Loe raamatut: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся», lehekülg 6

Капитан посмотрел на часы: первый час ночи. Решение пришло мгновенно: с часу ночи до пяти утра ему положено отдыхать (спать). Его обязанности на это время выполняет помощник начальника караула в звании сержанта. Именно в это же время отдыхает и командир дежурных сил. Значит за три, максимум четыре часа надо успеть „обнажить“ медведя. Это единственная возможность забрать шкуру себе.

Он берёт с собой из охотничьего инвентаря всё необходимое для разделки туши медведя, аккумуляторные фонари и пару бойцов, умеющих держать в руках нож для разделки живности и понимающих в этом деле…

К шести утра всё было закончено: туша медведя без шкуры лежала на снегу на том месте, где его настигла смерть, а сама шкура была доставлена в караульное помещение и надежно спрятана. Начальник караула решил, наконец, доложить „наверх“ о результатах осмотра.

От содержания доклада командир дежурных сил пришёл в бурный восторг. Но для пущей важности, чтобы „служба мёдом не казалась“, строго спросил, почему так долго не докладывали.

– После доклада патрулей по телефонной связи, я сам прибыл на место, чтобы во всём разобраться и лично убедиться, – чётко и уверенно отрапортовал начальник караула.

Командира дежурных сил такой ответ удовлетворил. Он задал еще несколько уточняющих вопросов, а затем изрёк:

– О случившемся я лично доложу командиру части, он примет окончательное решение по медведю. А вот от шкуры я бы не отказался.

Ты уж постарайся, пожалуйста, снять её с медведя аккуратно. Я знаю, ты это можешь.

В эфире возникла пауза – начальник караула молчал.

– Почему молчишь, капитан? – прозвучало с другого конца.

– Товарищ подполковник, должен Вам доложить: медведь был без шкуры, – спокойно произнёс начальник караула.

Теперь повисла пауза на другом конце линии связи…

– Я уважаю твой солдатский юмор, капитан, но чтобы шкура была у меня.

– Товарищ подполковник, ещё раз повторяю: медведь был без шкуры, – невозмутимо и спокойно продолжал утверждать начальник караула.

Рука отказывается описывать диалог, который шёл между ними.

На все доводы, приказы и угрозы вышестоящего начальника, капитан отвечал одной и той же фразой: медведь был без шкуры.

Этот разговор проходил по громкоговорящей связи. Весь личный состав караула слушал и молча „умирал“ со смеху.

В девять утра, после ночного дежурства, разъярённый командир дежурных сил примчался в караульное помещение. И словесный поединок продолжился. „Пулемётные очереди“ отборного мата и угроз, вылетающие из уст старшего начальника, натыкались на „пуленепробиваемый жилет“ из одной фразы: „Медведь был без шкуры“.

Допрос патрульных не дал положительного результата – все, как один, утверждали: „Так точно! Был без шкуры“.

Ярости не было предела.

Командир дежурных сил приказал начальнику караула сопроводить его к месту трагической гибели медведя.

Картина, увиденная на месте, привела старшего начальника в уныние: обнажённая туша медведя одиноко лежала на снегу среди повреждённых инженерных заграждений. Шкуры поблизости не наблюдалось. Следов разделки тоже. Начальник караула своевременно об этом позаботился.

Дикий крик отчаяния потряс тайгу.

Bсё живое в радиусе километра замерло в страхе.

…Только вмешательство командира части положило конец этому инциденту.

Туша медведя была разделена на части. Немного мяса раздали офицерам и прапорщикам, кто пожелал, а остальное оприходовали на продовольственном складе части. Медвежатину добавляли в говяжий или свиной фарш, из которого делали котлеты для солдатского обеда.

Долгое время солдаты с большим удовольствием поглощали деликатес и „обсасывали“ между собой „шкурную“ историю.

А заместитель командира части тоже долгое время не мог успокоиться и при каждом удобном случае „припоминал“ капитану „голого“ медведя.

Эпилог

Через пару месяцев капитану пришлось расстаться со шкурой – просто выбросить. В спешке он неаккуратно снял её с медведя, а потом плохо обработал.

Особенности национального родео

Быкам закон не писан

В мире существуют различные виды родео. Однако есть одно, что их объединяет. Это главные участники: бык или лошадь с одной стороны и наездник-ковбой – с другой. В противоборстве животного и человека, собственно, и заключается смысл родео.

Но все известные миру родео не обладают тем шармом, который присущ нашему отечественному виду. У нас и рыбалка, и охота имеют свои национальные особенности.

Свидетелем одного „родео по-русски“ мне довелось быть.

Вся история развития жизни на земле делится на периоды, каждый из которых имеет свое название. Моему поколению, прямо скажем, повезло: нам выпало жить в период, который существовал только на постсоветском пространстве и назывался „застойным“.

Мы жили скромно, но весело. Именно в этот период я проходил службу на Украине, которая тогда ещё входила в состав СССР.

При каждой войсковой части в обязательном порядке должно было быть подсобное хозяйство, где разводили свиней. Их откармливали пищевыми отходами из солдатской и офицерской столовых, поэтому у хрюшек в еде недостатка не было. Пища была калорийная и экологически чистая – никакой химии.

Когда животное набирало определённый вес, его забивали. Сало обычно использовалось как дополнительный паёк для личного состава, который нёс дежурство или караульную службу в ночное время.

Есть армейский анекдот.

Заместитель командира войсковой части по тылу докладывает командиру, что кабанчика к Новому году забить невозможно, так как он не набрал нужный вес. На что командир даёт указание: „Всю ночь кормить, к утру зарезать!“. Эта фраза часто использовалась в армейском лексиконе.

