Loe raamatut: «Ненормативная лексика русского языка: юрислингвистический анализ»

© Баранов В. М., Замальдинов В. Е., 2025

© ООО «Проспект», 2025

Предисловие

Речевая культура – визитная карточка любого человека, в том числе и сотрудников внутренних дел. Индивиды должны уметь строить свою речь, отвечающую всем ее коммуникативным качествам, не нарушать речевой этикет и этику речевого общения. Однако на современном этапе развития общества мы наблюдаем иную ситуацию. Участники общения, как правило, пренебрегают нормами литературного языка и широко используют ненормативную лексику (сниженную, бранную, нецензурную)¹. Под ней в данном монографическом исследовании мы понимаем слова и выражения, подлежащие исключению из публичного общения (употребления в общественных местах) и медийной коммуникации. Необходимо отметить, что термин «ненормативная лексика» трактуется исследователями разнопланово. И. А. Стернин не без оснований замечает: «Что касается таких терминов, как ненормативная и инвективная лексика, в лингвистике они трактуются весьма субъективно, противоречиво и непоследовательно, их конкретный состав не определен, в связи с чем их целесообразно считать нетерминологическим <…> обозначением широкого круга не рекомендуемых к публичному употреблению единиц»².

Актуальность работы определяется тем, что ненормативная лексика является показателем не только низкой речевой культуры индивида, но и свидетельствует о его невоспитанности, поведенческой грубости. Данное периферийное средство русского национального языка должно быть полностью исключено из публичного общения граждан, должностных лиц государственного аппарата и особенно правоохранителей. Это связано с тем, что экология языка и речи предполагает их «очищение» от ненормативной лексики даже самой слабой «концентрации».

Цель монографического исследования – проанализировать ненормативную лексику русского языка в юрислингвистическом аспекте.

Источником фактического материала послужили тексты телеграм-каналов («ПФОшечка»), сайтов («Русская весна», «Стихи. ру»), сетевых изданий («Газета. ru», «Гомельские ведомости», «Sport24», «Haqqin.az»), информационных агентств («РИА Новости», «Эхо СЕВЕРА», «News.am Style»), блог-платформ («Дзен», «LiveJournal»), газет («Аргументы и факты в Омске», «Комсомольская правда», «Наша версия», «Российская газета», «Сердало»), телеканалов («Инфо24») и др.

Природа ненормативной лексики освещается в трудах таких исследователей, как Н. Г. Брагина, А. Б. Бушев, М. В. Горбаневский, В. А. Ефремов, Е. С. Пименова, В. И. Жельвис, Г. Ф. Ковалев, Л. П. Крысин, Н. В. Максимова, И. В. Высоцкая, Т. Г. Никитина, Б. Ю. Норман, Е. А. Петрова, Е. Б. Пономаренко, М. Р. Желтухина, О. Б. Сиротинина, А. П. Сковородников, Г. А. Копнина, Г. Г. Слышкин, Л. Е. Малыгина, Е. С. Павлова, И. А. Стернин, В. И. Супрун, А. В. Флоря, В. К. Харченко, А. Л. Шарандин, Б. Я. Шарифуллин, Е. В. Шелестюк, Ю. В. Щербинина, А. А. Арский, В. Е. Замальдинов, А. И. Матяшевская и др. Кроме того, в основу работы положены посвященные вопросам юридической лингвистики труды В. М. Баранова, М. В. Барановой, Э. В. Будаева, А. Д. Васильева, Н. А. Власенко, Е. И. Галяшиной, Н. Д. Голева, Р. Б. Головкина, М. Л. Давыдовой, И. Л. Петровой, С. П. Кушнерука, В. Ю. Меликяна, С. Г. Павлова, Н. Е. Петровой, Т. Б. Радбиля, С. И. Крассы, Н. Б. Руженцевой, В. Ю. Туранина, Л. А. Шестака, О. В. Барабаша, М. Б. Ворошиловой, Л. В. Ворониной, Е. А. Лопатина, А. Л. Дединкина, С. В. Дорониной, Е. С. Кара-Мурзы, Л. В. Коростелевой, М. Б. Костровой, В. О. Кузнецова, А. А. Лавицкого, В. Н. Шашковой и др. Компоненты культуры речи анализируются в исследованиях В. И. Аннушкина, Е. Л. Вартановой, Б. Н. Головина, Л. В. Грехневой, В. И. Карасика, М. А. Кронгауза, И. В. Фуфаевой, И. А. Шаронова, П. А. Якимова и др. Однако ряд вопросов, связанных с изучением ненормативной лексики русского языка, остается до конца не решенным.

