Loe raamatut: «Der Hundebaron»
Туда, туда,
Где Изанами
Читала моногатари Перуну,
А Эрот сел на колена Шанг-ти,
И седой хохол на лысой голове бога
Походит на снег, на ком снега,
Где Амур целует Маа-эму
И Тиен беседует с Индрой,
Где Юнона и Цинтекуатль
Смотрят Корреджио
И восхищены Мурильо,
Где Ункулункулу и Тор
Играют мирно в шахматы,
Облокотясь на руку,
И Хокусаем восхищена Астарта,
Туда, туда!
Хлебников В. 9 мая 1919,1921–1922
Книга 1. Застава
Самая длинная ночь
Перед службой Чуга сказал:
– Сегодня наша последняя ночь на границе. Завтра поедем ко мне домой. Ты – в отставку, я – в запас.
На службе всё равно, что погулять, только на поводке и долго. Осенью и весной ночью прохладно, а зимой ещё и холодно. И бдить надо, чтобы никто на нас не напал. Медведь какой-нибудь или стая голодных волков. Медведей зимой я не чую, спят что ли? А волки всё время где-то рядом. С Чугой я никого не боюсь. Рядовой Чуга хороший, он говорит, что я не военная функция, а друг, товарищ и брат. У Чуги в другой жизни есть брат и сестра. Товарищей полная застава, а друзья недавно дембельнулись.
– Мир побдит, побдит войну,
Мир побдит, побдит войну,
Мир побдит, побдит войну –
Лысых замуж – не берут! –
любил напевать Бурков.
Что-то вспомнилось по поводу слова «бдить».
– Бдит бандит – пограничник мирно спит, – говаривал вечно хмурый Бурков, младший наряда проверки. Чуть ему руку не откусил после незаметной команды Чуги. Жаль, что не достал.
– Бздит бандит – пограничник строго бдит, – поправился Бурков.
Шутник. Гамлету повезло больше, чем мне – он замполита за руку тяпнул. Гене и Гамлету благодарность.
Бандитом меня звал инструктор. И кобельером.
Выкинул его имя из памяти. Предавших меня я больше не узнаю.
Принципиально.
Но помню. Память у меня хорошая.
Намаялся он со мной. И я с ним. Учёба – тяжкая работа.
Поясняю для себя, а то забывать стал: на заставе в Отделении Собаководов (или как сами шутят собачники – СС – Служба Собак) есть инструктор, вожатые и, конечно, суровые псы-защитники.
– А что, – говорил Бурков, – есть КП-СС, ОБХ-СС, а вы чем хуже – Погран-СС? Было же время что, когда ввели знак отличия Герой Советского Союза, на оборотной стороне медали «Золотая звезда» было написано – «Герой СС».
Инструктор – сержант (младший, средний, старший, особо выдающимся инструкторам дают при увольнении старшину или даже прапорщика) – командир отделения СС. Он полгода учит командам молодую собаку в пограничной школе инструкторов службы собак. Вожатые получают обученного пса. Солдаты отделения – это вожатые служебных собак. Ефрейтор – старший вожатый. На втором году службы все вожатые – старшие. У вожатых собак Сборы в пограничном отряде две недели и после окончания учёбы вожатых – вперёд на охрану ГГ – Государственной Границы.
Офицер-собачник из отряда бдит за собаками и собачниками и пару раз в год приезжает на каждую заставу с проверкой.
А все вместе и каждый по отдельности собачники – это кинологи, киники, циники. Как говаривал С. Довлатов: «Цинизм предполагает общее наличие идеалов. Преступление – общее наличие законов. Богохульство – общее наличие веры.
И так далее.
А что предполагает убожество? Ничего».
У нас, зачитал приказ начальник заставы, общим для всех бойцов заставы является приказ № 0130: туда через границу никого не пропускать – загрызать или пристреливать, если не можешь задержать. Кто просочился оттуда – тех ловить. Не знаю, какой номер приказа был во времена легендарного Карацупы, но подавляющее большинство задержанных нарушителей его Индусами шли отсюда туда.
