Loe raamatut: «Чародейка. Том 1»
том 1
История одного путешествия
День 1
Девушка бежала ровно и размеренно, экономя силы. Два шага – вдох, два шага – выдох. Это бег опытного марафонца, который уже преодолел большое расстояние, но знает, что до финиша все еще далеко. Выбрав момент, девушка оглянулась. Два корабля упрямо шли за ней следом на веслах, не догоняя, но и не отставая. Сугробы грязно-белых парусов безжизненно висели под реями, ожидая хоть малейшего движения воздуха.
Погоня длилась уже час, но пока что преследователи не могли приблизиться к своей жертве, причиной чему был мертвый штиль, воцарившийся над морем и превративший стремительные бриги в огромные шлюпки. Про отказ же от погони речи не шло, поскольку всем на борту кораблей было понятно, что стоит только ветру задуть вновь, как беглянку догонят за несколько минут. Девушка наверняка понимала это тоже, но сдаваться не собиралась и продолжала бежать.
Вдали по курсу показались висящие над водой облака тумана, сгущающиеся по мере приближения в сплошную завесу. Девушка вбежала туда, не замедлив шага и даже не сделав попытки свернуть в сторону и затеряться – на кораблях есть маг, который обнаружит беглянку за лигу ("Краткая справка" на последних страницах разъясняет значения некоторых терминов и содержит перевод размерных единиц в привычные читателю). Белая пушистая масса обняла девушку, обманчиво спрятав от преследователей, запутывая и лишая ориентиров. Казалось, в этом тумане можно блуждать целую вечность и так никогда и не обнаружить выхода.
Однако всего через несколько минут пелена исчезла сама по себе, резко и внезапно оставшись за спиной. Бегунья очутилась в маленькой бухте: слева и справа чернели гранитные утесы, а впереди лежал узкий галечно-песчаный серый пляж, сразу за которым высилась стена мрачного елового леса. Девушка выбежала на пляж, в два прыжка его пересекла, и оглянулась на мгновение, шепнув слова благодарности вновь поднимающемуся ветру.
Корабли высунули носы из тумана и замерли, не заходя в бухту, похожие на гончих, немедленно готовые вновь броситься в преследование, если добыча попробует уйти вдоль берега. Девушка тем временем быстро уходила все глубже в лес, с изящной легкостью проскальзывая между темных массивных ветвей.
От кораблей отделились три шлюпки и торопливо направились к берегу, подгоняемые частыми ударами весел. Как только днища заскребли по камням, из лодок выпрыгнули солдаты и разбежались в стороны, ища следы. Практически сразу раздался возглас:
– Здесь след! Один! В лес ведет!
– Первое отделение – в лес цепью прямо, второе и третье – осматривают лес по сторонам от бухты! – прокричал командир – рослый широкоплечий воин с золотой бляхой на грудной пластине брони. Голос из-под закрытого шлема звучал глухо, но силы его с легкостью хватало на весь пляж. – Всем смотреть в оба! Я не хочу купиться на обманку, пока ведьма отсиживается на стволе неподалеку или убегает в другом направлении. Обыскать все!
– Нет в этом необходимости, центурион Раст, – произнёс хриплый голос за его спиной, заставив солдата вздрогнуть от неожиданности. – И одного следа нам достаточно.
– Магистр Тиорий! Откуда вы здесь… Напугали меня, – признал воин, сняв шлем и разметав по спине гриву рыжих волос.
Человек, названный магистром Тиорием, ответил коротким смешком, больше напоминавшем воронье карканье. Это был невысокий худощавый пожилой мужчина с коротким ежиком седых волос и небольшой аккуратной бородкой клинышком. Магистр был одет в черный комбинезон со множеством карманов и облегающим воротником до подбородка, черные сапоги, черные перчатки и черный же плащ с откинутым на спину капюшоном.
– За неделю, проведенную на корабле, я здорово простудился и голос посадил, – объяснил магистр все так же хрипло, опускаясь на колени рядом с отпечатком босой ступни на песке, стягивая перчатку с левой руки и слегка касаясь следа кончиками пальцев. – Да, это ее след, теплый еще… Так что это все голос, а на самом деле я вовсе не страшный.
