– Слушай, ты хоть иногда пиз..... полощешь? – неуверннно сказал он.
-Ага, для тебя, б…ь, …душку наготове держу. Е.. не базарь и х.. смочи хоть малёхо. О, полезли на чердак!
Лёха на секунду задумался.
-А…а поздно х.. встал, – Лёха плюнул на ладонь, вытер об з....у. Вставил. Начал половой акт. Слева на стене приколотый на кнопки висел плакат-календарь како-то голливудской актрисы с декольте. Сейчас он держался на двух верхних кнопках. Лёха сдёрнул его и положил на спину Нади.
-О, так ваще з.....ь, – пробормотал подумал он. Левой рукой Лёха придерживал подол, правой гладил изображение певицы, в районе декольте. Он быстро почувствовал приближение оргазма, в этот момент скрипнула дверь и кто-то вышел на площадку, пошёл к выходу на улицу.
-Сука, как всегда вовремя, – Лёха разозлился, но останавливаться не стал. Он злобно смотрел. Готовый встретиться взглядом с тем, кто идёт. Это был долговязый парень в самодельных шортах, сделанных из джинсов и футболки. Он ел ранетку и ещё несколько штук держал в левой руке. Парень равнодушно посмотрел на е..ю и вышел на
улицу. Появление постороннего не могло сбить Лёху с настроя на оргазм. Он даже притормозил процесс, чтобы потянуть удовольствие. Надя всё время молчала. Её тело было равнодушно к происходящему. Лёха это чувствовал, ему было плевать. Быстро приближалась развязка. Кончая, Лёха смял плакат. Он сделал ещё несколько толчков и вынул член. Надя быстро выпрямилась. Лёха успел схватить подол, выбирая, где почище, и хотел вытереть х…
-О…л что ли, – Надя вырвала подол.
Лёха воспользовался смятым плакатом, после кинул его в угол.
-Спасибо, Надюша, выручила. Ты настоящий друг, чтобы я без тебя делал.
Надя что-то пробурчала, идя на выход. Лёха плюнул сквозь зубы на пол, повёл плечами и пошёл за ней, на ходу заправляя футболку в штаны. Вышел на улицу. Солнце весело ударило в глаза, трава стала зеленее, жить хорошо. Лёха улыбался.
Толик сгонял за бутылкой. Лысый налил полную. Проходя мимо водяной колонки, у Толика промелькнула мысль отхлебнуть из бутылки и долить воды.
-Помутнеет. Могут догадаться. Не стоит, – решил Толик.
Справа к мосту подошла девушка в белой мини-юбке и летней блузке с коротким рукавом.
-Кто это? – сказал Руся.
-У Парамоновых живёт. Родственница в институт поступает, – сказал Николаич.
-Кто её е..т?
-Догони спроси, – язвительно сказал Лупень.
Руся не ответил. Завёл мотоцикл, немного подождал, пока прогреется двигатель.
-А Лёху подождать…-сказал Пятак.
-Я вернусь, – Руся на первой скорости поехал на мост.
Он догнал девушку уже в конце моста. Остановился что-то сказал. Она отвернула голову и ускорила шаг. Он её снова догнал уже на берегу. Она не остановилась. Они скрылись из виду.
-Интересно, уговорит или нет. Она правильная, институт вся х…я, – сказал Пятак.
-Нет. Демьян бы смог. Руся не сможет такую уговорить, – усмехнулся Чеснок.
Вернулся Толик.
-Лысый в хорошем настроении. Полную налил, – доложил он. Вернувшись на бревно, протянул бутылку Чесноку.
-Подождём Надю, – сказал Чеснок, – Лысый один?
-Нет. Гости городские. Двое на белой машине.
-На белой машине, – передразнил Сидор, – чё ты, как баба? Марка какая?
-Не обратил внимание. Не иномарка.
-Иди назад, посмотри.
– «Москвич» – это АЗЛК. Как-то видел, – сказал Николаич. Вышла Надя.
-Выручила д.....ба, – сказал Лупень. Он первый увидел выходящую Надю.
-Надюша у нас молодец, щедрая душа. Всех выручает. О себе только не думает, -усмехнулся Пятак.
