вампиров мог просить по две тысячи дуций. За каждого. А теперь продать бы за полторы хотя бы троих.
Нас опять везли в фургоне связанных с заклеенными ртами, в кромешной темноте. Я почувствовала, как меня клонит в сон. Проклятое снотворное начинает действовать. Я старалась не спать, кусала губы до крови, не закрывала глаза, но все же моментами проваливалась в беспамятство и снова выныривала из него и опять борьба со сном.
Фургон остановился и нас начали выносить на улицу. Я расслабилась притворяясь спящей и прислушиваясь к тому, что ОНИ говорят:
– Троих вампирш возьму я, – услышала низкий голос, похожий на скрип несмазанной двери.
– Тысячу пятьсот дуций золота, Ленц.
– Не дам больше, чем тысяча двести.
– Тысяча пятьсот! Не меньше, – настаивал один из тюремщиков, – мы договаривались.
– Плевать. Они все из низшего клана. Ты привез мне товар второго сорта. За Гиен я не стану платить как за Львов.
– У нас не было таких условий. Значит я подожду других перекупщиков. Сейчас военное время, шлюхи и есть шлюхи и не важно какого клана или стаи. Давай тысячу пятьсот и бери вон ту беловолосую смертную в придачу, – не унимался тюремщик.
Я напряглась. Это он кого имеет ввиду? Вторая девушка-человек черноволосая. Блондинка только я, и то – была, я перекрасила волосы пару месяцев назад и сейчас они у меня огненно-рыжие.
– Не дури. Она не стоит и десяти дуций. Смертные долго не живут в военное время. Ее трахнет всего-то пару солдат, она истечет кровью и сдохнет. Да и кто позарится на нее? Кожа да кости, бледная, облезлая. Нахрен мне такая?
– Есть любители. Сам Руаха Эш, наш Великий Повелитель, имел смертную рабыню много лет, и ты прекрасно об этом знаешь. Она особенная. Посмотри какая белая у нее кожа и сверкающие косы. Если хорошенько отмыть с нее грязь и копоть – бриллиант померкнет перед блеском ее волос, а кожа заблагоухает, не то что у бессмертных. Красавица. Ты посмотри на тело, Ленц. Немного подкормить и слюни потекут у тебя самого. К тому же девственница.
– Сукин ты сын, жадная продажная скотина, – загромыхал тот, кого назвали Ленцем, – хорошо, тысяча четыреста дуций, и я беру смертную в придачу.
– Тысяча четыреста пятьдесят, – сказал тюремщик.
– Договорились. Переносите их в нашу повозку.
– Идите пустынными землями, мимо мертвого озера, Ленц. Армия Аша совсем рядом, охраняет границы. У тебя могут быть неприятности после того как ты нарушил закон и продавал рабов Балместу.
– Аш занят войной. Какое ему дело до торгаша живым товаром?
– Ты продал Балместу воинов-вампиров.
– Меньше болтай, Кхен. Я продаю только шлюх мужского и женского пола. Я не торгую бойцами.
– Тебе виднее, Ленц. Мое дело предупредить.
Когда меня схватили холодные руки, я зажмурилась, стараясь не дышать. Все-таки белобрысой оказалась я. Только что меня продали. Кому-то по имени Ленц, и я не хотела знать кто это такой. За нас рассчитались золотом. Кто в наше время рассчитывается золотом, а не евро или долларами? Или я не в нашем времени? Господи, где я? Пусть этот кошмар закончится.
Кроме того, я поняла, что никакой ценности не представляю. Совершенно. Иду в довесок и скоро сдохну, как сказал этот Ленц. Особенно если меня…О Боже… Впору тронуться умом, но я старалась изо всех сил не думать об этом. Просто выжить. Сейчас это самое главное. Выжить и сбежать.
Нас везли в повозке, самой настоящей деревянной телеге, застеленной сеном и запряженной парой старых клячей. Я видела их облезлые хвосты и плешивые крупы. Возница изредка взмахивал хлыстом и лошади прибавляли ход. Нас сопровождали два всадника. Один ехал спереди, а другой сзади. Оба одеты в коричневые плащи с капюшонами. Я видела лишь того, что ехал впереди. Невысокий, но очень коренастый и широкоплечий. Я почему-то была уверенна, что это и есть Ленц. Его меч то и дело бился о луку седла стальной рукояткой, высокие кожаные сапоги в стременах, заляпанные грязью, напоминали охотничьи, а штаны из выдубленной кожи местами потерлись и обветшали. Не такой уж богатей этот Ленц, а возможно, его внешний вид не имел никакого значения в этом мире. Торговец сжимал коленями круп коня, иногда натягивал поводья мощными руками в толстых перчатках, осаждая своего скакуна, чтобы не опережать телегу.