Монография состоит из трех глав: «Теоретические основы изучения ненормативной лексики русского языка в юрислингвистическом аспекте», «Специфика функционирования ненормативной лексики русского языка в юрислингвистическом аспекте» и «Профилактика распространения ненормативной лексики в профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел».

В первой главе монографии «Теоретические основы изучения ненормативной лексики русского языка в юрислингвистическом аспекте» изучаются такие понятия, как «сниженная лексика» и «сквернословие», анализируется юрислингвистика как отрасль прикладной лингвистики.

В параграфе «Понятие “сниженная лексика” в современных научных исследованиях» описана лексика русского языка с точки зрения экспрессивно-стилистической окраски. Рассмотрены такие виды книжной лексики, как высокая, научная, официально-деловая и публицистическая. Кроме того, проанализирована нейтральная лексика. Выделена сниженная лексика и показаны ее разряды.

Во втором параграфе «Понятие “сквернословие” в научной гуманитарной литературе» демонстрируется, что «черные слова» происходят от магического языка и имеют культовую функцию. Авторы характеризуют лексику бранную и нецензурную.

В третьем параграфе первой главы «Юрислингвистика как отрасль прикладной лингвистики» изучены основные разделы юридической лингвистики, проанализирована зарубежная и отечественная юрислингвистика.

Таким образом, в первой главе монографии комплексно описана ненормативная лексика русского языка в юрислингвистическом аспекте.

Помимо изучения ненормативной лексики русского языка в юрислингвистическом аспекте, исследование было направлено на описание специфики функционирования данной лексики в медийных текстах. В связи с этим вторая глава монографии «Специфика функционирования ненормативной лексики русского языка в юрислингвистическом аспекте» посвящена функциям сниженной лексики и сквернословия в медиакоммуникации.

В первом параграфе второй главы «Роль и функции сниженной лексики в современных СМИ» выявляется специфика функционирования сниженных элементов в медиакоммуникации. В параграфе показано, что с помощью употребления данной лексики в публицистическом тексте журналисты выстраивают доверительные отношения с читателями, создают колорит определенной социальной среды, выражают оценку, демонстрируют эмоционально окрашенное негативное отношение к кому-либо.

Во втором параграфе второй главы «Роль и функции сквернословия в современных СМИ» рассмотрены основные функции «непечатных слов». Выявлено, что с помощью сквернословия журналисты выражают отрицательные эмоции, понижают социальный статус носителя языка, привлекают внимание адресата к тексту публикации, нарушают этические нормы.

Итак, во второй главе монографии выявлены и изучены функции сниженной лексики и сквернословия в медиакоммуникации.

В третьей главе монографии «Профилактика распространения ненормативной лексики в профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел» изучается чистота речи как показатель коммуникативной компетентности сотрудника органов внутренних дел, рассматриваются правила речевого этикета, которые носитель языка обязан соблюдать в разных ситуациях социального общения, анализируется результативность законодательной регламентации противодействия ненормативной лексике в современной России.