Например, командир части давал указание и если кто-то возражал, что не успеет его выполнить к назначенному сроку, дальше использовалось вышеупомянутое выражение.

Но вернемся к салу. Многим знакомо, чувство голода, которое испытывает молодой организм, вынужденный бодрствовать в ночное время!

Офицеры тоже не упускали возможности в ночные дежурства положить небольшой, но толстый „шматок“ сала на кусок чёрного хлеба, приправить тонким слоем горчицы и с аппетитом отправить в рот „национальный гамбургер“.

Подсобное хозяйство было сферой деятельности начальника тыла части.

Однако мне довелось служить с командиром, неравнодушным к домашней живности в хорошем смысле этого слова. Поэтому на подсобном хозяйстве части, кроме свиней, были куры, кролики, индейки, овца, корова… Командир занимался не только боевой готовностью части, но и находил время контролировать „боевую готовность“ подсобного хозяйства с его обитателями.

Порядок на этом „стратегическом“ объекте поддерживался бойцами хозяйственного взвода.

Мясо, яйца, молоко этих обитателей использовались в рационе питания солдат и офицеров в праздничные дни.

Когда к нам в часть приезжал кто-то из городской или районной администрации, командир обязательно вёл гостя на хозяйственный двор и показывал свой „зоoпарк“. Отзывы гостей всегда были лестными. В шутку командиру даже предлагали оставить войсковую часть и возглавить какой-нибудь колхоз.

Но был еще один обитатель подсобного хозяйства части, который всем доставлял массу хлопот и проблем – племенной бык. Нрав у него был скверный. И если бык пребывал в плохом настроении, подходить к нему было просто опасно, поскольку не исключалась проверить на себе крепость и остроту его рогов.

Однако, несмотря на все выкрутасы, бык был хорошим осеменителем. Периодически, по просьбе руководства близлежащих колхозов, быка отправляли в хозяйства для увеличения поголовья крупного рогатого скота.

Иногда быку удавалось вырваться на свободу за пределы хоздвора, и в части объявлялась тревога по его поимке и водворению на место „постоянного проживания“. В акции принимали участие все, кто был на данный момент свободен от несения службы.

По телевизору иногда можно увидеть трансляции, как по улицам некоторых городов Испании, несутся быки и люди, и непонятно кто за кем гонится: люди за животными или животные за людьми.

Примерно такая же картина наблюдалась и в части при попытке поймать рогатого беглеца и сопроводить к месту постоянной его „дислокации“.

Бык топтал и громил всё, что попадалось на его пути. Кому-то это казалось забавным, а кому-то было не до смеха.

Наконец, командиру части всё это надоело – других забот хватало, – и он дал указание начальнику тыла быка забить, а мясо оприходовать на продовольственном складе.

Начальник тыла договорился с руководством одного из колхозов, где была скотобойня, и приказал начальнику продовольственной службы, капитану, подготовить и сопроводить быка к месту „казни“.

Есть армейский афоризм: „Худой начальник продовольственной службы – позор для части“. К нашему начальнику это как раз не относилось. Он был невысокого роста, полный, такой весь кругленький, с розовыми щёчками. Одним слово, „Винни-Пух“ в военной форме.

Для перевозки крупного рогатого скота колхозы обычно использовали грузовые машины с высокими бортами со всех четырёх сторон. У нас в части к перевозке подошли гораздо проще, то есть „хотели, как лучше, а получилось, как всегда“. Высоту бортов кузова автомобиля нарастили только с трёх сторон, используя обычные доски, надеясь, что бык через кабину не выпрыгнет. Машину подогнали во двор подсобного хозяйства, установили покатый настил, сбитый из досок, по которому бык должен был взойти на „борт“. Два бойца осторожно подвели животное к „трапу“. К его рогам были привязаны две верёвки, за которые они удерживали быка. Бык на удивление шёл спокойно, поскольку ритуал был ему знаком: машина, „трап“…

Предполагая, что его в очередной раз везут на осеменение целого стада и предвкушая удовольствие, бык находился в радужном расположении духа. Он успел сделать всего два шага по трапу, как тот рухнул под его весом. От удивления бык встал, как вкопанный. Он явно не ожидал такого пренебрежительного отношения к своей персоне. Тут же подал голос начальник тыла части, который контролировал погрузку.

„Эзоповым языком“ он красочно выразил своё глубокое возмущение происходящим. Бойцы вместе с „Винни-Пухом“ засуетились и заметались по двору. Откуда-то притащили бревна, оббили их досками. Конструкция получилась прочной. Установили новый настил на машину, с опаской завели быка в кузов и поставили на растяжки − вторые концы верёвок, привязанных к рогам, привязали за надстроенные боковые борта. Закрыли задний борт. Два бойца сели в кабину машины, а начальник продовольственной службы – в УАЗ⁹, который ему „пожертвовал“ начальник тыла части. За всем этим цирком наблюдал представитель колхоза, который приехал нa своем персональном мотоцикле, надо полагать, для оказания помощи.

Колонна из трех единиц автотехники: машина с быком, УАЗ с „Винни-Пухом“ и мотоцикл с представителем от колхоза, тронулась с места. Только успели выехать за пределы хозяйственного двора, как пришлось остановиться: бык встал на задние ноги, а передние положил на крышу кабины. Из неё поспешно выскочили два бойца, проворно забрались в кузов и с трудом вернули быка в исходное положение, вновь поставив его на растяжки.

Все, кто был свободен от службы, вышли прощаться со своим любимцем. По обе стороны дороги, ведущей к КПП¹⁰, стояли люди и с интересом наблюдали за происходящим. Перед самым КПП колонна вновь остановилась, так как бык вновь водрузил передние ноги на кабину.

Из УАЗа буквально выкатился „Винни-Пух“, затопал ножками, замахал ручками и