Центурион недоверчиво усмехнулся последней реплике собеседника, но позволил себе удивиться:
– Неужели вы не могли себя излечить?
Тиорий усмехнулся:
– Простуда ни лекарствами, ни магией не лечится. Увы. А для горла нужен специальный отвар, ингредиентов для которого у меня нет. Можно, конечно же, голос магическими средствами вернуть, но лишь на ограниченное время. И это не рекомендуется часто проделывать, а то можно и вовсе потерять способность говорить.
Рассказывая центуриону все это, магистр достал из кармана плоскую деревянную коробочку, в которой на бархатной подкладке лежал серебряный шип длиной с мизинец и с колечком для цепочки на основании. Маг задумчиво покрутил шип в руках, потом сосредоточился и воткнул его в центр следа.
Где-то в лесу бегущая девушка ойкнула, споткнулась и кубарем укатилась под корни ближайшей ели.
– Обнаружили-таки! – досадливо пробормотала беглянка, растирая внезапно онемевшую ступню. Поднялась и, прихрамывая, заспешила дальше.
Магистр Тиорий нахмурился:
– Она в лесу, на юго-юго-востоке, почти в лиге от нас.
Центурион уже набрал воздуха чтобы отдать приказ солдатам выдвигаться, но маг остановил его движением руки.
– Бесполезно. Она уже далеко. Очень далеко, может быть, даже слишком. Бежит, как не по лесу, а по дорожке стадиона. Ответьте лучше, центурион Раст, есть здесь поблизости какие-нибудь села, деревни, города?
Воин на мгновение задумался:
– Где же мы?.. Сейчас, минутку… А, знаю!.. Это земли Арелии. Здесь недалеко дорога на Арелию, столицу ихнюю, проходит. Отсюда до города полтора дня по этой дороге. Но я не знаю, должно быть, есть и поближе какие-нибудь деревни. Вдоль дороги. Хотя здесь самая глушь.
Маг вновь повеселел:
– Вот и отлично! Собирайте ребят своих, возвращаемся на корабли. А я отправлю предупреждение арелийским коллегам, и они подготовят нашей знакомой теплую встречу.
– Но почему вы думаете, что ведьма отправится в город? Ведь она должна понимать, что там ее обязательно будут искать!
– Считайте это профессиональным чутьем, – уклонился от пояснений маг. – Или лучше сказать, догадкой, основанной на возможной закономерности.
Шлюпки слитными движениями весел преодолевали крутые волны, с верхушек которых сильный ветер срывал гроздья пены, и отходили прочь от пляжа. Бриги играли парусами, разворачиваясь и готовясь к отходу. Тиорий по колено зашел в прибой, развернулся лицом к берегу и протянул вперед руку. Песок и галька на пляже задрожали мелкой рябью. Магистр повел рукой вверх, потом вниз, и в ответ на это движение вся масса песка и камней немного приподнялась и снова опустилась, сметя все следы побывавших на берегу людей. Маг довольно хмыкнул и перенесся на борт корабля.
В своей каюте магистр быстро набросал пару строк на куске пергамента, свернул письмо в трубочку и скрепил личной печатью, которая позволит открыть письмо только адресату. После этого волшебник подошел к шкафу у стены и взял с полки бронзовую статуэтку птицы – сокола в натуральную величину. Клюв его был чуть-чуть открыт, правая лапа угрожающе приподнята. На одном из когтей висело бронзовое кольцо с редкой чистоты сапфиром. Тиорий закрепил свиток на спине птицы и надел кольцо себе на палец. Через несколько мгновений сокол расправил, пробуя, крылья, переступил лапами, сверкая на мага сапфирами глаз, и вылетел через иллюминатор, взмыл над идущими вдоль берега кораблями, огляделся на взлете и с огромной скоростью направился в сторону Арелии.
***
Лапы елей в очередной раз плавно разошлись перед девушкой, и она с разбегу выскочила на дорогу, по инерции перебежала ее поперек и остановилась на противоположной обочине, ухватившись рукой за покосившийся дорожный столб.