В первом параграфе третьей главы «Чистота речи как показатель коммуникативной компетентности сотрудника органов внутренних дел» обращается внимание читателей на то, что в официальной обстановке граждане, должностные лица государства, правоохранители не должны использовать диалектные, жаргонные слова, неоправданные иноязычные единицы, слова-паразиты.

Во втором параграфе «Речевой этикет как один из главных факторов успешного профессионального общения сотрудников органов внутренних дел» рассматриваются специализированные функции речевого этикета, анализируется использование в деловом общении правоохранителями благопожеланий, форм обращений, коммуникативных табу, описывается понятие «коммуникативная ответственность».

И, наконец, в третьем параграфе «Законодательная регламентация противодействия ненормативной лексике в современной России» описываются основные нормативные правовые акты, которые регулируют употребление носителями языка ненормативной лексики в общении.

В третьей главе монографии подробно рассмотрена профилактика распространения ненормативной лексики в профессиональной деятельности правоохранителей.

В заключении монографии авторы дают комплексный обзор проведенной работы, намечают дальнейшие перспективы исследования ненормативной лексики в публичном и бытовом (повседневном) общении.

Монография «снабжена» приложением, содержащим новейший стратегический нормативный правовой акт и развернутую библиографию по теме исследования (включает около 200 источников).

Глава 1
Теоретические основы изучения ненормативной лексики русского языка в юрислингвистическом аспекте

1.1. Понятие «сниженная лексика» в современных научных исследованиях

С точки зрения экспрессивно-стилистической окраски лексика современного русского языка делится на следующие виды: книжная, нейтральная (межстилевая, общеупотребительная), сниженная³.

Значительный пласт словаря занимает книжная лексика. Она характеризуется тематическим разнообразием и используется в публицистических, научных, официально-деловых, художественных текстах. Кроме того, для данного разряда литературной лексики характерна обобщенность и абстрактность семантики, объективность, нормированность, точность, повышенная экспрессивная окраска.

И. А. Стернин выделяет следующие группы книжной лексики:

– высокая: алчный (в значении «страстно желающий чего-либо»), безвременный, бездыханный, безмолвствовать, беспримерный, битва, благодарственный, брань (в значении «война»), величие, ветеран, возликовать, возмездие, воин, восшествие, деяние, доблесть, злодействовать, коленопреклонение и др.;

– научная: анализировать, аналогия, клонироваться, методология, типологический, формулировать, экспериментальный и др.;

– официально-деловая: векселедатель, вменить, заявитель, квартиронаниматель, налогоплательщик, ненасилие, неправосудность, нижестоящий, особоуполномоченный, помилование, поручительство, уведомить и др.;

– публицистическая: диалог (в значении «переговоры»), марафонский (в значении «длительный»), младенческий (в значении «незрелый»), мясорубка (в значении «кровопролитная битва»), тюремщик (в значении «угнетатель»), удушить (в значении «уничтожить») и др.⁴

Таким образом, в толковых словарях книжная лексика снабжается стилистическими пометами: высок. – высокое, книжн. – книжное, научн. – научное, офиц. – официальное, поэт. – поэтическое, публиц. – публицистическое, спец. – специальное. Данный разряд литературной лексики исторически подвижен. Отдельные единицы книжной лексики могут переходить в другие разряды. Однако чаще всего слова нейтральной и сниженной лексики становятся книжными.

Основную часть литературной лексики составляет нейтральная лексика. Она используется в устной и письменной речи, в любой сфере общения: бежать, говорить, над, один, первый, перед, страна, стрелять, точный, я и др. Нейтральная лексика выполняет номинативную функцию и предназначается для безоценочного обозначения предметов, явлений, понятий. Кроме того, у данного разряда литературной лексики отсутствует окраска (эмоциональная либо специальная). В толковых словарях подобные слова не сопровождаются, как правило, никакими пометами.

