Логика истории СССР

Тоталитаризм

Массовые политические репрессии 1930-1950-х гг., потрясающие своей кажущейся иррациональностью едва ли не в большей степени, чем кровавым итогом, – самая загадочная страница истории СССР. Не потому, что неизвестны факты, а потому, что до сих пор не проанализированы причины.

Самое ходовое объяснение сводится к тому, что репрессии явились следствием тоталитарного характера советского общества, причём тоталитаризм объявляется неотъемлемым атрибутом социализма. На этом либеральные демократы в силу ограниченности своего буржуазного мировоззрения заканчивают анализ. На самом деле это только самое начало пути, в конце которого мы обнаружим самую глубинную, фундаментальную причину массовых политических репрессий.

Главный признак тоталитарной политической системы – полное господство государства над обществом и индивидом. В этом заключается её отличие от обычного авторитарного (недемократического) режима, который стремится добиться лишь пассивного повиновения и внешней покорности граждан, не претендуя на полный контроль над их внутренним духовным миром.

Авторитарный режим, как правило, противостоит основной массе граждан (а граждане противостоят ему). Однако в некоторых случаях выдвигаемая им религиозная, национальная или социальная идея получает поддержку большинства населения. Наличие массовой социальной базы может радикальным образом изменить характер режима и создать предпосылки для его перехода в тоталитарную стадию. (Если Муссолини и Гитлер не получили бы поддержки подавляющего большинства народа, они, скорее всего, остались бы в истории банальными главами авторитарных правительств). В последнем случае власть активно вторгается в духовный мир индивида и пытается поставить под контроль даже мысли и чувства человека. Происходят монополизация власти в руках одной политической партии, сращивание политических и государственных структур. Общество теряет плюралистический характер. Самые малейшие отклонения от «генеральной линии» пресекаются и преследуются. Идеология правящей партии официально становится государственной. В её рамках формулируется цель, в достижении которой едины народ и власть. Формируется «образ врага» (мировой буржуазии, иностранцев или иноверцев). Однако самым характерным признаком тоталитаризма является не столько безраздельное господство одной идеологии, сколько нетерпимое отношение к любой другой, к инакомыслию вообще.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Собственно говоря, тоталитарные проявления присутствуют в любом обществе, даже в оплотах буржуазной демократии. Когда они – при наличии необходимых предпосылок – распространяются настолько, что изменяют характер политической системы в государстве, возникает тоталитаризм.

Сам термин придумал Муссолини, но тоталитаризм существует, вероятно, столько же, сколько существует государство. В прежние времена он чаще всего имел религиозную основу – вспомним инквизицию в Испании, диктатуру Савонаролы во Флоренции, теократические государства Востока. Да и сейчас в тех странах, где сильны позиции религии, действуют сильные тоталитарные тенденции.

–.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

Исходя из этих критериев, приходится (помимо своего желания, но подчиняясь логике объективного научного анализа) согласиться с антисоветчиками и признать тоталитарный характер советской политической системы. Действительно, неотступный контроль государственной машины над жизнью и даже мыслями советских граждан и, главное, её нацеленность на преследование всякого инакомыслия, малейшего отклонения от официальных догм – верные признаки тоталитаризма.

Причина установления авторитарных режимов – несоответствие тех или иных сторон существующей политической или экономической системы реалиям жизни и стихийным представлениям граждан о рациональном устройстве общества. Например, буржуазия, сталкиваясь с проблемами, неразрешимыми обычными демократическими методами, ищет выход в установлении диктатуры. В ХХ в. буржуазная диктатура была распространена не менее широко, чем буржуазная демократия. (Перед Второй мировой войной только в 11-ти европейских странах из 28-ми действовали демократические конституции). При определённых условиях буржуазные авторитарные режимы могут эволюционировать в тоталитарные. Авторитаризм и тоталитаризм – это защитная силовая реакция системы на её (системы) неадекватность.