– Это еще что такое? – озадаченно спросила девушка то ли у себя, то ли у елей вокруг. Ели не пожелали отвечать на глупые вопросы и промолчали. Беглянка осмотрела столб, на котором угадывалась наполовину стертая надпись «<= Арелия».
– Что ж, Арелия, так Арелия. Хоть бы написали, сколько идти до этой самой Арелии, – прошептала девушка, направляясь в указанную сторону.
Могучие высокие деревья с двух сторон обступали безлюдный в данное время тракт, превращая его в подобие горного ущелья. Это сходство усиливали острые камни разной величины, густо рассыпанные на дороге и норовящие попасть именно острой гранью под ногу. Откуда вообще они в таком количестве взялись посреди леса? Неизвестно… Мелко накрапывал дождик, временами над лесом раздавалось жизнерадостное воронье карканье. С редких лиственных деревьев облетали листочки, медленно вальсируя над дорогой. Периодически их спокойный танец нарушал холодный ветер, который завывал над вершинами, а время от времени каким-то образом ухитрялся пробраться между деревьев и пронестись вдоль дороги. Иными словами, все располагало к долгой неторопливой прогулке.
Уже стемнело, когда девушка услышала слабый запах костра. Свернув в сторону от дороги и неслышно проскользнув между деревьев, беглянка с осторожностью выглянула из-за кустов.
В центре небольшой полянки, со всех сторон окруженной еловой стеной и поэтому не видной с дороги, горел костер. Над костром на укрепленной на двух рогатках палке висел котелок, в котором что-то булькало и очень аппетитно пахло. На бревнышке у костра, спиной к девушке, сидел человек и деловито помешивал длинной ложкой в котелке.
Желудок девушки настойчиво заурчал в унисон бульканью готовящейся еды. Человек тем временем повернулся и полез в лежащую рядом с ним сумку, дав возможность рассмотреть себя. Это был мужчина неопределенного возраста, один из тех, что выглядят одинаково и в двадцать пять, и в пятьдесят лет. С очень симпатичным, даже красивым, лицом, на котором рассеянно играла легкая и располагающая улыбка. Длинные темные волосы собраны в хвост на затылке. Одет в темные потрепанные штаны и кожаную, неопределенного коричневатого цвета, куртку с множеством серебряных заклепок. Обут в мягкие шнурованные сапоги до колена.
Из сумки мужчина достал небольшой флакончик, откупорил его, и вылил содержимое в котелок, отчего запах резко усилился, изменившись с аппетитного на откровенно подозрительный. Впрочем, повара это не смутило, и он продолжал размешивать ложкой варево.
– Ох неужели… – прошептала девушка. – Вот и не верь после этого в случайности и совпадения.
Девушка замерла на мгновение, осознав, что сама немного улыбается, незаметно подхватив улыбку от мужчины, усмехнулась этому, поправила волосы и вышла на полянку. Однако так, чтобы подойти с противоположной стороны костра.
Мужчина удивленно поднял глаза на внезапно шагнувшую в освещенный круг неожиданную гостью. Высокая стройная фигура. Длинные снежно-белые волосы, заплетенные во множество тонких косичек, откинутых за спину. Красивое, немного курносое лицо, на котором выделяются сверкающие в свете костра огромные зеленые глаза. Одета в черные шелковые брюки и вязаную белую водолазку, при этом все порядочно грязное. Босиком. Она стояла по ту сторону костра и молча смотрела поверх огня.
Мужчина подвинулся, как бы освобождая место на бревне, и сделал приглашающий жест рукой.
– Обогрейся у моего очага и вкуси моего хлеба, – произнес он древнюю формулу гостеприимства.
– Да не погаснет твой огонь, и не исчезнет твой хлеб, добрый хозяин, – как и подобает вежливому гостю ответила девушка, усаживаясь, однако, напротив. Прямо на землю, на скрещенные ноги.
Мужчина снова полез в сумку и достал оттуда еще одну ложку, которую осмотрел внимательно, разве что не понюхав, и протянул гостье. Затем снял котелок с огня и, поставив его на землю рядом с костром, между собой и девушкой, зачерпнул ложкой получившееся блюдо. Девушка последовала его примеру.
