На дальних берегах. Книга первая. Тринадцатый год. Часть третья

Глава четвёртая

Я уже говорил, что Марк в достаточно позднем возрасте, но выучился грамоте, и после этого полюбил книги. Он при каждой возможности их читал. Если книга ему понравилась, то он залпом её проглатывал. И он уже много прочитал про этот город, так что ему хотелось бы увидеть его своими глазами. Поэтому он заранее вышел на палубу и стал дожидаться, когда Казань наконец-то появится на горизонте.

Впрочем, Неустроев был таким любопытным не один, на палубе уже собралось с два десятка пассажиров, и в том числе среди них находился дальний родственник Цыбунова, свободный фотограф Фёдор.

Увидев Марка, и посчитав его уже своим старым знакомым, он поприветствовал юношу и тут же заинтересованно его спросил:

– Ты бывал в Казани прежде?

– Я в первый раз плыву по Волге, – ответил ему Марк.

– А твой хозяин?

– Он несколько раз здесь бывал.

– Ну ты всё равно его поспрашивай, если он захочет фотокарточки с видами Казани, то я их за не дорого продам. У меня неплохая коллекция. Будет хорошая память.

– Я спрошу, – ответил Марк.

Фотограф пожал руку Марку и пошёл к остальным пассажирам предлагать свои услуги. Он уже давно жил по принципу «волка ноги кормят», и поэтому никогда не сидел на месте и некоторым из пассажиров казался откровенно назойливым.

***

Вначале показались баркасы на Волге, а затем белокаменный кремль с островерхими башенками на её левом берегу. Он был виден из далека и казался каким-то игрушечным.

Начали его возводить в 1556 году. На двадцать третьем году правления Ивана Грозного и после того, как многотысячное войско этого правителя с третьей попытки захватило Казань.

Возведением Казанского кремля руководили архитекторы Постник и Барма, те самые, которые после него возвели в Москве знаменитый собор Василия Блаженного.

Кремль как бы надвигался. Так казалось, потому что он располагался на некоторой возвышенности. В то время в окрестностях Казани произрастало ещё немало труднопроходимых чащ и кое где они даже подходили к самым городским окраинам.

***

Казань была особенным городом. Она свыше ста лет считалась столицей одноимённого ханства. Коренным населением её являлись татары. Они вели свою родословную от волжских булгар. Те же первоначально обитали на Кубани, но пришли туда они вместе с гуннами из ещё более отдалённых мест (до их появления в Европе они кочевали в степях Центральной Азии).

Во второй половине VII века новой эры тюркоязычные племена, входившие в Кутригурский союз и составлявшие часть Великой Болгарии, во главе с ханом Котрагом двинулись от Черноморского побережья на север и обосновались в междуречье Волги и Камы. Здесь, подчинив себе преимущественно финно-угорские племена, они и основали новый союз Болгарских племён, впоследствии, где-то к началу VIII века новой эры, преобразовавшийся в государство Волжскую Булгарию.

***

Первоначально Волжская Булгария находилась в зависимом положении по отношению к Хазарскому каганату и выплачивала кагану дань.

И вот эльтебер Алмуш начал искать по всюду поддержку в борьбе с хазарами, правящая династия у которых к тому времени стала исповедовать иудаизм. В 922 году он пригласил к себе послов из Багдадского халифата и после их прибытия официально объявил о принятии им и его народом ислама. С этого момента эта религия превратилась в государственную в Волжской Булгарии, а эльтебер Алмуш стал эмиром Джафаром ибн Абдаллахом.

Впрочем, не все волжские булгары добровольно приняли новую веру. Часть их племён не захотели в неё переходить и восстали. И ещё век спустя среди них было не мало язычников.

В 965 году Хазарский каганат рухнул под ударами дружины киевского князя Святослава, и Волжская Булгария стала полностью независимой. А через двадцать лет новый правитель Киевской Руси, князь Владимир, в союзе с торками предпринял поход на Булгарию и по окончанию его заключил с ней мирный договор.