На городской заставе был случай. Молодые бойцы – ещё и месяца не прошло после учебки – бдили с вышки, с которой просматривалась гранитная набережная. Вдруг нарушитель посреди белого дня спрыгнул с парапета на заснеженный пляж и дальше по льду побежал на сопредельную территорию. В лёд метрах в ста от берега было вморожено два ряда колючей проволоки-системы на столбах. От вышки до нарушителя метров триста. Один боец с вышки сразу стал стрелять, другой слез с вышки и побежал на перехват. В зимней форме одежды. Потом три дня не мог говорить. А я бы враз догнал.
Две пули попали в нарушителя ГГ, когда, накинув пальто на колючку, он пытался перелезть через второй забор: одна пуля в каблук, другая в спину. Наповал. А выпустили они 109 пуль. Журналистом оказался беглец. После этого происшествия у вышки на городской заставе появился третий боец – с собакой.
Последняя ночь запомнилась. В полночь сменили Гену с оболтусом Гамлетом. Поругались с баскервилем немного, негромко, пока старшие по трубке докладывали о «сдал-принял». Морозная была ночь, хрустящая, с трескучими выстрелами лопающегося льда. Непривычные новенькие к ледяным подвижкам реки падают, вскидывая автомат – думают, по ним одиночными выстрелами или очередью кто-то стреляет. Просто лёд очень громко лопается в сильный мороз.
На той стороне Реки-границы выли волки, с нашей стороны им отвечали деревенские дворяне. Меня что ли провожают?
Меня тут все знают. Уже седьмая зима. Спина провисла, кости побаливают, да и хватка уже не та. С предпредыдущим инструктором Гошей Кошечкиным, когда зимой ещё дозором по середине Реки ходили, устраивали напротив их фабричной деревни небольшое представление. Обычно показывали ОДЦ – обще-дисциплинарный цикл – «сидеть», «стоять», «лежать», «ко мне», «голос», «служу Советскому Союзу» и в конце команда «жарко». Унизительно выступать перед супостатами, но ничего, привык. Во как умеем! Да и размяться приятно после однообразной ходьбы. По команде «жарко» нужно с разбега с младшего наряда аккуратно сдёрнуть шапку и потрепать её. Хотя я на длинном поводке – пусть поймает меня! А пусть назло врагам себе уши отморозит!
Вражины разных возрастов, как обычно, радостно хлопали и кричали после моего выступления. Дозорная тропа проходила метрах в двухстах от сегодняшней службы. Столько же было до другого берега. Сейчас там нет никакой тропы. Символично.
Но когда-то мы с Фабрикой друзьями были. Фабричные на нашу сторону за хлебом на лодках ходили, а наши колхозные мужики в уборочную к ним за водкой «Ханжой» плавали. У прачки заставы до сих пор там сестра замужем. Говорят, скоро опять дружить с ними против кого-нибудь будем.
Не обошлось без недоразумения. Младший наряда решил пописать. Обычное дело. Через каждый час несения службы обход участка и оправление маленькой нужды. Я-то отмечаюсь почаще. Чтобы знали. Кругом тысячи запахов, и моё письмо тоже столбит территорию. Что пописал, что написал – значит, передал сообщение: кто, где, когда, почему. Почта такая.
Загадка: сорок одёжек – часть на застёжках, часть без застёжек – кто это? Всегда мрачный рядовой Сивка-Бурков придумал. Кто отвечает – хиппи, кто говорит – цыганка, кто говорит – тинэйджер. А это ЧГ – часовой границы зимой.
На солдатскую форму с тёплым фланелевым бельём и свитером (не положен) ЧГ надеваются ватные штаны и на плечи накидывает другие ватные штаны; затем бушлат; потом надевается шуба, лучше кавалерийская: у неё разрез от пояса – удобно ноги оборачивать; на ногах – шерстяные носки (не положены), до семи портянок, валенки; на голове – меннингитка или пилотка (не положены), на ней большая шапка-ушанка. Поверх натягивается белый зимний маскировочный халат из двух половинок: штаны и куртка. На концах рукавов маскхалата пришиты полости-рукавицы для варежек-шубенок из овчины. В шубенках трёхпалые фланелевые рукавицы. У некоторых шубенки на резинках, как у детей и доминационных стариков. На мне-то всего лишь две байковые попоны да двое байковых чулок на верёвочках. Сегодня минус тридцать три, ниже тридцати пяти градусов нас не берут. Люди в самые морозы без собак границу охраняют.
