Loe raamatut: «Меч Перуна. Том 6», lehekülg 9
Старец обвёл взглядом собравшуюся вокруг него молодёжь и продолжил:
– Все вы слышали, как старые люди, ваши диды и бабушки говорят: «Вот раньше, в наши времена, всё было лучше. И люди были лучше и чище…» Вы можете над этим смеяться, но Дело в том, что старые правы! Да, старые правы. Почему? Да потому что Ночь Рога возвышает Природу, а не Род. В природе все жрут друг друга! Но (внимание!!!), постигните, что от-кусить можно лишь от того, что целое. Поэтому (ещё раз внимание!!!) кусает всегда тот, кто мельче. Тот, кто снизу! Тот, кто уже утерял свою целостность! Кто перестал понимать целостность Земного ТОРа и сам превратился в РОТ. Рот ест Тор. Примерно так, как вы кусаете часть испечённой свежей баранки вашими РОДителями! Остаётся лишь выяснить, кто же эти… кусающие? А они на том берегу нашей реки! ПокЛОНяющиеся даже не ЛОНу ОБы, а Кресту, точке Перепутья, точке Заблуждения, на которой нет уже порядка: мужчина-женчина. Там разврат и вакханалия в коей уже есть порядок женчина-женчина и мужеловство среди падших так называемых мужчин! Крест Перепутья и Заблуждения выдуман именно теми, кто… читает некую Тору (женский род), коя ничего общего не имеет с мужским ТОРОМ. Это и есть – Промысел Обы-ДиаВола в ночь РОГа. Она троллит падших!.. И тех становится всё больше и больше… и они начинают жрать… Кусать целых. Они пучатся от голода и готовы глодать даже друг друга. Последние жрут перед ними стоящих, а те хотят укусить первых… При этом все… мельчают и мельчают… извращаются. Но… мы говорили с вами как-то о извращении нашей с вами Сути?! Помните? Так может ли порядОК Троицы: Суть, Время, Пространство – извратиться?
Старец Жрец вновь оглядел всех собравшихся вокруг него.
– Может, – выкрикнула Любавушка, – всё изменчиво в Майе!
Жизнь Рекущий улыбнулся и кивнул:
– Правильно – может! А как же иначе! Нет изменений – нет Жи-ЗНи! И Суть извращается. Давайте постигнем… во «что»?! Суть извращается во Время. Время извращается в Пространство. А Пространство извращается…
Жрец снова умолк… и хитро прищурившись… поглядел на красу Любавушку, дочь кънязя Гостомысла… а потом и на всех остальных и закончил фразу вопросом:
– Во что же… извращается Пространство?
На этот вопрос не смогла ответить и дочь кънязя.
Жизнь Рекущий улыбнулся и продолжил:
– Вот чтобы понять, во что извращается Пространство, нужно вспомнить другое. Это Другое – её число. Постигнуть, Число Пространства. Давайте вспоминать… Итак, в Троице чисел нет! Троица вечен… и ОДин. Но (внимание!!!), снизошедший малый образ Троицы – уже Бог РАЗ (вспоминайте рождающегося ребёнка)! РАЗ по Сути своей ОДин и носит ИМ-Я – Истина или РОД. Тот, кто даёт и ведает Временем. За РАЗом следует ОБ, коя примкнула к себе буквицу Азъ (снизошедший малый образ) и стала ОБ-а Богоматерь и ДиА-ВОЛ, стремящиеся к Идеалу… который конечно же мним. ОБа-ДиаВОЛ отвечает за ПриРОДу-идеал с числом Два. Природа создаётся в Пространстве. Число Пространства – Два. Дуальность. Поэтому, ПОСТИГНИТЕ! С-чёт начинается с Чёта, ПАРЫ! Поэтому, в таком извращённом мире Матриархат начинает превышать роль Диавола и счёт ведёт с Двух… пропуская Бога-РАЗа. Вспоминайте, ОДин, два… А где РАЗ? Истины дуализируются и извращаются кривдой. Д-Ева становится, для полученных таким образом народов, носителем Дуальности в чёте дробления образов. Это уже не Троица с её порядком, а Лже-Троица с Крестом. Под-МЕНа истин несёт тем, кто их впитывает и Мену воплощений в Природе. Мать забирает своих «детей» к себе в ЛОНо Природы. Всё… по КЪНУ. НО… у ОДа всё предусмотрено! И на этот с-Чёт, приготовлен За-чёт. Природа – это Система, стремящаяся к