На следующий год Киев посетило булгарское посольство. Булгары предложили киявлянам принять ислам, но Владимир предпочёл заключить более тесный союз с Византийской империей, пребывавшей на тот момент в зените могущества, и принял христианство.

В начале XII века между Волжской Булгарией и русскими княжествами нередко происходили пограничные столкновения и несколько раз даже вспыхивали войны.

Впрочем, по большей части два соседних народа ладили между собой и к взаимной выгоде плодотворно торговали.

***

В 1223 году, после победы над объединённым русско-кыпчакским войском в битве на Калке, монгольский разведывательный корпус Субэдэя и Джэбэ вторгся в южно-русские земли, но затем повернул на северо-восток, к Волжской Булгарии, которая так же являлась целью первого похода монголов в Европу. Монголы были разбиты булгарами, и это стало одним из первых случаев, когда победоносная армия Чингисхана потерпела поражение.

Через шесть лет монголы вернулись.

***

На этот раз ими командовали Кокошай и всё тот же старый вояка Субэдэй. Чингисхана уже не было в живых, и их послал его преемник, Великий хан Угэдэй.

Монгольский корпус опрокинул пограничные отряды булгар на реке Урал, но дальше не продвинулся. Ещё через три года новый монгольский отряд захватил юго-восточную часть Волжской Булгарии. Наступил период, когда монголы ещё не были готовы идти на булгарскую столицу, ну а булгары не могли перейти в контрнаступление.

Однако в 1233 году на курултае монгольских племён было принято решение усилить корпус Субэдэя силами всех улусов, и новое монгольское вторжение в Волжскую Булгарию произошло осенью 1236 года. Численность монгольской армии на этот раз составила сто пятьдесят тысяч воинов. Возглавил этот ударный кулак хан Батый.

Монголы осадили Биляр, Булгар, Сувар, Джукетау и ряд других булгарских городов. Завоеватели при этом проявили зверские замашки. Очень много булгар ими было перебито, часть жителей бежала в северные непроходимые леса, ну а кое кто примкнул к монголам.

Некоторые булгарские беженцы укрылись в западных землях, где они были известны как искусные мастеровые. В том числе они были приняты и владимирским князем Юрием Всеволодовичем, и размещены по верхневолжским городам.

Во время монгольского вторжения на Северо-Восточную Русь в 1237 году булгары восстали. Однако уже в следующем году основные силы монголов вернулись в междуречье Волги и Камы и с крайней жестокостью подавили это восстание.

***

Улус Джучи (впоследствии названный Золотой ордой) возник в 1224 году, после раздела необъятной империи Чингисхана между его сыновьями.

В 1236 году начался грандиозный Западный поход монгольской армии. Она вторглась в Европу и дошла до Триеста на Адриатике. Возглавил её хан Батый, сын Джучи. Именно при нём сложилась как государство Золотая орда, охватившая большую часть Восточной Европы и часть Центральной Азии, и в её состав вошли земли волжских булгар.

После некоторого периода смут при хане Узбеке, правившем с 1313 по 1341 годы, Золотая орда достигла могущества и процветания, и этот хан объявил государственной религией ислам суннитского толка. Однако вскоре после смерти Узбека, в Золотой орде началась так называемая «Великая замятня».

С 1359 по 1380 годы на золотоордынском престоле сменилось двадцать пять ханов, и многие улусы этого государства попытались обрести независимость.

***

Некоторое упрочнение центральной власти в Золотой орде наступило при Тохтамыше (1380-1395 г.г.), но в конце своего правления этот хан опрометчиво вступил в борьбу с Тамерланом, правившим в Средней Азии, и в итоге проиграл ему. Среднеазиатский правитель нанёс Золотой орде страшный удар, разгромив все её важнейшие центры в Поволжье, и Золотая орда после этого уже не смогла восстановиться.

Начался её необратимый распад.

