Loe raamatut: «Лабиринтофобия»

Font:

Редактор Кристина Иньшакова

Корректор Кристина Иньшакова

ISBN 978-5-0051-4518-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Ферри – лабиринтофоб

Когда я очнулся от задумчивости, то понял, что очередь дошла до меня. Я почувствовал, как от смущения вспотели ладони, поспешно встал, окинул взглядом небольшую группу людей, сидящую на мягких широких стульях, поставленных кружком, и, откашлявшись, начал:

– Всем привет, меня зовут Ферри Лорен, и я лабиринтофоб. Название для своего недуга я, честно говоря, придумал сам. Заключается он в том, что я безумно боюсь заблудиться, – я неловко улыбнулся и пригладил волосы, – возможно, у лабиринтофобии есть какое-нибудь более правильное название… Не знаю. В общем, я ненавижу бывать в незнакомых местах, ездить на общественном транспорте, ходить по лесу и тому подобное

– А ты не пробовал пользоваться картами или навигатором? – мягко спросила женщина, сидящая напротив.

– Конечно, пробовал. Но меня это только сильнее запутывает. Карты показывают одно, глаза говорят другое, и я окончательно перестаю понимать, куда надо идти. Да и вид их мне не нравится. Ну, знаете, все эти переплетения дорог…

– То есть вам не нравится даже смотреть на что-то, в чём можно заблудиться? – на этот раз в разговор вклинился мой психотерапевт. Он проводил групповое занятие, иногда вмешиваясь, чтобы направить обсуждение в нужное русло. Я задумался.

– Продолжайте, Ферри, мы вас внимательно слушаем, – видимо, он подумал, что я стесняюсь ответить.

– Думаю, вы правы, – осторожно начал я. – Мне не нравится смотреть на детские нарисованные лабиринты и уж тем более пытаться проходить их. Даже запутанные клубки ниток вызывают во мне неприязнь…

– А как насчёт змей? – поинтересовался какой-то парень, и тут же девушка, сидящая слева от него, тихонько взвизгнула и побледнела. – Ой, извините! Я не подумал! – потупился он. Да уж, змей обычно боятся не из-за их запутанности, а из-за более очевидных угроз, вроде яда. При его использовании они как раз весьма прямолинейны. Психотерапевт предложил девушке стакан воды. За всё оставшееся время я больше не проронил ни слова, да и других слушал невнимательно, витая в облаках.

Когда занятие закончилось, я выкроил минутку, чтобы подойти к доктору. По моему неуверенному виду он понял, что со мной не всё в порядке, и терпеливо ждал, когда я сам сформулирую проблему, вместо того чтобы лезть с вопросами, на которые у меня всё равно не было чётких ответов.

– Я продолжаю принимать таблетки, которые вы мне прописали, – издалека начал я, – и уже чувствую себя спокойнее на улице, даже могу снова пользоваться метро. Там ведь сложно заблудиться… – я нервно улыбнулся. – Вопрос в том, не может ли у лекарств быть странных побочных эффектов? Я прочитал инструкцию, но вроде не нашёл ничего подобного тому, что стал за собой замечать.

– Что вы имеете в виду?

– Ну… Может ли после таблеток что-то мерещиться, возникать странные ощущения? – неопределенно спросил я.

– Вы подозреваете, что препараты вызывают галлюцинации? – уточнил врач.

– Не уверен, что это можно так назвать. Слишком громкое слово, – заверил я, потому что термин был жутковатый. – Просто иногда я смотрю на прохожих, на переулки, в которые никогда не заходил, на новые предметы, выставленные в витринах, и они кажутся мне странными. Я думаю о том, что они не подходят этому месту и не должны здесь быть! Знаю, звучит абсурдно, но ничего не могу с этим поделать. Как-то так.

– Это относится в основном к незнакомым объектам?

– Да, особенно когда они возникают в моей обычной жизни. Но я стараюсь их избегать.

– Избегание стресса – естественная, защитная реакция организма. Вы знаете, одним из проявлений аутизма является огромное внимание к ежедневной последовательности событий, маленьким привычным действиям, которые становятся практически ритуалом. Люди, страдающие аутизмом, могут впасть в настоящую панику, если, например, от их двери отклеится табличка с именем или их поезд по техническим причинам проедет мимо станции.