Идеалу. Но… сама система Природы уже Идеальна, ибо создана Одним – ОД-ОМ. Понимаете, замысел ОДа? Всё повТОРяется! То есть, во всеОБщем из-вращении Пространство, стремящееся к идеалу, само разрушается, превращаясь С-НОВ-а в СУТЬ! Пространство извращается в Суть! ВИТие! Природа-женчина отражает снова малый образ – Бога Раза от снизошедшего к ней светом РОДа. При этом Природа распадается на два числа: О (Коло Рода и это совсем не ноль, как считают сейчас те Образованные (то есть дети ОБы), кто ещё при жизни вписан в списки Праха) и бес-конечно делящийся двоичностью Прах, по отношению к отражённой Сути. Слава Обе-бабе! В этой Витиеватости и промысел Дживы, и самой Жи-Зни. Мы с вами знаем, что число О – сам Творец. И РОД, и мы в нём – в Коло! В Оде. Род Первый. Но вторые… считают О – пустотой… дырой в лоне Природы. И за это… платят, становясь Прахом. Но… при этом ненавидят Род, ибо Троичность им недоступна… здесь в Майе. А ведь Дело всё в выборе! Выбор несёт изменение мены… поэтому и среди вторых есть те, кто идёт вслед РОДу. Мы для этого и воплощаемы здесь… в Майе! Мы говорим народам – или вы СУТь и с вами Время вашего из-Мен-ениЯ… или единожды живущий Прах. Выберайте!.. Суть или Прах… когда наступит МЕРа и с-мер-ть поздравит тебя с Меной! (Здесь, добавлю нашего РОДового сарказма, к таким, ибо в нашем языке слог «ИЛ» имеет образ Земной Бог. То есть проживший ради Живота на земле РОТ и превратившийся в удобрение. Удобрение, кое будут использовать… для взращивания чего-то Нов-ОГО, где? Да в Природе же… Авт.) *
Жизнь Рекущий замолчал, повернувшись к разгоревшемуся во всю силу костру. Он глядел какое-то время на его языки… и подняв свой посох, возвал:
– Джива-Инта, мы здесь сОБ-РА-лись, чтобы восславить твой промысел в РОДу! Мы и есть Род! Род, пока ещё находящийся здесь, в яйцеклетке Земли, коя беремена РОД-Ом! Мы растим свои Живы пока здесь! Но… ДОРога перед нами открыта!
Жрец поднял голову и поглядел на звёздный мост СВА (Млечный путь) и закончил:
– Она зовётся Белым путём в-ОЗ-хождения в Небеса! И он перед нами! Он будет не ленным и трудным! Но… труд рождает Человека! Так бысть! Так еси! Так и буде во Роуси!
Жрец трижды осенил себя большой Перуницей и повернувшись к собравшимся вокруг него, возвал:
– Пора переходить, дети мои, к играм и забавам нашего празднества! Воздадим славу Богам Рода крепкими хороводами и весёлыми, заводными играми! Дабы, у нас появились новые пары, соединённые Небесами для последующего продолжения РОДа *Небеснаго! Слава Дживе-Инте!
Это его воззвание было встречено всеми собравшимися с громким восторгом… и молодёжь тут же, взявшись за руки, повела хоровод по Посолони вокруг трескающих, выложенных горкой брёвен… Обрядовые действия продолжились… до самой полуночи.
– … Любавушка, мы знаем одно место… здесь в этой излучине реки. Зовётся оно «Заводь утопленниц». Оно совсем недалеко… Говорят, там содержит свой гарем невест-кикимор… старый и древний Водяник. Хорошо бы и там провести наш обряд замирения сущностей тёмных стихий! Место это все обходят стороной и даже все селения отодвинулись от него. Хорошо бы замирить это место! – После многочисленных игр и обрядов, девушки, которые окружали дочь конязя Гостомысла, вдруг, напомнили жрице Арконского храма Макоши о существовании в их окрестностях места, кое пользовалось издревле дурной славой. —… Река когда-то текла там, но как говорят диды, после нескольких счётов с жизнью местных девушек… из-за неразделённой любви, река развернула своё течение, оставив там только заболоченную старицу. Она очень глубока, та старая протока. Водяник там – это точно! – закончили свой *разсказ девушки ближайших окрестностей.