Чеснок передал бутылку Сидору. Обратился к Нади.
-Тебе полный стакан налить?
-Половину.
-Мне плесни пять капель по-мужицки, – сказал Лёха.
-Х..и тут пить, такая толпа. Ты своё получил. Закатай губу, – сказал Чеснок.
-Вот вы какие, – пробормотал Лёха.
-Какие есть, – сказал Чеснок, – Иди к Партизану.
Лёха зыркнул на Чеснока и посмотрел на улицу, где бараки.
-Не ходи, – сказал Пятак, – что ты к нему всегда ходишь? Пусть он к тебе тоже идёт.
-Не слушай его, иди, – сказал Чеснок.
-Правильно, никого не слушай, не ходи, – сказал Пятак.
Лёха покривился, посмотрел на обоих. Слегка кивнул головой. Как бы говоря: «Смеётесь надо мной, ну-ну!». Он быстро пошёл в сторону бараков. Самогон быстро допили. Николаич тоже выпил. Толику тоже досталось совсем немного.
В это время на мост въехали две девчонки ,на великах без рамы.В конце моста у того берега их остановила не высокая почтальонша средних лет , с сумкой.Она достала письмо и отдала одной девчонки.Когда почтальонша шла по мосту и выходила на берег ,на неё косились и быстро отводили взгляд.Почтальонша повернула на право не посмотрев на бревно.
-Боряба, – тихо сказал Толик.
-Один? – спросил Чеснок.
-Нет и Чилим.
Все сосредоточились. По левой дороге подошли двое. Высокий, широкоплечий мужик, одетый в чистые рубаху и штаны. Овальное лицо, высокий лоб, волосы с проседью, тонкие губы, уши прижаты к вискам. Второй был парень среднего роста, худощавый, с вытянутым лицом, бегающими глазами, узкими плечами. Он был одет в рубаху и спортивные трико.
-О, народу, как говна в колхозе, – сказал мужик, подходя.
– Говна, как народу, – неприятно захихикал Чилим.
На бревне подвинулись. Толик пересел на траву. Николаич на пенёк. Лупень встал с бревна. Боряба переступил через бревно. Сел между Чесноком и Пятаком. Поздоровался с ними и Сидором.
-Кто угостит сигареткой? – сказал он.
Лупень быстро вытащил пачку, достал сигарету, протянул.
-Спасибо, Илюша.Ты настоящий друг, – сказал Боряба. Достал зажигалку, прикурил, – К Семёновым ночью кто-то залез, дрова сп.....и. Шашлыки, наверно, жарить, -усмехнулся Боряба.
-Вот бы летом ещё дрова пи....ь, вон их сколько, – Пятак кивнул на берег.
-А зимой можно? – сказал Боряба.
-Нет, конечно. Люди разные бывают, – ответил Пятак.
-Бывают люди, а бывают крысы. Я ведь всё равно узнаю. Если пронюхаете, лучше сразу скажите, – сказал Боряба.
-Может, со среднего кто. На бутылку. Лысый только деньги берёт, – сказал Пятак.
-Он х....й не занимается, – раздался писклявый голос Чилима.
-Из своих кто-то. Кто знает, где что лежит, как залезть – сказал Николаич.
-Какой ты умный, – усмехнулся Боряба. Он протянул остаток сигареты Чилиму докурить. Взял воду. Запил. Вставая с бревна, сказал: «Пойдём Серёга». Не глядя на Сидора, Боряба обернулся к Чилиму, протянул полторашку. Они переглянулись с видом людей, которые в теме, а остальные не знают, о чём речь.
-Куда ты, Борис. Посиди с нами, – сказал Чеснок.
-Да х..и тут сидеть, – сказал Боряба.
-Хи-хи-хи, – засмеялся Чилим.
Боряба пошёл на мост, не оборачиваясь. Сидор поплёлся за ним. Чилим пошёл назад, по улице по которой они пришли. По мосту проехал красный москвич. За рулём мужчина, на пассажирском сиденье женщина.