В рамках этой логики очевидно, что причиной тоталитаризма в СССР стала неадекватность вульгарно-коммунистического способа производства реалиям ХХ в. Существовавшая экономическая диктатура проявлялась, в частности, в запрете – не по экономическим, а по идеологическим мотивам – частной собственности и предпринимательства. Масштаб связанных с этим ограничений экономических свобод граждан стал ясен только теперь. Сковывающие инициативу ограничения были наложены на работу по совместительству, размер оплаты труда. Административно-командная система, вопреки очевидной хозяйственной целесообразности, ставила преграды деловой активности руководителей предприятий. Государственная политика по отношению к деревне длительное время также имела ярко выраженные признаки экономической диктатуры.

Экономическая диктатура неизбежно отражалась и в политической сфере, вела к ограничению политических прав и свобод граждан. Неадекватность способа производства не могла не осознаваться людьми, в основном, конечно, на уровне обыденного сознания. Многочисленные идеологические запреты не могли не вступать в острое противоречие с обычным здравым смыслом рядовых граждан. Уравниловка, ограничения экономической и политической свободы, вопиющая бесхозяйственность (как следствие отсутствия у трудящихся реальных прав и чувства собственника) являлись объективной основой для проявления инакомыслия в широких народных массах. Причём любые сомнения в правильности политики партии и государства могли привести к снижению моральных стимулов, поставить под угрозу солидарный характер труда и тем самым подорвать основные механизмы существовавшего способа производства. Руководство страны понимало, что успешное функционирование советской экономической системы невозможно без достижения единомыслия в обществе, путь к которому пролегал через монополизацию всех каналов информации, ограничение контактов с внешним миром и подавление всякого инакомыслия, то есть придание политической системе тоталитарной направленности.

Тоталитаризм является обязательной, но не единственной предпосылкой возникновения массовых политических репрессий. Они стали возможны только в конкретных исторических условиях. Их возникновению способствовали объективные трудности строительства социализма в отсталой аграрной стране, усугубляемые невозможностью быстро изменить мировоззрение широких слоёв населения. Противостояние могущественному и враждебному капиталистическому окружению рождало синдром «осаждённой крепости». Положение объективно требовало идейного сплочения народа и железной дисциплины. Сыграли свою роль непримиримая борьба за власть в партии и государстве и, наконец, известные личные качества И.В. Сталина¹⁷. С течением времени условия изменились, и, хотя тоталитарный характер системы сохранился, угроза возобновления репрессий, между тем, исчезла.

Поскольку инакомыслие в различных формах, но в большинстве случаев весьма далёких от идейного антикоммунизма, было достаточно распространенным явлением, это предопределило массовость репрессий. Их логика очевидна: устранялись прежде всего обладающие способностью независимого суждения, критического восприятия действительности. Не случайно первой жертвой стала старая («буржуазная») интеллигенция. Затем настала очередь крестьянства, которое в силу своего природного скепсиса никак не могло поверить в эффективность новых производственных отношений. То, что следующей под каток репрессий попала сама правящая партия, подтверждает их направленность не против классовых врагов, а против инакомыслия вообще: ведь партия объединяла самую политически активную, а следовательно, потенциально самую опасную часть общества. Причём, поскольку истинную причину инакомыслия ликвидировать было невозможно, механизм поиска и устранения «врагов народа» оказался самовоспроизводящимся, он приобрёл определённую автономность, в том числе, независимость от наличия самих «врагов».

Итак, в силу своей неадекватности реальным экономическим условиям, производительным силам ХХ в. советская модель «социализма» (вульгарного коммунизма) могла функционировать исключительно в рамках тоталитарной политической системы. (Результаты периода «гласности» подтверждают этот вывод). Предпринятая попытка достичь объективно неосуществимой цели – построения общества и способа производства коммунистического типа при недостаточном для реализации этой цели уровне развития производительных сил – потребовала применения крайних средств принуждения. Таким образом, форма существовавшего политического режима отражала реальные экономические и социальные противоречия советского общества. Но если бы удалось найти условия, соответствующие подлинному социализму (а не его вульгарно-коммунистической версии), создать предпосылки для наиболее полной реализации каждым человеком своего творческого и трудового потенциала, «цивилизованным» государствам Запада, а не СССР пришлось бы защищать свою систему авторитарными и тоталитарными методами. Отсюда становится понятным историческое место сталинизма: по отношению к подлинному социализму он занимает такое же положение, как буржуазная диктатура по отношению к буржуазной демократии.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Объективный анализ истории СССР заставляет нас признать тоталитарный характер его политической системы. Он являлся прямым и неизбежным(!) следствием вульгарно-коммунистического способа производства. (Ещё раз отметим эвристическую ценность метода исторического материализма). Однако в отношении массовых политических репрессий эта связь отсутствует. Причины их возникновения носят конкретно-исторический характер и не связаны напрямую с существовавшим способом производства.

