Улика на память

– Детский сад, честное слово.

– Младший сын жаловался с утра на плохое самочувствие. Поднялась небольшая температура, пришлось вызывать врача.

– Насколько мне известно, у вас есть муж, и мама ваша вроде вместе с вами живет.

– Муж уходит на работу в семь часов, мама сейчас в санатории.

– Как складно у вас получается, – улыбалась завучиха. – С кем вы оставили ребенка?

– Договорилась с соседкой.

– К чему такие жертвы? Могли бы остаться дома, в школе есть, кем вас заменить.

– Что она хочет от Нины? – шепотом спросила у меня Алиса.

– От Нины ничего. Она хочет подпитаться энергией, чтобы лучше себя чувствовать. Энергетическая вампирша.

– Вашу объяснительную я отдам директору, – сказала Штангенциркуль.

– Как вам угодно.

Спокойствие Нины Владимировны начало выбешивать завучиху. Она-то добивалась совсем другой реакции, хотела принизить, оскорбить, заставить почувствовать себя раздавленной, но Нина Владимировна на провокации не поддавалась. Завучиха вышла из себя.

– Сколько раз я говорила, если с вашими детьми постоянно что-то случается, стоит подумать о смене профессии. У одного болит голова, у второго живот, третий простыл, в результате страдает школа. Вы опаздываете, договариваетесь за моей спиной с учителями о замене, часто сидите на больничном. Нужен нам такой учитель? Сомневаюсь.

– Клара Степановна…

– Что Клара Степановна? Зачем мне эти ваши филькины грамоты, – завучиха швырнула объяснительную на пол. – Написать можно, что угодно – бумага стерпит. Успеваемость по вашему предмету среди старшеклассников упала, что касается вашего класса, – Штангенциркуль метнула злобный взгляд на меня. – Одни сплошные жалобы. А тут живот, простуда, муж, семья… Мне нет дела до ваших семейных проблем, для меня первостепенное значение имеет учебный процесс.

– Ещё бы, – хмыкнул я.

Штангенциркуль резко повернулась в мою сторону.

– Что ты сказал, Озеров?

– Ничего. Просто считаю, вы придираетесь к Нине Владимировне.

– Глеб, подождите меня с Алисой в коридоре.

Мы пошли к выходу.

– Озеров, ты слишком много себе позволяешь. Имей в виду, выпускной класс на носу, от нас тебе потребуется характеристика, а что в ней будет написано, напрямую зависит от тебя. Запомни это.

В коридоре я саданул кулаком по стене.

– Стерва!

– Глеб, успокойся.

– Гнобит Нину уже не первый год. А со своими характеристиками вообще задолбала. Кому они нужны? Блин, неужели она реально считает, что выданная мне характеристика как-то повлияет на поступление в институт? Бред! Да я её характеристику сожгу в первый же день.

– Глеб, не горячись.

– Бесит она меня. За Нину обидно. И за других, которых Штангенциркуль ежедневно с грязью смешивает.

Из учительской вышла Нина Владимировна. Лицо красное, взгляд взволнованный.

– Что она вам сказала?

– Не важно. Ребят, я зачем вас позвала, нужна помощь.

– Обязательно поможем, – кивнула Алиса.

– Через месяц у нас в школе праздник, каждый класс готовит номера… – Нина Владимировна открыла толстую тетрадь, перелистнула несколько страниц. – Глеб, ты играешь на гитаре.

– Только потому, что вы заставили, – улыбнулся я.

– Алиса, у тебя отрывок из «Евгения Онегина». Ребят, первоклашки из «А» класса ставят спектакль по сказке «Три поросенка».

– Прикольно.

– Глеб, – Нина Владимировна положила мне руку на плечо. – Нам нужен волк.

– И?

– Выручай.

– Почему именно я? Нина Владимировна, и гитара, и волк, по-моему, перебор. Пусть Витька Комаров волком переоденется.

– Виктор и другие ребята уже заняты в сценках.

– Что, вообще никак?

– Никак, – развела руками Нина Владимировна.

– Глеб, соглашайся, – подтолкнула меня Алиса.

– Выбора у меня нет. Ладно, волк так волк.

– Это ещё не все. С первоклашками надо провести несколько репетиций, Алис, я могу на тебя рассчитывать?

– Конечно.

– Подождите, а разве этим занимается не Маргарита?

– Маргарита ушла в декретный отпуск, – напомнила Нина Владимировна.