К лексике устной (спонтанной) речи принадлежит сниженная лексика. Необходимо отметить, что в отечественном языкознании нет единства среди ученых в отнесении некоторых разрядов слов к сниженной лексике. Так, например, Л. П. Крысин пишет о том, что сниженная лексика включает в себя лексику разговорную и лексику просторечную⁵. А. И. Матяшевская под сниженной лексикой понимает «употребление как собственно разговорных, так и более грубых обозначений, а также находящихся за пределами литературного языка диалектных, просторечных, жаргонных и обсценных слов и устойчивых оборотов»⁶. В данном монографическом исследовании мы принимаем точку зрения И. А. Стернина, который выделяет в сниженной лексике следующие разряды: общенациональный сленг, жаргонизмы, просторечие, вульгаризмы⁷. Рассмотрим их более подробно.

Одним из разрядов сниженной лексики является сленг. Некоторые исследователи используют данный термин как синоним к слову жаргон. Однако, на наш взгляд, необходимо различать эти понятия. Под сленгом (общим жаргоном) мы понимаем общеупотребительные образные слова и словосочетания, не принадлежащие какой-либо отдельной группе людей: мент, наезжать, разборка и др. Таким образом, сленг обслуживает бытовое, неофициальное общение и не имеет ограничений в отношении его носителей.

Другим разрядом сниженной лексики являются жаргонизмы. Это экспрессивные слова и словосочетания, которые используются, как правило, в устном общении и относятся к определенной возрастной, социальной, профессиональной группе людей: бабки («деньги»), базар («разговор»), баксы («доллары») и др. Таким образом, слово является жаргонизмом, если можно установить его принадлежность к конкретной социальной группе (жаргон компьютерный, солдатский, студенческий, молодежный, уголовный, школьный и т. д.). При использовании подобных слов носители языка должны учитывать их уместность и целесообразность в каждой конкретной ситуации.

Следующий разряд сниженной лексики – просторечие. Термин «просторечие» образован от словосочетания простая речь. Он имеет несколько значений. Во-первых, под просторечием понимают подсистему литературного языка. Во-вторых, данный термин используют для стилистической квалификации слов в толковых словарях с пометой прост. – просторечие. В настоящее время просторечие обозначает не только речь малокультурной городской среды, но и речь грамотных людей в неофициальных ситуациях общения.

Для просторечия характерны следующие особенности:

– несоответствие нормам русского литературного языка;

– отсутствие функциональных стилей;

– отсутствие территориальных признаков.

Просторечие обнаруживается на всех уровнях языка. Так, например, в области произношения просторечие проявляется в твердом произношении [р] в словах, стяжении гласных. В области морфологии просторечие представлено образованием форм повелительного наклонения, изменением рода существительных, смешением падежных форм одного слова. На лексическом уровне основу просторечия составляет просторечная лексика – слова, обладающие оттенком упрощения, сниженности и находящиеся за пределами русского литературного языка. Просторечная лексика может иметь в словарях такие дополнительные стилистические пометы, как бран. – бранное, неодобр. – неодобрительное, презр. – презрительное, пренебр. – пренебрежительное и др. Она отличается повышенной конкретностью, а также еще более сниженной окраской, чем разговорная лексика. Кроме того, просторечная лексика активно используется в художественном стиле как средство создания речевой характеристики персонажа или для придания речи иронически-юмористического, пренебрежительного, шутливого и т. п. оттенка. Однако в официально-деловом стиле или научном стиле подобные слова не допускаются.

Просторечная лексика делится на собственно просторечную (администраторша, брюхан, вруша, голодранец, грымза, гулена, гульнуть, ерепениться, ерундовый, жратва, забулдыга, придурок, пьянка, пьянчуга, сдурить, убивец) и грубо-просторечную (вульгарную) (выпивоха, лапать, мухлевать, нажрать, наклюкаться, обожраться, паскуда, прикокнуть, сволочной, слимонить, слямзить, сортир, трепач, хамье, хахаль, шпана) лексику. Первая группа слов допустима в устной обиходной речи, в отличие от второй. Однако четких критериев в основе этого деления нет. Многие подобные слова употребляются носителями языка в таких речевых актах, как ссора и перебранка.