Смотрит младший наряда в небо и пишет. Наверху – звёзды, пониже – редкие огоньки деревушки той стороны. Облегчился, поглядел, что на снегу написал. Глазам не верит – ничего нет, снег чистый как новая фланелевая портянка. И во всех штанах сухо.
Мороз к рукам подобрался. Одну шубенку надел нормально, а вторая оказалось полна информационных текстов. Не сообщение, а посылка какая-то. Так рукавица и осталась на точке, наверное, до весны, до ледохода. На ледяной комок в шубе я свой З.Ы. приписал. Лёд пойдет – все запахи унесёт.
На заставу вернулись пешком – всего-то 15 км, два с половиной часа зимнего ходу.
А нам с Чугой утром куда-то, то ли ехать надо, то ли залезать: то ли на дембель, то ли на гражданку. Так шутит Бурков. Шутки я плохо понимаю и не всегда.
Но про него один боец тоже стишок придумал:
стрижка брижка и завивка волосей
парикмахер наш Бурковский Алексей.
Долгий отъезд
Утром, как положено после службы, поел. Поспать нормально не успел. Только взбил сенную перину, улёгся тороидом, прикрыл нос хвостом, как Чуга позвал:
– Ну, боец, прощайся со своими однокашниками. Пора.
Я прощался только со своими предыдущими вожатыми и инструктором. На шинель у меня выработался негативный рефлекс. Зимой, когда мой вожатый в шинели особенно добр, ласков и печален, у меня возникает когнитивный диссонанс – ну, вот и Он сейчас пропадёт навсегда, уйдёт, бросит. Но не такой острый приступ, какой был у Чары. Я родился в питомнике, там вначале было много воспитателей и никого особенного. А рефлекс такой: хочется бегать за своим хвостом и выть – несовместимые смыслы. Аппетит пропадает. Ничего не хочу. Никого. Только Его видеть, слышать, знать.
От такой невыносимости после второго раза и шаманской болезни я стал собачьим философом, готовым ко всем поворотам судьбы. Как Небесный Пёс.
Сегодня как-то не так.
Чуга повесил мне шею намордник, прицепил карабин поводка и провёл вдоль вольер.
Обормот Гамлет спал: выполз, буркнул и обратно в нагретый домик Тыквы. Прижимисто ему в стандартной конуре. Зато тепло.
Красавица Герда поворчала и повиляла хвостом:
– Навсегда уходишь? Прощай.
Вулкан ушёл в дозор.
Уставшая востроносая Джильда не вылезла из конуры. Её опять бросили.
Трусоватая Скобка только выглянула из своей обсосанной берлоги.
Хотя я предвзят: все девочки – красавицы. А кобели, кроме меня – обормоты, оболтусы, конкуренты и сволочи. Но некоторые из них бывают индифферентны, толерантны и даже дружелюбны. Но редко, несмотря на породистость, воспитание и дрессуру. Но все суки – всегда желанны! Мой вомер знает!
Прощай, мой сетчато-бревенчатый дом!
– Ефрейтор Чуга с пенсионером, давайте быстрей! – поторопил дневальный. Он был в х/б и подпрыгивал от мороза: ему надо было открыть-закрыть ворота заставы – выпустить нас в неизвестный мне мир.
«Газон» был под газом в облаках противного инистого выхлопа. Что прогрессивно – то вонюче. И почему караси так любят запах керосина? Хотя, причём тут караси? Ел когда-то – костлявые, чуть не подавился.
Я об этой машине. Эх, люблю кататься на машине! Особенно на открытой, как кабриолет, на газшестьдесятшестой, в кузове. А этот малыш ГАЗ-69 пропах собаками, погранцами и сортиром. У любой вещи, у любого существа, у любого текста в его жизненной истории случаются роковые события. Этот «козёл» не исключение. Не повезло ему однажды. Водила АПМ-90 решил на нём прокатиться по двору заставы. АПМ-90 – это ЗИЛ 130, громадная железяка с тугими педалями, в кузове которого стоит мощный прожектор. Говорят, белый луч светит на 20 км. Не замерял, не знаю. Но охранял урчащее чудо на точке неоднократно. Однажды обстреляли нас с той стороны, когда мы в луч почти посредине Реки попали. У них праздник был – свой Новый год встречали – и пуляли из всего, что грохочет. И фейерверки как сигнальные ракеты взлетали. Пришлось нам в прибрежные кусты залезать подальше от горизонтального столба белого света в зимней ночи и свистящего грохота с той стороны.
