Loe raamatut: «Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма»

© Глушаков В.А., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Пролог

Отправной точкой германского национализма, самого опасного в истории человечества, можно считать Венский конгресс 1814–1815 годов. Двадцать три года в Европе шли французские войны: сначала революционные, затем наполеоновские. Старый, монархический, порядок на континенте был полностью разрушен, и вот, наконец, после окончательного поражения Франции от рук Шестой коалиции осенью 1814 года победители собрались в Вене, чтобы установить в Европе новый порядок. Венский конгресс вошел в историю как главная международная конференция «Долгого XIX века» – так специалисты называют исторический период с 1789 по 1914 год. На нем европейские государства поделили между собой континент после большой войны. За «Долгим XIX веком» последовал «Короткий XX век» (1914–1991), во время которого таких международных конференций, где бы происходил передел мира, состоится еще две: Парижская по окончании Первой мировой войны и Потсдамская после Второй мировой. На всех этих конференциях Германия играла ключевую роль: на первой – Венской – выступая в качестве победительницы, на двух других – не только как побежденная, но и в зловещем амплуа виновницы мирового апокалипсиса.

На момент проведения Венского конгресса такого государства, как Германия, на политической карте мира не было. Просуществовавшую почти тысячу лет Священную Римскую империю германской нации в 1806 году распустил Наполеон. Хотя историки и называют ее Первым рейхом, считать Священную Римскую империю государством, да к тому же немецким, некорректно. Это было невиданное в мировой истории, невероятно аморфное, совершенно номинальное, абсолютно формальное образование, в которое на правах широкой автономии к началу XIX века входило более 300 государств. Многие были размером с город или даже монастырь, хотя, конечно, имелись среди них и гиганты, такие, к примеру, как Саксония, Силезия, Бавария, Пруссия и Австрия.

Участники Венского конгресса. Первые лица Европы поделили континент соответственно новому балансу сил. Европейский гегемон Франция утратила свое доминирующее континентальное положение… навсегда

Два последних государства – Пруссия и Австрия – были крупнейшими в составе Священной Римской империи. Они походили на двух немецких Гулливеров среди множества германских лилипутов. Именно между ними к началу XIX века и разгорелась борьба за лидерство в Германском мире¹, хотя обе эти страны в этническом плане были самыми мало немецкими из числа германских земель. Созданная на обломках Священной Римской империи Австрийская (впоследствии Австро-Венгерская) империя была не столько немецкой, сколько славянской по своему национальному составу, – в ней проживали поляки, чехи, словаки, русины, хорваты, словенцы, боснийцы, сербы. Здесь же обосновались итальянцы, венгры, румыны, евреи, цыгане и многие другие. Австро-Венгрия была невероятно многонациональным государством. Этнические немцы всегда оставались меньшинством, но немецкий язык служил имперским lingua franca², а немецкая культура и образование занимали в обществе доминирующее положение. Пруссия также имела многочисленные негерманские этнические корни. В XIII веке по просьбе польского короля и по указанию Папы Римского рыцари Тевтонского ордена (этнические немцы) отправились в Крестовый поход против прусских язычников (последних язычников в Европе). Этнически пруссы были балтами. После тевтонского завоевания Пруссия стала германской, но с большой долей балтийской и польской крови в жилах ее населения. Как и в Австрии, все в Пруссии со временем стали говорить на немецком. Если считать язык главным признаком национальной принадлежности, то, бесспорно, и Австрия, и Пруссия были германскими державами. Если же смотреть глубоко в этнические корни, особенно так, как впоследствии это делало руководство Третьего рейха, то касаемо германского начала двух величайших германских государств могут возникнуть вопросы.