Носителями современного просторечия могут быть как люди старшего возраста, не имеющие образования, так и горожане среднего возраста, не владеющие нормами русского литературного языка. Употребление гражданами данных слов при общении с незнакомыми людьми является нарушением языковых и этических норм, так как просторечная лексика придает высказыванию грубый тон и засоряет нашу речь. Таким образом, говорящий должен оправданно использовать подобные единицы в речи, несмотря на то что просторечная лексика не подлежит правовому регулированию. Ученые пишут: «Если высказывание имеет сниженную форму выражения, мысль выражена сниженной лексикой или фразеологией, ее использование негативно характеризует уровень культуры говорящего <…>, но сама эта форма при этом с юридической точки зрения не может быть квалифицирована как неприличная, оставаясь в разряде грубой»⁸.

Еще одним разрядом сниженной лексики являются вульгаризмы – грубые просторечные слова и словосочетания, нежелательные в общественном употреблении. Как правило, это стилистически сниженные синонимы слов и словосочетаний литературного языка (кушать – жрать, плохой человек – подлец и т. д.). Использование вульгаризмов носителем языка вне стилистических целей является нарушением речевого этикета, свидетельствует о низкой культуре человека.

Необходимо отметить, что сниженная лексика нередко встречается в речи сотрудников органов внутренних дел. С одной стороны, элементы сниженного стиля позволяют правоохранителям передать эмоции, разрядить обстановку, выразиться лаконично. С помощью данной лексики сотрудники органов внутренних дел реализуют стратегию близости к собеседнику. С другой стороны, сниженные лексические единицы дискредитируют сотрудника органов внутренних дел как представителя государственной службы, свидетельствуют о вербальной агрессии и неуместном опрощении речи специалиста в области права. Из этого следует, что правоохранители должны быть более ответственны в соблюдении норм литературного языка. Кроме того, сотрудники органов внутренних дел обязаны учитывать цель, ситуацию, условия, место общения, правильно пользоваться юридической терминологией, уметь строить профессиональный диалог и монологическую речь. Ю. А. Воронцова отмечает, что «коммуникативную компетентность сотрудника полиции, как правило, принято оценивать как необходимый ресурс для решения профессиональных задач в служебной деятельности»⁹.

Подводя итог, отметим, что лексика современного русского языка с точки зрения стилистической окраски делится на книжную, нейтральную и сниженную. Сниженная лексика включает в себя общенациональный сленг, жаргонизмы, просторечие, вульгаризмы. Однако границы между этими лексическими пластами часто очень размыты. На это указывает, например, смешение помет «разговорное» и «просторечное» в словарях. Нельзя не согласиться с Д. Н. Шмелевым, что «соотношение помет “разговорное” и “просторечное” и действительная употребительность многих из снабженных этими пометами слов именно в устной разговорной речи не представляется однозначным»¹⁰.

1.2. Понятие «сквернословие» в научной гуманитарной литературе

Сквернословие произошло от древнего магического языка. В славянском язычестве подобные слова имели культовую функцию. Данные лексические единицы использовались в обрядах, связанных с вызыванием плодородия и обеспечением обильного урожая. Люди дохристианской эпохи считали, что с помощью сквернословия они пугают демона.

28 июля 988 г. Киевская Русь приняла христианство. Однако языческие верования продолжали существовать, так как были связаны с хозяйственной и бытовой жизнью населения. Сквернословие воспринималось как средство, с помощью которого люди устанавливали контакт с демонами и убивали свою душу. В связи с этим христианская церковь обличала подобные слова и считала их произнесение носителями языка грехом.