Любава задумалась.
– Мы уже произвели все важные в эту ночь обряды. – Произнесла она. – Что же вы раньше не напомнили о таком, примечательном для этих окрестностей, месте?
Девушки переглянулись… меж собой, как бы осознавая свою вину, произошедшую невзначай.
– Да… как-то вылетело из мыслей. Было так весело… Отвлеклись… и забыли. – Честно заметили они.
Любава вздохнула… и оглядевшись, тихо произнесла:
– Ну хорошо! Мы *зделаем это, но… не привлекая внимания… к нашей отлучке. Стража храма не должна заметить моего отсутствия! Оксея, одень мой расписной платок на плечи… и покружись среди девушек и парней в хороводах! Пусть Храмовники думают, что это я.
Любава сняла со своих плеч свой цветастый, заметный платок… и набросила его на голову и плечи упомянутой девушки.
– И вот это… – она сняла с себя сплетённый из разноцветья и разнотравья объёмный венок и одела его на голову Оксеи, сняв прежде венок с головы девушки и одев его на себя, скрывая таким образов свои волосы, – вот… так! Теперь… нас точно не различишь!
Любава улыбнулась и повернулась к тем, кто напомнил её о заводи утопленниц.
– Берите сплетённые венки… и ведите. Давайте быстро… нужно вернуться поскорее! Пока храмовники не заметили подмены!
Девушки, пребывая в приподнятом настрое от согласия Любавы посетить упомянутое место, юркнули в прилежащие к поляне заросли… Никто и не заметил их внезапного *изчезновения, из-за круговертей хороводов и шумных игривых забав, на кои и было обращено внимание многих в этом празднестве Дживы-Инты…
– … Место там тёмное! Но… я не боюсь бывать там! – разсказывала, рядом идущая с Любавой девушка, – ведь те, кто утопился там… были глубоко несчастны! Я понимаю их…
Любава поглядела на разсказчицу.
– Что? И ты… сохнешь по какому-то парню?.. А он глядит на другую? Ты понимаешь, что та пустота, кою ты взращиваешь в себе… позовёт тебя?! Сходи в Храм Яра, жрецы Света вернут тебе покой! Посмотри сколько парней у вас! Глаз не отвесть! А ты…
– Не любы они мне… – Вздыхает девушка, – не любы…
– Не любы… потому что взгляд твой не в ту сторону! Ты не глазами смотришь, а чувствами! Ты, Мария, поставила свой выбор выше всей жизни… и это очень плохо. Перестань вздыхать! Род дал тебе жизнь, для своего продолжения! Оба-Матерь дала тебе тело для того же! И не надо забывать этого! Чувства проходят… они смываются утренней росою… Утром, умываясь на заре, взгляни на первые лучи… и подумай о любви, но не об отвергнутой… а о НОВой, Мария! И свет… пошлёт тебе то, о чём просишь! Только смотреть надо глазами… забыв полую, прошлую влюблённость. Жи-Знь намного предусмотрительна… и твоя суть в ней, собирается тОБой же… Ибо ты… подОБие Обы-Богородицы. Ты должна искать свой РОД… и найдя – быть верной ему!.. И подумай… ведь тот, о ком ты сохнешь, тоже любит сердцем! Он выбрал себе девушку им… своим сердцем. Что ты можешь *зделать с этим? Сотворить злой наговор на разрыв?! Ну тогда… это отзовётся эхом зла и на твоей судьбе, ибо твоя сутьба уже будет изменена на судьбу… и Кънъ будет в роли судьи! Ты таким образом…*изпортишь жизнь, здесь на земле, и себе и той паре, коя ничего тебе плохого не делала!.. Зачем тебе это? А если ты наложишь на себя руки, то ты провалишь себя… в природу, по промыслу той же Обы, но уже не Богородици, а Диавола. Суть ОБы Двойная. Она как Богородица учит и возвышает, но, как Диавол соОБлазняет, тролит, контролирует и карает. Мир в её лоне. А к девам она относится с особым вниманием, ибо тело наше – её тело! И тело должно принадлежать Роду, а не плотским и чувственным утехам. Утешалась телом… носи шкуру рептилии или животного, или же перья не летающей птицы! Погубила тело по любовной тоске, проявив слабоВОЛие – ДиаВОЛ определит тебе привязанность в мире более суровом, теневом! как тем утопленницам в Заводе, к коей мы идём. Там мужем будет не РОД, а корявый, бородавчатый Водяник! И от него не сбежишь, и не отвернёшься… ибо ветви той привязанности будут произрастать в болоте…
– … мы уже почти пришли! – обернулись к ним, идущие впереди девушки, кои о чём-тот громко «галдели» на ходу, не слышав, при этом, разговор Любавы и Марии. – Вот она! Смотри, Любава!