***

В 1437 году бывший золотоордынский хан Улу-Мухаммед откочевал в междуречье Волги и Камы и, захватив Казань, изгнал оттуда князя Али-бея. Улу-Мухаммед объявил себя независимым правителем и так образовалось Казанское ханство, ставшее наследницей Волжской Булгарии. В состав этого государства вошли так же земли вотяков, черемисов, чувашей, мордвы и частично башкир.

Уже на второй год своего правления в Казани Улу-Мухаммед подошёл к Нижнему Новгороду и почти без сопротивления занял его. А чуть позднее войско Улу-Мухаммеда дошло до Москвы и ему не удалось захватить только Кремль.

Второй поход на Москву Улу-Мухаммед предпринял через пять лет. Его войско вновь заняло Нижний Новгород и направилось к Москве, хотя с наскока к ней подойти не получилось.

Впрочем, в 1445 году поход продолжился и у стен Спасо-Ефимьевского монастыря под Суздалем состоялось решающее сражение между казанским войском Махмуда, ханского сына, и русскими, во главе которых находились московский князь Василий II Тёмный и его двоюродный брат князь Михаил Верейский.

Русские наголову были разбиты и взятых в плен Василия Тёмного и его брата доставили в Ставку Улу-Мухаммеда в Нижнем Новгороде. Там победитель, казанский хан Улу-Мухаммед, продиктовал московскому князю тяжёлые условия перемирия, и Василий II вынужденно их принял.

Улу-Мухаммед за освобождение из плена Василия Тёмного и его брата наложил на Москву колоссальную контрибуцию и во многие подчинявшиеся Москве приграничные города назначил своих наместников для сбора дани.

***

Улу-Мухаммед был даровитым правителем, не менее способным оказался и его сын Махмуд, а вот потом правили уже мелкие личности. Ну а в Москве к власти пришёл на смену Василию II Тёмному гораздо более способный князь.

С Ивана III можно начинать отсчёт возрождения Русского государства. Он оказался волевым государственным деятелем, блестящим администратором и талантливым дипломатом. При нём Московское княжество преодолело кризис и стало бурно развиваться.

Он получил прозвище «Собирателя русских земель» и по существу стал первым русским царём. Именно при Иване III русские земли окончательно освободились от татаро-монгольского ига.

Уже к 1467 году началась вторая война между Казанским ханством и Московским княжеством. Она растянулась на несколько лет и первоначально была неудачной для русских, так как их несколько походов заканчивались ничем либо даже досадными поражениями, и тогда хан Ибрагим предложил Ивану III заключить мирный договор, и тот принял его предложение. А всё потому, что как раз в это самое время у него назревал серьёзный конфликт с Литвой.

***

Впрочем, мир между Москвой и Казанским ханством изначально не должен был долго продлиться. Иван III готовился к продолжению борьбы. Для этого он обзавёлся тяжёлой крепостной артиллерией, нанял иноземных офицеров и специалистов по сапёрному делу.

Ну и к этому времени в ханстве внутри татарской верхушки возникла мощная промосковская партия, которая стала поддерживать притязания Ивана III . Дело уже дошло до того, что с помощью неё Московский Великий князь стал назначать в Казани ханами своих ставленников.

Однако Ивану III этого было мало и в 1487 году он предпринял новый поход на Казань.

***

После трёхмесячной осады войско Ивана III штурмом взяло город и расправилось со всеми противниками московского влияния.

На престол ханства был посажен ставленник Москвы Мухаммед-Эмин. Соседи Казанского ханства, правители Ногайской орды и Сибирского ханства, были шокированы тем, что Москва фактически установила свой протекторат над Казанью. Они представили протесты по дипломатической линии Московскому Великому князю, но тот на них даже не отреагировал.

На несколько десятилетий Казань попала в полную зависимость от западного соседа. В это время она обязалась не воевать против Московского княжества, без согласия Москвы не выбирать себе хана и все подданные Московского княжества в Казанском ханстве получали значительные привилегии и неприкосновенность.

***

При преемнике Ивана III , его сыне Василии III (матерью которого являлась византийская принцесса Софья Палеолог), политика Московского княжества в отношении Казанского ханства продолжалась в том же духе, но уже менее успешно.