А «козлик» маленький, шустрый и лёгкий. Однажды весной или осенью, не помню точно, грязища кругом, ехали в этом «козле» на дальний участок вероятного нарушения границы, служить ночным ЧГ. Упал бедняга на бок после какой-то колдобины. Вчетвером подняли и поставили на колёса и поехали дальше.
Да, про заставский сортир. Водила прожектора решил прокатиться на джипарике по двору. Сел, поехал и хрясть! – передними колёсами въехал в выгребную яму. С места приёмисто так взял. Педали гораздо мягче, чем у грузовика. Вытащили, отмыли, но запах и воспоминание остались.
Залезли вначале я, потом Чуга, ефрейтор Морж сел на переднее сидение, водила, конечно, уже сидел за баранкой.
Поехали!
В плацкартном вагоне
Вокзал – это помойка запахов. До вагона шагал на двух лапах третьим между ефрейтором Чугой и ефрейтором Моржом, на всякий случай. Заполошился я от неожиданности – кто-то прыгал и махал руками. Рефлексы, рефлексы. Когда я вхожу в раж – бойся меня. Но ошейник крепкий, рука Чуги тверда и намордник как сдерживающий фактор.
– Рядом, балбесина, рядом! – увещевал меня Чуга, – сядем, поедем и будем отдыхать, и дрыхать пять суток. Отоспимся как барсуки.
Ефрейтор Морж нёс два чемодана в левой руке. Народ расступался.
И как это Кай-Каин с Заставы Проверки бдит в таких коммунальных обстоятельствах? На последних Сборах с ним встречались. Такой спокойный индифферентный чёрно-коричневый шоколад с тёплым кремовым подпалом. Банхар, что ли у него в крови? Необычного для нас окраса кобель. Я, говорил, интеллигент и почти академик. Я, говорил, всегда в тепле и хожу среди людей и пустующих сук вынюхиваю. Не «нюхач» он, а наркоман избалованный и извращённый. Специалист по плану, анаше и далее по списку запрещённых к свободному обороту веществ. Интересно, придёт Кай меня проведать и проверить документы? Помладше меня был.
Каином Кая прозвал инструктор. Из питомника двухмесячного щенка взяли в приличное семейство. Старшие в городе, бабушка с внуками и щенком на природе. Отец по выходным учил чему-то молодого пса. На службу он пришёл из семьи уже стойко неадекватным. Точнее, семья от него избавилась. Бабушка с внучатами на даче со щенячьего возраста его воспитывали. Ложечка каши внучке – ложечка Каю, ложечка внуку – ложечка Каю, и теперь Кай ест только с ложки. По ложке два с половиной литра каши с мясом. Три раза в день. Крепкая нервная система у Каина и стойкий условный рефлекс. Флегматик.
Уважаю.
Пьёт только струйную воду из крантика. Как на даче. Попробуй найти водопроводный кран на берегу реки или ручья! Поэтому Кай и служит на заставе проверки.
– Это кури(ца)тся? – Нет, это хавается.
Шутка Заставы Проверки.
***
Вагон был плацкартный, но мне предоставили отдельное купе в нерабочем тамбуре первого вагона. Чуга разместился недалеко – через две двери на боковом сидении.
Обнюхал новое место. Пахло углём, влажной тряпкой, многими другими запахами близкого туалета и бушлатами Чуги и Моржа – моей лежанкой.
Обустроился.
Успокоился.
Пофилософствую.
Для философии никаких технических новинок, кроме головы, ничего не нужно.
Я стал философом, почти так же, как один знаменитый человек, сказавший: «…одним из моих переживаний (из-за которых я, может быть, и стал заниматься философией) было именно это переживание – совершенно непонятной, приводящей меня в растерянность слепоты людей перед тем, что есть». И слепоты собак. И знаю ли я столько, сколько думаю, что знаю? Я философ-простак, без претензий.