– Ах да. Ёлки-палки, и когда эти репетиции проводить? – я посмотрел на Алису, потом на Нину.

– Послезавтра после седьмого урока в актовом зале. Договорились?

Когда Нина Владимировна ушла, я скривился.

– Впрягли нас. Возиться с мелкотой – хуже не придумаешь. Ты вообще знаешь, как с ними общаться?

– Справлюсь.

– Сомневаюсь. Они тебе на шею сядут.

– Рядом будешь ты.

– Угу, в костюме волка.

– Уже не терпится увидеть тебя в образе.

– Надо будет сказку прочитать, напрочь забыл, что к чему.

В вестибюле мне позвонила Люська.

– Глеб, пока вы с Алиской неизвестно где прохлаждаетесь, я одна за всех отдуваюсь.

– Что у тебя?

– Он на крючке. Димка из школы вышел и сразу его увидел, позвонил мне, я его пасу.

– Где?

– Он Димку до подъезда проводил, потоптался у скамейки, потом завернул к метро. Сейчас трясусь в вагоне.

– Люсь, подожди… – я растерялся. – Почему ты сразу не позвонила?

– Видела, как Нина тебя в учительскую поволокла, решила, это надолго.

– Я сейчас подъеду.

– Куда? Не суетись. Прослежу за ним, потом звякну, тогда и подвалите.

– Люсь, смотри там, без фокусов.

– Не учи ученую.

– Твоя ученость меня пугает. Будь осторожна.

– Я постараюсь.

– Люсь!

– Буду-буду. Что со мной сделается?

Из школы мы с Алисой пошли к Димону. Появилось чувство необъяснимой тревоги.

Глава четвертая

Его зовут Хром

Вскоре позвонила Люська, назвала адрес, где жил мужик в сером свитере.

– Так просто? – удивилась Алиса.

– Рано радуешься, – Димон взял связку ключей, положил её в карман и мы вышли на лестничную площадку.

Алиса ехать с нами отказалась. Сославшись на неотложные дела, она взяла с меня слово, что я позвоню ей сразу, как только вернусь домой.

– Неотложные дела, – хмыкнул Димон, кода мы двинулись к метро. – Нет у неё никаких неотложных дел.

– Знаю.

– Трусиха она у тебя, Глебыч.

– Ничего. Девчонкам это простительно.

– Люся не такая.

– Да уж! Я бы сказал, Люся совсем не такая. И сейчас меня волнует, как бы она там делов не натворила.

Дорога заняла минут сорок. Выйдя из метро, мы увидели высокую круглую башню и трехэтажный торговый центр.

– Нам направо.

– Подожди, Глебыч, ты уверен, что направо? Там вроде нет жилых домов.

– Люська сказала направо, торговый центр должен остаться позади.

Димон достал телефон. Через минуту закивал.

– Все верно, говорит, надо идти вдоль железобетонного забора, потом свернуть, перейти дорогу и упремся в пятиэтажный дом.

– Ты видишь забор?

– Нет.

– И я не вижу.

Обойдя стоянку, мы заметили тянувшийся вдоль узкой дороги серый забор. Здесь было безлюдно, мрачно. Асфальт на тротуаре изнизан трещинами, бордюры в некоторых местах выкорчеваны, дорога покрыта толстым слоем пыли.

– Тупик, что ли?

– По ходу да.

Проходя мимо распахнутых ворот, я увидел нескольких рабочих в защитных касках, чуть поодаль гудела бетономешалка, где-то совсем далеко был слышен стук отбойного молотка.

Свернув влево, мы перешли дорогу, прошли по вытоптанной тропке мимо выстроившихся в ряд металлических контейнеров и действительно увидели старый пятиэтажный дом.

– Не понял, – Димон остановился, осмотрелся. – Куда мы попали?

– Дом нежилой.

– И наверняка готовится под снос. Ни окон, ни дверей.

– Или Люська что-то напутала, или нас занесло не в ту степь.

Пришлось опять звонить Люське.

– Ты где? – спросил я, заметив краем глаза выскочившую из кустов облезлую псину.

– А вы где? – вопросом на вопрос ответила Люська.

– Стоим напротив пятиэтажной развалюхи.

– Ждите меня, сейчас подойду.

– Куда ты подойдешь? Мы с Димоном не туда пришли, дом нежилой.

– Все правильно, дом нежилой. Мужик зашел в первый подъезд.

– Предупредить ты, конечно же, не могла.

