Естественно, волколатники были исконными врагами ликанов и светлых эльфов. Зато пользовались покровительством вампиров и нередко поступали на службу к вампирским князьям, если те решали наплевать на последствия использования проклятых в своих целях.
Пожалуй, не прокляни меня перед смертью Креппер, договориться с броневолками так легко не удалось бы. Сказать им, что ли, где лежит его труп? Нет, остерегусь. А то они еще подумают, что я перед ними заискиваю, и вместо улучшения отношений я получу ухудшение.
Нажравшись, волколатники мирно, по-домашнему, расположились вокруг стоянки, а Торн подошел и разлегся у костра, глядя на огонь. Наверно, вспоминал языки пламени на головнях в камине своего замка… Тепло, уютно, привычно пахнет дымком; весело потрескивают угольки, а рядом с камином стоит слуга и вращает вертел, на котором жарится целый кабан. Или олень. Или тур. Чем больше, тем лучше. Славные были деньки, да, Торн? Не печалься – быть может, они еще вернутся.
– Скажи, Торн, вы пришли сюда из глубины Гинкмарских лесов или с окраин? – спросил я волколатника на языке проклятых.
– Из глубины, – ответил он, не срывая удовольствия от возможности общаться на собственном наречии. – Однако последние несколько недель провели на окраинах. Сегодня решили уйти оттуда. Ближе к средине дня там стали появляться воины – люди, орки, гоблины. К вечеру их стало больше… – Волколатник умолк, заворочался, укладываясь поудобнее, и посмотрел на меня: – Они пришли за тобой, да?
– Верно, – не стал отрицать я. – И скоро их станет еще больше. За меня в Каритеке назначена награда.
– Нам не нужны деньги герцога, – сказал Торн. – Он со своим магом, этим Герхардом, добывает их нечистыми способами. И мы не станем помогать охотящимся на тебя. На нас самих слишком часто охотились, чтоб мы любили тех, кто любит награды.
– Вы забрались не слишком далеко, – заметил я. – Не рано остановились?
– Но воинов не интересует дичь, – возразил волколатник. – Они пришли со своими припасами, и будут выслеживать не оленей. И не нас. После встречи с тобой это стало совершенно ясно. Когда ты уйдешь отсюда, они уйдут за тобой. Да и сами мы не беспомощные овечки, сумеем постоять за себя. На окраинах нам все равно не нравилось. А здесь место удобное. Медведь был силен, владел большой территорией. Вшестером нам по силам удержать его земли и добавить к ним угодья по соседству.
– Удачи вам! – искренне пожелал я. – И чтоб чужие ноги и лапы пореже топтали вашу новую вотчину.
Спать мне после активации навыка к долгому бодрствованию не хотелось. Отойдя от костра, я принялся упражняться с мечом, осваивая владение им с учетом возросших возможностей, и заодно практикуясь в использовании ночного зрения. Оно имеет существенный недостаток – глаза становятся чувствительными к свету, – и слишком сильно развивать способность я не собирался. Пока, при моих двадцати процентах скилла, после продолжительного фехтования во тьме при внезапном взгляде на костер особо неприятных ощущений не возникало. Пожалуй, можно подняться еще, до тридцати процентов или даже сорока… Нет, тридцати хватит. Этого будет достаточно, чтобы видеть силуэты врагов в полном мраке. И в то же время не придется принимать особых мер предосторожности в ясные дни. Только на солнце смотреть окажется больнее чем прежде; так зачем на него вообще смотреть. Это и с обычным зрением не полезно.
Торн наблюдал за моими тренировками, подавая дельные советы. А когда я вернулся к костру окончательно, сказал:
– У тебя отличный меч. Вижу, ты пользуешься им недавно… – Он перевел взгляд на голову Креппера на суку, обратно на меня, и добавил: – Думаю, и воин, которому меч принадлежал раньше, до конца не понимал, чем он владел. Я сохранил множество знаний из своей прошлой жизни, хоть они и бесполезны для меня в этой. Помни: отдельные характеристики некоторых предметов могут быть скрыты от глаз непосвященных без упоминаний об этом в описаниях. Не спеши расставаться с оружием, когда тебе покажется, что ты его перерос. Сперва проверь еще раз. Прислушайся к себе – не чувствуешь ли ты в ненужной более вещи чего-то необычного? И если да, постарайся это необычное в ней раскрыть. Окажешься достоин – оно раскроется.
