Loe raamatut: «Сомелье по вызову»
Посвящается моему Солнцу, моей Лене.
Ты очень просила, чтобы я довёл дело до конца.
Корректор Карина Шварс
Дизайнер обложки Юрий Окунев
© Юрий Окунев, 2017
© Юрий Окунев, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4474-4698-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Казалось, от жары воздух в салоне плывёт. Очертания спинок впереди стоящих кресел виделись тёмными пятнами. Звуки доносились приглушённо, будто мир отделили толстым слоем старого стекла. И крупные капли пота в наивной попытке стремились смыть с его лица кровь.
Джек шевельнул головой, и та отозвалась резким режущим ощущением в районе виска. Руки слушались плохо, но где-то в подсознании пульсировала мысль о том, что нужно шевелиться. Причём очень и очень быстро.
Удары сердца шли замедленно, но казалось, что они готовы в любой момент перейти на бег. Джек пытался понять, почему так жарко, почему так мутно и почему его обычно послушное, но сейчас такое резиновое тело кричит об опасности.
А потом он вспомнил, где находится. Это был обычный небольшой пассажирский самолёт, который совершал частный перелёт от Барселоны в южную часть страны. И ещё несколько мгновений, как казалось сознанию, назад, пилот объявил об аварийной посадке.
Джек сделал глубокий вдох, стараясь согнать туман с головы, и нос услужливо преподнёс ему свежую новость: запах гари.
Вот тут и проснулся табун лошадей, заключенный в грудную клетку человека, перейдя с медленного шага сразу в карьер. Руки, ещё не до конца послушные, начали судорожно нащупывать застёжку ремня безопасности, а глаза искать выход.
И как только он начал движение, произошло сразу несколько событий: вывалилась дверь в кабину пилотов, оттуда вырвался дым, и раздался крик. Дополняя картину, пол под ногами просел на полметра, оставив кишки где-то выше, как и остатки мутного полубессознательного спокойствия.
Однако это помогло Джеку: руки наконец смогли подцепить застёжку ремня, и она с щелчком отстегнулась, давая человеку свободу. Оторвавшись от своего кресла и опираясь на спинку переднего, он бросил взгляд в сторону и увидел дыру в боку самолета примерно в том месте, где раньше было крыло. Передвигая ноги, которые слушались ещё хуже, чем руки, Джек шёл к дыре, словно к спасительным вратам Рая. Пока ему в ногу не вцепилась чья-то рука, заставив неуверенно стоявшего человека рухнуть на пол.
Перед тем, как сознание снова заволокла дымка, будто дым от пожара заползал прямо в голову, Джек услышал тихий шепчущий голос.
– Простите. Я просто хотела…
Чего же она хотела, Джек уже не услышал. Дым пожара окончательно заполнил его голову тёмным маревом.
Глава 1: Зазеркалье
Как обычно, первыми стали возвращаться звуки. Какое-то шипение, треск, периодическое завывание. Следом добавилась боль: щиплющая на виске, тянущая в руке и самая сильная, ломающая рёбра – в груди. Эта боль как будто что-то выталкивала, выплёскивала из тела, выворачивала в попытке спасти.
В сознание Джек пришёл резко и от собственного хрипа. Это был хрип вдоха, самого первого, которое делает задыхающееся тело. И тут же на него со всех сторон обрушилась волна: завывание сирен, шипение пожарных шлангов, переговоры людей, сливающиеся в единый гул. И один голос, пытающийся прорваться сквозь пелену:
– Мистер! Эй, вы меня слышите? Вы понимаете, где вы?
Человек, светящий фонариком в безумно мельтешащий глаз, был одет в белую одежду. До Джека начало доходить, что перед ним врач. Он попытался ответить, однако что-то помешало ему говорить.