«Разве на свете мало слепых? Нет. Все мы слепы, каждый по-своему. Слеп скупец: он видит золото, но не видит богатства. Слеп расточитель: он видит начало, но не видит конца. Слепа кокетка: она не видит своих морщин. Слеп ученый: он не видит своего невежества. Слеп честный человек, ибо не видит плута, слеп и плут, ибо не видит бога. А бог тоже слеп – в день сотворения мира он не увидел, как в его творение затесался дьявол. Да ведь и я слеп: говорю с вами и не замечаю, что вы глухи».
Гюго В.
Мы не замечаем того, что есть и видим и идём за тем, чего нет.
Небесный Пёс говорил: «Довольствуйся тем, что имеешь». Не бросил Чуга – уже не мало. Сейчас поедем в Его Дом. Из вещей у меня только моё сознание, ошейник да намордник.
***
Матрица не где-то там. Матрица – материнско-отцовская плата способностей и возможностей. География и генетика. Она голове у каждого, тем более у каждого щенка. Искусственный отбор – страшная сила. Каждый Пёсик подстраивается под своего индивидуального инструктора. Такая обратная связь: ты мне – я тебе, ты меня учишь – я тебя воспитываю, ты меня не понимаешь – я тебя тоже показываю дураком. Никто из животных не понимает человека лучше, чем собака – ни обезьяна, ни дельфин, ни попугай. Хотя они даже имена друг другу дают. Где-то они способней и умнее пса, но в смысле понимания – ни и не. И от этого мне печально. Они вне вонючей цивилизации. Дети Природы ещё резвятся в волнах буйной зелени и морской воды. А я уже дитя цивилизации первого и второго уровней.
Концепция считать собаку живым механизмом постепенно уходит в прошлое. У разных людей-то мозги по-разному устроены, а уже у людей и собак – тем более. Живые механизмы – это безупречно выдрессированные особи. Одних учат, другие дрессируют себя сами.
***
Вот, например, в одном городе перед Большой Мировой войной решили утилизировать высокопоставленного дипломата. Портить международные отношения не хотелось: доказательств, что он шпион не было. Но предположения были. Немца в магазине, якобы случайно, укололи составом, меняющим запах пота. Врачи посольства осмотрели его, сделали анализы, но никаких ядов не нашли. Здоров. Когда он вернулся домой в свой отдельный коттедж, его загрыз его телохранитель – совершенная, обученная, злобная немецкая овчарка, его лучший друг.
Собака не задумывалась, она полагалась на заученное, на условные рефлексы. Ни облик, ни голос не убедили её в том, что он – это Он.
***
Я не совершенен, потому что думаю, анализирую и делаю выводы. Любой не бестолковый пёс и, я тоже, способен мысленно решить проблему, проанализировать ситуацию, придумать способы управления ею и создать план действий для достижения вкусной или другой цели. Но во время работы много думать нельзя: утилизируют в КозЁльскую контору «Союзпушнины» – пугал меня инструктор, упирая на букву Ё. Многие служебные собаки – разные овчарки, эрдельтерьеры – заканчивали свою доблестную жизнь в виде унтов или шапок для лётчиков и полярников в школе Московского округа. Но погранцам частенько разрешали забирать состарившихся бойцов домой. Как меня. Нынешняя ситуация не тривиальна: ближней цели я не знаю, куда еду – не знаю, зачем – не знаю. Еду с Чугой и хотя бы это успокаивает. Главная цель – быть. Витально.
Мы, Собаки, такие же разные как люди: большие и маленькие, умные и глупые, добрые и злые, хорошие и плохие, веселые и угрюмые, холерики и меланхолики, флегматики и сангвиники, альтруисты и жмоты – во всем диапазоне психических возможностей. Жадные и игривые лучше поддаются дрессировке. Кто кого приручил (прилапил) – люди собак или собаки людей – до сих пор неизвестно. И те и другие – социальные животные. По темпераментам и характерам они похожи, одинаково поддаются дрессуре.
Эфиопские волки (сыменская лисица, лошадиный шакал) живут вместе со стадом обезьян теропитек гелада (кровоточащая обезьяна, гелада бабуин). Приматы крупнее псиных партнёров и клыки у них побольше и поострее. Некрупные эфиопские шакалы внутри стада обезьян ведут себя степенно: ходят медленно и не рыпаются – маленьких не обижают. Волко-шакалы предупреждают гелад о приближении диких собак, и обезьяны взбираются на деревья и скалы. Эфиопские волко-шакалы охотятся успешнее на грызунов на территории обезьян, чем в диком поле. Обезьяны и волки-шакалы живут дружно.