-Пыжик вернулся, она приняла? Не забуду, пьяный орёт: «Дети, ваша мама б…ь, но это не беда», – засмеялся Лупень.
-Поругались-помирились. Как у всех. Зато он её не п…ел ни разу. Как некоторые. Муженёк п....ет ногами, она орёт: «По морде только не бей, мне завтра на работу», – сказала Надя.
-Ты про кого? – сказал Чеснок.
-Какая разница.
-Серёга Скворцов идёт, – сказал Пятак.
По мосту с того берега широким шагом шёл подтянутый парень. В джинсах и разноцветной рубахе-безрукавке. Он быстро прошёл мост.
-Привет, Серёга, – крикнул Пятак.
-Здарова, – ответил тот, не повернувшись.
-Здарова п…да у коровы, – буркнул Лупень достаточно громко.
-Тебе е…о разбить? – Серёга остановился и смотрел на Лупня.
Тот что-то пробурчал.
-Да он ни какой, Серёга. Чё ты, – сказал Пятак.
-Да мне по х.. пьяный сраный,сейчас подлечу, – Серёга шагнул к бревну. Пятак тряхнул Лупня за шиворот. Серёга уже подошёл.
-Не надо. Извини, – выдавил из себя Лупень, закрывая лицо руками.
-Б…ь. Пи…ть вас надо, – Серёга повернулся и пошёл по тропинке вдоль берега.
-Б…ь Лупень нашёл с кем шутить. Это же Скворцов. Он обычно п....т, потом разговаривает. Ломом подпоясанный, – сказал Пятак.
-Ты не видел ломом подпоясанных, – усмехнулся Сидор.
За болтовнёй не обратили внимание на человека, который с той стороны зашёл на мост. Это был худой, сутулый человек, одетый в осенний плащ с капюшоном. На голое тело. На ногах дрявые галоши. Один только начал рваться, другой уже сильно, не мытые пальцы торчали наружу. На левой ноге носок, другая нога без носка. Человек шёл мелкими шажками, смотря себе под ноги, улыбаясь и что-то бормоча. Ему было около сорока. Вытянутое лицо в морщинах. Взъерошенные волосы. В правой руке он нёс удочку из ивы, в левой алюминиевый котелок с водой. Его заметили, когда он уже стал выходить на этот берег.
– О б…ь Ерёма. Как из п…ды на лыжах, – сказал Пятак.
-Столько время, с утра надо, – сказал Толик.
-Значит, с утра у себя рыбачил. Наверно, клёва нет. Решил сюда. На другом берегу лучше клюёт, – сказал Чеснок.
-Воду с собой тащит ха-ха, чудик блин, – негромко сказал Пятак.
Ерёма сошёл с моста, по-прежнему смотря под ноги, и направился к бревну.
-Привет, Ерёма, – сказал Чеснок.
Ерёма, не поднимая головы, подошёл к нему.
-Куить е? Куить е? – Ерёма сказал это тихо, смеясь. Он поднял голову. Извиняющаяся улыбка расстянулась на его не мытом лице, обнажив больные зубы. И тут он же снова опустил голову.
-Куить е? – повторил он ещё раз. Поставил на землю котелок и протянул руку Чесноку.
-На, Ерёма, покури, – Николаич достал сигарету из кармана рубахи и протянул Ерёме.
-Пасиба, пасиба, – Ерёма быстро взглянул на Николаича, взял сигарету. Сунул её в карман плаща. Опять уставился в землю.
– Мона е? Мона е? – он снова протянул руку.
– Ещё хочет, – сказал Пятак.
-Не мона, а нуна. Ха-ха-ха, – засмеялся Лупень. Остальные не засмеялись.
-Моты, моты, моты а а а а, – неожиданно Ерёма задрал голову к вверху и протянул руку, тыча указательным пальцем в небо. Все, кроме Опойки, невольно посмотрели на небо. Там не было ничего особенного. Только редкие, летние облака медленно тянулись с юга на север.
-А,а,а, – повторил Ерёма. Безнадёжно махнул рукой, виновато улыбнулся и снова уставился в землю.
-Во даёт. Чё та б…ь увидел, – сказал Чеснок.