– Расслабьтесь, просто кивайте головой, – врач увидел, что Джек начал реагировать более адекватно. – На вас кислородная маска. У вас было отравление угарным газом. Лёгкие напитались этой гадостью и теперь нужно время, чтобы их очистить. Понимаете?
Джек пристально смотрел на человека в белом. А потом медленно кивнул.
– Вы помните, как здесь оказались?
Джек снова кивнул, но уже активнее, что заставило его поморщиться – рана на виске дала о себе знать. Рука потянулась потрогать болящее место, и на глаза попался осьминог: кулон, который Джек всегда носил на шее, сейчас был накручен на запястье. Человек заворожённо смотрел, как качается вечно довольный восьмирукий металлический подводный житель по кличке Джим. Зрачки двигались в такт, и казалось, что Джек вспоминает предыдущие минуты и часы своей жизни. А затем глаза сфокусировались на фоне за кулоном.
Самолёт всё еще горел. Четыре пожарных расчёта поливали его своей мутной пеной, в надежде не дать пламени распространиться дальше. Маленькая машинка, всего на полтора десятка человек, выглядела среди апельсиновых деревьев словно сломанная игрушка. Одно крыло было оторвано и лежало чуть поодаль. Видимо, при посадке зацепило дерево покрепче. Фюзеляж потемнел от пламени, но всё еще походил на действующую конструкцию, которая своим весом продавила несколько других деревьев. В запахах гари, плавленого металла и пожарной химии всё равно четко угадывался цитрусовый аромат. Чуть недозревшие фрукты усеивали землю, и особенно плотным слоем ту часть, где самолётик пропахал сад. И прекрасным дополнением к картине разрушения и пожара стал шикарный оранжево-красный закат. Будто небо в солидарность с творением рук человеческих решило показать все цвета пламени.
Раздался треск, и в фюзеляже появилась новая дырка, из которой вырвался тонкий язычок пламени. Ближайший пожарник выругался по-испански и побежал к своей машине. Глаза Джека автоматически последовали за ним. За спиной неудачливого путешественника оказалась ещё целая куча машин, людей, звуков и образов. В частности, несколько карет скорой помощи, рядом с которыми оказывали помощь паре пассажиров. Рядом с такой же сидел сам Джек. Одна скорая выбиралась на основную дорогу, аккуратно объезжая деревья с будущими экспортными апельсинами. Полицейские не слишком усердно отгоняли от желтой линии кордона любопытных фермеров и работников сада.
Вдруг рядом с Джеком возникла девушка. Её обычно утончённый деловой брючный костюм сейчас больше годился для какого-нибудь чучела, которое с яростной ухмылкой отгоняло бы ворон с этого апельсинового поля. На лице были полоски сажи, волосы местами подгорели, испортив дорогую причёску, а сама она опиралась на два костыля: нога была то ли перебинтована, то ли закреплена в лубки.
– Простите, вы из-за меня упали, там, – она мотнула головой в сторону догорающей машины, – в самолёте. Мне просто была нужна помощь, чтобы освободить застрявшую ногу…
Джек попробовал улыбнуться, но девушка всё так же стояла с расстроенным выражением. После чего мужчина вспомнил, что на его лице маска, которая явно мешает нормальному общению. Он аккуратно её стащил:
– Ничего, – голос был хриплым, и Джек почти сразу закашлялся. После нескольких мучительных секунд он всё-таки закончил. – Главное, что мы живы…
И вернулся к маске. Живительный кислород показался вкуснее, чем классическое французское вино 30-летней выдержки.
Девушка, которая на секунду обрадовалась, снова потухла:
– Пилот погиб. А мистер Хавьер в тяжелом состоянии. Его срочно повезли в больницу.
Она посмотрела в ту сторону, в которой скрылась осторожная скорая.
В этот момент в разговор вмешался врач, который порекомендовал Джеку попробовать встать и переместиться в машину скорой. То же самое посоветовал он и девушке:
– Мисс Монтесорри, возвращайтесь к своей машине, вас уже ждут. Тем более, требуется более серьёзное обследование, – а когда девушка попробовала спорить, непреклонно закончил. – К тому же, нужен кто-то рядом с мистером Хавьером, пока его жена не приедет из Мадрида.