Я полностью пришла в себя и теперь, чуть приоткрыв глаза, украдкой осматривалась. Нам развязали руки, я обнаружила это когда инстинктивно обхватила плечи, чтобы хоть немного согреться. Как же холодно, словно в кожу впились тысяча иголок. Изо рта шел пар. Я видела небо…темно серое, без облаков, ни намека на солнечные лучи, непроглядное, как и мое будущее. Есть ли оно у меня теперь? Кто я и где я? И на эти самые простые вопросы не было ответов. Я боялась приподняться, боялась показать, что не сплю, так как три вампирши, как назвал их Ленц, сидели совсем рядом. Они не спали и им не было холодно, по крайней мере они не тряслись и не стучали зубами, как я. Просто молча смотрели друг на друга. В отличии от меня, наверняка прекрасно знали куда нас везут и зачем. Я дрожала настолько явно, что одна из пленниц крикнула:
– Ленц, смертная продрогла, она заболеет и помрет раньше времени, ты хоть накидку ей дай или одеяло.
Всадник, который ехал впереди обернулся и меня затошнило, лучше бы он не оборачивался. Я никогда не видела более отталкивающей внешности. Он напоминал человека больного проказой или сгнившего заживо. Серая кожа покрыта наростами и шрамами, взгляд маленьких глаз, из-под косматых бровей, царапнул мое лицо. Я успела рассмотреть засаленные клочки волос, торчащие из-под капюшона. Его тонкие губы растянулись в усмешке, открывая ряд гнилых желтых зубов.
– Плевать. Пусть дохнет. Брошу ее вертиго на мертвом озере. Все же больше пользы чем теперь.
И отвернулся, моя участь его явно не волновала. Вампирша посмотрела на меня, и я инстинктивно вжалась в борт телеги. Девушка сняла свитер и протянула мне, сама она осталась в тонкой футболке и ей, явно, не было холодно.
– Надень, не то простудишься, и он тебя заколет как больное животное, проклятый орк или выбросит в мертвое озеро на съедение тварям.
Я несмело взяла свитер и с трудом натянула через голову, стало немного теплее. Тварям…есть еще более страшные чем сам Ленц? Что-то подсказывало мне, что есть. Особенно загнанный взгляд вампирши.
– Спасибо, – собственный голос звучал как чужой, едва слышно.
– Не бойся нас. Мы не бросаемся на людей. Просто мы были смертельно голодны. Нас продержали около суток под замком, прежде чем Кхен вывез нас к границе. Никто тебя не тронет.
Она не добавила слово «пока», но я и так прекрасно это поняла, несмело осмотрелась по сторонам. Мы ехали по пустынной местности. Ни одного дерева или былинки, земля красная и потрескавшаяся, словно не видела дождей несколько лет, покрыта коркой льда. Но если есть лед, то была и вода? Впрочем, вряд ли в этих проклятых местах хоть что-то подчинялось законам природы как в моем мире.
– Где мы? – хрипло спросила я.
– В Мендемае, Сумеречные земли, едем в Арказар на торги.
Мне это ни о чем не говорило, я лишь сильнее стиснула плечи, стараясь не дрожать.
– Думаешь о том почему ты? И как сюда попала? Мечтаешь проснуться от кошмара? Со смертными все до банального просто, тебя поймали, как дичь, не выслеживая и не присматриваясь. Просто им нужна была еда для нас. Ты не представляешь никакой ценности в этом мире, как китайская игрушка – красивая, дешевая и сломаешься так же быстро.
Это я и без нее поняла, могла не напоминать. Китайская игрушка…сразу вспомнились ряды торговых лотков у нас в городе, на базаре. Куклы, похожие на Барби, подделка, суррогат. Мне подарили такую…у нее отломалась нога в первый же день, а потом с ее лица слезла краска и я нарисовала ей другое лицо фломастерами, тоже китайскими, а брат починил ей ногу. Если я сломаюсь в этом жутком месте кто починит меня? «Никто», – прошептал внутренний голос.
– Значит, я скоро умру? – мною овладело отчаяние и тоска.