Ни одна тоталитарная система не обходится без репрессий, приводящих к личным трагедиям отдельных людей. Но они не обязательно должны принимать массовый характер. Массовые репрессии становятся трагедией всего народа.

Вероятно, можно признать, что ситуация объективно требовала борьбы с инакомыслием и ограничения свобод. Политические репрессии стали той ценой, которую пришлось заплатить за преимущества «советского» способа производства, которому мы, в конечном счёте, обязаны индустриализацией, преобразованием сельского хозяйства, созданием мощной экономики и спасением народа от уничтожения в противостоянии со смертельным врагом.

Всё дело в том, что цена оказалась очень высокой. Особенно для людей, лично затронутых репрессиями, часто необоснованными.

–.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

Таким образом, политэкономический анализ «советского» способа производства позволяет объяснить парадокс нашей истории: почему, построив общество социального равенства, мы лишились многих свобод?

Реформы и реформаторы

Условием выживания вульгарно-коммунистического способа производства было наличие солидарного характера труда и, в более широком плане, – атмосферы духовного подъёма. В Великой Отечественной войне советское общество, целенаправленно прививавшее своим гражданам идеалы коллективизма и социальной справедливости, одержало не только военную, но и моральную победу над обществом воинствующего индивидуализма и волчьих законов. Надежда на лучшую жизнь и питаемый ею социальный оптимизм создали особую – послепобедную – общественную атмосферу, для которой были характерны эмоциональный подъём народа и радость мирного труда. Источником духовного пафоса послевоенных лет была вера народа в скорое наступление «счастливого будущего». И люди своим трудом старались приблизить это время, закладывая на «великих стройках коммунизма» основы могущества державы. Однако в обычных, неэкстремальных условиях мирного времени всё более рельефно стали проявляться пороки экономической системы, все её беды, связанные, в том числе, с нерешённостью проблемы экономической обособленности предприятий и недостаточным стимулированием эффективности труда. Это обстоятельство послужило объективной основой для попыток реформирования советской экономической системы.

Сущность экономических преобразований Н.С. Хрущева заключалась главным образом в реформировании структур управления. Реформы А.Н. Косыгина затрагивали более глубокие слои общественного производства. По сути, была предпринята попытка внедрения отдельных элементов рыночной экономики для повышения эффективности работы предприятий и стимулирования труда. Однако при этом не учитывалось, что ещё одним условием функционирования и сохранения советской экономической системы была её целостность, то есть нерушимость монопольного положения государства во всей социально-экономической сфере и даже за её пределами. Поэтому действия, не логичные для экономической системы, нарушающие её целостность, могли вести только к расстройству отлаженного механизма, а в перспективе и к гибели системы. Этим объясняется та неимоверная сила, с которой вульгарно-коммунистический способ производства (в лице различных управленческих структур) неизменно отторгал любые полурыночные новшества, в том числе и хозрасчёт – idée fixe советской экономической теории.

С этой точки зрения плановая централизованная экономика действительно была нереформируема. Но речь должна была идти не о реформе способа производства, а о его смене. Возврат к вульгарному коммунизму ради решения проблемы индустриализации был единственно верным. Но методы, чрезвычайные по своей сути и действенные лишь при наличии определённых условий, стали нормой для советской экономической системы. Ошибка заключалась в непонимании существовавшей неадекватности способа производства долговременным задачам развития советского общества. Выход заключался в своевременном повторении ленинского маневра 1921 года. (Аналогичная по содержанию попытка поворота была предпринята в Югославии начиная с 1950 г., но она по ряду причин закончилась неудачей. Вместе с тем опыт Китая подтверждает принципиальную возможность развития по этому пути).