Мисс Монтесорри ничего не оставалось, как опустить голову, тихо прошептать «хорошо» и двинуться, ковыляя на своих костылях, в сторону другой скорой. Джек же, всё так же заключённый в кислородную маску, с помощью врача и санитара скорой встал и повернулся к машине, рядом с которой сидел. Заднее тёмное стекло на двери отразило молодого человека лет 30, с хорошей фигурой и рельефными мышцами на руках. В зазеркалье отражался человек, которым Джек был обычно – почему-то в мутном образе не было видно кровоподтёков, следов грязи и гари. Даже кислородную маску не было видно. Только тёмные волосы, глубоко посаженные глаза, тонкий нос да губы, застывшие в лёгкой ухмылке.
Образ промелькнул в зазеркалье, оставив Джека снова наедине с врачами. За спиной захлопнулись двери, загудел движок. Свет в салоне слегка притушили, а самого Джека закрепили на стоящей здесь кушетке. Помощник врача стукнул в стенку рядом с водителем, и машина тронулась, так же аккуратно, как и предыдущая, объезжая фруктовые деревья. Лишь добравшись до нормальной дороги, водитель включил сирену и нажал педаль газа поплотнее. Джек же продолжал вдыхать кислород и теребить пальцами осьминога, который был привязан к его запястью.
Ему было не по себе. А если быть честным до конца, то он был в шоке, граничичащем с паникой. И не только падение самолёта была этому причиной.
Глава 2: Друг-техник
Джим с издёвкой смотрел на Джека. Металлический осьминог ехидно наблюдал, как молодая сестра пытается взять кровь из вены на анализы. Она уже в третий раз примеривалась, оставив после себя две болезненные точки уколов. Джеку же ничего не оставалось, как только морщиться и не шипеть слишком громко. Благо, что кислородную маску снимать не спешили.
Приёмное отделение больницы было относительно небольшим и, как всегда, шумным. А учитывая количество испанцев на квадратный метр со своими болячками, ситуация периодически превращалась в настоящий птичий базар. На соседних койко-местах проверяли двух пассажиров того же самолёта, что стал причиной для посещения больницы и Джеком. Один из них – юридический консультант Рон Гидеон, плотный мужчина с покрасневшим от жара лицом. Его намазали антиожоговой мазью и теперь заливали какие-то лекарства через систему. Вторая пассажирка – винный технолог Мария Хуарес – отделалась ушибами и царапинами. По словам медсестры, которые услышал Джек, ей очень повезло. Женщина же улыбалась и втихаря шептала молитву Деве Марии.
Но как бы там ни было, им всем действительно повезло. Чёртова крылатая машина всё-таки навернулась. И очень кстати неподалёку оказался город с пожарной станцией и спасательной службой в полной боевой готовности – пламя не успело сожрать тела и души людей.
Мисс Монтесорри сейчас была на рентгене – проверяют, есть ли перелом. Джек на очереди: осмотревший его врач ощупал рёбра и сказал, что проблема не только в отравлении.
По крайней мере, Джек надеялся, что правильно понял эскулапа: его испанский позволял общаться на общие и винные темы, но в медицине мог спокойно перепутать carbon с cabron1. А некоторые испанцы и так излишне эмоциональны на этой почве…
Наконец сестра попала в вену, и кровь струйкой стала наполнять предназначенные для неё ёмкости. Глядя на эти сосуды, путешественнику казалось, что он прямо видит тёмные, суетящиеся наравне со всякими тромбоцитами и эритроцитами кусочки гари и сажи, которые из лёгких попали в красную жидкость жизни. Чтобы отогнать дурацкий образ, Джек отвернулся и сделал глубокий вдох кислорода. Сколько ещё носить эту маску?