– Что бы это изменило? Какая разница, жилой дом, нежилой? Ладно, ждите.

Люська появилась на тропинке минут через десять.

– Я не понял, ты куда моталась?

– В магазин бегала. Есть захотелось, – Люська достала из кармана три шоколадных батончика. – Будете?

Димон взял один батончик, я отказался.

– Какой магазин, Люсь? Ты зачем сюда приехала, шоколад трескать?

– Не ори. Чего завелся, я с утра ничего не ела. Мужик в первом подъезде скрылся, сидит там десять минут, двадцать, полчаса… сколько можно ждать, у меня желудок пустой.

– Мы его упустили.

– Он в доме, – уверено сказала Люська.

– Пока ты бегала в магазин, он сто раз мог уйти.

– А смысл ему уходить? Полчаса сидел и не рыпался, а тут вдруг взял и ушел? Не морочь мне голову, Глеб.

– Странное место, – протянул Димон. – Не находите?

– Есть немного.

– Полуразрушенный дом, вблизи стройка, минимум прохожих… Что ему тут понадобилось?

– Дим, зачем гадать, можно пойти и посмотреть.

Димон посмотрел на меня.

– Заходим?

– Пора поставить точку – заходим.

У самого подъезда Люська подняла с земли проржавевший прут.

– Зачем тебе прут?

– Для самообороны.

– Ну-ну.

– Не ну-ну, а очень предусмотрительно с моей стороны. Наткнемся сейчас на него, что тогда?

– Да ничего, спросим, какого черта они шпионит за Димоном?

– Так он вам и признался.

– А увидев в твоих руках железный прут, сразу признается, да?

– Во всяком случае, должен насторожиться.

– Делай, что хочешь, – отмахнулся я.

– Глеб, возьми кирпич.

– Отстань.

– Димка, кирпич не помешает.

– Люсь, кирпич – перебор.

Назвав нас безрассудными, Люська прихватила и кирпич. В одной руке прут, в другой кирпич – цирк.

– Не тяжела ноша? – засмеялся я.

– В самый раз.

В подъезде было темно. И хотя окна выбиты, свет в них практически не проникал – слишком близко посажены деревья. Поднявшись по старым стертым ступеням, мы остановились у единственно уцелевшей на этаже двери. Она была деревянной, выкрашена коричневой краской, вдоль всего полотна проходила внушительных размеров трещина. Три соседские квартиры (мы заглянули в каждый дверной проем) завалены строительным мусором.

– И куда идти? – шепотом спросила Люська. – Он может быть, где угодно.

– На первом этаже его точно нет, – сказал Димон, взявшись за искореженные перила.

– Почему?

– В квартирах много пыли и совсем нет следов. А на двери висит амбарный замок.

– Ты прав.

– Поднимаемся выше.

На лестничном пролете я невольно вздрогнул, услышав сзади грохот. Люська уронила кирпич.

– Спасибо тебе. И твоему кирпичу спасибо, теперь ты всех оповестила о нашем присутствии.

– Так получилось.

– Чего мы тогда крадемся? Эй! – крикнул я. – Есть кто живой?

– Глеб, ты с ума сошел!

– Пошли, не стойте.

На втором, третьем и четвертом этажах было пусто. На пятом, возле одной из дверей стояла жестяная банка с окурками внутри.

– Уже горячее, – сказал я, кивнув на прикрытую дверь.

– Он там, – Димон приложил палец к губам.

Прежде чем толкнуть дверь, я постучал. Ответа не последовало. Тогда я толкнул дверь и прошел в прихожую. Строительный мусор был убран, от входной двери тянулась протоптанная дорожка в большую комнату. Мы ломанулись туда.

– Никого, – разочарованно сказала Люська.

– В соседних помещениях тоже пусто.

– Когда он успел смыться?

– Когда тебе приспичило сгонять в магазин.

На полу возле стены лежал старый рваный матрас, на нем скомканное байковое одеяло. На тумбе, она примостилась в углу, я заметил пачку сигарет и коробок спичек. Низкая скамейка была придвинута к окну, на ней стояла чашка, пачка чая, упаковка сахара. На подоконнике лежали пластиковая ложка и вилка.

– Он здесь живет, – сказал Димон.

– Бомж?

– Не похож он вроде на бомжа.

– Не похож, – согласилась Люська. – Но вещи, ребят, это же наверняка его вещи.

Я сел на корточки, открыл дверцу тумбы.

– Что там, Глеб?

– Три банки консервов, салфетки и нож.