Любава остановилась… над чёрным береговым провалом… внизу которого… на мелкой ряби водной глади, отражалась зыбью нечёткого видения, поднявшаяся над рекой и берегами заросшими лесом, полная луна. Очертания отражения… были смазываемы той самой мелкой рябью, кои и позВОЛяли взгляду Любавы определить примерное *разстояние до омута Заводи. Берег у самой заводи и провала к ней был пустым от зарослей, будто бы деревья отступили от него примерно на три сажени…, как будто вытолкнутые… от провала некой невидимой силой. Линия древесных зарослей находилась за спинами девушек, из коих они и появились. Внизу же берегового провала, заводь была полна выглядывавшими из воды коряжником, и это говорило взгляду Любавы о том, что когда-то, деревья росли на самом краю берега и даже свисали над ним. Но… произошедшие позже изменения… внесли в жизнь здешнего берега свой коло-рит затемнения, внося краски уныния и печали…
– Давайте сюда венки! – произнесла Любава, – начнём то, зачем мы сюда пришли!
Она почему-то почувствовала здесь… необыкновенную тоску… вспомнив и отца и… того, с кем простилась перед своим отъездом. Любаве захотелось как можно скорее покинуть это печальное, затемнённое место застарелой петли реки, коя также ушла своим руслом от этого старого омута.
– Свет Ярилы поминаем, – начала обряд Любавушка своим броском на виднеющуюся рябь омута первого венка, – тоску с печалью прогоняем! Стоячую воду разгоняем словом мощным, словом Света, проливающегося с Небес! Тень, сокрытую в ней, умиряем словом Земли, освещаемую Ярилой-батюшкой!
Любава бросила на рябь ещё один венок.
– Прими река дар Земли и Света и расшевели свои водяные слои, дабы они, побежав потоками возмущёнными, почистили это место… унесли те тяжкие чувства, кои спутались здесь клубком неразрывным, создав смертные сети для слабоВОЛьных и поКОРившихся печали, коя так свойственна непросветленным или тоскующим людям!
Любава бросила ещё один венок, со словами:
– А ты, дядька Водяник, расплети свою бороду, коя тиной густой окутала эти торчащие пни и коряги! Освободи души заблудших в своих чувствах, умерь гнев свой и смирись с их тягой к освобождению. Впредь же… не губи тех, кто придёт к берегу этому по зову печали или по промыслу людскому! Твой промысел на дне, а не у берега! БЕРег – это РЕБро реки, которое упор для бегущей, растекающейся воды! Будь, дядька Водяник, в промысле своём, но за его черту не заходи! Черта та – оБЕРежный изгиб! А я вижу, что даже древа лесные отодвинулись от него из-за твоих теневых прихотей! Я, жрица Храма Макоши, в день Дживы-Инты, реку тебе вспомнить промысел КЪНА и сдвинуться ко дну омута от брега, коего я нарекаю отныне Обережным!
С этими словами, Любава взяла в руки два венка и сплела их в символ поля Макоши… После этого она бросила эти сплетённые венки на твёрдый берег у провала к омуту, со словами:
– Мать Ковша (Макошь) прими в своё поле, брег сей! Отгони от него тени зла, прячущиеся на дне, среди тины! Пусть покоятся они на дне омута, в логове своём изначальном и не приближаются к берегу сему! Джива-Инта в сём действии мне помощница, ибо реку я эти слова в её день, о реке и о бреге заботясь! А это… всем на замирение!
Любава кивнула девушкам и те… все вместе бросили свои венки над собой… Часть их упала на брег твёрдый, а часть упала на рябь омута…
– Обряд завершён! – произнесла Любава, улыбнувшись всем, – пора идти обратно.
Она взглянула на Марию, коя внимательно вглядывалась во «что-то» в стороне противоположной берегу на коем они стояли.
– Мария! Ты что замерла?! – позвали ту девушки, – пошли уже!