– Скорей всего да, – «успокоила» вампирша и с грустью посмотрела на меня.
– А ты?
– Я тоже умру, но не так скоро, как ты, но это если повезет и попаду к одному из царствующих демонов, стану наложницей. А не повезет и попаду в бордель, то там долго не продержусь. Будь я из королевской семьи, то и отношение было бы другое. Но Кхен больше не связывается с Черными Львами, ведь в Мендемае идет война. Это жестокий мир, в нем выживает сильнейший, а мы таковыми здесь не являемся. Здесь царит патриархат, абсолютная мужская власть. Женщины пригодны лишь для одного – удовлетворять похотливые желания Господ. Особенно мы, вампиры, так как женщины наша раса бесплодна и ломаемся мы так же, как и люди, точнее нас ломают Хозяева, а потом выбрасывают за ненадобностью. Зачем я тебе это рассказываю, будто ты понимаешь, о чем я?
– Тебя похитили?
– Нет, меня отдали за долги. Мой брат, подсел на красный порошок, который поставляет Кхен и не смог расплатится. Точнее, он расплатился мною.
Она отвернулась и тяжело вздохнула. Ветер трепал ее густые каштановые кудри. Я почему-то подумала, что такая красавица не должна пропасть или погибнуть.
– Что за красный порошок? – тихо спросила и бросила взгляд на ее соплеменниц. Они словно отключились. Наверное, впали в подобие сна, транса или на что там способны вампиры? Хотя, какая мне разница? Я знаю, что для меня они опасны и если проголодаются я проживу ровно несколько секунд, как та несчастная, которую они растерзали у меня на глазах. По телу прошла дрожь страха и отвращения.
– Наркотик для бессмертных, ядовитая пыль вызывающая зависимость. Я могла пойти к королю братства и искать защиты, но тогда…тогда бы Яна судили и приговорили. Порошок вне закона. А так мы оба живы.
– Тебя как зовут? Меня …, – она резко обернулась ко мне и оборвала на полуслове.
– Это не важно. У нас больше нет имени. Смирись с этим и забудь о прошлом. Мы – рабыни. Наши хозяева сами дадут нам прозвища, и мы будем на них отзываться, если не будем, нас просто убьют или изнасилуют, а потом разрубят на части и отдадут церберам на съедение.
Я больше ничего не спрашивала, меня опять обуял первобытный ужас перед неизвестностью. Кто такие церберы я знала, только почему-то мне не казалось, что это метафора. Здесь все адские твари – настоящие.
Повозка выехала к берегу озера.
– Привал. Разведем костер и переночуем здесь, нам еще до Арказара двенадцать часов пути, а Пустынными землями лучше идти днем.
Ленц повернулся к нам:
– Эй, шлюхи, будете себя хорошо вести – с вас снимут ошейники, побегаете, разомнете кости.
Он громко заржал и спешился, кивнул своему напарнику.
– Дин, разводи костер и тащи жратву. Сучкам налей чентьема*1, полные бокалы. Пусть расслабятся. Смертной дай воды и одеяло. Синяя вся. Глядишь и правда сдохнет.
Он остановился напротив меня, и я затаила дыхание. Какой же зловонный тип. Несет падалью и потом. Меня снова затошнило.
– А что…Кхен не так уж и преувеличил, – тронул толстыми пальцами мои волосы, и я судорожно глотнула воздух, стараясь задержать дыхание, – красивая, живая. Жаль, что смертная. Продать бы тебя, так не купит никто… Оставлю себе. Может продержишься пару недель под орком. Тебя трахали орки, смертная? Я буду очень нежным…постараюсь не кусать твое тело и сохранить тебя подольше…ух, как сладко пахнешь, человеченкой. Давно не лакомился.
Меня все еще тошнило от смрада, к нему не привыкнуть, а от его слов и похотливого взгляда едва не сработал рвотный рефлекс. Он вдруг нахмурился, косматые брови сошлись на переносице и зрачки блеснули недобрым огнем.
– Кривишься? Поняла, что я хочу с тобой делать? Да, сожрать после того как станешь непотребной. Противно ей…ничего скоро на коленях будешь передо мной ползать, как на Бога смотреть. Давай, пошла отсюда, дрова собирай.
Он толкнул меня в плечо, ткнул мне в руки сухую ветку и отвернулся. Что-то внутри меня подсказывало – я не должна подавать вид, что понимаю их язык. Я принялась подбирать хворост прямо у берега.