– Глебыч, Люсь, – позвал Димон. – Идите сюда.

Левее от входа в самом углу стояла объемная спортивная сумка. Она была накрыта серой тканью и завалена пачкой пожелтевших газет.

– Посмотрим, что внутри?

Я прислушался.

– Ничего не слышите?

– Нет. А что, кто-то идет?

– Показалось, – я склонился над сумкой, открыл молнию, загляну внутрь. – Шмотки.

– Посмотри, что в боковых карманах, – сказала Люська. – Вдруг документы есть.

– Документы он при себе держит.

Наспех проверив содержимое сумки, я закрыл молнию, выпрямился.

– Кроме вещей – ничего.

Оттолкнув меня, Люська начала шарить в боковых карманах. Их было несколько, три я просмотрел, четвертый не заметил.

– Я же говорила, – закричала Люська, выудив из бокового кармана фотографию.

– Это не документ. Обычная фотка.

– Не обычная, Глебыч, а армейская. Ну-ка, Люсь, дай взглянуть.

На снимке плечом к плечу стояли четверо молодых солдат.

– Воздушно-десантные войска.

– ВДВ. Гм. Нам это что-нибудь говорит? – Люська пристально вглядывалась в лица солдат.

– Может быть, – задумчиво проговорил Димон. – Качество фотки хромает.

– Старый снимок, что ты хочешь. Тогда фотики допотопные были.

– Слушайте, так вот же он – наш мужик. Первый слева. Дим, скажи! Он, правда?

– Похож.

– Одно лицо. Ой, – Люська выхватила из рук Димона фотографию, поднесла ближе к глазам. – Мне и этот солдат знаком.

– Который?

– Рядом стоит.

– Точняк, я вроде тоже его где-то видел. Глебыч, посмотри.

– Нашего узнаю, изменился, конечно, но не настолько.

– А второго?

– Нет, никогда не видел.

– А если подумать, Глеб?

– Не видел. Смахивает немного на актера, или музыканта… не-е, не вспомню.

– Прям перед глазами его физиономия мелькает, – Люська начала обкусывать губы. – Недавно видела, клянусь.

– Забей на него.

– Вот мы тормоза, – Люська перевернула фотографию, показав на оборотной стороне надпись. – Сфоткались они аж девятнадцать лет назад. Нас с вами ещё не было. Так, число, месяц, год, номер воинской части… А имен нет, только прозвища. Облом.

– Вот же имя – Серега Колосов.

– А остальных как зовут?

– Хром, Червонец, Серега Колосов, Жека.

– Подожди-подожди, Хром – это первый слева?

– По идее да.

– Ага, значит, за тобой следил Хром.

– Рядом с ним Червонец.

– Все-таки я где-то его видела. Взгляд очень знакомый… Черт, теперь не успокоюсь.

– Низкорослого солдата зовут Серега Колосов, крайний – Жека. Скорее всего, Евгений.

– Не густо. Что мы узнали, его армейское прозвище – Хром. Капля в море.

Внизу послышались шаги.

– Кто-то идет.

– Шухер!

Димон быстро накрыл сумку тканью, положил сверху пачку газет.

– Уходим.

– Глебыч, мы же собирались с ним поговорить.

– А если это не он?

– Но…

– Димка, пошли, – Люська потянула Димона за руку.

Выбежав из квартиры, я знаком показал ребятам, чтобы они остановились. Сам перегнулся через перила, посмотрел вниз. По лестнице поднимался человек, я отчетливо увидел его лицо.

– Он, – сказал я одними губами.

– Так мы прячемся или нет? – спросила Люська, прижимая к груди фотографию.

– Нет. Зачем ты фотку взяла?

– Машинально.

– Спрячь.

– Сейчас.

– Быстрее!

Люська положила фотографию себе в сумочку, отошла к соседней квартире, приготовившись увидеть мужчину в сером свитере. Он был на четвертом этаже, ещё один лестничный пролет и мы встретимся. Я сунул руки в карманы джинс, Димон прислонился к стене. Шаги делались громче, было слышно тяжелое дыхание.

И вдруг на первом этаже раздался грохот – кто-то бежал по лестнице. Я успел схватить Люську за руку, затащил её в соседнюю квартиру. В коридоре она упала.

– Люська, вставай.

– Что происходит, Глеб?

– Не знаю.

Как только Димон юркнул в дверной проем, на этаж вбежал Хром. Он метнулся в распахнутую дверь (мы забыли её прикрыть) сбив жестяную банку с окурками.