Мы, Собаки думаем не словами, мы думаем невербальными образами: визуальными, осязательными, звуковыми и нюхательными. Как живописцы, композиторы-музыканты, парфюмеры, кондитеры, сомелье и хорошие повара.
Фу-ты, ну-ты, опять вся философия к еде скатилась! К вкусным запахам. Недавно же поел. А эфиопец в стае гелад больше еды добывает.
Из вагона ко мне в тамбур тянуло жареной курицей, дошираком, пивом, хлебом, пирожками с капустой, пирожками с мясом, пирожками с яблоками, резиновой колбасой, сервелатом, ветчиной, отварным мясом… Всё-таки, я – живой дифференциал, носато-нюхательный механизм.
Там-бам, там-бам, там-бам-бам – поехали. Надо привыкать к новой жизни. А не бросаться на всех как бестолковый охранник. Быть спокойным, быть спокойным, быть спокойным как Ка-а-а-й.
В дороге – день 1
Чуга приходил-уходил, приходил-уходил-оставался, приходил-уходил с Моржом и без него. Чуга оборудовал себе отдельный курительный салон в моём купе. Каждый раз говорил немного веселее:
– Не боись, сиделец, доедем!
Я не боялся, только от необычности обстановки немного нервничал. К Чуге прилип новый запах. Не скажу, что незнакомый. Неприятный. Но Чуга на заставе ТАК ни разу не пах. Наверное, слово «запах» от слова «пах»? Где информативнее всего пахнет.
***
путник поезд
как сторис-судьба
пассажиры заходят-выходят
а в окно всё мелькают слова
знаки планы усилья платформы
дождь туманы встреч и разлук
звуки времени
запах пространства
рельсы памяти
стрелочки странствий
поцелуи любовь и дитя
где сойду
без ума иль с ума
на каком временном полустанке?
билет со вкусом направлений
вручён
без направления и дат
вагон качает и стучит
улитка-поезд мчит и мчит.
***
Когда за окнами потемнело, пришла проводница, выпустила нас погулять и ушла по перрону к другой, главной двери. Опять запахло вокзалом, машинным маслом, едким морозом. Оправился, написал на колесах вагона и локомотива свой почтовый индекс. Мне никто письма не оставил. Странно.
На заснеженный перрон из вагонов высыпало немного людей покурить. Мороз градусов под 50°С. Брр, не жарко. Морж прибежал от привокзального ларька со съедобными запахами и с газетами. Почитают, а то газет на заставу приходило две, радио ловило две волны, телевизор показывал две программы, на еженедельном кино крутили какого-нибудь «Котовского», «Чапаева», «Александра Невского» или «Джульбарса».
Начитаются газетной желтизны, огражданятся. Залезли, поехали. Вскоре Чуга принёс еду: китовые консервы с макаронами и ещё с чем-то хлебно-колбасным. Консервы из НЗ заставы, как-то кормили китовым мясом, помню. Мой сухой паёк на дорогу.
– Почему маловато?
– Привыкай, у пенсионеров пайка как у мухи.
Почему-то вспомнил Вулкана.
Каждый инструктор и каждый вожатый вёл на заставе собачий дневник: какой у подопечного пса тип ВНД (высшей нервной деятельности), какой характер, чему и сколько дрессировали, сколько гуляли в полях-лесах. Ууу, каждую неделю кого-нибудь в дресскостюме хватали и рвали, хватали и рвали, грызли и таскали грызак, ту бишь дрессрукав. Пустячок, а приятно – дань инстинктам и рефлексам и для службы полезно. Привыкание затягивает и делается необходимым: хватать и рвать, хватать и рвать, хватать и рвать всех чужих.
Вулкан
Никого не боюсь, а Вулкана побаиваюсь. В одном питомнике мы родились, но он сильно помладше будет. Правильнее было бы, если бы его звали Волканом: у него отец – волк. Посуше меня, полегче на ногу, пониже Гамлета, но выше, чем я – в холке у Вулкана 77 см.