Двуглавый орел, олицетворяющий Священную Римскую империю, с гербами входящих в империю государств. Гравюра XV века

На протяжении многих веков главным германским государством являлась Австрия. Правившие в Вене Габсбурги оставались одной из самых могущественных монарших династий Европы вплоть до 1918 года. Именно Габсбурги столетиями занимали престол императора Священной Римской империи. В то время как габсбургская Австрия принадлежала к числу ведущих европейских держав, оказавшись еще со времен Средневековья в одном политическом ряду с такими странами, как Франция и Англия, Пруссия всерьез появилась на политической карте Европы лишь в середине XVIII века. В 1713 году прусским королем стал Фридрих Вильгельм I. Он сам присвоил себе титул короля, чтобы приподнять статус Пруссии, считавшейся в то время вассалом Речи Посполитой. Чтобы не переходить, однако, границы дозволенного, Фридрих Вильгельм I назвал себя королем в Пруссии, а не королем Пруссии. На такие вот приходилось идти тонкие, но унизительные хитрости отцу-основателю Второго рейха. Фридрих Вильгельм I происходил из Гогенцоллернов, рода совершенно неприметного, таких в Европе тогда были сотни. Если бы кто в начале XVIII века сказал, что всего за одно поколение неизвестные Гогенцоллерны станут вровень со всемогущими Габсбургами, то ему бы никто не поверил. Подобных монархических достижений мировая история больше не знает.

Король в Пруссии Фридрих Вильгельм I отличался исключительной дисциплиной и невиданным милитаризмом. Он выстроил прекрасно отлаженный военно-государственный аппарат, какого не имелось больше нигде в Европе. Великий французский мыслитель Вольтер так говорил о Пруссии того времени: «Пруссия – это не государство с армией, это армия с государством». Однако Фридрих Вильгельм I – его, кстати, прозвали Король-Солдат – военно-государственный аппарат по военному назначению за годы своего правления так ни разу и не использовал. В дело прусскую армию пустил его сын Фридрих II, вошедший в германскую историю летом 1740 года под именем Фридриха Великого. Именно его принято считать основателем такой Пруссии, какой она осталась в веках: родоначальницей единой Германии – Второго рейха – в 1871 году. Во времена Третьего рейха нацистское руководство создало образ Фридриха Великого как величайшего германского властителя всех времен, его портрет висел в каждом правительственном кабинете страны.

Фридрих Великий стал для Адольфа Гитлера главным историческим героем его жизни

Поражает, однако, то, что Фридрих Великий вовсе не был таким, как его представляли нацисты через два столетия. В отличие от солдафона-отца, он слыл утонченной и артистичной натурой, а среди его увлечений преобладали искусство и философия. Фридрих Великий сам писал музыку и был одним из лучших флейтистов своего времени. Построенный им в Потсдаме дворец Сан-Суси стал центром «просвещенного абсолютизма», где собирались лучшие умы Европы. Вольтер, которого считают наставником Фридриха II, прожил в Сан-Суси целых три года, в значительной степени определив ход прусской философской мысли. Многие монархи и представители аристократии из числа прогрессивно мыслящих для того времени называли именно Фридриха Великого самым просвещенным правителем Европы. В годы его почти полувекового правления Пруссия действительно стала одним из сильнейших государств на континенте. Произошло это, правда, во многом благодаря военным завоеваниям Фридриха Великого, а не в силу его передовых взглядов. Однако Пруссия того времени воевала не больше, чем ее соседи, просто ей это лучше удавалось. Главная в том заслуга принадлежит, кстати, не Фридриху Великому, а прусской армии, которую создал его отец. На то время она оказалась лучшей в Европе.

В самом начале своего правления Фридрих Великий успешно напал на Австрию, отобрав у нее Силезию, которая считалась житницей Центральной Европы. У самой Пруссии как с сельскохозяйственными землями, так и с природными ископаемыми дела обстояли крайне плохо, а потому захват Силезии имел большое экономическое значение для бедного королевства. На момент, когда Фридрих Великий взошел на престол в 1740 году, Пруссия все еще считалась германским захолустьем, у которого ничего, кроме армии, за душой не имелось. Вот этот единственный прусский актив – армию – молодой монарх незамедлительно и задействовал, отняв у богатой Австрии столь нужную своей стране Силезию. Надо отметить, что большинство войн Пруссия вела с братскими германскими государствами, крупными и мелкими. Австрии досталось печальное первенство стать главным противником Пруссии на поле брани, пока последняя не успокоилась, образовав Второй рейх. Лишь после его создания Германская и Австро-Венгерская империи стали братскими и союзными немецкими государствами. До этого, на протяжении второй половины XVIII и первой половины XIX веков, Гогенцоллерны и Габсбурги ожесточенно соперничали за первенство в немецком мире.