Топот усилился. Сквозь небольшой проем Димон увидел двух здоровых мужиков в черных куртках. Оба вбежали в соседнюю квартиру вслед за Хромом.

– У одного мужика в руке пистолет, – сказал нам Димон и секунду спустя раздался выстрел.

Потом второй, третий…

Люська зажала уши ладонями.

Глава пятая

На крыше

Через минуту мужики вынесли из квартиры тело Хрома. Один держал его за руки, второй за ноги.

– Он жив? – спросила Люська, примкнув к щели?

– Сама, как думаешь? Три выстрела. И стреляли почти в упор.

– Упустили мы Хрома, теперь не узнаем, что он хотел от Димки. Это я во всем виновата, пошла в магазин… Глеб, я не думала, что он снова уйдет, была уверена…

– Ладно, забудь, чего теперь об этом говорить.

– Мне кажется, – Димон сделал шаг вперед, осмелившись выйти из квартиры, – что Хром ходил в магазин за сигаретами? Я обратил внимание, пачка, которая лежала на тумбе, была пуста.

– Вполне возможно, – согласился я. – Димон, ты куда?

– Сваливать нам отсюда надо.

– Подожди, давай зайдем в квартиру, я хочу ещё раз осмотреть его вещи.

– За фигом, Глебыч?

– Мы должны тщательно все проверить. В сумке одежда, надо проверить карманы, заглянуть под матрас, обшарить каждый угол. Произошло убийство, и мы оказались свидетелями. Единственными свидетелями. Кто такой Хром, почему он жил в расселенном доме, почему следил за тобой, почему его убили, кто его убил – чтобы получить ответы, надо разжиться любой информацией. Пошли.

– Вы идите, я на стреме постою, мало ли что.

В квартире мы с Люськой только успели подойти к сумке, откинуть ткань и коснуться молнии, а Димон уже закричал:

– Глебыч, они возвращаются.

Люська побежала к выходу, они с Димоном скрылись в дверном проеме соседней квартиры. Я замешкался, и когда подбежал к двери, понял, что выскочить на лестничную площадку уже не успею. Меня заметят.

Пришлось прятаться в маленькой комнатушке за перевернутым шкафом. Растянувшись на пыльном полу, я зажал нос ладонью, в горле запершило, не хватало только чихнуть или закашлять.

Мужики ворвались в квартиру. Я видел, как они пробежали по коридору в большую комнату, услышал возню, потом голоса:

– Что делать с его вещами?

– Оставь здесь.

– Сумку надо взять.

– Оставь.

Шаги на мгновение прекратились, затем послышался треск, шорох, создавалось впечатление, они что-то ищут. Наконец мужики вышли на лестничную площадку.

– Давай в темпе, – сказал один.

Я продолжал лежать на полу, мне казалось в квартиру они больше не зайдут. Я ошибся. Едва хотел привстать, увидел в коридоре мужика в черной куртке. В руках он держал канистру. Бензин!

Он облил бензином стены и пол в большой комнате, зашел в маленькую, плеснул несколько раз на пол, расплескал бензин в коридоре, на лестничной площадке.

Вспыхнул огонь. Я вскочил на ноги, добежал до входной двери, высунул голову.

– Глебыч, – Димон махнул мне рукой. – Они ушли.

– Бежим вниз.

– Стой! Внизу тоже полыхает, они и там бензин расплескали.

Этаж начал заполняться дымом, стало трудно дышать, глаза заслезились.

Люська забежала в квартиру.

– Куда ты?

– Можно попробовать выйти через окно.

– Пятый этаж – разобьемся.

– Тогда через крышу, – Димон схватился за поручень и стал подниматься по металлической лестнице на чердак.

– Только бы был не заперт, – шептала Люська.

Меня бил кашель, я почти ничего не видел, со всех сторон напирал жар.

– Открыто, – крикнул Димон, пытаясь откашляться.

– Люська, поднимайся.

– Я ничего не вижу.

– Дай мне руку. Ну же!

– А ты?

– Я сразу за тобой.

Люська поднималась по лестнице на ощупь, наверху Димон протянул ей руку, потом подняться на чердак.

– Глебыч, ты здесь?

– Все нормально, только глаза щипит.

На я крыше долго кашлял, согнувшись пополам. Из металлического люка пробивался белый дым, этот же дым, только уже объемными серыми клубами, вырывался из оконных проемов.