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Следует ещё раз повторить, что к тезису о неадекватности вульгарно-коммунистического способа производства существовавшим производительным силам следует подходить диалектически. Этот способ производства (в форме военного коммунизма) позволил избежать голода в период гражданской войны. (В возникновении голода в Поволжье после перехода к нэпу главную роль сыграли климатические факторы, и лишь в малой степени он может быть отнесён на счёт сокращения посевных площадей). Ему (в форме «советского» способа производства) мы обязаны не просто мировым рекордом скорости индустриализации, но и созданием могучей промышленности и передовой науки. Плодами этих свершений мы пользуемся до сих пор. Советская экономическая система была важнейшим фактором победы в войне, лишь благодаря ей мы сейчас живём в свободной стране и вообще живём. Вплоть до конца 1950-х гг. или даже до конца 1960-х гг. неадекватность способа производства компенсировалась солидарным характером труда, поэтому в целом страна развивалась по восходящей. Неадекватность в полной мере проявилась позже, с приходом новых поколений, далёких от идеалов романтического коммунизма своих предшественников.

–.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

Однако все эти обстоятельства не были осознаны партийным и государственным руководством. Поэтому продолжались попытки лечения внешних симптомов болезни – снижения темпов роста народного хозяйства, невосприимчивости его к научно-техническим достижениям, хронического отставания сельского хозяйства и т. п., тогда как фундаментальная причина оставалась нераскрытой.

В конце ХХ в. развитие мировой экономики стали определять не экстенсивные, а интенсивные факторы роста, связанные со способностью обеспечить научно-технический прогресс и наиболее полно задействовать «человеческий фактор». Советская система, сотворившая не одно «экономическое чудо» в условиях войн и кризисов, перестала отвечать духу времени. Необходимость реформ стала осознаваться всем обществом, а не только правящей элитой.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Здесь мы встречаем очередной парадокс истории СССР: наш народ, стоически сносивший лишения и тяготы, голод и даже необоснованные репрессии, вдруг зароптал в тучные и сытые годы, когда и в самом деле (наконец-то!) «жить стало лучше, жить стало веселей». Этот парадокс, впрочем, кажущийся – предыдущий текст его объясняет.

–.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

Однако объективная необходимость реформ не была дополнена субъективным фактором – способностью руководства страны мыслить диалектически. «Перестройка» потому закончилась неудачей, что не имела теоретического обоснования. В условиях отсутствия чётких представлений о конечной цели преобразований последние превратились из созидательного фактора в разрушительный. В лице так называемых «кооперативов» (на деле – частнокапиталистических предприятий) системе был нанесён удар сокрушительной силы. Государство разом лишилось монопольного положения в сфере ценообразования и на рынке труда. Был потерян контроль над доходами населения. Потеряв целостность, система пошла «вразнос».

Одним из источников развития советской экономики являлось искусственное ограничение потребления (см. книгу¹⁸, с. 128). Опережающий рост тяжёлой промышленности в течение долгого времени осуществлялся за счёт стагнации (в условиях недостатка инвестиций) сельского хозяйства и отраслей, выпускавших потребительские товары. Поэтому в одной из могущественнейших держав мира население жило небогато. Указанная причина наряду с другими привела к обострению дефицита товаров. К концу «перестройки» нереализованные и во многом обоснованные социальные притязания граждан превратились в политический фактор.

В основе всеохватывающего кризиса советского общества лежала идеологическая причина – кризис наших представлений о социализме. Задача заключалась в том, чтобы выработать новую концепцию социализма, отказавшись от идеи тотального господства общенародной собственности, но сохранив при этом опору на общественные формы собственности, поскольку вся история СССР доказала, что они обладают огромным потенциалом. Однако КПСС даже перед лицом гибели своей и Советского государства оказалась неспособной преодолеть догматизм своего подхода к марксистской теории. Социалистическая альтернатива развития страны так и не была разработана.

Если до сих пор считалось, что социальные революции происходят, когда производственные отношения отстают от развития производительных сил, то своим примером мы доказали, что результатом опережения производственными отношениями достигнутого уровня развития производительных сил является социальная контрреволюция. История не прощает пренебрежения объективными законами её развития и за необоснованное забегание вперёд наказывает не менее жестоко, чем за отставание. В этом – закономерность(!) трагедии 1991 года.