Казань на какое-то время выпала из зоны влияния Москвы и в ней стали заправлять Крымские ханы из рода Гиреев, за которыми стояла Турция. Однако с приходом к власти в Москве Ивана IV , получившего прозвище Грозный, вся политика Русского государства в отношении своих соседей резко поменялась. При нём Москва перешла к активным военным действиям практически по всем направлениям.

И это разумеется сказалось в первую очередь на Казани.

***

В первой половине XVI века Казань вновь повела агрессивную политику в отношении Московского княжества. За это время ханы из рода Гиреев, подстрекаемые крымчаками, совершили против Русского государства около сорока походов, многие из которых были очень разорительными. Сжигались селения и тысячи людей угонялись в полон.

Москва не собиралась этого спускать и в ответ с её стороны последовало несколько походов.

Всего их было три. Но это уже были не обычные набеги.

Первый поход начался в 1547 году и дошедшие до Казани войска простояли под её стенами только семь дней.

Второй последовал в 1549 году, после того, как в Москве стало известно о смерти хана Сафа-Гирея. И он так же не привёл к захвату Казани, но напротив неё, на острове посреди Волги, была поставлена крепость Свияжск, ставшая опорным пунктом для русских войск во время следующего похода.

Третий поход, круто изменивший судьбу, как Казанского ханства, так и всего Русского государства, стал грандиозным военным предприятием. Он начался в июне 1552 года и был тщательнейшим образом подготовлен. Ещё никогда Русское государство не выставляло столь большое войско. На этот раз в поход выступило сто пятьдесят тысяч воинов. В этом войске было уже не мало новых полков, так называемых стрелецких, на вооружении у которых имелись огнестрельные пищали. А ещё у русских было сто пятьдесят мощных пушек, и они должны были разрушить стены Казанской крепости.

В итоге Казань пала, хан Едигер-Магмет был схвачен. Иван Грозный назначил наместником в Казани князя Александра Горбатого-Шуйского, а князя Василия Серебряного сделал его помощником.

И именно с этого момента началось продвижение Русского государства в Поволжье и далее на Юг и Восток, в том числе и за Уральские горы, и уже через несколько десятилетий русские первопроходцы, казаки и служивые люди дошли до самого края Евразии, остановившись только на берегу Тихого океана.

***

После вхождения в состав Российского государства Казань начала меняться. Ну прежде всего изменился состав её населения, а значит изменился и сам её облик.

По приказу Ивана Грозного татарам запретили селиться ближе 30 вёрст от города. Затем в Казань переселили семь тысяч русских, которых сюда направляли целыми слободами из разных городов Внутренней России. Так что во второй половине XVI века Казань очень быстро превратилась из бывшей столицы Поволжского ханства в типичный провинциальный российский город.

Впрочем, уже после смерти Ивана Грозного, всяческие ограничения и запреты по отношению к местному населению ослабли, и татары стали постепенно возвращаться в Казань. И уже в XVII веке в городе появилась Старо-Татарская слобода. Но ещё на протяжении XVII и вплоть до конца XIX века татары составляли незначительный процент населения города.

***

Бывшая столица Казанского ханства уже через несколько десятилетий, после её вхождения в состав Российского государства, восстановилась. Здесь ещё в самом начале XVII века открылась одна из первых в России типографий. А в 1708 году город стал центром губернии.

В 1758 году здесь открылась первая в Российской империи провинциальная гимназия, в 1771 году- первое медресе, в 1791 году появился один из первых театров. А в 1804 году был учреждён Казанский университет, ставший третьим в России. И после его открытия Казань превратилась в один из важнейших научных и образовательных центров Российского государства.

Уже во второй половине XIX века в Казани (в одном из первых провинциальных центров империи), внедрили газовое, а затем и электрическое уличное освещение, очень рано здесь запустили такие на тот момент прогрессивные виды общественного транспорта, как конку и электрический трамвай, появились телеграф (ещё в 1859 году) и телефон.