Димон толкнул дверь, ведущую на чердак соседнего подъезда, нагнулся, потянул ручку металлического люка.

– Он закрыт! Глебыч, люк закрыт.

– Есть ещё третий подъезд, – я добежал по крыше до невысокого чердачного домика, открыл дверь, протянул руку к проржавевшей ручке люка.

Удача от нас отвернулась – люк не двинулся с места.

– Что у тебя?

– Засада!

– Димка, – расплакалась Люська, – мы в ловушке. Что делать?

– Не паникуй, Люсь, – Димон подошел к краю крыши, посмотрел вниз.

– Собрался прыгать?

– Нам повезло, к торцу дома примыкает ещё одно здание. Здесь лестница.

– Дим, я боюсь.

– Ты главное, не смотри вниз, крепче держись за прутья и спускайся.

– А если оступлюсь?

– Не оступишься.

– Глеб…

– У нас нет выбора. Я спущусь первый, подстрахую тебя внизу.

Перешагнув низкое ограждение, я схватился за поручень, начав спускаться на крышу соседнего здания. Страха не испытывал, только волнение и гнев. Высоты я не боюсь с детства, не раз приходилось лазить с пацанами на крыши школ и детских садов. Да и на крышах высотных домов мы часто зависали в детстве. Сейчас переживал за Люську. Она хоть и не из робкого десятка, но после увиденного пребывает не в форме. Стоит, плачет. Очень редко я видел Люську плачущей, и скажу честно, такой она мне не нравится.

Когда слезы льет Алиса – другое дело. Она пессимистка по жизни, может расплакаться от жалости к бездомному котенку, часто всхлипывает, когда мы сидим в киношке и смотрим какую-нибудь мелодраматическую фигню. Люська – стопроцентная оптимистка, у неё сильный, несгибаемый характер. И вот она плачет. А когда плачет сильный человек, это напрягает.

Спрыгнув на покрытую ржавыми жестяными листами крышу, я поднял голову. Люська смотрела вниз, не решаясь переступить через ограждение.

– Не смотри, – крикнул я ей. – Не смотри вниз.

– У меня не получится.

– Здесь не так высоко. Всего два этажа. Постарайся.

Люська исчезла. Прошла минута, вторая. Я занервничал.

– Где вы там?

Появилась голова Димона.

– Сейчас, Глебыч.

Дрожащей рукой Люська сжала поручень, перешагнула через ограждение и, стараясь не смотреть вниз, поставила ногу на лестничную перекладину.

– Аккуратно, – слышал я голос Димона. – Опускай ногу и меняй положение одной руки.

Над домом появилась густая дымовая завеса. Ощутимо пахло горелой резиной, проводами, воздух был едким, горячим. Першило в горле, опять слезились глаза.

Добежав по покатой крыши до края, я с жалостью посмотрел на Люську.

– Что там? – спросила она, уловив в моем взгляде тревогу.

– Придется снова спускаться по лестнице.

Держа Димона за руку, Люську приблизилась к краю крыши, посмотрела вниз. Потом обернулась, взгляд наткнулся на дымовой туман.

– Я начну спускаться первая.

– Уверена?

– Да.

– Нет, Люсь, лестница может быть шаткой, её надо проверить.

– Вот я её и проверю.

– Слушай, не спорь.

– Димон, пусть спускается, – я знаком показал ему, чтобы он не спорил.

У Люськи открылось второе дыхание, я понял это по блеску в глазах, по плотно сжатым губам, по пульсирующей на шее жилке.

Действуя более уверенно и слажено, Люська спустилась вниз, махнув мне рукой.

– Димон, погнали.

Уже стоя на сухой потрескавшейся земле, я ощутил, как сильно колотится сердце. Его стук отдавался в ушах, пульсировал в висках и горле.

– Жаль домик, но его участь была предрешена.

– Плевать на дом, Димка. Хрома убили. Мы находились рядом и бездействовали.

– Приди в себя, чем мы могли ему помочь?

– Мужики думали, в доме никого кроме Хрома нет. Если бы мы дали о себе знать, возможно…

– Тут без вариантов. Нас уложи бы вместе с Хромом.

– Все равно, чувствую себя гадко. Они застали его врасплох… три выстрела… не могу об этом говорить.

– Услышав внизу шаги, Хром рванул в квартиру. Значит, знал, что пожаловали не гости.

– К чему ты это сказал?