Мария оторвала взгляд от той точки, в кою смотрела… и вдруг громко заметила.
– На острове… стоят остова кораблей! По виду… норманнские.
Девушки оживились… и вгляделись в темноту противоположного берега, который был на самом деле длинным, заращённым густыми зарослями, островом.
– Где? Мы не видим ничего?! Как ты можешь разглядывать «что-то» в такой темноте? Видим только тёмные пятна… деревьев. Ничего не разобрать…
– Нет. Вы смотрите вверх, над кромкой деревьев… Видите концы мачт? Они отчётливо выступают… над кронами.
Все какое-то время молча *разсматривают ту самую тёмную линию крон деревьев на острове…
– Да! Я тоже заметила!.. – вдруг замечает другая девушка. – Две мачты! Я вижу две мачты!
– Да две… – соглашается Мария. – Я тоже увидела две мачты.
Любава вдруг поворачивает голову… и смотрит уже не на противоположный берег, а на… берег на коем стоят они сами… в обе стороны со словами:
– Норманны не плавают в дуальном порядке! Кораблей должно быть… как минимум три. Как минимум… – повторяет она.
Девушки, стоящие вокруг неё, сближаются с Любавой, становясь одной тесной группой.
– Пошлите отсюда поскорее! – говорит одна из них. – Норманны известны своим вероломством!
– Да, – подтверждает Любава, но далее произносит то, чего от неё никто не ожидал, – но не в это лето, девушки! Не бойтесь!
Любава вспоминает трёх своих братьев, кои собирались, в замысле прибывшего от отца вещего Междамира, в некий поход вместе с норманнами в это лето… и теперь начинает понимать задумку своего отца и братьев.
– … Они идут этим летом на земли бургеров и саксов, вместе с нашими варягами! Я видела и тех и других в нашей Арконе! Они прибывали в Храм… для встречи с ВИТ-Ом (БелоБог). Это ярлы, кои верны заветам своих предков. Они не *зделают нам зла.
Любава несколько мгновений смотрит в сторону острова и вдруг поворачивается ко всем:
– Но… вы правы, пора нам оставить этот берег. – Заканчивает Любавушка.
Тот факт, что драккары избрали для своей стоянки именно это, сокрытое от глаз старое русло реки, начинает тревожить и её.
Девушки, не без явного испуга, оглядываясь на тёмную сторону острова, где они разглядели мачты норманнских драккаров, поворачиваются к лесу.
Но *зделав всего несколько шагов в его сторону, вся группа молодых девушек замирает – им навстречу, из этого самого леса, выходят тёмные вооружённые силуэты… Появляются они с тыла и этим отрезают девушек от леса. При этом вскрывается другой факт – нескольких таких же как они сами, появившиеся из темноты силуэты поддерживают под руки, что говорит о их слабости или полученных совсем недавно ранений… Из темноты слышится датское, едва разборчивое… наречие:
– Вот так неожиданность… Бог Один решил разбавить нашу неудачу… неожиданным подарком!.. Ловите даны… новую дичь! И скорее на наши лодьи, за нами может быть погоня!..
Глава 11
Чеслав, со своими кругами Храмовников, после выполнения задачи в помощи отражения вторжения в земли поймы реки Гаволы (кои числились за стодорянами и гаволянами) Маркграфов Саксонии, быстрыми передвижениями от селения к селению Поморской Руси, достиг града Ленчина. Здесь он, отдохнув совсем немного, решил двигаться вдоль реки Лабы до Полабской Руси и её малой столицы – града Любицы (нынешний Любек), в которой, как ему донесли, уже прибыл сам кънязь Гостомысл.