-Не х.. ,он не увидел, – пробурчала Надя, – сейчас навыдумываете.
– Мона, мона, – Ерёма снова протянул руку. Чеснок повернул голову и уставился на Лупня.
-И кто тебя курить научил? – тот покривился, достал из кармана смятую пачку. Извлёк забычкованную сигарету.
-Не жмись, – хмуро сказал Чеснок.
-Да на, на, – Лупень достал целую сигарету и протянул Ерёме.
-Аааа, – Ерёма сунул сигарету в карман плаща.
-У тебя спички есть? – сказал Николаич.
-Ыа,ыа,у,у,уня уть не ымы, – Ерёма быстро заговарил, приставив свободную руку к голове, справа, потом слева, что-то изображая, – ука уа, – продолжил он.
– Саня, переводи, – Чеснок посмотрел на Николаича.
– Щуку поймал. Взади бык подошёл. Чуть не забодал. Заскочил в воду. Щука ушла, – сказал Николаичь.
– Молодец. На что он щуку ловил? – спросил Чеснок.
– Ерёма, что на крючок надел? – спросил Николаич.
Но Ерёма опять склонил голову и стал улыбаться. Он взял котелок и пошёл направо по берегу.
– Он не знает названия рыбы. Пацаны в детстве неправильно научили. Чебака щукой называет, леща – карасём. До....ы, – сказал Пятак.
-Хозяина собаки за яйца надо было повесить. Ребёнка дураком сделали, – сказала Надя.
-Какая собака? Он в колодец упал вверх ногами. Не успел в школу пойти, – сказал Чеснок.
-Откуда ты знаешь? Емельянова из его деревни была, – заорала Надя.
-В фазанке пацаны из Берёзовки рассказывали, – резко огрызнулся Чеснок.
-А он не из Берёзовки, он из Сосновки.
-Ну, значит, из Сосновки. Какая на х.. разница. Пацаны его знали.
-Вы ещё подеритесь. Не повезло ему х…и тут спорить. А может наоборот повезло. Всю жизнь прожил, как пятилетний ребёнок. Ни забот, ни хлопот. Пахать не надо, – сказал Николаич.
-Интересно, он бабу хоть раз е..л? – сказал Лупень.
-Кто о чём, – пробурчал Николаич.
-На картошке в Валуйках дурачок был местный, молодой. Засекли его раз, два дрочит. Спрашиваем: «Ты бабу е..л? Хоть раз?» Он не понимает не х… Мы подговорили местную. Скинулись ей. Утром спрашиваем: «Ну, как?» Она отвечает: «О, долбил меня всю ночь». Его увидели, глаза горят безумные. Говорит: «Такое было, такое было». Спрашиваем: «Тебе понравилось?» Он отвечает: «Ага, чуть не помер». Мы ржём.
-Мастак говорит.-Это не он дурак. Это вы дураки, что ржёте над ним, – продолжал Лупень.
-Миллион раз рассказывал эту историю, – махнул рукой Чеснок.
По мосту быстро прошли на эту сторону два мужика, один со штыковой лопатой, и повернули направо, на берег.
-Эй, мужик, брось лопату, – крикнул Лупень.
Мужики не посмотрели на него.
-Ты чё ох..л. Я кому сказал брось. Оглох что ли?
-И-ди на х… – твёрдо по слогам сказал мужик.
-Да я тебе эту лопату в жопу запихаю. Тебе п....ц. Б…ь. Эй, ты, х.. скажи тому х.ю, что он тоже х… ха-ха-ха.
-О, Валентиныч чешет. Сейчас начнётся, – сказал Лупень, смотря на дорогу к водоколонке. Опираясь на трость, к перекрёстку двигался пожилой мужчина среднего телосложения. Чисто одетый в рубаху и штаны. Он был в очках, немного сутулился. Аккуратно причёсанный. На лице морщины. Немного отвислая нижняя губа. Он шёл небыстро, но твёрдо. Не доходя пяти метров, остановился:
-Добрый день, – раздался хорошо поставленный голос.
-Здарова, ага, привет, – раздались вялые голоса.