Стремительно завоевав Силезию, Фридрих Великий много лет не воевал, занимаясь исключительно созидательным и творческим трудом. Лишь в 1756 году, совершив досадный политический просчет, он втянулся в долгую Семилетнюю войну. Это было противостояние Пруссии и Англии против Австрии, Франции и России. Когда нацистская пропаганда через двести лет будет рисовать образ Фридриха Великого как великого полководца, приводя примеры его таланта на поле боя во время Семилетней войны, они ничего не скажут о том, что войну эту Пруссия в действительности проиграла. Спасла страну от катастрофического поражения лишь репутация Фридриха Великого. В России умерла императрица Елизавета. Взошедший на российский престол Петр III был пылким почитателем прусского короля, а потому он предпринял все меры, чтобы остановить войну. Екатерина Великая, через недолгое время сменившая Петра III, оказалась еще большей поклонницей Фридриха Великого, а также сторонницей просвещенного абсолютизма, символом которого в Европе являлся прусский король.

Таким образом, куда большую службу Пруссии, а следовательно и всей Германии, сослужили передовые взгляды, а не полководческие способности Фридриха II. Не будь он настолько прогрессивным монархом, что его примеру хотела следовать императрица России, Пруссию по результатам Семилетней войны вернули бы в ее печальное изначальное состояние – в качестве восточногерманского захолустья на восточном отшибе Европы. Во всяком случае именно этого тогда жаждали Австрия и Франция, которых остановила Екатерина Великая. После столь неудачной войны, лишь чудом закончившейся без катастрофических для Пруссии последствий, Фридрих Великий до конца жизни больше ни с кем серьезно не воевал. Двадцать три года последовавшего мирного существования и самого прогрессивного в Европе правления дали куда большие для Пруссии результаты, нежели все предыдущие военные кампании вместе взятые. Фридрих Великий стал в эти послевоенные годы не только символом просвещенного абсолютизма в Европе, но и воплощением политического реализма. Прусского короля, без всяких сомнений, можно считать отцом германской «реальной политики», поскольку его внешнеполитическим заветам тщательно следовали Отто фон Бисмарк и, в определенном смысле, Адольф Гитлер. Именно эта проходящая через века политическая связь между тремя деятелями германской истории, которую так искусно подчеркнул в свое время Йозеф Геббельс, сыграла в исторической судьбе как Фридриха Великого, так и Отто фон Бисмарка очень печальную роль. Оба они оказались до крайности «измазаны» гитлеровской любовью. Сегодня при упоминании имени Фридриха Великого на ум приходит Гитлер, но не Вольтер.

К началу Венского конгресса в 1814 году отношения между двумя главными в Европе германскими государствами – Австрией и Пруссией – были соперническими. После разгрома наполеоновской Франции, когда внешняя – французская – угроза Германскому миру исчезла, между Гогенцоллернами и Габсбургами тотчас развернулась борьба за главенство. Здесь действительно было трудно поделить сферы влияния, настолько сложным оказалось их положение после того, как Франция сошла с европейской политической арены. Германский мир в Европе простирался от французской до российской границы и даже заходил на приграничные территории. Во Франции это были Эльзас и Лотарингия с немецким большинством населения – будущее зловещее яблоко раздора между двумя странами. В России спорной территорией стало побережье Прибалтики с его остзейскими немцами. Можно смело утверждать, что в Европе на немецком языке в то время говорили больше всего. Французский оставался языком европейской аристократии, использовавшей его для общения, чтобы отличаться от черни, которой было не положено понимать речь избранных. Но вот lingua franca для всех остальных жителей Европы от Страсбурга до Риги был немецкий.