Только вежливость и воспитанное уважение к чужому труду удержали ее от высказываний на тему кулинарных талантов автора этого пищевого чуда. Складывалось впечатление, что готовилась не еда, но колдовское зелье. Есть можно – все только натуральное – однако лучше уж поголодать. В бульоне явственно чувствовался привкус смолы. Плавающие на поверхности листики петрушки были почему-то веселого морковно-оранжевого цвета. Попавшийся кусочек мяса по консистенции напоминал ту же смолу, разжевываться упорно не желал, вяз на зубах, и, наконец, целиком проскочил в горло.
Сам повар изобразил на лице неподдельное удивление таким результатом готовки, неопределенно хмыкнул, как бы намекая, что похлебка все же съедобна, но сам есть тоже больше не стал, отложив ложку. Вместо этого он достал из сумки ковригу хлеба, разломил надвое, половину отдал девушке:
– Ну что ж, придется буквально – вкушать хлеб.
– И то хорошо. Спасибо.
После того как хлеб был съеден, на что не потребовалось много времени, мужчина вытащил из сумки два одеяла, передал одно гостье, второе раскинул на земле.
– Говорят, умеренное голодание полезно для здоровья, – проговорил он, укладываясь поудобнее и заворачиваясь в одеяло. – Спокойной ночи.
– Так умеренное же, а не экстремальное. Но все равно, большое спасибо, – произнесла девушка, также готовя себе постель около костра. Одеяло, хоть и тонкое, оказалось сделано из верблюжьей шерсти и к тому же, судя по легкому покалыванию в кончиках пальцев, еще и зачаровано. – Кстати, меня зовут Лайза.
– Очень приятно. А меня – Саймон, – ответил мужчина. – Вот и познакомились. Спи давай, утром про диеты поговорим, и про здоровый образ жизни.
На полянке воцарилась ночь. Моросивший дождь прекратился, тучи разошлись, ветер стих. В бездонной вышине неба ярко сверкали звезды, луна заливала лес зеленоватым призрачным серебром. Изредка слышались голоса ночных птиц. Костер почти догорел, угли багрово светились. Раздавалось тихое размеренное дыхание.
– Саймон? – послышался свистящий шепот.
Тишина.
– Саймон, ты спишь?
– Да!
– Извини…
– Чего надо?
– Спи-спи, ничего.
– Что хотела?
– Нет-нет, спи, не беспокойся.
Саймон выпростал руку из-под одеяла, нашарил поблизости шишку и бросил ее в девушку. В ее сторону, точнее. Постаравшись ошибиться не более чем на сто восемьдесят градусов, в любом случае.
– Ты ужасно готовишь, Саймон, – хихикнула девушка.
И снова тишина.
– Саймон?..
День 2
Лира. При взгляде из космоса это красивый бело-сине-зеленый мир, обращающийся вокруг звезды по имени Коар. Эти имена придумали те, кто жил на планете в очень и очень давнем прошлом – Древние. Самих Древних нет уже много столетий, а названия, как и другое наследие, используются теперешним населением планеты.
На Лире два больших материка, два маленьких и множество островов. Крупнейший материк также называется Лирой. В северной его части находится Озерный Край. Множество кристально-чистых озер всех размеров соединяются тысячами рек и речушек. Обрамляют это великолепие гранитные скалы и могучие хвойные леса.
На маленькой полянке в одном из лесов недалеко от побережья спят два человека. Точнее, спит только одна, а второй ищет свой левый сапог, ночью запущенный в случайную и очень злоязыкую попутчицу, чему последняя только обрадовалась:
– Ай, как замечательно! Будь джентльменом тогда уж до конца и кинь второй, для комплекта!
***
Утром, когда Лайза проснулась, она несколько мгновений пыталась вспомнить, где находится и что здесь делает. Воспоминания о событиях вчерашнего дня всплыли постепенно в ее памяти, заставив девушку поморщиться. Рывком поднявшись, Лайза огляделась. Саймон методично обшаривал полянку.
– Где сапог? – мрачно спросил он.