Спустя час Джек всё ещё сидел в приёмной, но уже с рентгеном, двумя сломанными рёбрами, без маски на лице, и слушал врачебные рекомендации. Помимо того, что сейчас нужно аккуратно двигаться, больше бывать на улице и в случае приступов астмы применять ингалятор, он узнал, что мистера Хавьера стабилизировали и состояние пусть и тяжелое, но дающее надежду. Подробности говорить не стали, сказали – дождутся родственников. Джеку же посоветовали взять отпуск и отлежаться недельку.
Что поделать, если он и был в отпуске, да только тот начался не слишком удачно?
Джек сошёл с самолёта из Франкфурта в Барселоне рано утром. Пока длился полёт, его очень развлекла беседа с девочкой лет девяти, которая сидела рядом. Она деловито играла со своей куклой, задавая ей взрослые вопросы, типа: «Чем хочешь заняться? О какой работе мечтаешь? Думаешь, тебя будет она радовать?». А когда ей надоело разговаривать с куклой, она начала задавать аналогичные вопросы Джеку:
– А чем вы занимаетесь, мистер? – на её серьёзном лице застыл вопрос.
– Называй меня Джек.
– Не увиливайте от вопроса! – девочка подняла тонкий пальчик вверх, как строгая учительница. Джека это позабавило, и он ответил:
– Я сомелье и дегустатор.
Здесь у девочки впервые проявилось чисто детское выражение лица – непонимание. Эти слова ей ничего не говорили, и она, потеряв дар речи, не могла задать уточняющий вопрос.
Джек тихо засмеялся:
– Это не такая уж известная профессия.
Девочка продолжала смотреть на него удивлёнными глазами, ожидая разъяснений.
– Сомелье и дегустатор – это те люди, что разбираются в вине. Дегустатор определяет, хорошее ли вино, а сомелье всё знает о его происхождении, о том, как его наливать и как правильно пить.
– Это какая-то разновидность алкоголика? – на лице девочки появилось пренебрежение, которое оно явно впитала от кого-то из взрослых. Как и веру в свои безбрежные знания.
– Нет, – спокойно ответил сомелье. – С алкоголиками эта работа не имеет никакой связи.
– Моя мама говорит, что алкоголики вечно ввязываются во всякие проблемы, – вот и стало ясно, откуда гонор. – А мне не нужны проблемы.
Девочка отвернулась, смешно надув губы. Однако спустя пять минут не выдержала и задала волновавший её вопрос:
– А как правильно пить вино? Чтобы никто не догадался, что ты пьяный?
В Барселоне же светило мягкое октябрьское солнышко, лучи которого отражались от стеклянных поверхностей терминала аэропорта. Высокие пальмы вдоль дороги, по которой сновали такси, плавно покачивались, будто медленно танцевали в своем расслабленном ритме. Небо было бледно-синим, воздух тёплым, а таксист разговорчивым. Забронированный принимающей стороной отель оказался уютным и небольшим, в модном в последние годы стиле «отель-бутик». На завтрак Джек с удовольствием съел несколько ломтиков дыни с хамоном и запил эспрессо, который, в отличие от кофе из автоматов, подаваемого в популярных и массовых отелях, был терпким и ароматным. На столе лежала папочка с приглашением от мистера Хавьера, владельца семейной винодельни к югу от Барселоны. Его секретарь мисс Монтесорри предлагала ознакомительную поездку по bodega2 с возможностью обсудить перспективы сотрудничества.
Если уж предлагают оплатить отпуск и хорошую гостиницу, почему бы и нет?
Джек считал себя неплохим специалистом, так что приглашение, которое он получил от испанской винодельни, бальзамом пролилось на его самолюбие. К тому же, этот визит можно было бы использовать и для расширения будущих деловых контактов.