Древнейшим сводом законов Киевской Руси была «Русская правда». Она создавалась в несколько этапов в период с 1016 по 1072 г. В редакциях «Русской правды» к оскорблениям относились действия, наносящие физический и моральный вред. Так, например, для мужчин обидными были удары рогом, рукоятью меча. За эти оскорбления действием предусматривался штраф. Однако в своде законов отсутствовали статьи, относящиеся к устному осквернению словом.

Постепенно нормы «Русской правды» изживали себя. В 1497 г. при правлении московского князя Ивана III Васильевича был принят свод законов, получивший название «Судебник 1497 года». Документ состоял из 68 статей. В «Судебнике» рассматривалась единая система государственных судебных органов, выделялись новые составы уголовных преступлений. Кроме того, в редакциях данного свода законов был введен новый термин для оскорбления словом – лай.

В 1551 г. был созван собор Русской православной церкви, председателем которого был митрополит Макарий. На данном собрании Иван IV Васильевич приказал церковным служителям рассмотреть следующие вопросы: церковно-монастырское землевладение, искоренение безнравственности, запрет на новаторство в иконописи, запрет табакокурения, борьба со скоморохами и чародеями. Для устранения недостатков духовные лица приняли решения, изложив их в 100 главах. Данный документ был составлен в виде ответов церковных служителей на вопросы Ивана IV. После проведения Стоглавого собора царь велел своим слугам распространить постановления, касающиеся использования в речи носителями языка сквернословия: «Также и чада их родителей своих почитали бы и слушали во всем по священным правилом. Иже чтет родителя своя, той оцыстится от грех своих и от Бога прославится. Аще ли кто злословит родителя, и сей пред Богом грешен есть, а от людей проклят. <…> Такоже и юных детей своих наказуйте и учите страху божию, чтобы жили в чистоте и в покаянии, и в прочих добродетелех. А сквернословие бы и празднословие никогда же не именовалося»¹¹. Таким образом, Иван IV Васильевич, выражаясь современным слогом, проводил «антиматерную пропаганду» во всем Российском царстве.

В XVII в. на московский престол взошел 16-летний Алексей Михайлович Тишайший. Однако некоторое время страной фактически управлял Борис Иванович Морозов – воспитатель отца Петра Великого. В 1646 г. Алексей Михайлович по совету своего фаворита установил новую пошлину на продаваемую в Московском государстве соль. Данный косвенный налог должен был покрыть все текущие нужды страны, но расчеты царя не оправдались. Повышение цен на консервант привело к городскому бунту. Вскоре царь понял, что в стране необходимо создать новый законодательный свод. Для решения данной задачи он сформировал комиссию во главе с Н. И. Одоевским – ближним боярином и крупнейшим землевладельцем Русского царства. Князь вместе со своими помощниками (С. И. Прозоровским и Ф. Ф. Волконским) стал изучать старые греческие, русские, литовские законы. Для утверждения нового законодательного свода был созван Земский собор. На его заседании 1649 г. духовенство и дворянство приняли Уложение. Документ состоял из 25 глав и 967 статей. В нем рассматривались вопросы, касающиеся богохульников, судов, крестьян. Кроме того, в новом своде законов Русского царства был установлен запрет на брань: «Будет кто при царском величестве, в его государеве дворе и в его государьских полатах, не опасаючи чести царского величества, кого обесчестит словом, а тот, кого он обесчестит, учнет на него государю бити челом о управе, и сыщется про то допряма, что тот, на кого он бьет челом, его обесчестил, и по сыску за честь государева двора того, кто на государеве дворе кого обесчестит, посадити в тюрму на две недели, чтобы на то смотря иным неповадно было впредь так делати. А кого он обесчестит, и тому указати на нем бесчестье»¹². Таким образом, при царе Алексее Михайловиче Романове за «черные слова» сажали в тюрьму.