Мне ужасно хотелось измазаться грязью, чтобы этот урод больше не рассматривал меня страшными маленькими глазками, не сверлил во мне дыру.
Почему мертвое озеро? Я так и не поняла. Обычная вода, пахнет тиной. Я наклонилась чуть ниже и увидела свое отражение. С трудом удержалась чтобы не закричать. Мои волосы…они были серебристого цвета, очень белые, сияющие и похожие на лунный свет. Да, я была натуральной блондинкой когда-то, но… волосы не были столь яркими. Или в этом проклятом месте внешность меняется? Я еще несколько секунд рассматривала себя и вдруг поскользнулась, и упала в воду. Окунулась с головой и от дикого ужаса у меня внутри все похолодело. Все дно было усеяно костями…человеческими. В тот же миг чья-то рука выдернула меня наверх. Я задыхалась и всхлипывала.
– Смертная, ты идиотка?! – глаза той самой вампирши, которая отдала мне свитер блестели в темноте зелеными огнями, – Это мертвое озеро. Вода ядовитая, рыбы-людоеды. Тебе жить надоело? Хлебнула?
Я отрицательно качнула головой, меня пробирало до костей в промокшем платье. Она все еще держала меня за шиворот.
– Там костер разожгли, иди прогрейся и высуши одежду, не то утром превратишься в кусок льда.
Вдруг вампирша резко обернулась, и ее рука инстинктивно сжала воротник моего свитера сильнее. Я увидела, как затрепетали ее ноздри и расширились зрачки. Я ничего не слышала, только завывание ветра в сухих ветках деревьев и шум воды, потрескивание костра.
– К нам идут, – прошептала вампирша и разжала пальцы, – их очень много. Они окружают нас со всех сторон. Это демоны…войско демонов-воинов. Похоже у Ленца неприятности и у нас вместе с ним.
Ее грудь бурно вздымалась и опускалась, зрачки полностью перекрыли радужку. Она оскалилась и теперь резко крутанула головой в другую сторону. Я ничего не понимала, мне все еще мерещились кости и черепа под водой.
Ленц и его два товарища заметались по берегу, они беспомощно озирались по сторонам, хватаясь за мечи.
– Ко мне, рабыни. Сюда, я сказал! – зашипел он и мы бросились к нему, ощущая панику каждой клеточкой тела. Мы сбились у костра и не я заметила, как сильно сжимаю руку вампирши. В этот момент мы перестали быть настолько разными, нас объединял общий страх, панический ужас перед неизвестностью. Точнее она боялась того, что знала, а я…мне оставалось доверять ее инстинктам, развитым гораздо лучше, чем у меня.
– Это Аш, – прошептал приятель Ленца и его серое лицо приобрело синеватый оттенок, губы дрогнули.
– Знаю, мать твою. Как он вышел на след? Мы обошли его десятой дорогой. Дьявол…у него нюх как у адского цербера.
Ленц повернулся к нам.
– Молчать. Просто заткнуться и не произносить ни слова. Смертной так и скажи. Откроет пасть, вырву язык и поджарю.
Теперь уже я слышала хруст веток и топот копыт. Одновременно с нескольких сторон показались всадники, с мечами наголо. Их было много, очень много. Они молчали, но от одного их вида пробирала дрожь ужаса. У всех на лицах маски, полуобнажённые тела отливали бронзой и бугрились мышцами, грудь пересекали кожаные перевязи с металлическими кольцами, сквозь которые были продеты шнурки от широких плащей, развевающихся длинными черными шлейфами за их спинами. От них веяло мощью и звериной одержимостью, жаждой крови. Я видела, как сверкают под прорезями железных масок их безжалостные, горящие адским огнем, глаза. Внезапно ни расступились и на берегу озера показался еще один всадник на огромном вороном жеребце. Таком же дьявольском, как и его хозяин. Глаза коня сверкали адским пламенем, а из пасти валил пар, он нетерпеливо перебирал копытами, высекая искры. Всадник казался выше и крупнее остальных воинов, если такое вообще возможно. Его иссиня-черные волосы развевались змеями на ветру. На нем не было маски, и он смотрел прямо на нас. От одного вида его жутких оранжевых глаз, с пляшущими в них огненными бликами, мне стало нечем дышать. Это был Зверь в человеческом обличии, он казался воплощением самой Смерти.