– И тебе доброе утро, – ответила девушка, направляясь к роднику, выбивавшемуся из-под земли недалеко от места их ночлега.
Рядом с погасшим костром стоял котелок. Около него лапками набок валялись две мыши, белая и черная. Лайза, проходя мимо, опасливо заглянула внутрь. Котелок ответил тихим хлопком поднявшегося из глубин пузырька. За ночь содержимое отстоялось, сверху была прозрачная жидкость, довольно вязкая, если судить по скорости поднимающихся со дна пузырьков.
– Однако!..
Когда девушка вернулась, Саймон, уже нашедший сапог и обувшийся, неторопливо укладывал вещи:
– Завтракать будешь?
– У нас есть завтрак? – удивилась Лайза.
– Конечно. Две мыши и вчерашний ужин.
– Спасибо, что-то не хочется.
– Ну, как знаешь. Ты куда теперь? – поинтересовался Саймон, осторожно сцеживая во фляжку жидкость из котелка.
– В Арелию. Скажи, а зачем тебе эта гадость?
– Напоить кое-кого, если снова встречу, – улыбнулся мужчина. – Кстати, нам в одну сторону. Если хочешь, пойдем вместе.
– Буду очень рада. Но, должна предупредить, что, возможно, ты не захочешь этого делать – за мной гонится контрразведка Империи.
Саймон взглянул на собеседницу:
– То, что у имперцев есть к тебе вопросы, еще не повод избегать тебя. Империя далеко, что бы они там ни заливали о своих длинных руках и сферах влияния.
Саймон закинул сумку на одно плечо, на второе – не замеченную раньше Лайзой гитару в чехле.
– Ты музыкант?
– Бард. Странствую, играю, пою и сочиняю.
– Надеюсь, поешь ты лучше, чем готовишь…
– Ну что, пошли? – бард сделал вид, что не расслышал последней реплики.
Дорога под рыжим осенним солнцем весело бежала вперед, приглашая отправиться в манящие дали, но людей по ней шагало всего двое. Осколки камней, густо усыпавшие дорогу, ощущались даже через подошвы сапог, и ощущались весьма чувствительно. Саймон удивленно поглядывал на Лайзу, которая бодро шагала босиком и не выказывала никаких затруднений. На ее ступнях, которым полагалось бы уже быть серьезно израненными, не было не только царапин, но даже синяков. При этом кожа была не огрубевшей, как у человека, привыкшего ходить без обуви, а нежной и чистой.
– Если уж рассматриваешь мои ноги, то хоть не пялься так откровенно, – усмехнулась девушка.
– Ты идешь босиком, но даже не обращаешь внимания на камни.
– Почему же не обращаю? И очень даже обращаю. Кстати, почему и зачем они здесь?
– О, это очередное нововведение арелийского короля. Он решил замостить дорогу на Арелию, но выкладывать ее каменными плитами долго и дорого, поэтому было решено засыпать дорогу щебнем из карьеров, шахт и рудников. Опять же выгода – есть куда деть отработанную породу. А прохожие и повозки, часто проезжающие этой дорогой, вдавят камни в землю. Ну, так задумывалось в теории. Раньше эта дорога на Арелию была довольно оживленной, но теперь никого здесь не встретишь – не хотят портить ноги и колеса. Ищут обходные пути, добираются по воде. Арелия – все-таки столица, торговать на ее рынках выгодно. Хотя… Слышал я байку, что дорогу эту забросили не только из-за камней. Подробностей не знаю, но как будто здесь пропало несколько торговых караванов… Рассказчик уверял, что причиной этому разбойники, бродячие мертвецы, иззазвездные демоны и вражеская армия, затаившиеся в арелийских лесах. Именно в таком порядке.
– И ты отправился проверить эти слухи и сложить леденящую кровь балладу об арелийском тракте… – подхватила Лайза.
– Да нет, – усмехнулся Саймон. – Просто мне этой дорогой удобнее.
– И не испугался всех описанных ужасов?