-У меня есть работа на 20-25 минут, максимум 30. Денег не заплачу. Работы мало. Дам поесть.
-Что делать? – пробурчал Чеснок.
-Валентиныч, я пойдуууу, – брякнула Надя
Тот поморщился.
-Нужно натаскать дров в баню. Убрать золу, достать из погреба картошку и овощи. Это неженский труд, если есть мужчины.
-Нет желающих, – засмеялся Чеснок.
Валентиныч подошёл к Толику.
-Анатолий, я предлагаю тебе поработать.
-Хлеб есть? – Толик посмотрел снизу вверх.
-Конечно, и чай.
Лёгкое оживленние прошелестело на бревне и заглохло.
-Чай? Да какой там чай, нифеля, – усмехнулся Чеснок.
-Сергей Викторович, я не понимаю, на каком основании ты делаешь такие заявления! – Валентиныч затряс рукой, опираясь на палку, перебирая губами.
-Я схожу, – сказал Толик.
-Давай, иди. Трудяга, – ехидно сказал Лупень.
-Хлеба принеси. Понял? – решительно сказал Чеснок.
-Понял, -буркнул Толик
Они пошли. Впереди Валентиныч, на пол шага назад Толик. Идти было недалеко. Прошли дома Лысого, свернули налево в проулок. Прошли несколько домов. Вышли на улицу. Повернули направо, подошли к дому Валентиныча. Забор из досок зелёного цвета. Вошли в калитку. На встречу кинулась большая чёрная собака. Вдоль тропинки до крыльца, вымощенной красным кирпичом, натянута толстая проволока, по которой могла перемещаться собака. Сейчас собака ограниченна в движении. Валентиныч накинул кольцо цепи на штырь, вбитый в угол сарая под углом на высоте около двух метров. Собака рыкнула пару раз и вопросительно посмотрела на хозяина. Тот успокоил её, слегка помахав ладонью, не поднимая руки. Они пошли по дорожке из кирпича, подметённой, слева и справа цветы. Дойдя до крыльца, Валентиныч повернул налево, взяв стоявший на крыльце стул. Открыл калитку по пояс человеку, мимо веранады они пришли в огород. Баня слева в углу огорода. Дорожка туда без кирпича, растут подорожник и одуванчики. Они пошли мимо грядок морковки, свеклы, капусты. Потом мимо рядов картошки.
-Вот ты знаешь, – сказал Валентиныч, когда подошли к бане, – ты тут уже работал. Начинай. Вот ведро.
Ведро стояло возле порога. Толик кивнул головой и прошёл в предбанник, Валентиныч остался снаружи. Зола аккуратно подметена в угол возле котла. Рядом стояли савок, кочерга и веник для мусора. В другом углу под лавкой аккуратно стояли тазик и старый раздрызганный берёзовый веник. Толик быстро набрал ведро золы, краем глаза чуть выглянул на улицу. Валентиныч сидел на стуле и хмуро смотрел на баню. Толик хотел протянуть время, чтобы Валентинычу не показалось, что он мало работал, хотя он понимал, что это ничего не даст. Больше тарелки супа с сухарями он не получит. Он вышел наружу.
– Туда? – он посмотрел за спину Валентинычу.
– Да.
Толик пошёл по тропинке. Она привила его к туалету возле забора. За туалетом куча древесной золы, прикрытой садовой плёнкой, по углам придавленная кирпичами, чтобы ветер не сорвал с кучи. Толик отодвинул ногой кирпич, поднял край плёнки, опрокинул туда ведро и быстро вернул плёнку на место, чтобы зола не летела в лицо. Пошёл назад в баню. Он вынес четыре ведра. Вынося последнее ведро, подмёл пол. Вернувшись, Толик поставил в угол ведро и вышел из предбанника.
-Всё, – сказал он Валентинычу.
Тот молча подошёл к дверному проёму, сунул голову в предбанник. Быстро осмотрел, кивнул головой и, не оглядываясь, пошёл в огород. Толик за ним. Подошли к погребу. Валентиныч достал из кормана ключ. Протянул Толику. Тот открыл замок. Вернул ключ. Всё это происходит молча.