В начале XX века город очень динамично развивался и обустраивался. Население его приближалось к 280 тысячам жителей (с учётом пригородов), и он по праву считался одним из самых быстро растущих и перспективных во всём Поволжье.

***

Алексей Суриков стоял на верхней палубе и смотрел на приближающуюся Казань. И тут он случайно обронил свой взгляд вниз и увидел на нижней палубе Ангелину Цыбунову. Она кого-то ждала. Алексей тут же спустился к ней, но его опередил долговязый детина. Суриков не сразу в нём признал брата Ангелины.

Девушка спросила Аркадия:

– Так мама же попросила тебя мне помочь…

– Ну, не получается, сестричка, – развёл руками Аркадий. – Что я могу поделать? Ну, извини…

– А что случилось? – Суриков подошёл к ним, поприветствовал обоих и переспросил: – Может я чем-то буду полезен?

– О-о! – тут же искренне обрадовался брат Ангелины, – это было-бы замечательно, Алексей Георгиевич! У нас мамины родственники проживают в пригороде Казани, и мама просила передать им от бабушки посылку… Вот эту! – и Аркадий кивнул головой на ящик, который стоял у его ног. – А у меня возникли непредвиденные обстоятельства, и я никак не могу сопроводить сестру…

–Так я с охотой помогу! – обрадовался появившейся возможности быть полезным девушке Суриков. – Вы будете не против, Ангелина Григорьевна? – обратился к ней Алексей.

Ангелина поколебалась немного и согласилась. Ну а Суриков этому её решению конечно же был очень рад.

– И куда нам ехать? – спросил Алексей, когда они разместились в экипаже и погрузили в него посылку.

– В одну слободу, которая находится в полутора-двух верстах от города. Там проживают кряшены.

– Кряшены?!

– Ну, да, кряшены.

– Интересно, а кто это такие? – удивился Алексей. – Хо-о-отя, что-то о них я, кажется, слышал…

– Это вроде как татары, но только не совсем…

– Это как же понимать? – удивился несколько путанному ответу девушки Алексей.

– Они крещённые. Мои предки по маминой линии со стороны её отца относятся к ним. Ещё со времени Ивана Грозного, когда была захвачена Казань, часть татар вынужденно перешли из магометанства в православие. И вот таких, кто на это пошёл, и стали называть кряшенами.

– То есть покрестившимися?

– Вот именно! – согласно закивала головой Ангелина, и тут же она попросила извозчика поскорее ехать.

Глава пятая

– Так куды ж ехать-то, а-а-а? – повернувшись в пол корпуса спросил плутоватого вида извозчик татарин с турецкой феской на голове у разместившихся в экипаже Сурикова и Ангелины. Говор у извозчика оказался с небольшим акцентом и певучий. А ещё у него сверкнули во рту золотые фиксы.

– Поедем вдоль речки Булак и до озера Ближний Кабан, – ответила извозчику Ангелина.

– А по Правой или Левой Булакской набережной? – уточнился извозчик.

– По Левой. И затем до Поперечной Екатеринской, а уж там я поточнее подскажу.

В Казани в то время даже по сравнению с соседними городами Поволжья развелось уйма церквей и монастырей, и, казалось, что в ней живут одни православные. Но это было не совсем так. Даже по прошествию почти четырёх веков нахождения города в составе Российского государства местный татарский колорит проглядывал то тут, то там. Кое где встречались очень старые постройки. Но самой большой гордостью местного мусульманского населения была соборная мечеть аль-Марджани. Её возвели по личному разрешению ещё Екатерины II в 1776-1770 годах, когда просвещённая матушка государыня впервые провозгласила политику веротерпимости в Российской империи и мусульманское население перестали насильственно крестить.

Мечеть аль-Марджани была двухэтажной и её выстроили в татарском стиле с минаретом на крыше. В то время это была единственная соборная мечеть в Казани (да и во всей ближайшей округе).