Барселона всегда привлекала Джека. Мягкий климат, куча мест для общения, хорошие тренажерные залы и большой променад для утренних пробежек. Не говоря про обильную винную культуру, в которой можно было встретить как простые вкусы, так и уникальные сочетания.
Встреча с секретарём владельца винодельни должна была состояться в час, после чего снова перелёт. Однако Джек явно не ожидал, что заехавшая за ним машина вместе с миловидной и серьёзной секретаршей завезёт их сразу на территорию аэропорта, в ВИП-терминал. Там была условная проверка, блестящие улыбки, тихая музыка и отличный гевюрцтраминер с богатым вкусом.
Как только белое вино коснулось языка, Джек увидел Эльзас. И хотя Гиссами был чисто испанской маркой вина, с гевюрцтраминером у него ассоциировалось только одно место. Запахи и вкусы напоминали о трудолюбии, о достойной награде тому, кто готов был трудиться и вкладывал все силы в свой виноград. Картинка, как всегда, была яркой, чёткой настолкьо, что Джек по-детски переживал, что её сияние будет видно через глаза.
Поэтому, пробуя вино, он всегда закрывал глаза. Именно в этот момент к ним присоединился сам мистер Хавьер.
– Рад вас видеть, молодой человек, – крепкое рукопожатие и прямой взгляд человека, знающего себе цену и примеряющегося к новому активу. – Спасибо, что согласились помочь моей скромной винодельне. Моя помощница сообщила, что вы прекрасный специалист.
– Вы мне льстите, мистер Хавьер, – Джек слегка засмущался и посмотрел на мисс Монтесорри. Та держала в руках бокал и с улыбкой наблюдала за Джеком.
– Тем более для меня честь посетить, как вы говорите, вашу «скромную винодельню», – Джек не лукавил. Несмотря на отсутствие огромных оборотов, как у гигантов винного бизнеса в Испании, эта винодельня славилась качеством и ценой бутылки. Никакого ширпотреба – только высший класс.
Это, кстати, была ещё одна причина, по которой Джек согласился лететь – слишком заманчивая строка в портфлио.
Пока они ожидали посадки на самолёт, мистер Хавьер долил себе и Джеку белого вина, а мисс Монтесорри от добавки отказалась. Пригубив свежий гевюрцтраминер, хозяин bodega спросил:
– Скажите, пожалуйста, Джек, – разрешите называть вас просто Джек? – молодой человек ответил кивком. – Так вот, скажите, пожалуйста, сколько лет и у кого вы учились своему ремеслу?
– В общем я отучился пять лет. Часть этого срока я провёл во Франции, где начал с сомелье, а затем меня пригласили и к дегустаторам. После решил поработать во Франкфурте, где и по сей день продолжаю учиться, – Джек покрутил бокал в руке, рассматривая разводы на его стенках. – Мой куратор очень уважает вашу винодельню и передавал вам привет, – Джек протянул мистеру Хавьеру визитную карточку с золотой полосочкой.
Судя по реакции, мистер Хавьер узнал имя и вежливо попросил передать лучшие пожелания в ответ. После чего снова задал вопрос:
– Ваш наставник, насколько я помню, испытывал симпатии к креплёным винам. А каковы ваши вкусовые пристрастия?
– Обычно предпочитаю красные вина без декупажа. Единственное исключение – каберне. Его вкус, несмотря на популярность, я не слишком люблю, – увидев, что лоб мистера Хавьера пересекла вертикальная морщина, чуть поспешно добавил. – Однако мой анализ каберне на экзамене назвали непредвзятым и чётким. Я не примешиваю личные симпатии к работе.
Лоб заказчика разгладился, и хозяин винодельни сделал небольшой глоток белого вина. Подержав мгновение напиток во рту, он проглотил и задал следующий вопрос:
– Какая закуска, по вашему мнению, больше всего подходит к этому гевюрцтраминеру?