Прусские гренадеры были на то время в Европе лучшими, что, однако, не могло спасти Пруссию от неминуемого поражения в Семилетней войне, избежать которого ей удалось лишь при помощи Екатерины Великой

Возглавить столь большой, сложный, раздробленный и разноликий Германский мир представлялось крайне сложным политическим делом. По состоянию на 1814 год ни Австрии, ни Пруссии такое было не под силу. Однако это не удержало их от того, чтобы незамедлительно схлестнуться за германское главенство. В начале этого эпического противостояния Австрия, несомненно, выглядела сильнее. Она просто была больше, а Габсбурги являлись одной из старейших монархических династий Европы, что было важно в такое монархическое время, как начало XIX века. Само место проведения Венского конгресса – в столице Австрии – подчеркивало то большое уважение, с каким к Габсбургам относились крупнейшие державы Европы, одолевшие наполеоновскую Францию. Правда, выбор Вены для организации столь важной конференции не обошелся без пресловутой роли личности в истории. Такой личностью оказался министр иностранных дел, впоследствии канцлер Австрии, Клеменс фон Меттерних. Этот человек сыграл на европейской политической сцене первой половины XIX века огромную, но консервативную роль. Идея созыва конференции принадлежала ему, и он принял в ней самое активное участие.

Во время работы Конгресса столица Австрии представляла собой абсолютно фантастическое зрелище. Население города составляло 200 тысяч человек, но пока шла конференция, оно увеличилось до 300 тысяч за счет съехавшейся со всей Европы знати, не желавшей упустить такой возможности – поучаствовать в дележе мира. Одних только немецких правителей самых разных по размеру государственных образований в Вену прибыло 215 человек. Все они привезли с собой советников, придворных, свиту – вплоть до поваров и мажордомов. В таком наплыве немецких правителей не было ничего странного, ведь, как уже упоминалось выше, в состав Священной Римской империи входило более 300 государственных образований. После ее распада и разгрома Наполеона Германский вопрос стоял на повестке дня одним из первых. Что со всем этим немецким государственным множеством было делать? Венский конгресс разрешил многие вопросы, стоявшие перед разоренным континентом: Европа проживет следующие сто лет без войны, настолько успешным в политическом плане он оказался.

Торжество европейской дипломатии длилось в столице Австрии с сентября 1814 по июнь 1815 года. Это было поистине уникальное событие не только для того времени, но и во всемирной истории. Такого продолжительного собрания правящих элит Европы, намеренных урегулировать международные отношения, больше никогда не состоится. Каждый вечер по всему городу шумели балы, ведь аристократия требовала увеселений, а в кулуарах шли переговоры, и так почти целый год. За это время сосланный на остров Эльба Бонапарт успел сбежать, устроить еще одну, на этот раз последнюю, наполеоновскую войну (она вошла в историю как Война седьмой коалиции, или «Сто дней»). Венский конгресс завершил работу 9 июня 1815 года, кстати, еще до того, как с Наполеоном Бонапартом было покончено навсегда. Последняя точка – Ватерлоо – была поставлена через девять дней после окончания Венского конгресса, но это уже не имело никакого значения – разъехавшейся по домам монархической элите казалось, что все вопросы в Европе урегулированы.

Больше половины солдат, сражавшихся в битве при Ватерлоо против армии Наполеона, были немцами

Мы не будет описывать все принятые в итоге решения и остановимся лишь на Германском вопросе. На месте распущенной Священной Римской империи в Центральной Европе было создано менее громоздкое и аморфное, как сперва могло показаться, объединение независимых немецких государственных образований. Их общее число сократилось до 39, что можно было бы посчитать серьезным прогрессом, по сравнению с более чем 300 образованиями, входившими в империю, но в реальности никакого политического прогресса не случилось. Германский союз – так называлось новое немецкое объединение – был еще более неуправляемым, чем Священная Римская империя, по целому ряду причин, главной из которых стало ожесточенное противостояние между Австрией и Пруссией. Это была уже совсем иная вражда, нежели та, которую разжег в середине XVIII века Фридрих Великий, бросив дерзкий вызов великой тогда еще Австрии. Высший орган Германского союза – Бундестаг – заседал каждую неделю в вольном городе Франкфурте-на-Майне. Председательствовала в Бундестаге Австрия. Она была самым большим членом Германского союза – как по территории, так и по населению, – а также единственной империей. Остальные были королевствами, княжествами, герцогствами. Кроме того, имелось четыре вольных города, один из которых – Бремен – являлся самым маленьким государственным образованием в составе союза.