Глава 20
На следующий день я продолжал упражняться с мечом, жег костер, вялил мясо, прерываясь лишь для коротких плотных перекусов и сеансов стрельбы из лука по мишеням. И все прикидывал, когда до района берлоги доберутся первые посланники по мою душу. Получалось, что надо уходить завтра с утра, не дожидаясь окончания оговоренного с волколатниками срока. Ибо самые шустрые и нетерпеливые претенденты на пятьсот золотых могли появиться у озера к обеду. А от озера до моего шалаша рукой подать.
Волколатников тоже подставлять незачем. Уж крепить дружбу с проклятыми, так крепить. След отсюда поначалу надо оставлять четкий, чтоб охотники сразу рванули по нему, не задерживаясь у поваленного дерева. А пересидят броневолки опасность в кустах или решат сцепиться с кем из моих преследователей – это уж их дело.
Поэтому к будущему походу я начал готовиться еще до полудня. Аккуратно сняв с мертвого ликантропа шкуру чулком, я ее выскоблил и заштопал как мог полосками медвежьей кожи. Шкуру с отрубленной лапы тоже содрал и присобачил на место. Затем связал передние и задние лапы попарно, превратив их в подобия рюкзачных лямок. Там, где у оборотня было горло, понаделал отверстий и продел в них затяжку. Пока шкура не высохнет, получившимся вещмешком можно пользоваться, а я позабочусь, чтоб она не высыхала подольше, каждый вечер натирая жиром. Против гниения поможет окуривание дымом. Не исключено, что удастся даже эту шкуру полноценно выделать и потом продать встречному колдуну. Но главное, я плащ от доспехов освобожу. А то вдруг дождь пойдет – промокну ведь до нитки, а после дождя в лесу может настать такой дубак, что и пневмонию схватишь.
О словах Торна насчет скрытых характеристик вещей я не забыл, но заинтересовал меня в первую очередь не меч Креппера, а пожалованный герцогом за бой с вендиго щит. Относительно меча мне с самого начала было ясно, что он весьма необычен, еще когда он на поясе у сотника болтался. Но и в щите я смутно чувствовал нечто странное. Однако раскрыть тайные свойства того и другого не пытался. Волколатник ведь ясно сказал: сперва надо перерасти отображаемые характеристики оружия. И только потом…
А сейчас мне в первую очередь требовалось наметить план текущих действий. Я мог остаться в крайних чащах Гинкмара и попробовать нарастить уровни убийствами тех, кто вышел на меня охотиться. Что было бы справедливо и доставило мне моральное удовлетворение.
Еще я мог двигаться вглубь лесов, постепенно залезая в самые дикие места и прокачиваясь за счет встречной нечисти, которая будет становиться тем опаснее, чем дальше от обитаемых земель я уйду.
По степени риска оба варианта казались равноценными. Что тот выбирай, что этот. А можно их совместить: охотиться на охотников, постепенно затаскивая их за собой в дебри. Единственное, чего нельзя, – просто прятаться и ждать, что ситуация разрешится сама по себе. Наиболее упоротые из тех, кто сейчас идет к озеру за моей головой, не отступятся, пока ее не получат. Они же, за исключением нескольких самонадеянных придурков, окажутся самыми продвинутыми. И надо избегать встреч с ними как можно дольше, чтобы успеть подготовиться, отправляя в Мир Теней непродвинутых…
Я поймал себя на том, что как-то слишком легко отношусь к предстоящему. А не перекачал ли я заодно с удачей и хладнокровие? Регулярная его подпитка свободными очками характеристик и злоупотребление заклинанием «Мне пох» могли сыграть со мной злую шутку, сделав непозволительно легкомысленным, – а я и не заметил. Нелегкая это задача: трезво себя оценивать.
Однако излишняя подозрительность к себе тоже ни к чему. Кажется, мой нынешний настрой как нельзя более подходит к обстоятельствам, а объясняться может и другими причинами. Я попал в Игроверсум из мира, где смерть окончательна и бесповоротна. А здесь – нет. Здесь можно умереть и воскреснуть. Уже одно это вливает в душу оптимизм. Пусть посмертные состояния и возможные перевоплощения не всегда приятны, но, насколько я понял, все они обратимы.
А еще мою уверенность в себе укрепляло изменение условий получения назначенной за меня награды. Охотникам необходимо взять меня только живьем, а я никакими ограничениями не обременен. Чем и воспользуюсь на всю катушку – не сомневайтесь, ребята… Основная моя забота – выскочить с низких уровней, а затем как-то расстараться, и побыстрей пройти средние тоже. Чтоб любая мелкая паскуда, что вздумает меня куснуть, гарантированно обломала бы себе зубы. А потом подумаю, как обезопасить себя и от крупных паскуд. Вроде Герхарда с герцогом. И прочих, кто тут еще окажется неравнодушен к моему благополучному и независимому существованию. Не стоило забывать, например, о тимойских магах, которые могли на меня выйти и попытаться использовать в своих кознях против Оргойского королевства.
