Loe raamatut: «Инцидент при Амальтее»

Амальтея, внутренний спутник Юпитера, июнь 2328 года

Исполинская глыба рыжего льда, покрытая оспинами кратеров и изъеденная пустотами, напоминала огромный выработанный астероид, из которого шахтные черви выгрызли самое ценное, оставив лишь низкомерную оболочку. Амальтея имела дурную славу, просторные тёмные пещеры выглядели как укромные гавани, в которых удобно прятаться от радиации и вездесущей абразивной пыли, но то была только видимость. Колоссальные приливные силы Юпитера постоянно играли с рыхлой поверхностью спутника, сжимая и разжимая небесное тело, словно козье вымя.

Удобное на первый взгляд убежище в любой момент могло стать ловушкой. Мысль об этом позабавила Талоса своей нечаянной рекурсией, ведь, прозябая вторые сутки в каменном мешке, способном внезапно превратиться в капкан, капитан сам готовил западню.

Укрытие было почти идеальным: дыра шириной в полкилометра и глубиной в два легко вместила их корабль; выход из пещеры всегда был направлен в сторону Юпитера; диск планеты был таким большим, что из проёма пещеры ничего, кроме него, не было видно. Можно было представить, что они заперты в гигантском горшке: рыжие ледяные стены по бокам, на дне, а прямо перед ними расписанная живописными полосами крышка из планетарного диска. Если подумать, они уже два дня не видели открытого космоса, а это значит, что и космос не видел их. То-то. В тридцати километрах отсюда его ведомый прятался в подобной дыре. Связь и наблюдение им обеспечивала малозаметная сеть направленных зондов.

Ожидание утомляло. Мысли изводили Талоса, а он изводил команду: канониру приказал компоновать торпедные сборки, навигатору – следить за подвижками поверхности спутника, механику – зафиксировать корабль и укрепить слабые места пещеры, только ему – капитану – некому было отдать приказ. Вопросы без ответов разъедали его изнутри: почему им так легко достался полётный план их цели? Зачем ламеры, так тавры называли лунных американцев, проложили орбиту так близко к Амальтее? Хотя последнее понятно: если держаться в Паутинном кольце Амальтеи, то можно долго не привлекать к себе внимание, особенно в такой близости от громадного Юпитера.

Через несколько часов средний транспортник «Мунджерси-418», должен проплыть в каких-то жалких трёх тысячах километров отсюда. Пять километров мерной стали, набитой газом и льдом. Только три отсека судна – с семьдесят третьего по семьдесят пятый – прячут секретный груз, и ни Талос, ни Бык, который его сюда послал, не знали, что там везут ламеры. Таврам сказали, что дело нужно сделать, а тавры хорошо знают, что нужно значит нужно. На том и стоим.

Пусть сам груз неизвестен, но его ценность была очевидна. Иначе зачем ламерам превращать безобидный транспорт в почти неприступную крепость? По пути к Юпитеру разведка пассивно просканировала ламерское судно: внешне обычная космофура, но, если присмотреться, то можно насчитать двадцать торпедных конвейеров и сорок семь огневых точек. Не линкор, но по боевой нагрузке близко к нему. Единственный минус (или плюс, это как посмотреть) – тяжёл и неповоротлив, на то и расчёт.

Чтобы убить время, Талос решил ещё раз, наверное уже сотый, пройтись по тактическому сценарию и данным сканирования цели.

– Тал? – В фокусе визора появился его давний напарник Клевер, абсурдно удачливый капитан ведомого эсминца поддержки. – Мои ближние сенсоры засекли цель, передаю данные.

– Хорошо, готовность «Веди», пусть твои проверят, что ваш борт ничем не фонит.

– Обижаешь.

– Своим я тоже скажу. Не хватало ещё на какой-нибудь мелочи проколоться.

– Понял, понял. Есть!

Следующие два часа заняла обычная рутина подготовки к бою: проверки, перепроверки, контрольные списки. Корабли сняли с якорной фиксации, готовность «Веди» сменилась на готовность «Бука»; пустили вакуум, экипажи заняли боевые посты.

В амортизаторе, справа от капитана сидел пилот-навигатор Янус, в нём уживались две способности: он мог подолгу продумывать сложнейшие орбиты и высчитывать их с максимальной эффективностью, а еще он был гением микроконтроля корабля, когда нужно было без раздумий, чисто на интуиции, но в тесной связке с техином провести судно в огневое ушко. Беда Януса была лишь в том, что он либо думал, либо действовал, делать и то и другое одновременно у него не получалось.