Какое-то время ехали молча. Наконец Суриков не вытерпел:

– И к кому мы сейчас едем, Ангелина Григорьевна?

– К младшему брату моего деда.

– А где он проживает?

– Он живёт неподалеку от озера Кабан. Мама ему просила передать посылку. Придётся добираться до пригорода.

– А мы успеем?

– Думаю, что успеем. Этот пригород находится от Казани всего в каких-то полутора верстах, а может и поменьше. Это небольшая слобода, в которой проживают кряшены.

– Вот сказать честно, я о них раньше мало что слышал. А если уж откровенно, то совсем почти ничего не слышал. И если это возможно, пока мы направляемся в их слободу, вы бы меня просветили и, хотя бы, что-нибудь да рассказали бы об этих кряшенах, Ангелина Григорьевна? Рассеяли бы, так сказать, мою дремучесть, – попросил Ангелину Суриков. – Вы хотите, чтобы я вам о них рассказала?

– Если вам не сложно!

Девушка пожала плечами:

– По правде сказать, я и сама о них не слишком то много знаю, Алексей Георгиевич.

– И всё же…

– Ну, хорошо. Дед мне, пока был жив, о них кое-что рассказывал. Да и брат его, который раньше часто наведывался в Симбирск и даже гостил у нас в Ставрополе пару раз, то же про них говорил. Ну и я отчасти – как вы понимаете – тоже считаю себя кряшенкой.

– И так, рассказывайте. Я вас слушаю!

– Ну, раз вы так хотите, хорошо! Расскажу…– уступила Сурикову Ангелина. – У всех кряшенов, насколько я знаю, русские имена, они православные, но говорят, как на русском, так и на татарском языках. Кое-кто из них считает, что они те же татары, а кто-то думает, что они всё-таки не татары, а отдельный народ. В этом на самом деле сложно разобраться. Доподлинно известно только то, что они в этих местах проживают уже много веков, и раньше кряшены в основном говорили исключительно на татарском языке, и песни у них, и сказки тоже были все сплошь татарские. А ещё в одежде и в облике своём они похожи скорее на татар, чем на русских. Ну и некоторые кряшены утверждают, что их предки покрестились ещё до правления Ивана Грозного, и даже до монгольского нашествия. Сделали они это якобы не по принуждению, а добровольно. И когда-то, как и нынешние волжские татары, они называли себя булгарами. Между прочим, некоторые татары так себя и сейчас величают. Но это в основном касается городских и образованных татар.

– Значит вы, Ангелина Григорьевна, понимаете по-татарски?

– Понимаю. Но совсем немного. Самую малость. Ну а вот мой дед, Мефодий Артемьевич, он да… он прекрасно изъяснялся на татарском, и у него дома хранились десятки книжек на татарском языке, шрифт у которых был арабский. Я их видела. И он их свободно мог прочитать.

Они только краем проехали по оживлённому центру, несколько раз пересекли трамвайные пути и, наконец-то, выехали на Булакскую набережную. Она тоже была покрыта брусчаткой и по правую руку её возвышались достаточно добротные, а кое где и вполне помпезные каменные особняки казанских купцов в два и более этажей (среди этих купцов имелось немало татарских фамилий, таких как Азимовы, Юсуповы, Искаковы, которые стали набирать силу ещё в XIX веке и к началу XX заняли в городе видное положение, причём многие из них уже относились к купцам первой и второй гильдии).

Сурикову было несказанно хорошо от того, что рядом с ним сейчас находилась эта девушка. Об Ангелине он все последние дни только и думал. Он приходил в восхищение от её милой улыбки, от её лучистых карих глаз, обрамлённых густыми и длинными ресницами, от её изящной фигурки. Он чувствовал, что пропал. Как бы было замечательно вот так вместе с ней ехать, ехать и ехать. А куда? Да какая разница?! А какой у неё был завораживающий голос!

Когда она что-то говорила, Сурикову начинало казаться, что он слышит не просто чей-то голос, а слышит музыку. Волнительную и прекрасную, затрагивающую потаённые струны в его душе. Он определённо влюбился в эту девушку. Влюбился в неё как семнадцатилетний пацан.