«-… Раз Гостомысл там… значит там и все наши Круги Храма Асгарда. Я думаю… они уже прибыли сюда. По времени… всё сходится. Нам туда…»
Мысленно решил Чеслав, находясь ещё в Ленчине, в котором уже спешно собирался полк ратников града, для выступления к Ретре, ибо оттуда прискакали гонцы с призывом ратников ко своим станицам, кои были вынесены из Храмовых залов славы и развивались на берегах озёр для сбора соединённой РАТи * (смотрите, РОДовичи, Рать – зеркально Тар с первичной ерь – сотворение. То есть, Дело Единения, сотворённое ТАР-Ом. Напомню, ТАРх Перунович – сын батюшки Перуне. А мы дети и внуки Тарха Перуновича. Того, кто уничтожил высадившихся Кащеев на луне Лели в продолжении войны, коя имела имя Ассадея и коя закончилась «гибелью» земли Деи (находилась в Торе меж Землёй Перуна (Юпитер) и Землёй Орея (Марс)) в этой реальности (её орбиту-тор, сейчас занимает пояс астероидов). Кащеи не могли высадиться на Земле Мидгард, ибо Свет Мидгарда убивает их. А Свет виден только в атмосфере. Именно луны, на коих нет атмосфер или атмосферы непроницаемы для Света, могут принимать тех, кто боится видимого Света. Поэтому, все кто Свет ненавидит – следуют культам поклонения лун. Наша с вами земля Мидгард – не исключение. Кривдо календарь, навязанный Ватиканом, ориентирован инородцами на последнюю, оставшуюся у земли без атмосферную луну Месяц. Но это совсем не значит, что Луны Зло. Зло то, что прячется на таковых. Поэтому, луну Земли Деи Лютицию (От Лютик), с атмосферой подобной Мидгарду и на которой жил светлый род, Кащеи не смогли оккупировать и та погибла в войне, оставив после себя пояс астероидов. Именно после этого события и появилась звёздная застава Бога Индры – та самая знаменитая Валхала или Валгалла, коя присутствует до сих пор меж землёй Перуна (Юпитер) и Землёй СтриБога (Сатурн). Опора (база) сей заставы есть сама земля Индры (нынешний Хирон – нынешние аккады считают его астероидом 2 060. Не удивительно – они сами (аккады) находятся под подстоянными умственными «стероидами»), коя вращается по своему Тору меж Стрибогом и Варуной (Уран). Дравиды же (чёрные индусы) были доставлены на Землю Мидгард, именно с Земли Деи. Что касается черного народа Азъбессинии (Африка) он выведен искусственно, генетическим путём… также как позже появились цветные мулаты и метисы. Земля их пристанище… на жизнь. Вспоминайте, Рот и РОД. Равновесие. Авт.) *. Воитель Асгарда Чеслав, уже на следующее утро двинулся вдоль реки Лабы, имея хорошего проводника с гарда Ленчина, коего он… нашёл в центральной части гарда. Ведомые опытным проводником, Круги Воителя Асгарда, уже миновали Гамбург, какое-то время, остановившись и с интересом *разсматривая клубы дыма *изходящие в его стороне…
– … Неужели… наши уже под Гамовым? – удивился проводник храмовников и коего звали Угрюм в его граде Ленчине. – Но ведь… рать ещё не собрана?!
Чеслав молча смотрел на плотность дыма, думая о превратности сего продолжавшегося похода.
– Что молчишь, Воитель? – Угрюм поглядел в его сторону, – может стоит повернуть?! Может… славный кънязь Гостомысл уже под стенами оккупированного немцами Гамова?! Смотри! Сколько дымов!.. Огонь там очень… очень велик! Я сам видел такие же дымы лет восемь назад, когда немцы жгли град Люнчин, ставший Люнебургом! Или ты… не желаешь вступать в битву… на нашей Полабской земле?!
Чеслав повернулся к Угрюму.
– В битву?! – переспросил он. – А где ты видишь её? Я вижу только дымы. К тому же… у меня есть задача. Веди нас к Любице… а там всё узнаем.
Угрюм посмотрел в сторону дымов… и заметил:
– Я специально отдалился от поймы Лабы, ибо думал, что мы можем напороться на разъезд бургеров. Мы пройдём по старорусью Лабы. Места там унылые, но дорога намного укорачивается, если двигаешься именно на Любицу. Ну что же… продолжаем путь…
Угрюм снова тронул свою лошадь, ещё раз оглянувшись на дымы, *изходящие со стороны немецкого, теперь уже, Гамбурга.
Круги молча последовали за Угрюмом и своим Воителем, который двигался рядом с проводником.
– … сейчас время празднеств, кои устраиваются после осеннего Любомира в этих окрестностях, – *разсказывал проводник на ходу, – Жрецы в день Дживы-Инты часто здесь проводят обрядовые празднества. А сегодня как раз день Дживы-Инты. Скорее всего, мы увидим эти людские собрания! Народа там собирается довольно много!
Чеслав, прослушав эти слова, усомнился в выводе Угрюма.