Создание Германского союза сопровождалось масштабным переделом немецких земель, главными участниками которого стали, естественно, Австрия и Пруссия. По его результатам Вена начала доминировать на юге, а Берлин – на севере Центральной Европы. Одним из главных политических следствий Венского конгресса явился новый баланс сил в Европе. По замыслу его создателей, это должно было надолго уравновесить континент во избежание дальнейших серьезных на нем столкновений. В рамках такого мышления Австрия и Пруссия должны были соперничать друг с другом в Германском мире, чтобы в Центральной Европе не возникла единая Великая Германия, которая бы опрокинула своим колоссальным весом любой баланс сил на континенте. Добиться такого равновесия удалось лишь на время, предотвратить рождение Великой Германии, несмотря на австро-прусское противостояние, не получилось. На то время в мире не было таких политических сил, которые смогли бы предотвратить появление немецкого национализма.

Лозунг «Великая Германия» во время нацистского правления стал одним из самых одиозных символов немецкого шовинизма, наводя ужас на тех жителей Европы, которым не повезло родиться немцами. Однако, как и во многих других случаях, нацисты просто поставили историческое понятие себе на службу, исказив его до неузнаваемости, превратив в пропагандистское клише и с его помощью возбудив у немцев самые низменные шовинистические инстинкты. Немецкий национализм появился в Европе одним из первых, в начале XIX века, когда после разгрома Наполеона на освобожденных немецких землях для того созрели предпосылки. Остальные центрально-европейские национализмы: польский, чешский, венгерский и другие возникнут лишь через столетие, когда и для них будет подготовлена почва по окончании Первой мировой войны.

Монархи Германского союза на заседании во Франкфурте-на-Майне. 1863 г. Прусский король отсутствует

Главный вопрос зародившегося в начале XIX века пангерманизма заключался в том, каким путем следовало идти, чтобы создать единую немецкую нацию, – Великогерманским или Малогерманским. Под Великогерманским путем подразумевалось создание единой Германии, в которой главенствующую роль играла бы Австрийская империя. В таком случае столицей стала бы Вена, править предстояло бы Габсбургам, и в состав Германии вошла бы вся территория Австрийской империи с проживавшими там многочисленными негерманскими народами. Малогерманский путь был иным: господствовать должна была Пруссия, столицей предполагалось выбрать Берлин, а править надлежало Гогенцоллернам. Австрийской империи в такой Германии места вообще не оставалось.

Расхождений в вопросе того, как следует подойти к созданию единого государства, среди немецких националистов начала XIX века имелось великое множество. Сторонники Малогерманского пути указывали на целый ряд существенных, по их мнению, австрийских недостатков. Лишь четверть населения Австрийской империи составляли этнические немцы, более половины были славянами, а еще имелись итальянцы, венгры, румыны… Северная часть немецких земель, где доминировала Пруссия, была преимущественно протестантской, в то время как австрийские земли на юге – католическими, что являлось существенным для того времени разногласием. Но, пожалуй, самым главным камнем преткновения стали различия в нравах между прусским и австрийским правлением. Если Пруссия еще со времен Фридриха Великого считалась лидером просвещенного абсолютизма в Европе, то Австрия оставалась оплотом европейского консерватизма. Австрийский канцлер Меттерних в первой половине XIX века, вплоть до его свержения в ходе революции 1848 года, был главным пугалом реакции на континенте. Этого политика ненавидела за косность практически вся Европа, даже люди не самых передовых взглядов считали его слишком уж консервативным, а потому мало кто из немецких националистов того времени желал создания Германии, в которой бразды правления принадлежали бы такому человеку, как Меттерних.