Такого с ним не было никогда.

А ещё Алексей всё острее осознавал, что ему следует не затягивая как-то развязывать тот узел, который его пока что накрепко опутал и удерживал рядом с Галей. Алексей надеялся, что его невеста, если ей сознаться во всём, как-то сумеет его понять и примет произошедшее спокойно и как данность, однако Пётр Ефимович был непоколебим. Он и мысли не допускал, что Алексей не выполнит своего обещания и что он может расстаться с его дочерью ради какой-то другой девушки. Он всё ещё надеялся, что Ангелина для Сурикова была всего лишь временным увлечением. Скажем так: обычным дорожным приключением.

«Ну пусть он, молодой и горячий, приударит за этой симпатичной девахой, но он же всё равно вернётся к Галине,» – так пытался успокоить себя Чудинов.

***

Через полчаса они достигли оконечности озера Ближний Кабан и выехали к восточной окраине Казани, а затем направились по пыльному просёлку.

– Нам сколько ещё ехать? – спросил Суриков.

– За четверть часа доберёмся, – ответил извозчик, – ежели ехать напрямки… Я знаю здесь ещё одну дорогу… Ежели мы поедем по ней, то тогда будет короче.

– Давайте по ней и поедем! – согласилась Ангелина Цыбунова.

Не основная просёлочная дорога оказалась вся в кочках и колдобинах, но за то она была совсем короткой, и до кряшенской слободы они доехали скоро.

***

Дома у кряшенов были деревянные и походили на русские крестьянские избы, да и сама слобода была типичной для Поволжья. Прохожие каждому редкому встречному уважительно кланялись, а когда проходили мимо небольшой церквушки, то перед ней останавливались и обязательно крестились. И если бы не поголовная смуглость жителей этой слободы и не их одежда и кожаные ичиги на ногах, то можно было бы подумать, что это типичное русское поселение.

Ангелина указала к какой избе подъехать и когда экипаж встал у ворот, девушка спрыгнула на землю и прошла во двор через калитку.

Залаяла собака, а вскоре раздались радостные женские и мужские голоса. Ангелина вышла на улицу в сопровождении бородатого мужчины, которому было немного за шестьдесят, но который был очень колоритен. Он был крепок и высок, и казался даже не просто высоким, а почти что великаном. Ангелина едва доставала ему до груди.

– Знакомьтесь, – произнесла Ангелина, и указала на Сурикова, – это мой хороший знакомый, Алексей Георгиевич, а это… А э-это Афанасий Артемъевич, младший брат моего деда. Он староста этой кряшенской слободы.

Суриков и родственник Ангелины пожали друг другу руки, причём при этом пожатии Суриков невольно скорчил гримасу от боли, но Афанасий Артемъевич ничего не заметил и предложил гостям пройти в его дом и потрапезничать, однако девушка поблагодарила за приглашение и отказалась, сославшись на то, что у них совсем мало времени.

– Ну тогда может только чайку? – предложил дед Афанасий.

Ангелина отказалась и от этого предложения.

Алексей вытащил из экипажа посылку и спросил куда её отнести, на что Афанасий Артемьевич ответил:

– Да не надо! Я сам её снесу! Мне ж не тяжко!

– Здесь мама вам послала рассаду и несколько книжек. В том числе и «Новый завет», «Евангелие от Матфея» и «Евангелие от Луки».

– О-о-о, отлично! Эти книжки ждёт наш отец Фёдор! – обрадовался дед Афанасий. – А то его старые зачитаны до дыр и совсем уж поистрепались.

– А ещё там чай и кое-что другое из колониальных товаров, – продолжила Ангелина, – ну вы всё разберёте и сами увидите, а нам уже пора возвращаться на пароход! – извиняющимся тоном произнесла дочь Цыбунова.