– После второй бутылки вина, особенно поданной за чужой счет, и не такое рассказывают. Знаем мы эти байки, что в любом трактире Лиры местные втирают приезжим за кружку пива. Свалилась в прошлый четверг в овраг пара крестьянских подвод с репой, а тебе потом шепотом рассказывают о сотне телег, груженых золотом, которые исчезли бесследно в этих местах десять лет тому назад.
– Ха-ха, ну да. Но ты же поэт, разве тебе это не близко? Ведь поэты любят приукрашивать реальность.
– Она прекрасна сама по себе. В своих песнях я стараюсь показать именно это.
Беседуя так, спутники вышли к речке, пересекавшей дорогу. Берег, на котором находились Лайза и Саймон, представлял собой невысокий гранитный обрыв. Противоположная сторона была песчаной и пологой. Через реку был перекинут мост. Когда-то был. Сейчас вместо моста осталось лишь одно тонкое бревнышко, соединяющее два берега.
Лайза подошла к обрыву и глянула вниз.
– Нечисть тут ни при чем…
В реке у берега виднелись заросшие тиной обломки телег, грязные тряпки, похожие на разорванные тюки. В прибрежных камышах застряло колесо с куском оси, на котором уже свила гнездо какая-то птица. Людей нигде видно не было.
– Слушай, а пропавших искали? Должны же были найти следы. Их невозможно пропустить.
– Да может и не пропадал никто. Мост рухнул, несколько телег при этом разбились. Люди вылезли на берег, поматюгались, вытащили, что смогли, да и отправились дальше. Пришли в Арелию на своих двоих. Получается, что откуда-то караван вышел, но куда-то не пришел. Можно сказать, что пропал. Но в смысле "уничтожен", а не "исчез неизвестно куда".
– А как этот мост стоял? – задала вопрос Лайза.
– Бревно видишь? Так и мост стоял, под углом. Достопримечательность, кстати. Была.
Девушка оценивающе посмотрела на остатки моста. Влажные после вчерашнего дождя, они казались ужасно скользкими. Девушка легко вскочила на бревнышко, пробежала над рекой, соскочила на берег и обернулась.
Вопреки ее ожиданиям, Саймон непринужденно преодолел бревно, даже не подумав оступиться или хотя бы выказать затруднения. Поймав удивленный и уважительный взгляд спутницы, он лишь снисходительно усмехнулся.
К вечеру дорога слилась еще с одной, камни постепенно исчезли, стали все чаще попадаться встречные и попутные люди, идущие пешком, либо едущие на тяжело нагруженных повозках.
– Скоро Арелия, – пояснил Саймон.
Действительно, через неполный час впереди показались каменные стены и башни. Стража уже готовилась закрывать ворота.
– Что-то рановато они закрывают, еще ведь даже не стемнело, – удивилась Лайза.
Ночевать под стенами города очень не хотелось, поэтому спутники перешли на бег. Один из стражников ухмыльнулся, завидев спешащих людей.
– Ничего, подождут до утра, – пробормотал он, налегая всем телом на рычаг створки.
Другой присмотрелся и крикнул опускающим засов товарищам:
– А ну погодь! Это ж Саймон Ментарийский!
Спутники проскользнули между створок, и ворота с лязгом закрылись. Стражники поприветствовали Саймона как старого знакомого, бегло, но оценивающе и с любопытством оглядели его спутницу и, не досматривая и не спрашивая цель визита, пропустили в город.
– Ментарийский? – переспросила Лайза, шагая вслед за бардом по городской улице.
– Ага, по названию города Ментар.
– Тогда почему Ментарийский, а не Ментарский?
– Звучит красивее.
– Понятно… Я смотрю, тебя хорошо знают в городе.
– Бывал несколько раз, даже жил какое-то время. Надо полагать, этот доблестный страж ворот слышал мои песни.
– Ага, тогда все понятно. А куда мы идем?
– В корчму «Веселый корчмарь». Хорошая еда и ночлег.
Поплутав немного по городу, путники вышли к искомому заведению. Саймон пояснил свой выбор:
– Я знаком с хозяином, подрабатывал тут одно время. Я гляжу, в городе успели кое-что перестроить. Но корчма стоит, так что я надеюсь, что меня тут помнят.