День пролетел незаметно, ночь прошла спокойно. Наутро я сложил в рюкзак из шкуры оборотня доспехи Креппера, остальные свои пожитки, запас вяленого мяса, попрощался с волколатниками и двинулся в путь – к Старому королевскому тракту, о котором мне рассказывал Меченый. Построил его всеми забытый правитель одной из древнейших держав Аусанга, имя которого сегодня знали разве что редкие книжники. Дремучие леса в те времена покрывали территорию будущего Каритекского герцогства и других ныне густонаселенных земель, а средоточием цивилизованной жизни был как раз Гинкмар. Позже, как это водится, процветанию настал конец, и после длительного периода упадка с армагеддоном местного масштаба в финале, самая окультуренная часть центральных областей Мирового Острова превратилась в самую заброшенную. Один лишь Старый тракт сохранился в первозданном виде и даже продолжал функционировать. Он шел перпендикулярно Ревскому, пересекал Гинкмарские леса и тянулся вдоль гор в сторону Тимойского королевства. Им пользовались только самые крутые контрабандисты, гонявшие обозы в государства на востоке в обход застав на охраняемых дорогах, чтоб не платить пошлины и торговать с кем угодно, в том числе с врагами родины.
Обстановочка на тракте была та еще, и называли его не иначе как Разбойничьим. Ни за что не приблизился бы к нему как минимум до взятия сорокового уровня, но мне требовалось отремонтировать доспехи, причем у мастеров, которые точно не донесут обо мне властям. Там же, в тавернах и селениях вдоль тракта, я мог бы сбывать трофеи, которые возьму в предстоящих поединках, если останусь жив. Ну и охотникам за премией в тех краях будет максимально неуютно. Ни получить помощь в моей поимке, ни даже расспросить обо мне впрямую они не смогут: при любой попытке это сделать их порубят на окрошку. Я, напротив, смогу рассчитывать на поддержку, как человек вне закона. В том числе при побеге, если повяжут.
Пройти мимо дороги протяженностью в сотни километров я не сумел бы никак – заботился лишь о том, чтоб не уклониться слишком далеко в сторону. Влево – чересчур уж глухие и жуткие места; а справа окраины Гинкмара, баронские замки, деревни, патрулируемый Ревский тракт.
По лесу стлался утренний туман, и было не только не жарко – даже холодновато. Несмотря на это я отчаянно потел, таща на себе два комплекта оружия и снаряжения – свой собственный и Креппера. Надо поскорей избавляться от лишней ноши… Сапоги промокли от росы, раскисли и хлябали. Рюкзак оказался не слишком удобен, а торчавший из него мой старый меч цеплялся за ветви.
Где можно, я выбирал путь полегче, и когда попадались идущие в нужном направлении звериные тропы, шел по ним, стараясь определить по следам, кто тут обитает, с кем ожидать встреч? В сером сумраке чащи деревья и обросшие лишайниками валуны казались живыми, и чудилось, будто они глядят на меня, провожая тяжелыми недобрыми взглядами. Позавчера я был слишком занят, чтобы уделять много внимания своим ощущениям. Вчерашний день провел в компании волколатников – какое-никакое, а все же общество. Но вот остался один, и дело осталось одно – посматривать вокруг, прислушиваться да переставлять ноги. Инстинкт самосохранения взвыл от радости и принялся стращать меня действительными и выдуманными опасностями, которых, по его мнению, мне следовало избегать. Послушай я его – пришлось бы остановиться, сдохнуть и превратиться в пар. Тогда, пожалуй, я на какое-то время оказался бы защищенным – до конденсации в капельки воды. А потом-то уже все, берегись новых угроз.
К полудню я наткнулся на остатки крепостной стены. Разрушенная кое-где почти полностью, в других местах она сохранила даже зубцы поверху. Вековые деревья в несколько обхватов росли к ней вплотную: на крепостном валу, на месте бывшего рва, от которого осталась лишь пологая впадина. В проломы я разглядел оплетенные плющом здания, их руины, беспорядочные груды отесанных камней… Вот уж не думал, что в первые же часы похода обнаружу заброшенный город и придется его огибать. Да, придется! Конечно, здесь можно много чего интересного и ценного обнаружить, особенно внизу. Но у меня ни храбрости, ни идиотизма не хватит хотя бы просто пройти по этому городу напрямую. Не говоря об исследовании руин, или, сохрани господи, подземелий. Такого рода предприятия разумнее отложить на будущее, как можно более отдаленное.