– Нам ничего неизвестно об этом человеке: кто он, откуда. Есть вероятность, что Хром один из них.

– Был бы он один из них, не жил бы в заброшенном доме. Нет, Дим, он это он, а они это они. Ты подумал, зачем они вынесли его из квартиры? Почему не сожгли тело? Не хотели оставлять улик. А тело – улика. Вряд ли Хрома выбросили в кусты у подъезда, мне кажется, его увезли на машине.

Я согласился с Люськой.

– Пусть так, – не стал возражать Димон. – Вопрос в другом, нам-то что теперь делать?

– Ты сам сказал, мы ничего о нем не знаем. Мужчина в сером свитере по прозвищу Хром. Не густо. Предлагаю попытаться выяснить правду.

– Легко сказать. А с чего начинать?

– Хотя бы с фотографии, – Люська достала из сумочки снимок. – Прозвища нам не помогут, но есть же Сергей Колосов и номер воинской части. Они вместе служили, если удастся разыскать Колосова, появятся сведения и о Хроме. Как думаете, этих данных достаточно?

– В принципе можно узнать, откуда в армию призывался Сергей Колосов, но нам такой информации не раздобыть.

– А для кого это реально сделать?

Я задумался.

– У нас таких знакомых нет.

– Валька Потапов, – сказал Димон.

– Валька?

– Он мой должник, за снотворное я с ним ещё не рассчитался.

– А при чем здесь Валька?

– Через Вальку можно попытаться обратиться за помощью к его деду.

– Дед в полиции работает?

– Его дед военный – генерал.

– Уже ближе. Генерал не в отставке случайно?

– Действующий. Связи имеются, по своим каналам пройдется, найдет, кого хочешь. Главное, захотеть.

– В этом и проблема. Нужна правдоподобная история.

– Историю придумаем. Дед, конечно, Вальку может послать, куда подальше, но рискнуть стоит. Мы ничего не теряем.

– Валька согласится помочь? – спросила Люська, вглядываясь в лицо молодого Хрома.

– Завтра с ним пересекусь.

– Червонец, – повторила Люська прозвище солдата, стоявшего рядом с Хромом. – Если не вспомню, где его видела, сойду с ума.

Глава шестая

Помощь генерала

Вальке Димон позвонил утром перед школой, сказал, что надо встретиться.

– Зачем мне с тобой встречаться? – настороженно спросил Валька.

– Ну как, Валь, вспомни, ты ж сам предлагал зарулить с ребятами в пиццерию, отметить нашу победу. Неужели забыл?

– Помню.

– Как насчет сегодня после уроков?

– Не получится.

– Почему?

– Не получится и все, у меня дела. И парни заняты, давай в другой раз.

– Ладно, Потапов, – сказал Димон, – не юли. Леха раскололся, я в курсе, какой минералкой ты меня тогда угощал. По-хорошему тебе надо морду набить, но я готов тебя простить.

– Слышь, Димон, чё ты там гонишь? Какая минералка?

– Валь, надо поговорить. Забудь о минералке, меня интересует другая тема.

Валька молчал.

– Куда пропал?

– Я здесь.

– Резче соображай.

– В четыре часа тебя устроит?

– Вполне. Где встретимся?

– У главного входа ВВЦ.

– Договорились.

На третьем уроке на Димона ни с того ни с сего наехал информатик по кличке Вирус. С ним такое случается, дома проблемы с женой и детьми, поэтому на уроках он часто срывается на нас. Сегодня наорал на Димона, а тот не смог сдержаться, резко ответил. Вирус выставил Димона из класса, проорав свое коронную фразу «В три часа жду тебя на отработке урока».

Отработка пропущенных уроков – пунктик информатика. Чтобы позже приходить домой, он до самого вечера торчит в школе. С трех до шести – в класс приходят те, кто по каким-то причинам прогулял информатику. Вирус начинает гонять их по темам, постоянно придирается и всегда остается недоволен. Информатику по возможности стараются не пропускать, чтобы не тащиться на отработку, и Вирус взял в привычку выгонять учеников с уроков из-за каждой ерунды. Обеспечивает себе веселое времяпровождение в школе после уроков. Долдон!

Димон проторчал в классе информатики пятьдесят минут, на встречу с Валькой он катастрофически опаздывал. Пришлось звонить и просить Потапова подождать.

– Ты опоздал почти на час, – сказал Валька, когда взмыленный Димон подошел к главному входу ВВЦ.

– Извини, так получилось. Давай сразу к делу. Валь, мне нужна помощь твоего деда.