Мы самые разные ВЕО. Говорят, что породу создали за несколько дней: негоже победителям с собакой побеждённых служить – мы сами с усами, а не с усиками. Простое переименование, немного другой крови – и появилась новая порода собак. Мы теперь все чистокровные ВЕО – восточно-европейские овчарки.
Я – красивый. У меня чёрный чепрак, серебристый подпал, морда пикой, хвост саблей – настоящий боец. Рост в холке – 75 см, вес – 57 кг, 42 зуба.
Вулкан зонарно-рыжий со светлым подпалом – тоже ВЕО. Так написано в его дневнике. КрасавЕц, боЕц, но хвост подкачал – полЕнистый.
Я – холерик, быстро учусь, но зато мне быстро всё делается по барабану. Вулкан – сангвиник, но молчаливый и задумчивый. Тоже философ – в будке рощенный. Решает проблему: что лучше – цивилизация или воля? Думать и делать, как учат, или отдаваться страстям инстинкта? Собака фрактал или как? Придумал собачью фрактальную лингвистику как Хлебников человеческую, а пока наслаждается предоставленными возможностями.
У него крепкая хватка. Самая сильная из нас. У всех помощников, ходивших на отработку задержания под него, остаются синяки на руках, на ногах и на теле. Ни дресскостюм, ни дрессрукава, надетые на дресскостюм не помогают. Он один у нас такой.
Бывалый вояка офицер-кинолог рассказывал, у какой служебной собаки самая опасная хватка. На первое место он поставил алабая. Азиат хватает и мелко-мелко дробит зубами, потом хирургу осколков кости не собрать. Следующими по вредности укуса он поставил ротвейлера и добермана.
Но самые сильные челюсти среди псовых оказались у волка. А наш Вулкан ВЕО со свежей волчьей кровью наполовину волчара. И ещё у него активный пищевой рефлекс. Когда он ест – никто не может стоять рядом. Будет рычать, лаять и бросаться, защищать свою овсяную добычу, но жрать – ни. Пока не уйдёт нарушитель прайвеси. Еда – дело интимное.
Про эту привычку Вулкана знали все. Первогодки обормоты-собачники-вожатые Гена, Чуга и Токотак решили проверить, сколько может съесть обжора. Нам тоже было интересно. Сто-с-чем-то-литровый котёл каши с мясом недавно был сварен вожатыми, пища подостыла – можно кормить.
Дали псу один бачок тёплого варева – съел. Дали второй – съел! Дали третий двух с половиной литрового бачка густой из цельного овса со свининой каши, уже не так быстро, но – съел!! Четвёртый! Бачок! Каши! Вулкану! Поставили в вольер! Съел!!! А весит голодный волчара не больше 60 кг! Почти ведро овсяной мамалыги!!! Съел!!!!
– Oatmeal porridge – сила! – сказал Токотак.
Глаза у объевшегося Вулкана осоловели, брюхо провисло, ноги как деревянные в разные стороны, но стоит. Двигаться не может.
Эксперимент проводился ближе к вечеру и вскоре на псарню подошёл наш главный над собаками и вожатыми СС, сержант-инструктор: ему надо было идти с псом в вечерний дозор. Вулкан на команды не откликается, только стоит, растопырив ноги, и покачивается.
– Обожрался, – сказали приунывшие испытатели.
Инструктор повозмущался на подчинённых и пса, пнул булимита в бок, тот упал бревном и так и остался лежать с растопыренными лапами. Сержанту пришлось идти в дозор без собаки.
Разбор и анализ эксперимента были завтра. Суть сводилась к тому, что служебная собака – это военное имущество, стоит больших денег и за умышленную порчу оружия можно долго расплачиваться деньгами, поехать на «губу» или даже в дисбат.
Вулкан, как ни в чём небывало, сходил завтра утром с инструктором в дозор на длинный фланг, позавтракал как обычно и лёг отдыхать.
Силён, волчара!
Мне бы сейчас пайка той каши не помешала. На сытый желудок лучше спится и сны оптимистичней.
В дороге – день 2
Дембеля для проводников и пассажиров поездов дальнего следствия – это стихийное бедствие. Обычно погранцы ведут себя потише десантуры, и домой едут позже дембелей других родов войск. Мы ехали в конце января – начале февраля.
