Нагнулся Иван и вырвал из рук мертвеца сучок серебристый. Углядел, что с одного края – отверстие, а меж палочек – пуговка. Повертел-покрутил, сучок сам в руку и лег. Нажал пуговку осторожно – синий луч вылетел, прожег в стене дырку малую.
Еще дважды кощеи на пути попадались. Кого мечом порубил, а кого лучом синим спалил, и вскоре попал в пещеру огромную. Огляделся – а кощеев там тьма тьмущая! Десять десятин злых недругов! Все, подумал Иван. С такой прорвой одному воину не справиться! Сейчас примет он смерть неминучую.
Но вдруг на стенах знаки какие-то засветилось, и забегали кощеи, засуетились. Иван тихонечко обратно вышел, в коридорах скрылся, в углу темном затаился. И видел он, как выбегали кощеи, мчались куда-то мимо, по сторонам не смотря и дороги не разбирая.
А Иван другим путем направился. Долго петлял по замку черному, но нашел, наконец, горницу тайную, где стояли домовины хрустальные. Да и попасть туда смог, лишь приложив к двери пластину медную, что у ворога позаимствовал.
Осмотрелся – кощеев не было. А по стенам торчали полочки, слюдой затянутые. Там находились кубки, бутыли прозрачные. Вероятно, стекла греческого… Виднелись и обычные кувшинчики, и формы странной, диковинной. На каждой посудине – свой знак колдовской начертан. А в самом низу два ведра больших с горловинами. На одном лист березовый нарисован, на другом – череп. Да не человечий череп, а кощеев, видимо.
Стал искать свою Василису Иван. Обошел вокруг всю горницу, много видел людей разных. И русские лежали, и узкоглазые; и молодцы, и девицы; а в одной домовине чернокожий карлик спал. Наконец-то нашел Иван свою ненаглядную Василису. Погружена в сладкий сон, дрему колдовскую невеста его прекрасная, в том же свадебном платьице, чуть румянцем щеки подернуты, а глаза во сне подрагивают. Видит сон чудесный любимая! Но будить Василису придется, ибо ждет ее милый суженый, ждет мир, большой и счастливый!
Углядел Иван, что все руки и ноги у Василисы словно корнями древесными опутаны, пара отростков к носу подходят. А по тем корням прозрачным водица туда-сюда движется. И задумался Иван. Стал искать пуговки тайные, что кощеи везде используют. Не нашел. Хотел открыть домовину, да не получалось. Заприметил лишь чашку у изголовья милой своей. Взять решил чашку, а та к домовине намертво приколочена, не отнимается. А внутри нее – малая дырочка. Усмехнулся Иван.
Подошел к полке, взял то ведро, что с листиком. Надеялся, что не обманулся. Но выбрал наугад другую домовину. Не ту, где Василиса лежала. И налил в такую же чашку жидкости. Протекла вовнутрь водичка, по корням прозрачным побежала. Да не простая, а голубая. Вздохнул внутри домовины человек, зашевелился. А Иван еще одну чашечку налил. Человек глаза открыл, головой помотал. После третьей чашки открылся гроб стеклянный, корни все куда-то в стенки убрались, и встал проснувшийся со своей постельки. Понял Иван, что живая это водица!
– Кто ты, приятель? Где я?
– Спешим мы, друже. Попал ты в полон к кощеям проклятым. И ты, славянин, и много других людей. Разного полу, возраста и языков разных. Помоги мне всех несчастных вызволить.
И стали они людей из домовин поднимать, и второй попытался разбудить Иван свою любимую Василису. Да не просыпалась она, хотя даже три чашечки налил молодец. Гроб открылся, корни убрались, но глаза суженой так и оставались сомкнуты.
Прослезился Иван, подумал, что неправ он был, что на другом воду незнакомую испытывал. Но поддержал его человек спасенный, за плечи обнял и произнес:
– Видно крепко спит девица, не добудишься. Любишь ли ты ее?
А Иван грозно зыркнул, но враз успокоился. Припал губами своими к губам суженой, поцелуем жарким оживил девицу. И открылись очи Василисины! Очнулась она и сразу на грудь бросилась, уговаривая быстрее покинуть место нехорошее.
Но Иван не согласен был, ибо остальные узники спали еще. Пока всех несчастных ото сна чародейского не освободил, не успокоился.
Повел людей добрый молодец на свет из чертога кощеева. Злыдни почти не встречались на пути, а что попадались – тех Иван легко поборол. По меткам своим, по крестам на стенах, к выходу из замка и попал. А как на свободе оказались, вспомнил Иван про дружка своего – Волчка Серого. Остался же он в царстве кощеевом! Ну и молвил слова такие:
– Вы ступайте, люди добрые, в темный лес. И ты иди, свет очей моих, Василисушка. Подожди меня там, обернусь я скоро. Мне еще дело завершить надобно. Друга спасти да мир славянский сохранить!
Вернулся Иван в черный ненавистный замок. Долго по нему бродил, много находил кощеев поверженных, умирающих. А друга верного, Волчка Серого, и следов не видать! Уже отчаялся Иван, как заприметил кровь на стене. Красную, человеческую. Идет по стене полоса красная, путь указует. На втором повороте увидел Иван Волчка Серого. Лежал он в углу темном, болезный и раненый, желчью харкая, кровью истекая.
– Стой, Иван! – говорил Волчок. – Не подходи ко мне, ибо заразный я. Пока ты крушил сундуки вражьи, выпала у тебя игла вострая. Подобрал я ее и в чертоги вражьи убежал. Нашел место, где спят-почивают кощеи, там яйцо и проткнул. Потекла из него вода мертвая, смерть дарящая. Я сразу ушел оттуда, но всполошились кощеи, словно мураши в разрушенном муравейнике. Забегали, заверещали. Я ж затаился и по-одному их, зазевавшихся, бил смертоносно. А потом искал ту печь жаркую, о коей ты сказывал.
– Нашел?
– Через два коридора и три малых горницы сия печь! – показал лапищей своей Волчок. – Только ее кощеи пуще зеницы ока стерегут. Сунулся я, но они меня лучами пожгли. Вот, сижу тут, умираю.
– Я тебя, Волчок, спасу-вытащу!
– Нет, оставь меня, ибо если не от ран, так от воды мертвой погибну. Вон, уже шерсть лезть начала. Да и сам уходи скорее! Зачем тебе эта печь? И так скоро сгинут-помрут кощеи, чую я – недолго им осталось. Ибо вода мертвая всех под корень изведет.
– Нет, Волчок! Пока стоит замок кощеев, не бывать миру-покою на земле русской! Надо мне найти печь жаркую и совершить то, что должен я! – воскликнул Иван. – А ты, прощевай, Серый Волчок, и покойся с миром.
И устремился Иван в самое сердце замка кощеева. Выскочили ему навстречу недруги, но Иван достал светоч волшебный и глаза их слабые ослепил. Стали кощеи беззащитными, аки котята, потому Иван и этих быстро мечом булатным покромсал. А у самой печи кощеевой заметил, что какой-то свет красный странный по полу пробегает. Остановился Иван, момент улучил, да проскочил так, чтобы на свет сей не попасть. Но, видимо, пяточку малость зацепило, потому ударил по стене синий луч, но Ива