Затмение. До и после. Тетрадь 13

Стихи о том, что автор видел, чувствовал и о чём думал до и после перестроечного времени.

Редактор Антон Киреев

© Юрий Киреев, 2021

ISBN 978-5-0053-6987-1 (т. 13)

ISBN 978-5-0053-6759-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Киреев Ю. П.

Тетрадь 13
Поминки по майскому маршу

Сюита

Глава 1
Воспоминание

Выбор

 
Отошла на лето в Лету
Белоликая зима.
Сразу занял нишу эту
Молодой румяный май.
 
 
Май условности нарушил:
Руки в окна протянул
И в мою пустую душу
Удивлённо заглянул.
 
 
Было там на диво пусто
Для весёлых вешних дней.
Может быть немножко грусти
В ней покоилось на дне.
 
 
Май включился моментально
Помогать в беде моей.
На вертеле виртуальном
Очень солнечных лучей
 
 
Он принёс калейдоскопы
Невостребованных чувств:
Глубь ромашковых утопий,
Солнца жгучую свечу;
 
 
Счастья звонкие подковы,
Тонкой грусти аромат
И беспамятства тупого
Затушёванный квадрат.
 
 
Огонёк любви лукавой,
Мысли тонкое копьё,
Пьедестальной сладкой славы
Приворотное питьё,
 
 
И назойливую память,
Как учебник и закон,
На ответственный экзамен
Прикалейдоскопил он.
 
 
Затоварился искусно.
Улыбнулся: ну, смотри:
Выбирай свой крест по вкусу
Для сиянья изнутри.
 
 
Ел глазами, брал губами,
Запивал слепым дождём
На десерт я выбрал память.
Остальное – подождёт.
 
 
Выбрал я наудалую
Свой единственный билет.
Надоело жить вслепую.
Память мне – очки и свет.
 
 
Память много больше значит:
Силам, помнящим родство,
Память в тяжкой незадаче
Обещает торжество.
 
 
Если в сердце забуранит
Ледяное помело,
Я в щедротах мая стану
Черпать силу и тепло,
 
 
Буду помнить, до смыканья
Отягчённых ложью век,
Что ношу по праву званье,
Как воззванье, – человек!
 
 
Ведь не зря гремело гордо
Это кредо на Руси.
Помнить! Что не помнить твёрдо —
Это, боже, упаси!
 

О настоящем

 
«Призрак бродит по Европе…» Коммунистический манифест.
 
 
«Товарищ! Верь, взойдёт она звезда пленительного счастья…» А. С. Пушкин
 
 
В наземный рай нащупав тропы,
С идеей, как с секирой Марс,
Бродил по улицам Европы,
Не призрак, а небритый Маркс.
 
 
Свобода, Равенство и Братство —
Не с божьей – с собственной руки!
Соблазном общего богатства
Он продырявливал мозги.
 
 
Он виртуозней, чем Растрелли,
Ваял общагу, как дворец,
Где будет якобы расстрелян
Не якобинец, а скупец.
 
 
Ему был дьяволом сидящий
В душе у каждого торгаш.
С высот спирали восходящей
Он видел рай, а не мираж.
 
 
Его безбожная планида
Горела в сумраке трущоб,
Словно свеча на панихиде,
Где заключён в учёный гроб,
Прибавочный коптился клоп.
 
 
Звезду заметили в России.
Пошли за ней. Пришли в Содом.
И в тогу роб заголосили.
А призрак скрылся за бугром.
 
 
Да, было. Было. Сердце выло,
А рот был заперт кулаком
И зренье отупевшим шилом
Нам корректировал партком.
 
 
И всё, что глаз был видеть призван,
Не видеть – дня не доживёшь.
А между тем косматый призрак
Был на спасителя похож.
 
 
И причащаясь, и не веря
В большой библейский каравай,
Мы яро взламывали двери
В коммунистический сарай.
 
 
Когда святые чистоплюи
Смотрели, морщась, на насест,
В тупые лбы их дуры пули
Вдолбить спешили «ум и честь».
 
 
Всё оказалось голограммой —
Изящной выдумкой вождя.
Мы сели голыми задами
В парашу звёздного дождя.
 
 
Пришла желанная свобода
И уравняла Валаам
С продуктом заднего прохода
На дне секретных братских ям.
 
 
Душа вздрогнула и ослепла,
И оскуднел собратский дух.
Не оказалось даже пепла
Такой позор оплакать вслух.
 
 
Но под хихиканье Европы
Нашлась услужливая сталь:
В осколочном калейдоскопе
Стал гусеничным пьедестал.
 
 
И вновь октябрьские залпы
Пробили черепную брешь.
Мы хлынули в златые залы,
И погрузились в новый бред.
 
 
Так обезумевши, Россия
Пошла с протянутой рукой.
Но ни счастливей, ни красивей
Не стала от судьбы такой.
 
 
Не стало правило деленья
Священным кодексом страны:
Делиться в дни поминовенья
Все покаянием должны!
 
 
Но все мы материалисты
(По части мата в основном).
Мы всё крушить специалисты
И обжигаться ни на чём.
 
 
С каким безбожным наслажденьем
Себе же в душу наплевав,
Иному правилу деленья
Мы дали полные права.
 
 
Всё, чем потрафит фонд валютный
Всё, что из клюва упадёт,
Всё – полносейфно и ублюдно
В мамон клоповника течёт.
 
 
Как душегуба и расстригу
Клопа не приняла земля.
Зато – налоговей налыгач.
Зато – намыленней петля.
 
 
Зато с экрана «Кока кола»
На раны льётся, как рапа.
Такую вытяжку из кала
Ещё не знали черепа.
 
 
Бастуя, ноги бьют чечётку,
А руки салютуют «за!».
Такой презент послать бы к чёрту
Да чёрта вычислить нельзя.
 
 
Для многоликой этой жизни,
Чтоб знать, где чхать, где не дышать,
Как солнца луч двугранной призмой,
Враньём раздвоена душа.
 
 
Она работает по курсу
Чужих валют и новых цен.
Не потому ли в сердце русском
Во всю першит от перемен.
 
 
Не зря, объесться не рискуя,
В затылках токовал свинец.
Не зря все голые тоскуют
О голом равенстве сердец.
 
 
Не зря с получки до получки
Давно с бомжей берём пример.
Хотелось выглядеть как лучше,
Но «се ля ви!» – сказал премьер.
 
 
Не зря на старых и на новых
Распалась странная страна.
Считалка эта жаждет крови,
Как драка пьяная вина.
 
 
Не зря, не зря на белом свете
Созрел вопрос: куда бежать?
Всё стало в общем за ответом.
Ответ же некому держать.
 
 
Но кажд, кто к призраку причастен,
Кто тяжбу с призраком ведёт,
«Звезду пленительного счастья»,
Как вифлиемовский светильник
Взойти по‐своему зовёт…
 
 
Но не гламурную версту
Не ту, в ошейнике децильном
У кошелька на поводу,
Но ту, пробитую обрезом,
Над братским холмиком, и ту,
На лбу, зажжённую железом
Пятиконечную звезду.