Лайза тем временем с выражением легкого изумления рассматривала вывеску. Оскаленная бородатая харя должна была, судя по всему, изображать веселого корчмаря. Однако больше напоминала атамана разбойников, пришедшего в гости к богатому купцу. Нарисованные снизу перекрещенные нож и вилка также вызывали некоторые аналогии совсем не кулинарного толка.
– Поваром, что ли?
– Не понял?
– Ну, здесь нарисовано такое довольное лицо… – протянула девушка. – Я сразу вспоминаю знакомство с твоим кулинарным шедевром. Или ты здесь художником был?
– Очень смешно. Обхохочешься прям. Я понимаю, что тот суп произвел на тебя неизгладимое впечатление, но я – бард. И здесь я занимался своим делом – играл на гитаре и пел. И хочешь верь, хочешь нет, делал это хорошо.
– Ладно, прости. Я завязываю с подколами на кулинарную тему.
В корчме было шумно и людно. Все столики в зале были заняты, множество людей толпились у стойки. Несколько взмыленных официанток сновали между столиками и кухней. Саймон втянул ноздрями витающие ароматы, с улыбкой осмотрел помещение, махнул рукой мужчине за стойкой, начал пробираться туда. По дороге шлепнул пониже спины официантку с пустым кувшином из-под пива, которая было с негодованием обернулась, но, узнав весело ухмыляющееся лицо, радостно взвизгнула и кинулась барду на шею. Вместе с нею Саймон прошел до стойки и завел разговор с хозяином. Вернувшись через несколько минут, он увлек Лайзу в дальний угол, где за вышитой занавеской обнаружился свободный чистый столик. Подскочившая официантка, тоже знакомая, весело поприветствовала барда, ревниво оглядела его спутницу, приняла заказ и упорхнула.
– Надеюсь, ты не обидишься, что я заказал на двоих, – произнес Саймон. – Думаю, тебе понравится – я выбрал их фирменные блюда, так что все будет очень вкусно.
Буквально через пару минут, которые Лайза не без интереса потратила на осмотр картин на стенах, официантка вернулась с заставленным тарелками подносом, с которого стекали умопомрачительные ароматы. Не заставил себя ждать и кувшин вина.
– Можем остановиться здесь до утра, а утром… А утро вечера мудренее, как учит народная мудрость.
– Угу, – содержательно ответила Лайза, не желая придерживаться режима умеренного голодания и воздавая должное талантам местного шеф-повара, которые действительно оказались достойны всяческих похвал. Саймон последовал ее примеру.
Несколько минут спустя, утолив голод, Саймон наполнил вином два бокала и, взяв свой, расслабленно откинулся на спинку.
– Мм, чудесно, вкус, который я помню. Местное вино, между прочим. Делается из редкого северного винограда. Очень рекомендую. У хозяина за городом небольшое поместье с виноградником и винодельней. Близкие друзья всегда могут рассчитывать на стаканчик…
Лайза отодвинула в сторону опустевшую тарелку, промокнула губы салфеткой.
– А простой воды можно?
Бард, поперхнувшись глотком, поднял глаза на собеседницу.
– Можно, конечно, но почему?..
Неожиданно обычный в корчме шум стих. Воцарилась непривычная тишина. Лайза, мгновенно насторожившись, осторожно выглянула из-за занавески в общий зал. В дверях стояли двое мужчин в черных плащах. За их спинами виднелись шлемы городской стражи. За окнами также маячили стражники, вооруженные арбалетами.
– Нам известно, что здесь находится международный экстремист – волшебница, называющая себя Лайзой, – громко объявил в пространство один из носителей черных плащей. – Ей, а также известному барду Саймону Ментарийскому, сопровождающему данную волшебницу, предлагается добровольно сдаться. Бежать и сопротивляться бесполезно – здание оцеплено. Даем только двадцать секунд на размышление, после чего применяем силу. Мирным обывателям рекомендуется покинуть заведение. Время пошло. Девятнадцать.
Народ поспешил воспользоваться рекомендацией, ломанувшись в двери. Некоторые посетители выскакивали прямо в окна, за которыми их немедленно хватала стража и, после короткого опознания, как правило, отпускала. Ввалившиеся на место посетителей стражники взяли на прицел арбалетов угол, в котором сидели вышеупомянутые преступники.