– Собиралось, ты хочешь сказать, Угрюм. Сейчас время… сбора Ратей! Откуда взяться множеству народа? – высказал он свои сомнения.
Угрюм едва кивнул головой.
– Да… то, что народу меньше чем обычно, я согласен. Но то, что он там есть – я уверен. Традиция нельзя отменять… даже в лихие годины. Ибо сия отрешённость несёт опустошённость родового духа. А её (опустошённость) нельзя допускать даже в суровые годины.
Чеслав поглядев на Угрюма, согласился с его высказыванием короткой фразой:
– В этом ты полностью прав.
Какое-то время они двигались молча.
– Время приближает час вечиръ (19.30 – 21.00 – час высыпания на Небесах звёздной Росы) и уже темнеет. Поторопимся… – Угрюм несколько ускорил своего коня.
Уже через ворок частей часа (ворок – тридцать, а общий, упомянутый промежуток времени, по современному *изчислению равен 22 минутам) всадники услышали громкие голоса, *изходившиет с той стороны, в кою они торопились.
Чеслав, прислушавшись, переглянулся со своими всадниками, а потом с Угрюмом.
– Что-то… не похоже… это… на веселье. Там что-то произходит?! И это явно не то, о чём ты нам говорил, Угрюм!
Угрюм сам, был поражён услышанным – впереди явно был слышен звон мечей.
– Может… отроки и парубки… резвятся в пляске?! – выдавил он свою догадку.
В этот момент, большая группа девушек, выбежала навстречу всадникам… и замерла… не распознавая их принадлежность.
Угрюм сразу же крикнул им:
– Мы свои, красавицы! Что *произходит у вас?
Девушки бросились к ним…
– Там! Там датчане! Датчане-вороги! Обошли празднество по берегу! – на ходу отвечая на заданный вопрос Угрюмом. – Волхв Владомир и стража из ранов бьются с ними!
Чеслав, уже более не ожидая, выхватил лук, и выкрикнул:
– За мной! Луки к бою! Выедем и всадим в них по стреле… а после мечами!..
Его Каурый, почувствовав скорую схватку, захрипел и… сорвался с места. В этот же миг и все два Круга храмовников Ордена Света Звёзд сорвались с места за своим Воителем. С девушками остался только Угрюм…
Чеслав, направил Каурого на свет огромного костра, который своим светом горения, проглядывал сквозь заросли… Мимо него пробежало ещё несколько девушек и молодых юношей, кои выводили их в безопасное место. Чеслав, вложил в тетиву стрелу и…в это мгновение, миновал последние заросли. Картина открывшаяся его глазам поразила его – он увидел стражу из ранов Арконы, кои сгрудившись, встречали наскоки рассыпавшихся в беспорядочную толпу, окружившею их, норманнов. Оружие вопящих норманнов (в основном это были боевые секиры) отбрасывало своими лезвиями отблески от полыхающего света костра, при своих «взлётах» над головами ранов… И даны, по-видимому, уже в глубине своих потемневших сердец, праздновали скорую победу, ибо их численность превышала стражу ранов вдвое. Внезапное же появление всадников у них в тылу, вызвало в их скоплении некую растерянность и крайнее ослабление напора на ранов… Часть их вынуждено развернулась к появившимся… и тут же получила рой стрел в своё скопление…
Чеслав, мгновенно сориентировавшись, всадил в голову одного из данов свою стрелу… и направил Каурого в самую гущу норманн… При этом, он выхватил меч… и обрушил его на голову ближайшего норманна, который попытался ударом секиры, перерубить ноги его Каурого. Но, конь воителя Асгарда, имевший опыт многих десятков сражений, приподнялся на задних ногах… и ударил того передними копытами, отбрасывая от себя… Вслед этому, Каурый уже приземлился на свои четыре ноги, а Чеслав с большого маха разрубил голову незадачливому врагу… И слева и справа от него, уже всадники Круга Бородая давили попятившегося ворога с возгласом:
– Аса-ра-ва-ра!..
Мечи мелькали над головами норманн… и те… смятые и потерявшиеся, уже не могли… да и не хотели продолжать бой… Большая часть их бросилась в лес, ведомая высоким даном. Потребовалось совсем немного времени… чтобы она растворилась в тени леса. Остальная часть была отрезана от отступления… и уничтожалась с двух сторон.