– Спасибо, Ангелиночка! – поблагодарил родственницу мужчина. – Жалко, что не знал про ваш приезд, а так бы встретил вас не здесь, а на пристани… Арину бы хоть повидал! Соскучился по ней. У вас всё хорошо?

– У нас ничего нового, – ответила Ангелина.

Афанасий Артемьевич перекрестился в ответ и тут же позвал супругу:

– Пелагея, да где ж ты? Пе-е-елагея! Вот глухомань!

– Да здесь я, зде-е-есь! – откликнулась она.

Из открывшейся калитки выпорхнула супруга деда Афанасия. На фоне великана супруга она выглядела забавно. И всё потому, что было трудно по анатомическому строению представить более противоположную ему человеческую фигуру. Супруга Афанасия, Пелагея Мироновна, была сухонькой и миниатюрной женщиной с по-детски тоненьким голоском, но однако же она нарожала мужу уже семерых детей.

– Принеси наших солонины и грибочков, что ли? – обратился к ней дед Афанасий.

– Да не надо! – воспротивилась Ангелина.

– Нет-т-т! – оборвал её твёрдо дед Афанасий. – С пустыми руками я тебя не отпущу, Ангелинка! – и Афанасий так посмотрел на супругу, что та тут же сорвалась с места и с необычной проворностью побежала исполнять указание строгого мужа.

– Мы можем опоздать… – занервничала Ангелина.

– Сей момент, я на долго не задержу…– возразил дед Афанасий.

И впрямь, не прошло и пары минут, как из калитки вновь словно девочка выпорхнула шустрая Пелагея Мироновна и за ней вслед появилась одна из её дочерей. Обе они держали в руках по глиняному кувшину с солониной и грибами. Женщины подали их Алексею, и он их отнёс в экипаж.

– Ой-ёй-ёй, мы опоздаем… – вновь занервничала Ангелина.

Дед Афанасий приобнял девушку и поцеловал её в щёку.

– Ну-у, буде! Коль спешите, так возвращайтесь по-быстрому! А то не дай бог действительно опоздаете на отплытие…Через сколько ваш пароход-то отходит?

Суриков посмотрел на часы и ответил:

– Где-то минут через сорок-сорок пять.

Афанасий Артемьевич ещё раз поцеловал Ангелину в щёку, помог девушке взойти в экипаж, на прощание вновь крепко пожал Алексею руку, и когда они тронулись, замахал им вслед.

– Ну и здоровяк у вас, Ангелина Григорьевна, младший брат вашего деда! – отметил вслух Алексей, потирая свою правую посиневшую руку. – У-у-у-ух, чуть пальцы мне не оторвал. Ну и силища у него! Я бы сказал, неимоверная!

– Да-а, – согласилась Ангелина, – таким же был и мой дед Мефодий. Оба моих деда никогда на здоровье не жаловались и с самого рождения были богатырями. А дед Афанасий и сейчас запросто ломает подковы и гнёт медные тарелки и с необыкновенной легкостью завязывает в узел кочергу! По молодости он работал в кузни…

– Это чувствуется…

– В начале он был подмастерьем, а потом стал работать самостоятельно. А однажды он заплутал в зимнем лесу и наткнулся на взрослого медведя, вылезшего из берлоги до наступления весны и ставшего шатуном… И что вы думаете, Алексей Георгиевич? Вы, наверное, в это не поверите, но я нисколечко не преувеличиваю…Огромному и рассерженному медведю не удалось справиться с Афанасием, и знаете почему? Наш дед повалил этого шатуна, а далее…он его заломал! Заломал быстро, хотя и получил шрамы на всю жизнь. Шкура того медведя до сих пор находится в доме у деда Афанасия, и он на ней возлежит. Затем он отслужил в армии. Ему пришлось повоевать под началом генерала Лорис-Меликова на Кавказе с турками, а после ранения под Эрзерумом он вернулся домой и стал старостой в кряшенской слободе. Между прочим, он имеет несколько наград, в том числе и орден святого Станислава первой и второй степени, и даже Георгия. Про него выходили публикации в газетах…