Знаменитая картина «Германия», созданная во время революции 1848 г., символизировала для многих стремление к свободе

Это звучит странно на фоне случившейся впоследствии катастрофы, но немецкие националисты первой половины XIX века представляли собой, вероятно, одних из самых на то время прогрессивных националистов в Европе, потому как выбрали они Малогерманский путь. Они объединили прогрессивный немецкий север, отказавшись от консервативного юга (не всего юга, а только австрийского). Сила прогрессивных идей оказалась для них выше атавистического желания построить Великую Германию – захватить как можно больше территории, чтобы построить как можно больший рейх. Мало кому из европейских националистов впоследствии удалось совладать с таким соблазном. Все они из последних сил пытались построить Великую – кто Польшу, кто Венгрию, кто Румынию, все их режимы оказались реакционными, замешанными на непрестанных войнах и жестоких притеснениях национальных меньшинств, насильно захваченных с добытыми территориями.

Национализм появился на европейской политической сцене после Великой Французской революции и развивался постепенно, идя с запада на восток. Противостояние с соседними народами стало краеугольным камнем, на котором построили свою государственность многие европейские нации. Германский национализм оказался не только самым масштабным на континенте, но еще и таким, который географически охватывал всю центральную его часть, сталкиваясь таким образом с интересами большинства европейских народов, ставших на путь самоопределения. Главным таким народом, с которым будущей Германии придется схлестнуться, чтобы обрести независимость, оказались французы. Однако прежде чем дать генеральное сражение Франции на западе, немцы провели освободительную войну с Данией – на севере, и гражданскую войну друг с другом – на юге.

Хотя человеком, объединившим Германию, принято считать канцлера Пруссии Отто фон Бисмарка, профессиональные историки полагают, что в действительности таких фигур было три. Кроме Железного канцлера, речь идет о начальнике прусского Генерального штаба Хельмуте фон Мольтке и военном министре Пруссии Альбрехте фон Рооне. Именно эти два фельдмаршала создали непобедимую прусскую военную машину и учинили разгром всем врагам будущего Рейха. Бисмарку, несмотря на сложившиеся в его отношении стереотипы как о лидере прусской военщины, ни разу не довелось оказаться на поле боя. Его воинское звание было «майор». Лишь когда он уже занял должность канцлера, а также начал играть большую роль в европейской политике, приличия представительского ради его повысили до генерал-майора, чтобы у него была возможность появляться в более-менее приличном мундире на публике. Бисмарк являлся, можно сказать, пацифистом. Часто споря с фельдмаршалами по военным вопросам, он руководствовался исключительно политической целесообразностью прусских боевых действий, в то время как фельдмаршалы норовили непременно добить противника на поле боя, не обращая на политическую целесообразность ни малейшего внимания. И все же эти три человека оказались отличным военно-политическим дополнением друг к другу, сумев создать прусский военно-политический каток, остановить который в то время было просто невозможно.

В январе 1861 года на прусский престол взошел Вильгельм I. Ему пришлось столкнуться с превосходящими на то время либеральными политическими силами, справиться с которыми самостоятельно он оказался не в состоянии. По этой причине осенью 1862 года Вильгельм I назначает Отто фон Бисмарка одновременно на две должности: премьер-министра и министра иностранных дел, наделяя его таким образом чрезвычайными государственными полномочиями, как того требовал зревший в стране сложный политический момент. Казалось, в Пруссии должен был произойти социальный взрыв, ведь Бисмарка считали чуть ли не самым консервативным политическим деятелем в Германском мире, вторым после Меттерниха. Не все, однако, оказалось так однозначно. Бисмарк, действительно придерживавшийся консервативных политических взглядов, сумел на протяжении более четверти века проводить на континенте самую «реальную политику», что привело Германию сначала к объединению, а затем к невиданному процветанию и главенствующему положению в Европе.