– А я здесь при чем?

– Познакомь нас, ну и… скажи, что я твой лучший друг.

– Понятно, – заулыбался Валька. – Только этот номер с дедом не пройдет.

– Какой номер?

– За кого просить собрался?

– О чем ты?

– Зачем тебе дед, хочешь установить контакт, чтобы потом он кого-то от армии отмазал?

– Дурак ты, Потапов. Какая на фиг армия, мне человека одного найти надо, твой дед генерал, это в его силах.

– Не знаю, Димон, дед вряд ли поможет.

– Вредный?

– Строгий.

– Давай хотя бы попытаемся.

Валька посмотрел на часы.

– Сегодня у нас дома гости, дед обязательно напьется, часов в девять дойдет до кондиции. Можно, попробовать с ним поговорить.

– Нет, не вариант. Спьяну он мне многое наобещает, а утром обо всем забудет.

– Не знаешь ты, Димон, моего деда. Он когда трезвый, его даже я боюсь. Привык отдавать приказы, муштрует всех только так. А если выпьет – сразу другой человек. Бабка этим часто пользуется, и родители тоже. Улучшат момент и с просьбой какой-нибудь лезут. А дед такой человек, слово дал – в лепешку расшибется, но сдержит. И ещё, он никогда ничего не забывает. Так что решай, или сегодня часикам к девяти подваливаешь к нам, и я вас знакомлю, или тебе ничего не светит.

– Я согласен.

– Тогда часов в восемь я тебя позвоню.

– Как деда зовут?

– Виталий Максимович. И смотри, когда с ним трепаться будешь, не тушуйся, он хлюпиков не любит.

Димон толкнул Вальку в плечо.

– Когда я хлюпиком был?

– Да не-е, это я так, к слову. Ладно, жди звонка.

…В начале девятого Валька сказал, что гости разошлись и Димон может попытать счастье. Без четверти девять Димон стоял в прихожей Потаповых.

– В каком он состоянии, Валь?

– Сам увидишь, – усмехнувшись, Валька подтолкнул Димона в сторону кухни.

Тучный генерал с лысеющей головой и красными щеками сидел за столом. Перед ним стояла чашка горячего чая, рядом вазочки с печеньем, конфетами, на блюдце лежал большой кусок торта.

– Дед, – позвал Валька. – Хочу тебя с Димкой познакомить.

Генерал поднял голову, посмотрел на Вальку, потом перевел нетрезвый взгляд на Димона.

– Здравия желаю, товарищ генерал! – громко проговорил Димон.

– Наш человек, – твердым голосом сказал Виталий Максимович. – Садись.

Димон сел.

– Дед, мы с Димоном знакомы не первый год, ему нужна твоя помощь. Помоги.

– Валька, чая другу налей. Быстро!

– Я не хочу пить, – запротестовал Димон.

– Разговорчики в строю! Валька, чая!

Пока Валька наливал чай, Виталий Максимович начал забрасывать Димона вопросами.

– В каких войсках будешь служить? Отец служил? Где, когда?

Потом стал рассказывать о своей службе в армии, путался, умолкал, сидел молча, что-то бормотал под нос. Оживал генерал так же быстро, как и впадал в кратковременную дрему. Наконец, решив, что момент настал наиболее подходящий (Валька к тому времени вышел из кухни) Димон сказал:

– Виталий Максимович, у моего отца был армейский друг.

– Армейская дружба, как броня.

– Вот именно, – поддакнул Димон. – Раньше были не разлей вода, а лет десять назад внезапно разругались.

– Плохо!

– Плохо. Отец часто друга вспоминает, говорит, что глупо расстались, но первый шаг не делает. Я хочу их помирить, решил вот сделать отцу на день рождения подарок – разыскать его друга, позвать в гости. Как думаете, удачная идея?

– Одобряю, – кивнул генерал.

– Но есть проблема.

– Любая проблема решаема.

– У меня нет никаких сведений о его друге. Знаю только имя, фамилию, номер воинской части и подразделения, – Димон достал из кармана лист бумаги, положил его на стол.

Фотку он решил с собой не брать, переписав имеющуюся на обороте информацию в блокнот.

– Как вы считаете, можно узнать по этим данным адрес Сергея Колосова?

Виталий Максимович взял лист, поднес его к глазам, прочитал.

– А говоришь, нет никаких сведений. Имя, фамилия есть, год прохождения службы, номер части, подразделения.