Мистер Хавьер хитро глянул на молодого сомелье, и тот вернул ему улыбку:
– Сегодня к вину лучше всего подать тонко порезанное белое мясо курицы. Погода и атмосфера располагают. А вино – тем более.
Мистер Хавьер молча поднял бокал, Джек ответил тем же жестом.
– Думаю, мы сработаемся, – произнёс мистер «возможный работодатель», быстро превращаясь в настоящего работодателя. – Вы приняты для этого задания. А теперь давайте полетим – не терпится услышать ваше мнение на месте.
Джек поставил бокал обратно на стол. Жаль, что не было возможности допить отличное вино – вкусовым рецепторам нужно было быть максимально чистыми.
После терминала они практически сразу вышли к самолёту. Маленькая, быстрая машинка сверкала плоскостями на испанском солнце. Темно-синие полосы на бортах добавляли серьёзности, хотя сам силуэт покорителя неба будто говорил: «я лишь прикидываюсь серьёзным».
Капитан уже стоял у трапа, приветствуя гостей. Рядом с какими-то большими гудящими ящиками стояла пара техников в наушниках, сверяя что-то по своим планшетам.
Джек внимательно изучал необычную для него обстановку, впитывая новые впечатления. Пока один из техников не повернулся в его сторону. Увидев Джека, он вскинул руки, сначала резко дёрнулся, но потом замедлился и пошёл не спеша. И лишь сделав шага четыре, громко спросил:
– Джек, ты ли это?
Карие глаза Джека впились в лицо техника. Голос был удивительно знаком, но подозрения…
Подозрения не оправдались. Это действительно был Кит. Махнув рукой охраннику, который уже отделился от стены терминала и собирался выдвинуться наперерез технику, Джек раскрыл руки для объятий. Кит стянул наушники и с удовольствием обнял Джека.
– Какими судьбами, Джек? Мой брат уже сто раз спрашивал, куда тебя занесла нелегкая. А оказывается, ты пересел на частные авиалинии, – и с улыбкой кивнул в сторону самолётика.
Кит – старший брат друга детства Джека. Но, как и все младшие братья, они стремились общаться со старшими. Благо, что этот не слишком запрещал, а игровая консоль, на которой почти каждую неделю шла заруба не на жизнь, а на смерть, предлагала общие точки интересов.
– Да расслабься, Кит. Меня просто пригласили на виноградники посмотреть. По-дружески.
Кит хохотнул.
– Тебе всегда в этом везло. А вот мой брат застрял в каком-то гадюшнике. Но ты и сам знаешь, – гадюшником Кит называл один из банков первой американской пятёрки. – Говорит, что перспективы есть…
Джек лишь улыбнулся. Кит всегда был экспрессивным, в отличие от младшего брата Макса. Это сказывалось как в играх на консолях, так и в реальном мире. Видимо, к железякам Кит относился гораздо спокойнее, нежели к людям.
– Самолёты тебя ещё не достали? – ехидно уточнил Джек.
– Ты что?! Это моя радость и моя жизнь! – старый друг даже покачал головой. – Конечно, и от этой работы иногда устаешь, но в сравнении с занудством Макса здесь просто великолепно.
Старые друзья широко улыбались, глядя друг на друга. Однако тут Кита окликнул второй техник, топорща красивые усы на типично испанском лице, сверкая глазами и упоминая в одном предложении и Деву Марию, и что-то из межполовых отношений. Кит ответил, что идёт.
– Ладно, Джекки. Я рванул, готовить твою птичку к взлёту, – крепкое рукопожатие напоследок. А затем, уже отойдя на шаг, снова обернулся и добавил:
– Эй, Джек!
– Да, Кит?
– Береги себя! Эту штуку хорошо трясёт на ухабах. Так что пристёгивайся, даже если стюардесса начнёт танцевать стриптиз. И Джима на руку посади – а то на каком-нибудь ухабе отрастит крылья и улетит.