– Что будем делать? – спросил бард.
– Уходить естественно. На счет один. Как-то неохота общаться с человеком, произносящим столь пафосные речи. И да – я не волшебница.
На счет «один» старший из магов вскинул руку, метнув сгусток огня, попавший в занавеску, которая моментально и целиком обратилась в пепел. Летевший следом лучистый синий шарик, посланный с другой руки, попал в стоящий на столе кувшин и опутал его вместе с частью столешницы под ним сияющей паутиной.
– Не касайся синих шаров, это ловушки! – крикнула барду Лайза, швыряя в мага вилку, от которой тот, впрочем, непринужденно уклонился, и колобком выкатываясь под ноги подходящим стражникам.
Ударила первого между ног, подхватила выпадающий у него из рук арбалет, прикладом разбила противнику лицо. Перевернув арбалет, в упор всадила болт в плечо второго стражника. Подставила раненого под как раз прилетевший огонек-ловушку, сама отпрыгнула в сторону, метнув разряженное оружие в целившегося в нее третьего стражника. Побежала вдоль стены, уворачиваясь от болтов, магии и длинных рук.
Саймон тем временем достал из кармашков на ремне пару метательных ножей, привычным движением прокрутил между пальцами и отправил в полет. Один – в ногу стражника, второй – магу в грудь. Волшебник даже не дернулся, а нож ударился о сверкнувший на мгновение призрачный щит и отлетел в сторону. Посланная в ответ ловушка пролетела над головой присевшего барда и украсила стену заведения авангардистским макраме. Саймон опрокинул стол, присел за ним и достал еще пару клинков.
Второй маг, до тех пор тихо стоявший в сторонке, и не принимавший участия в развернувшейся потасовке, закончил свое заклинание. Воздух засверкал мириадами возникших из ниоткуда белых снежинок, которые начали быстро оседать на стенах, людях и предметах. Саймон и стражники замерли на середине движения, будучи не в состоянии даже моргнуть, скованные магическим холодом. Вылетевший из арбалета болт отлетел на два локтях от стрелявшего, после чего завяз в маленькой белой метели и остался висеть между полом и потолком, сверкая заиндевешим острием. Корчма превратилась в снежное царство, украшенное ледяными скульптурами. Подвижность сохранили только маги и Лайза. Девушка оказалась рядом с прочитавшим заклинание волшебником и поспешила воспользоваться этим, быстрым коротким ударом разбив магу нос. Волшебник отшатнулся назад, закрывая лицо руками, а из-за спины отпрыгнувшей девушки прилетела ловушка, попавшая магу прямо в поднятые руки. Лайза подскочила к Саймону, коснулась его плеча, неразборчиво пробормотала несколько слов, оттолкнула в сторону от прилетевшего сапфирового огонька:
– Не стой, отвлеки колдуна!
Размороженный, но еще не пришедший в себя окончательно Саймон неловко уклонился от следующего огонька, на этот раз оказавшегося боевым и превратившего в уголь жареную утку на одном из столов, и, петляя и спотыкаясь, то ли от шока, то ли в качестве маневра уклонения, побежал к волшебнику. Лайза тем временем сноровисто обшаривала карманы второго мага, стараясь не коснуться ненароком кокона сверкающей паутины на его голове и пропуская мимо ушей недостойные джентльмена высказывания, которые волшебник щедро отпускал в ее адрес гнусавым из-за разбитого носа и неразборчивым из-за ловушки голосом. Найдя полупрозрачно-оранжевый шарик, похожий на икринку, но размером с перепелиное яйцо, девушка резко обернулась. Мимо пролетел отброшенный силовой волной Саймон, упал на пол, несколько метров проскользил на спине и ударился в стену. Лайза бросилась к барду, обняла его за плечи, одновременно давя в кулаке магический шарик. Вокруг них возникла огненно-багровая полупрозрачная сфера. Ее стенки отразили брошенный магом огонек-ловушку, потемнели и рассыпались тысячами осколков.