-Два ведра картошки, пятнадцать штук моркови и восемь штук свёклы среднего размера, – Распорядился Валентиныч.
«Е....ый п....ц. На х.. так жить. Морковку по штукам считать», – подумал Толик, чувствуя, что начинает злиться.
-Нельзя сразу лезть. Надо воздуха нагнать. Там воздуха нет, вдохну раз, угар, упаду. Кто меня доставать будет? – Он стал резко махать крышкой погреба, нагнетая туда воздух.
– Стой, стой, – Валентиныч затряс в воздухе тростью, – не дёргай крышку. Шарнир сломаешь. Достаточно. Лезь туда. Вёдра там.
Толик ещё пару раз махнул крышкой. Уже плавно, не резко. И спустился в низ, принюхиваясь к воздуха. Здесь картошка, морковь, свёкла, редька. Банки с соленьями и вареньем. Толик набрал два ведра картошки, вылез наверх. Пошли в дом. В веранде Валентиныч указал Толику пальцем на два тазика. Один цинковый, большой и алюминиевый вполовину меньше.
«Цветмет. Сдать на х…», – автоматически подумал Толик. Высыпал картошку в цинковый таз. Пошёл в погреб. Валентиныч за ним. Толик принёс свеклу и морковь, высыпал в таз. Вёдра спустил назад в погреб. Закрыл крышку на замок. Потом из дровенника привёз в баню две небольших самодельных тележки дров. Он настроился, что работа закончилась.
-Ну, теперь, Толя, самое главное – слив прочистить, – сказал Валентиныч.
Толик почувствовал, что у него холодеет в груди.
-Валентиныч, за слив разговора не было, – тихо, раздельно сказал он, отрицательно качая головой.
-Анатолий, да что ты говоришь. Как не было, когда было, – Валентиныч улыбался.
-Не было, – Толик выпрямился и упёрся взглядом в Валентиныча.
-Толя, давай ты не будещь спорить. Я здесь хозяин. Работы на полчаса. Больше спорить будешь, – по лицу Валентиныча проскользила лёгкая усмешка
-За такую работу деньги платят. Парашу чистить. Полдня уйдёт, – Толик не заметил, как повысил голос, он терял самообладание.
-Хорошо, я тебе заплачу, но ты забываешься.
-О деньгах там надо было говорить, – Толик мотнул головой в сторону бревна, -Может, кто другой пошёл бы. Пойдём, спросим.
-Тебе деньги лишние? – язвительно сказал Валентиныч.
Толик хотел что-то сказать, но сдержался. Помолчал несколько секунд, твёрдо сказал:
-Аркадий Валентинович, не нужен мне ваш хлеб. Я пошёл. Расскажу.
-Дурак, – завизжал Валентиныч, – возьмёшь деньги, они не узнают.
-А у меня от пацанов секретов нет!
-Ты хоть посмотри. Там пару ведёр и пробить тросом, работы тьфу.
-Пойдём.
Они пошли к калитке, свернули налево. Собака снова дёрнулась на цепи. Повернули направо, подошли к сараю у забора. В нескольких метрах от сарая заводской чугунный люк на колодце. Рядом ломик и несколько дровин. Толик схватил ломик и быстро открыл люк. Раздражение придавало сил. Толик посмотрел вниз, прикинул в колодце не меньше десяти вёдер, ещё надо пробить слив. Он хотел бросить люк открытым и молча уйти. Но подумал о хлебе, и чувство голода сковало руки и ноги. Мысль о горячем чае окончательно остановила его. Он принял решение.
– Где трос? Я пробью, вычерпывать не буду, и надо переодеться.-,,-все равно на…т, мало денег даст.,,-подумал Толик.
Валентиныч сверкнул взглядом на Толика, резко развернулся и пошёл в сарай. Принёс трос и старую робу.
– Работай. Я суп разогрею. Денег не будет,раз вычерпывать не будешь.