Повернув направо, я пошел вдоль стены, не приближаясь к ней, но и не теряя из виду. От предместий, если таковые когда-то существовали, не осталось и признаков – лишь однажды попались остатки мощеной дороги. Добравшись до угловых укреплений, я вновь повернул, поглядывая в проломы. Не выскочит ли кто оттуда? Не вылетит ли из черных провалов бойниц уцелевших башен? Однако первые встревожившие меня звуки послышались со стороны леса, а вовсе не из города.
Я занял позицию за ближайшими кустами, которые могли меня скрыть, и в то же время не мешали бы видеть. Осторожно снял рюкзак и наложил стрелу на тетиву. Звуки приближались: кто-то большой шел по зарослям, часто останавливаясь и подолгу задерживаясь на месте. Я бы сказал, что размером он был не меньше лося или крупного оленя. О хищниках такого размера не хотелось и думать. Эй, зверюга! Пожалуйста, окажись травоядной!
Куда дует ветер – от меня или на меня? Вроде, на меня… Я попытался определить наверняка, но не смог. Плохо, очень плохо.
Так, – а куда он дул, когда я шел? Кажется, никуда конкретно: гулял едва заметный легкий сквознячок меж деревьев то туда, то сюда… Это еще хуже. Это значило, что бредущее по чаще существо способно уловить мой запах в любой момент.
Вот оно подошло совсем близко, и я разглядел силуэт лошади. А на спине у нее кто-то сидит? Нет, кажется, нет! Это просто лошадь, без всадника. Сама по себе.
Я расслабился и опустил лук. Может, удастся приманить животное и подружиться с ним? Уже начал вставать, но тут же присел и зло себя обругал. Балбес! В Гинкмарских лесах не может быть лошадей самих по себе. Нормальных – точно, что они тут забыли? И если ты не ошибся, и в зарослях действительно лошадь, так это будет саблезубая тварь восьмидесятого уровня с большими когтистыми лапами вместо копыт. Замри, не дыши, не смотри в ее сторону прямо – вдруг повезет, и она пройдет мимо?
Но лошадь не прошла. Она остановилась прямо за кустами и шумно втянула ноздрями воздух. Раз, и еще раз…
– Ты очень плохо спрятался, Иван! – раздался голос в моей голове. – Ну кто так прячется? Не обижайся, но тебе нужно срочно прокачивать навык маскировки.
– Люцифер! – заорал я, бросая лук и вскакивая. – Родной ты мой! Как же я рад тебя видеть!
– А ну подбери оружие! – пристрожился Люцифер, однако я приказ проигнорировал, кинулся к коню и расцеловал его в морду.
– Ну ладно, ладно! – смутился Люцифер, пытаясь скрыть, что мой неподдельный восторг ему приятен. – Я тоже рад, что тебя встретил. Хотя не надеялся на это. Просто решил побродить между владениями фон Грюнберга и Разбойничьим трактом, прикинув твой самый вероятный маршрут в том случае, если дракон унес тебя недалеко.
– Но что ты делаешь в лесу? Да еще один?
– Сейчас расскажу. Только сперва, будь добр, расседлай меня. Почти сутки в сбруе – знал бы ты, насколько она утомляет, когда слишком долго на теле. Сам снять не мог, как понимаешь. А рвать обо что-нибудь не хотелось – неплохая сбруя.
Я нацепил рюкзак, подобрал лук, и мы прошлись по лесу, выбирая место для стоянки. Подходящее нашлось на берегу ручья, о котором рассказал Люцифер, – он недавно его пересек. Уютную полянку с трех сторон защищали высокие колючие кусты. Здесь я расседлал коня и устроился на отдых сам, приготовившись слушать.
– После твоего побега герцог был в ярости, – сообщил Люцифер, пощипывая травку, – благо он мог пастись и разговаривать одновременно. — И разрешил брать лошадей обоза всем желающим тебя поймать. Вот меня и забрал какой-то городской бездельник, накануне вчистую проигравшийся в карты. Я довез его до границ Гинкмара, а там сбросил и как следует лягнул – пусть поваляется месячишко в постели. Вдруг поймет, что перед серьезными делами, вроде охоты на людей, надо сперва хотя бы научиться держаться в седле.
– Ну ты даешь! – сказал я.