– Взять в плен! В плен… хотя бы одного! – крикнул Чеслав.
– Есть один! Я оглушил его… булавой немного! – ответил ему Зима. – Не должен помереть!
Число врагов таяло… на глазах. Но множество их, уже ушло в лес, видя, что эту схватку нельзя «выиграть». Остались только те… кои оказался окружёнными… Последний из данов, видя смерть вокруг себя, что-то крича, бросился бежать и попытался достигнуть леса, но стрелы огузов… пронзили его тело. Он свалился у самой кромки леса.
Чеслав остановил разгорячённого, почти взбесившегося от недолго продолжавшейся яростной схватки, Каурого, гладя его гриву…
– Спокойно… спокойно, Каурый. Всё уже кончилось. Секиры больше не угрожают твоим ногам. Спокойно! Вероломный враг повержен! Сейчас узнаем… откуда он взялся.
Чеслав спрыгнул с коня и ещё раз погладив его гриву… двинулся к воинам из Арконы, коих он совсем не ожидал здесь увидеть.
– Как вы здесь оказались? Разве, кънязь Гостомысл уже поблизости? – громко спросил он их.
Самый первый из них, наклонившийся над мёртвыми данами, встал… и повернулся к нему.
– Скажи лучше, как вы здесь оказались?! Мы выполняем нам поставленную задачу… о цели которой – нам не следует распространяться * (слог «рас», ибо разпространять «что-то» можно с помощью РАЗума, а «что-то» с помощью ума, что уже ошибочно само по себе. В этом случае вой упомянул второй случай. Авт.) *!
Чеслав согласился с этим утверждением:
– Согласен. Если ваша задача… не для лишних ушей… то отвечу первым я. Мы движемся от града Ленчина, где к нам присоединился местный проводник. Движемся навстречу кънязю Гостомыслу в Любицу… по его данной нам задаче ещё в Арконе. Значит, как я понял, вы не от кънязя Гостомысла?
Страж Арконя, переглянувшись с несколькими такими же подошедшими к нему ранами, отреагировал:
– Мы из Арконы и являемся витязями Храма Макоши! Но выполняем задачу и Храма и кънязя Гостомысла! Извини… нам надо найти кое-кого, в этой заварухе, всё перемешалось!
В этот момент, к ним подошёл высокий, седовласый волхв-жрец… и вложив длинный меч в ножны, висевшие у него на поясе, произнёс, обратившись к тому самому рану, с коем говорил Воитель Асгарда:
– Её нет… среди девушек и парубков! И никто ничего не может толкового *разсказать… Говорят, была совсем недавно в хороводе! Это видели многие. Но… куда делась? Вопрос…
Чеслав, поняв, что арконцы-раны явно кого-то оберегали, подал свою догадку:
– Когда мы услышали звон мечей… довольно большая группа девушек и молодых юнцов, выбежала нам навстречу из темноты леса. С ними остался тот самый проводник Угрюм! Если вы ищете кого-то, то она может быть там.
Волхв сразу же обернулся к Воителю и произнёс:
– Если так… то моё сердце получит облегчение. Твоё появление здесь… незнакомый Витязь… изменило многое! Мне бы хотелось как можно скорее достигнуть того самого места, в коем вы оставили молодёжь!
Страж Арконы, поглядев на волхва-жреца, спросил:
– Не будем догонять убежавших?
Тот поглядел в сторону, в коей скрылся враг… и ответил:
– Там старое русло Лабы. Место тёмное… заболоченное. Но… там есть остров, разделяющий русло реки и старицу! Скорее всего… эти там и встали на ночлег. Ну, а встав…, и услышав наши голоса, кои видимо хорошо раздавались по реке, решили «порезвиться». «Порезвились»… – Он оглядел тела убитых. – Но… наши девушки и парни туда не убегали! Все знают те места. Она там быть никак не должна.
Страж Арконы чуть заметно мотнул головой:
– Хорошо, надо собрать всю молодёжь.
Он повернулся к своим ранам и произнёс:
– Ищем всех… разбежавшихся. Парни… скорее всего побежали к ближайшим селениям за оружием. Девушки с ними.
Жрец снова повернулся к Чеславу и заметил:
– Мне нужно достигнуть места оставления вами вашего проводника.
– Хорошо. Пошли. – Ответил Чеслав, отдавая поводья Каурого рядом стоящему храмовнику Броне.
