Loe raamatut: «Скоморох. Шут гороховый»

Часть 1

Скачками, как заяц, Олексий бежал к спасительному лесу. Монголы его заметили, и несколько всадников на низеньких косматых лошадках бросились в погоню. Они стремительно приближались, и монгольская стрела противно свистнула, чуть не задев ухо. Пролетев чуь вперёд, она вонзилась в ствол молодой берёзки, едва не пробив его насквозь. И в следующий миг петля волосяного аркана захлестнулась на шее Олексия, повалив его наземь. Монгольский воин протащил конём свою добычу сажени три, ровно столько, чтобы лишить сил к сопротивлению, но не задушить до смерти. В этом деле нехристи хорошо разбирались: крепкие и сильные молодые рабы весьма ценились в Орде, да и на невольничьем рынке в Кафе за такого можно получить хорошую цену…

– Вот угораздило же вляпаться! – скрипел зубами в бессильной злости Олёшка, пытаясь хоть немного ослабить сыромятные путы, сильно врезавшиеся в тело. Когда это удалось, он смог, наконец, вдохнуть полной грудью и лечь поудобнее. Он не боялся плена, знал, что сбежит, едва только появится такая возможность… Короткая и тёплая летняя ночь побаловала зрелищем красивого звёздного небосвода. Олёшка лежал на спине, и, глядя на небесные алмазы, вспоминал свою прошлую жизнь, скупую на радости, но щедрую на тяготы и испытания. Они закалили характер, сделали крепкими душу и тело… Все началось в далёком детстве, ему не исполнилось ещё и десяти годков. Его отец Орефий, крестьянский сын, вместе с другими мужиками защищал деревню от монгольского отряда. Все пали в той неравной схватке. Матушку Онфимью и других баб и девок с ребятишками захватчики угнали в Орду, а Олёшка, хоть и мал был, а сумел схорониться. Мальчонку нашли бродячие скоморохи, днями проходившие мимо родного Олёшкиного пепелища. Накормили, взяли с собой. Олёшка живёхонько выучился играть на нехитрых музыкальных инструментах – дуде, свирели, сопелке и даже на гуслях. Выучился крутить сальто вперёд и назад, боковое солнышко, кувыркался в воздухе – потешал народ во градах и весях. Старшие его не обижали, делились с ним всем, что зарабатывали непростым трудом бродячего артиста. И всё было бы хорошо, да недалече от града Пскова не повезло им нарваться на отряд тевтонских рыцарей Ордена меченосцев. Взрослых тевтоны перебили, а Олёшку увезли в Неметчину. Знатный рыцарь забрал его в свой замок, в котором Олёшка прожил без малого семь лет. Голодом не морили, работа посильная – главное, сделать хорошо! Сына того рыцаря звали Якоб, и по годам он был ровесником Олёшке. Мальчишки подружились. Так Олёшка освоил немецкий язык, и научился владеть тевтонским оружием – длиннющим двуручным мечом, мощным рыцарским копьём, кинжалом и арбалетом. Последний ему особенно нравился – за точный и сильный бой. Сначала оружие было лёгким, деревянным, а по мере взросления ребят его заменили на боевое. Якоб часто говорил, что когда он станет рыцарем, как его отец, то Олёшка будет его верным оруженосцем, и вместе они будут добывать себе славу и почести в дальних и опасных военных походах. Олёшка был совсем не против! И в свою очередь учил Якоба говорить по-русски (и, надо сказать, весьма в этом преуспел), а также играть на свирели и гуслях и петь песни – русские и немецкие. Старый рыцарь Фридрих и его жена Магда ничего предосудительного не видели в том, что отпрыск их древнего и знатного рода сдружился со слугой из славянских варваров. Они справедливо полагали, что дворянская честь в жизни весьма нуждается в верной и беззаветной поддержке простолюдинов. Да к тому же Олёшка (они называли его Алекс) уже так хорошо болтал по-немецки! И вечерами, бывало, они приглашали ребят в свои покои, где Якоб и Олёшка-Алекс поочерёдно играли им на гуслях и развлекали песнями. Олёшка уже разменял свою двадцатую весну, когда Фридриху пришло назначение Ордена возглавить посольство в Великий Новгород. Надо было в очередной раз за столом переговоров решать спорные вопросы Порубежья с тамошним князем. Вот тогда-то и случилось то, что напрочь разбило детские мечты Якоба и Олёшки о совместных военных походах за славой в дальние страны…