Бисмарк, Роон и Мольтке

О своих намерениях объединить Германию новый канцлер заявил менее чем через месяц после вступления в должность, причем настолько громко, что заявление это вошло в мировую историю как одно из самых одиозных. Выступая в прусском ландтаге, Бисмарк дословно сказал следующее: «Не речами и решениями парламентского большинства решаются важные вопросы современности… а железом и кровью». Вот это «железом и кровью» стало с тех пор одной из излюбленных консервативных исторических цитат. В наше время ее используют главным образом либеральные политические силы, выступая против сил реакции. Она служит яркой иллюстрацией того, насколько эти силы кровожадны по своей политической сути. Слова канцлера про железо и кровь были плагиатом. Бисмарк взял их у немецкого поэта времен наполеоновских войн и просто переделал в политическую риторику, которая оказалась куда более звонкой монетой в мировой истории.

Для объединения Германии Бисмарк и два его фельдмаршала устроили одну за другой три войны. Объединение, однако, произошло скорее политическим путем, нежели «железом и кровью», как пафосно обещал Бисмарк. Все три войны оказались скоротечными и больше игрушечными, нежели настоящими. Первая война была с Данией в 1864 году за ее южные земли – Шлезвиг и Гольштейн, – где в основном проживали немцы. Причем Пруссия и Австрия выступили вместе – единым немецким фронтом, – это было последнее их совместное выступление перед тем, как германская нация ступила на Малогерманский путь объединения. У Дании не имелось никаких шансов на поле боя против таких сильных противников. В 1864 году это была крошечная страна с населением лишь немногим более полутора миллионов жителей. В Пруссии на то время проживало почти 20 миллионов человек, в Австрии – свыше 35 миллионов. Оба государства имели внушительную, вымуштрованную, отлично вооруженную армию – в отличие от Дании, которая могла похвастаться разве что сильным флотом. Однако на суше он был бесполезен. Австро-прусско-датская война продлилась несколько месяцев и довольно предсказуемо закончилась поражением Датского королевства. Победители поделили добычу между собой: Шлезвиг достался Пруссии, а Гольштейн Австрии.

Следующий военный конфликт не заставил себя долго ждать, начавшись летом 1866 года. По сути своей это была гражданская война. Бисмарк уверенно шел «реальнополитическим» Малогерманским путем. Требовалось окончательно решить Немецкий вопрос, разрубить яблоко немецкого раздора: кто возглавит Германию – Австрия или Пруссия? Поводом для начала войны стали разногласия касаемо отнятых у Дании двумя годами ранее Шлезвига и Гольштейна, но в каждой из трех войн, случившихся на пути к объединению Германии, причины были совершенно неважны, их просто подбирали, когда приходило время следующего военно-исторического этапа. Поводов начать войну в то хаотичное абсолютистское время всегда было предостаточно. Часто воевали за то или иное монархическое наследство или приданое, которые требовалось поделить после смерти кого-либо из европейских монархов или после чьей-то женитьбы. Так началась война с Данией, так начнется война с Францией в 1870 году. Австро-прусско-итальянская война 1866 года стояла несколько особняком среди остальных конфликтов того времени. Вене и Берлину требовалось наконец выяснить – кто из них станет во главе Германского мира? Вопрос этот назревал уже более полувека, еще со времен Венского конгресса, а потому повод был здесь совершенно не существенен. Германия слишком долго ждала решения Немецкого вопроса, откладывать было больше нельзя.

Австро-прусско-итальянская война была по своей политической сути немецкой гражданской войной. Кроме Австрии и Пруссии, в ней приняло участие еще две дюжины с лишним различных немецких государств: от очень большой Баварии до крошечного Бремена. Чуть более половины из них выступили на стороне Пруссии и чуть менее половины – за Австрию. Этот военный конфликт стал первым немецким блицкригом в мировой истории. Его еще называли Семинедельной войной. Все началось 14 июля 1866 года, а уже 3 июля в битве при Кёниггреце Австрия и ее немецкие союзники потерпели сокрушительное поражение, после чего 23 августа в Праге был подписан мирный договор. Главную роль в этой войне сыграли фельдмаршал Мольтке и фельдмаршал Роон, точнее созданная ими невиданная доселе прусская военная машина. Все в ней, от Генерального штаба до новейших игольных винтовок, оказалось в военном плане самым передовым в мире. Работала эта машина безукоризненно. У австрийской немецкой коалиции на поле боя не имелось ни единого шанса против прусской.