– У меня, знаешь ли, самолюбие есть. Я как-никак бывший рыцарский конь, и не какого-то там рыцаря, а героя. И чтоб я возил на себе глупого пропойцу-картежника, да еще помогая ловить тебя?.. А кроме того, мне не давал покоя тот давний разговор с тобой, когда ты посетовал, что я напрасно предаю забвению свое славное прошлое, и сказал: никто не знает, как развернется его жизнь. Поэтому я решил не возвращаться в Каритек. Понял вдруг, что совсем не хочу гнить в обозе, продляя таким образом свои дни. И подумал: а почему бы мне самому не развернуть свою жизнь так, как просит душа? Пусть лучше меня съедят волки, но напоследок я буду биться с ними, топтать их копытами, и заберу с собой по меньшей мере одного. А до этого еще погуляю на воле, подышу воздухом странствий, и, быть может, повидаюсь с тобой. И – вот удача! – уже на второй день повидал. Теперь умру спокойно, и перед смертью благословлю тебя – за то, что не дал мне смириться с жалкой участью обозной клячи, которая тихо сдохнет в стойле, или, того хуже, будет забита и пущена на дешевую конскую колбасу.
– И правильно сделал, что ушел, – сказал я. – Только зачем умирать собрался? Тем более как раз теперь? Самое время жить, и уж мы с тобой заживем! Конечно, если ты не прочь стать конем дезертира, в перспективе разбойника.
Люцифер поднял голову и удивленно посмотрел на меня.
– Но я тебя только обременю. Тебе нужен молодой, резвый конь, а не я.
– Так ведь ты способен омолаживаться. Вот мы и сделаем тебя резвым.
– Мечтатель! Ты не понимаешь, о чем говоришь. Знаешь, сколько усилий потребуется на мое омоложение? Их как раз хватит, чтобы воспитать двух добрых боевых коней из жеребят. И ты собираешься затеять это в самое тяжелое для тебя время?
– Когда и кого я для себя воспитаю – еще вопрос. Думаю, что никого и никогда. А ты уже готовый, воспитанный. Я пришел в этот мир из другого, где говорящих коней не бывает. Когда-нибудь расскажу подробно, а пока поверь на слово: у нас там такое существо как ты – мечта, сказка, фантазия. А здесь ты настоящий, вот он, со мной… В общем, ты мне нужен. Просто нужен – и все. Вне зависимости от чего угодно. И почему ты решил, что меня обременишь? Напротив – прямо сейчас, еще до омоложения, ты способен облегчить мне жизнь так, как я и не мечтал. Ты можешь возить меня, мою поклажу. Ты знаешь все герцогство и о многом за его пределами. Мне с тобой попросту будет веселее. Короче, мое предложение в силе: если не прочь превратиться из рыцарского коня в разбойничьего, давай попробуем выживать вместе.
Люцифер повел ушами и забавно скривил морду.
– Рыцарским конем я был давно, – сказал он. – А из обозного стать разбойничьим – это повышение. К тому же и мой первый владелец, доблестный Этьен де Гурфье, по молодости не чурался разбоя. Но учти, что мое омоложение обойдется тебе…
– Хватит меня пугать. Удивись, но я примерно знаю, что меня ждет. Видишь ли, в моем мире люди играли в игры, правила которых были во многом похожи на законы Версума. И в этих играх присутствовали разные ездовые животные, которых называли маунтами. О них следовало заботиться, а они помогали хозяевам. Так что если составишь для меня пошаговую инструкцию с учетом здешних нюансов, я не подкачаю.
Люцифер напрягся, его глаза блеснули.
– Давай! Я согласен стать твоим конем. Твои дороги – мои дороги. Твои враги – мои враги. Отныне мы вместе! До смерти или бессмертия!
Меня охватило неведомое доселе чувство, которое я не сумел бы описать при всем желании. До этой минуты я боролся за существование в одиночку – и вот у меня появился спутник, которому тоже нечего терять. Потому что мы оба уже потеряли самое большое, что только можно: свои прошлые жизни, которыми жили раньше, и которые были нам дороги. Впереди было нечто новое. Плохое, хорошее – не столь уж важно. Главное, что мы готовы это встретить. Плохое постараемся обратить себе на пользу – если, конечно, сил и ума хватит. А воспользоваться хорошим любой глупец и слабак способен.
– Не видел ли ты поблизости кого из моих врагов? – спросил я Люцифера. – То есть теперь наших общих?
– Видел троих, – ответил он. – С не слишком высокими уровнями. Пожалуй, мы сможем их победить.
– Да мы всех победим. С чем угодно справимся. Ты только верь. Я в это верю.