Часть 2

Времена были неспокойные. Частые взаимные набеги с обеих сторон приучили мирных жителей Порубежья "спать на топоре", жаркие и безжалостные схватки, кровавые стычки стали привычными, едва ли не повседневными. Под смутное время размножились и вольготно распоясались разбойничьи ватаги, не встречая должного отпора ни от властей Тевтонского Ордена, ни от Новгородского княжества. Старый рыцарь Фридрих взял с собой в поездку на Русь своего сына Якоба и Олёшку, а также крепкий отряд охраны в сто копий. Целая сотня закованных в броню конных рыцарей были немалой силой, способной быстро остудить горячие головы любой разбойничьей шайке. Так подумал бывалый старый воин, и просчитался. Стоило тевтонскому посольству углубиться в земли русов, как попали они в мастерски подготовленную засаду. Дорога шла между болотцем и холмом, густо поросшим лесом. Едва тевтоны полностью оказались в этом промежутке, как сзади и спереди их колонны на дорогу рухнули подрубленные вековые ели, и с обеих сторон немцев накрыла туча стрел, нанося сильный урон. А с крутого склона холма покатились вниз огромные валуны, калеча людей и животных. И вслед за камнями на дорогу как горох посыпались разбойники. Крючьями стаскивали рыцарей с коней и добивали уже лежачих. Всё произошло очень быстро, и ошарашенные тевтоны просто не успели оказать сколь-нибудь организованного сопротивления. Половина полегла на месте схватки, другая сдалась в плен, и была избита, ограблена и связана. Всё, как говорится, в полном соответствии с законами жанра…

Атаман Гаврила был доволен: добыча оказалась богатой. Одного железа столько, что хватит приодеть в доспех всех его добрых молодцев, да и ещё останется. Кузнецам в Новгороде продать можно! И кони у тевтонов хороши – крупные, сильные! А что злата-серебра немного, так невелика печаль. Купчишек на наш век хватит! Гаврила неспеша поднялся с грубо тёсанной колоды и направился смотреть полон. За ним тенью метнулись Кирша и Крюк, двое его подручных, личных телохранителей. Угрюмые, здоровенные детины, готовые на всё ради своего атамана. Гаврила и сам был ещё силён и крепок, но не настолько, как эта парочка. Как-то раз на богатой ярмарке во Пскове Кирша на спор голыми руками разогнул подкову, а Крюк завязал в узел кованную кочергу. Гаврила тогда всыпал им обоим по первое число, чтобы не светились зря. Услышав шаги, Олёшка поднял голову. Что-то забыто-знакомое он уловил в походке и в лице атамана разбойников, неторопливо проходящего мимо. Бородища широкая, лопатой. Чёрная была, как смоль, а ныне уж серебриться начинает. А уж когда его голос услышал, то последние сомнения отпали:

– Дядька Гаврила! Стой!

– Кто это?! Ты меня откуль знаешь, немчин?! – опешил атаман, остановившись и вглядываясь в лицо окликнувшего его парня.

– А кто меня на дуде учил играть? И кувыркаться на потеху честному люду?? Олёшка я! Олексий! Ну, вспомнил что ли??

– Олёшка?? Ты?? Да откуле ты тут взялся, бесенёнок?! – Гаврила подскочил к парню, на ходу выхватывая длинный нож. Путы упали к ногам, и атаман тут же сгрёб Олёшку в свои медвежьи объятья…