Но иногда случаются незапланированные встречи.
Серёгу Моржа на обратном пути из вагона-ресторана зацепили какие-то «кочкари». «Кочкари» – это вояки СА (Советской Армии) с чёрными или красными петлицами. Словом «кочкар» в некоторых языках называют барана. Они обычно или тихие или буйные с блатными замашками и твёрдым дембельским лбом – как будто возвращаются из зоны или из «малины». Бывали «кочкари» и на заставе: на усилении или еще когда. У некоторых вояк на дозорной тропе кровь носом шла и приходись вызывать машину, чтобы привезти обморочного солдата. Не привычные они к долгой ходьбе: ноги быстро стирают. Всего-то – 30 км за четыре-пять часов по дороге, по горкам да по утоптанному снегу. Мореманы из речной флотилии – те ещё хуже передвигают ногами.
Морж рассказал. Он что-то об кого-то разбил, кого-то вырубил, кто-то по рогам получил, кого-то успокоил. А что ему – размялся боксёр. Последнее время на заставе поваром был, после того, когда молодой повар обдристался и почти ползаставы уехало в госпиталь лечиться от дизентерии. После помощи колхозникам в уборке арбузов и огурцов. Чуга от Моржа кости приносил внеплановые. Морж стайер не самый лучший, чего-то ноги у него гнить стали фурункулами, а боксёр хороший. И повар неплохой.
Гамлет
Оболтус Гамлет среди собак, как и Морж среди солдат, самый крупный пёс на заставе. Размером с датского дога, а боец – никудышный. Рост под 90 см в холке и вес под 90 кг. Прямо собака баскервилей – при задержании голова помощника почти целиком умещается в пасти Гамлета. Пару раз схватывались с ним, он первый начинал – его ответ на мои замечания. Медлителен, сыроват и молод. Пять секунд – и его ноги кверху. Неопытный боец.
Его вольер рядом расположен. Всё время жалуется и прикидывается, что плохо понимает команды – понимает только по-датски, по-домашнему, да по-матерному. Скулит, что его оболгали, несправедливо обидели и сослали на заставу неизвестно за что. Он же хотел как лучше.
Славик мечтал о собаке и взял породистого щенка. Квартира, жена и дочка уже были. Учил щенка, как умел – лишнего времени на обучение с инструктором не было: работа, а дочка ещё мала, чтобы ходить на площадку. Назвал Гамлетом – Гамлет довольно свиреп в исполнении Высоцкого – в честь любимого актёра и певца. Щенок рос быстро и мощно. Зина терпела хобби мужа. Однажды подросший Гамлет, радостно встречая хозяйку дома, поставил лапы на плечи и уронил её. Зина крепко приложилась – как она сказала: «Сракой» – мягким местом к полу и немедленно поставила вопрос почти по Шекспиру:
– …Или я!!! … Или собака!!!…
Тёплый ласковый язык и виноватые изгибания тела и хвоста почти годовалого пса не смягчили её решимости.
Славик выбрал семейную жизнь. Судьба собаки была решена. Дочка плакала, Славик тоже. Так Гамлет оказался вначале в питомнике, затем в школе, а потом на заставе.
Ему больше подошло бы имя Полкан и караульная служба, а не пограничная. Злобный и потому, что хочет отомстить неизвестно кому. То есть знает кому, но неизвестно как – географию мести он не знает, с историей ненависти знаком плохо, а с Шекспиром тем более.
В дороге – день 3
У меня в купе потеплело – похоже, к Гольфстриму едем.
Чуга у меня подолгу сидит. Чую, что он как-то меняется. Служебное дерево из него выходит, козыряет перед чужими.
Ко мне в гости Чуга привёл двух девушек – они захотели поглядеть на пограничную собаку. Я вёл себя сдержанно. Не так, как на заставе, когда Чуга привёл ансамбль на нас поглазеть. Застава у студентов техникума в подшефных, и по праздникам они в казарме поют и пляшут. И меня, как самого добродушного, Чуга вывел с ними пообщаться. Рефлексы, волк их побери, сработали раньше меня. Чужие! Визг, вопли и я по морде получил. Больше без намордника меня ни к кому не подпускали.