Толик переоделся. Он размотал трос, спустился в колодец. Конец троса засовывал в трубу, пока трос не упёрся в пробку из канализационных нечистот. Толик вылез наружу,
покрутил трос. Снова спустился. Пришлось повозиться, напарника не было, одному не удобно работать. Наконец, в трубе забулькало. Потекла тонкая струйка жижи. Толик быстро запихал трос до конца, покрутил его. Начал вытягивать назад. С шумом полилась вонючая жидкость. Толик вытянул трос на поверхность. Переоделся в свою одежду. Пошёл в веранду. Валентиныч ждал его на крыльце с ведром воды.
-Сполосни трос, – холодно сказал он.
Толик молча взял ведро, сделал, что надо. Вернулся, зашёл в веранду. Разулся на пороге. По старой вязаной дома ковровой дорожке прошёл к умывальнику. Умылся с мылом. Сел за стол, спиной к двери. Лицом к Валентинычу. Стол был слева от двери, возле окна. Валентиныч сидел справа от двери, в противоположном углу. Слева от Валентиныча стоял старый холодильник. На столе стояла тарелка с супом, тарелка с хлебом, соль, стакан, чайник на подставке и железный заварник. Толик взял ложку, посмотрел на хлеб. Только два тоненьких кусочка, хоть и чёрствые, но были целые. Остальные кусочки были огрызки, на одном Толик чётко рассмотрел отпечаток зубов. Он взял целые кусочки и начал есть суп. В супе он обнаружил тоненькие волоски мяса. Толик понял, это были двух или трёхдневные остатки от супа. Валентиныч долил кипятка, добавил, порезав несколько свежих картошин, и теперь кормит его.
-Картошка в этом году ничего, – заговорил Толик.
Валентиныч усмехнулся и повернул голову в сторону.
-Скоро дожди. Грибы пойдут. Вам надо грибов, грузди? Если Константиныч меня возьмёт, белый гриб будет.
-Ешь быстрей. Я жду звонок межгород, – раздражённо сказал Валентиныч. Он посмотрел на наручные часы.
Толик налил кипятку и чая из заварника. Сделал небольшой глоток. Та же история. Чай был вторяк. Валентиныч довёл его до кипения, добавил свежего чая, но не больше
чайной ложки. Толик отпил полстакана, слил остатки из заварника. Он доедал суп и хлеб, когда в доме загремел треск телефонного звонка.
-Боже мой! – взвизгнул Валентиныч, – Договорились же, ещё не время, – он соскочил со стула, – Доедай быстрей.
– Сейчас чай допью.
Телефон продолжал звенеть. Валентиныч повертел головой и сказал:
-Допивай и иди, я в окно буду смотреть.
Толик кивнул головой. Валентиныч пошёл в дом. Толик одним махом допил чай, поставил стакан и рванул к холодильнику. Придерживая левой рукой, чтобы не шуметь, открыл правой. Дело шло на секунды. Толик мгновенно всё увидел. Яйца, молоко, сметана, банка с вареньем, банка с огурцами, завёрнутые пакеты. Внизу под морозильником лежал комок, замороженных куриных окорочков. Толик схватил окорочок сбоку. Ему показалось, что если окорочок оторвать, то не будет заметно, что на этом месте был окорочок. Не будет углубление в кучи. Толик обеими руками потянул окорочок на себя. Ничего. Толик потянул сильней, ничего. Отчаяние охватило Толика. Он потянул ещё раз, вложив в это усилие все силы, стараясь не шуметь, взмолившись.
– Господи, ну, почему мне всегда не везёт…
Окорочок пошевелился, или показалось?! Толик потянул ещё, окорочок оторвался от кучи. Толик сунул его подмышку правой руки, вздрогнул от холода и вышел из веранды. Мысли вихрем неслись в голове, как он уйдёт за канал в кустарник, разведёт костёр, зажарит окорочок. Но сейчас нужно дойти до калитки и выйти на улицу. Стараясь выглядеть равнодушным, не поворачивая головы на окно, Толик пошёл. Вдруг его удивил громкий стук. Он не сразу понял, что это стучит его сердце. Собака рвалась и заливалась лаем, но Толик не слышал её, в ушах стоял непонятный, монотонный гул. В глазах потемнело. Господи почему, так медленно приближается калитка. Шаг. Ещё шаг, ещё,