В XVIII в. литературная лексика отделяется от разговорного языка, и мат приобретает статус нецензурного. В связи с этим государство и церковь продолжают строго следить за нравственностью речи. Так, например, на различные ситуации устного и письменного общения обращает внимание Петр I. В 1700 г. появляется «Указ Петра I о бесчестных словах». В данном документе первый российский император закрепляет слова и выражения, которые не дают право царским приближенным подавать иски о бесчестье: «1) вольно тебе лаять; 2) называл щенком турецким; 3) из под печки-де тебя вытащили; 4) не Воротынской-де ты, – пехаешь; 5) ребенком; 6) щенчишком боярским; 7) снартышкой (мартышкой?) и мартинышком; 8) черти тебе сказывают; 9) трусом; 10) отец-де твой лаптем ши хлебал, и отец твой лапотник, и сушил сыромятную кожу и яловичные сапога; 11) подговорщиком; 12) злодеем; 13) подскорбою; 14) поди такой-де в допрос, что напою, то очищу; 15) вчерас было меня на площади удавил; 16) разоренье-де мне от тебя; 17) мучил ты меня; 18) приезжаешь ты на чужую землю насильно; 19) грабителем»¹³. Таким образом, данный нормативный правовой акт содержит реакцию Петра I на мелкие ссоры, которые возникают среди бояр.

В 1715 г. в Санкт-Петербурге Петр I утвердил «Артикул воинский» – первый отечественный военно-уголовный кодекс. На это повлияло то, что до начала XVIII в. все судебные разбирательства в отношении военнослужащих решались с помощью Соборного уложения 1649 г. «Артикул воинский» регулировал жизнь армии, содержал наказания за уголовные преступления. Особое внимание в нормативном правовом акте уделялось использованию ругательных слов в речи военнослужащих и «гражданских»: «Ежели кто другаго не одумавшись с сердца, или не опамятовась, бранными словами выбранит, оный пред судом у обиженнаго христианское прощение имеет чинить и просить о прощении. И ежели гораздо жестоко бранил, то сверх того наказанием денежным и сносным заключением наказан будет»¹⁴. Итак, Петр I предлагал воспитывать в юношах при прохождении военной подготовки такие качества, как честность, уравновешенность, дисциплинированность, сдержанность. Кроме того, царь разграничивал формы нанесения оскорбления, учитывал контекст высказывания.

В 1717 г. по указанию Петра I подготавливается к изданию книга «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению». В данном сборнике содержится набор этикетных правил и базовых норм для молодых дворян. Особое внимание авторы книги обращают на то, что дети не должны никого бранить: «Дети не имеют без именного приказу родительского никого бранить или поносительными словами порицать. А если то надобно, и оное они должни учинить вежливо и учтиво»¹⁵. Из этого следует, что Петр I рассматривает образование молодых дворян как дело государственной важности.

Таким образом, Петр I особое внимание уделял воспитанию подрастающего поколения. Это связано с тем, что человек знатного происхождения не имел права употреблять в своей речи «черные слова». За несоблюдение данного правила богохульникам могли прижечь раскаленным железом язык или даже отсечь голову.

Продолжила бороться со скверными словами и племянница Петра I – герцогиня Курляндская Анна Иоанновна. Она наложила запрет на слово, применявшееся к непристойным женщинам: «Эта лексема спокойно существовала в стихии русского языка <…>, имея значения “блуд”, “обман”, “заблуждение”, “ересь”, “ошибка”. В народе часто это слово применяли к распутным женщинам»¹⁶. Матерщинников Анна Иоанновна сажала в тюрьму.

И другие Императоры Всероссийские внесли свой вклад в борьбу со сквернословием. Так, например, Елизавета Петровна ввела штрафы за «черные слова» в общественных местах, Александр I Павлович создал первый цензурный устав. Таким образом, вплоть до середины XIX в. «непечатные слова» не использовались даже в деревнях, так как за их употребление следовало наказание.