И махнув рукой, подбежал к коллеге, кивая и надевая обратно наушники.
Джек покачал головой, но, когда уселся в мягкое кресло, всё-таки послушал совета старого друга: пристегнул ремень и снял кулон с осьминогом с шеи и повязал его на запястье. Восьминогое существо таинственно ухмылялось, будто знало что-то важное.
Вот и сейчас Джим смотрел с прикроватной тумбочки, опираясь на кошелёк, будто спрашивая: а что думаешь ты?
Если признаться честно, мысли были далеко не радужные. Большую часть полёта всё было ровно, даже воздушных ям не было. Только в самый последний момент, буквально за пять минут до катастрофы, действительно стало трясти. Как ни странно, именно в тот момент Джек расслабился – не зря Кит его пугал. Но затем последовало объявление об аварийной посадке, просьба пристегнуть ремни и оставаться в своих креслах. Мистер Хавьер быстро опрокинул в себя недопитый кофе, Мария Хуарес зашептала – видимо, молитву, – Рон Гидеон вжал голову в плечи, а мисс Монтесорри, которая до этого как раз пыталась не разлить стакан с водой, секунду замешкавшись, уронила его на пол и кинулась к сиденью.
Самолётик пошел на снижение. Пилот передал на общую связь, что зайдёт на старый военный аэродром неподалёку. Но потом по машине прошла волна вибрации, пилот матюгнулся и отрубил вещание. И кишки остались на высоте, а тела полетели вниз.
Дальше было темно.
И теперь Джеку казалось, что Кит, старый добрый друг Кит, как-то причастен к этому происшествию. Не зря же он предупреждал…
Невесёлые размышления прервала медсестра, которая принесла документы и сообщила, что Джек может идти.
– Скажите, а мисс Монтесорри уже выписали? – Джеку всё равно некуда было идти, поэтому хотелось бы узнать, что можно сделать.
– Пока нет, но её документы готовят. Мы бы хотели её задержать, но она не слушается врача, – медсестра качала головой. – Если вы хотите дождаться её, посидите в приёмной – она выйдет вслед за вами.
Джек поблагодарил сестру, взял бумаги и личные вещи, вернул Джима на шею и вышел, стараясь не ускорять шаг. Вместо того, чтобы сидеть в приёмной, он вышел на улицу – ужасно хотелось свежего воздуха. Пока он сидел в самолёте, горел в нём, а затем снова сидел, но уже в больнице, наступила ночь. Сумерки проскользнули незамеченными, фонари освещали полупустую стоянку у госпиталя. У входа стояла скамеечка, на которой сидел дедуля, покуривая сигаретку. От его руки тянулась трубочка к мешку с физраствором, который висел на этой специальной медицинской палке-вешалке.
Джек взглядом спросил разрешения присесть рядом, получил утвердительный кивок, уронил пятую точку на ещё теплые деревяшки и с вздохом откинулся на спинку. Рёбра, туго стянутые медиками, тут же дали о себе знать, но он постарался расслабиться. Как ни странно, это помогло.
Дед жевал сухими губами свою сигаретку, пуская тонкие струйки дыма в сторону от Джека, который смотрел в тёмное небо. До него начало доходить, что сегодня он мог расстаться с этим небом и землею навсегда. И что в этом мог быть замешан его друг. В груди скрутило, но не физической болью, а каким-то другим напряжением. Рука коснулась кулона на шее, будто ища в нём поддержки. И в этот момент дед закашлялся, схаркнул в сторону мусорника, и, вставая, тихо пробормотал себе под нос:
– Ты так и не пришла, – потушил сигарету о край мусорника. – А ведь обещали всего три месяца, а уже четвертый пошёл.
После чего повернулся к Джеку и сказал:
– Buenas noches.
– Buenas noches, senor.3
Джек смотрел вслед уходящему старику и понимал, что сегодня Смерть работает по какому-то иному графику.