В Союзе Советских Социалистических Республик (далее – СССР) на сквернословие был также наложен запрет. Подобные слова не проникали в сферу официального общения. Однако вскоре ситуация изменилась. В 1985 г. в СССР наступил период перестройки. Реформы в основном затрагивали такие сферы, как экономика и политика. С одной стороны, происходила замена основной массы старых кадров на новых управленцев, проводилась антиалкогольная кампания, осуществлялась борьба с коррупцией, разрешалось частное предпринимательство в форме кооперативов и т. д. С другой стороны, в период перестройки ухудшалось экономическое положение в стране, вспыхивали межнациональные столкновения, закрывались государственные предприятия и фабрики. Все эти процессы влияли и на язык.

В 1990 г. был принят Закон СССР «О печати и других средствах массовой информации»¹⁷. В нем говорилось о свободе печати, производственно-хозяйственной деятельности редакций СМИ, недопустимости злоупотреблений свободой слова. Однако журналисты все чаще стали касаться запретных тем, использовать в публицистических текстах жаргонные и просторечные слова, употреблять в публикациях матерную брань. Это связано не только с тем, что в СМИ проникали люди, которые не имели, как правило, филологического образования. Резко снизилась общая культура, ослаб государственный и общественный контроль за поведением в общественных местах.

Необходимо отметить, что в годы перестройки широкое распространение получил термин «семилингвизм» («полуязычие»). Он был употреблен финской исследовательницей Тоув Скутнабб-Кангас, занимавшейся изучением языковой компетенции саамов. Под семилингвизмом понимается особый вид билингвизма, при котором коммуниканты используют в речи преимущественно мат и жаргон, не владеют литературной формой родного языка.

Таким образом, распространению подобных лексических единиц способствовали следующие факторы: отмена идеологической цензуры, снижение общей культуры граждан, ложно понимаемая носителями языка свобода слова, анонимизация общения. Неграмотные или малограмотные журналисты в период перестройки активно нарушали нормы речи, расшатывали эстетические постулаты речи. Нельзя не согласиться с В. И. Аннушкиным, что «перестройка породила риторическую борьбу и фигуры достаточно ярких, но сомнительных в своей идеологии ораторов (А. А. Собчак, А. А. Сахаров и др.)»¹⁸.

В постперестроечный период речь журналистов продолжала характеризоваться криминализацией и вульгаризацией. Использование ненормативной лексики в СМИ приобрело уже массовый характер. Сквернословие охватило людей всех возрастов. Самое страшное, что ругаться стали и дети: «С матом в детской среде, а он завоевывает сейчас все слои школьного общества, целенаправленно и систематически не борются»¹⁹. Сквернословие позволило им обсуждать запретные темы, связанные с половой системой человека, скрывать свою уязвимость, показывать независимость и взрослость. Другая причина употребления детьми сквернословия – использование «черных слов» другими членами семьи в определенных речевых ситуациях. Это привело к тому, что несовершеннолетние стали воспринимать подобные лексемы как допустимые. По мнению журналистов, «причин, почему дети матерятся, немало: во-первых, они испытывают огромное напряжение и стрессы, а мат для них как защита, когда приходит отчаяние. Во-вторых, мат – это способ показать учителям, родителям, да и всему миру что “мне все пофиг”. В-третьих, за крепкими словцами школьники могут скрывать свою неуверенность, ранимость и желание выделиться среди сверстников. Также нецензурные выражения являются выражением протеста, созданием собственных границ»²⁰. Необходимо отметить, что, к сожалению, в детской среде со сквернословием целенаправленно и систематически не борются. Кроме того, родители дают детям такие имена, которые звучат для россиян неблагозвучно: «Так, в ЗАГСе Московской области рассказали о том, что в честь известного футболиста несколько мальчиков получили имя Херонимо. Согласно поправкам в нынешней редакции, это имя может быть расценено как ненормативное»²¹. Таким образом, для современного поколения употребление «черных слов» становится литературной нормой.