– Но я же не аутист! – возразил я.

– Конечно, нет. Я просто привожу пример, чтобы показать, что подобная реакция вашего мозга не уникальна и естественна в некоторых медицинских случаях. Уверен, вам не стоит волноваться. Знаете, я как-то работал с одним мальчиком, который боялся тапок. Он часто получал тапком от отчима, и хотя его мама развелась с тем мужчиной, и они стали жили отдельно, тапкофобия у него осталась.

– Бедняга! – искренне посочувствовал я. – Я хотя бы дома могу чувствовать себя в полной безопасности. Вы смогли помочь ему?

– Да, но удалось не сразу. В итоге мне пришлось купить рулон ткани, обувной материал для подошвы и мягкие помпоны, а после научить мальчика пользоваться швейной машинкой.

– Вы предложили ему сшить тапки! – догадался я.

– Вот именно. Мальчик создал их сам, шаг за шагом, проверяя каждую деталь, поэтому точно знал, что не добавил в них чего-нибудь страшного. С тех пор он перестал бояться тапок и даже с удовольствием их носил.

– Вдохновляющая история! – улыбнулся я, хотя и не до конца в нее поверил. – И что же, вы предлагаете мне… эм… создать собственный лабиринт?

– Может быть, рано или поздно до этого и дойдет. Но пока не стоит лишний раз травмировать нервную систему. Продолжайте гулять по знакомым улицам и ездить на метро. И не пропускайте приемы успокоительного.

– Спасибо, постараюсь. Тогда до субботы.

Выйдя из здания, я направился к метро. В витрине мелькнуло мое отражение: молодой человек с растрепанными волосами мышиного цвета, усталым лицом и в скучной куртке, идеально подходящей для того, чтобы слиться с толпой. Выглядел я так, будто только что проснулся, но с удовольствием бы повалялся в кровати ещё пару часов или вообще не вставал. И это не было следствием недосыпа – такое переходное состояние было для меня естественным. Когда люди представляют абстрактного обычного человека, то перед их мысленным взором предстает кто-то вроде меня. Даже странно, что такой скучный парень обзавёлся настолько необычной фобией. Но разве это моя вина́, что во мне мало интересного? Лучше не забивать себе голову ерундой, а просто сосредоточиться на том, что вокруг. Погода на улице стояла не по-осеннему теплая. Солнце золотило опавшие сентябрьские листья, хотя день давно перевалил за полдень. Я почувствовал, что сильно проголодался. Мне пришла в голову мысль пообедать в закусочной неподалеку. Потому что домой ехать долго, и пока я что-нибудь приготовлю, то точно проголодаюсь, как…

Мои мысли разлетелись, как бильярдные шарики по игральному столу, и стали гулко и бестолково стучать внутри черепной коробки. Мой взгляд приковала приоткрытая дверь магазинчика под вывеской «Антиквариат». Внутри – насколько я мог различить в полумраке – всё помещение было завалено вещами от пола до потолка. Странными вещами. В дверях стояла старушка, закутанная с ног до головы в пестрые платки. Её морщинистое лицо призывно улыбалось. Из-под косынки на меня глядели лукавые глаза: два голубых и один, во лбу, ярко-зелёный.

Я судорожно сглотнул и быстро прошёл мимо, уставившись в асфальт. Только к метро. Быстрее. Никаких незнакомых кафешек. Никаких новых дверей. Да, на прошлых сеансах я рассказал доктору, что избегаю вкраплений странности. Но я не упомянул, что они зовут меня.

Глава 2. Метро – ловушка

Обычно я не верю в приметы. Но есть одна, которая работает на все сто процентов: если будильник не сработал, значит, весь день пойдет наперекосяк. Я проснулся оттого, что солнечный луч пробился сквозь шторы, которые я всегда плотно закрываю на ночь, и ударил мне прямо в глаза. Дотянувшись до края занавески, я отбросил её в сторону, чтобы не дать себе и шанса снова уснуть. Следующим волевым усилием я добрался до телефона, чтобы посмотреть время – восемь тридцать. Я с чувством выругался.

Остатки сонливости сбросило как рукой, но лихорадочная нервозность, пришедшая вместо неё, была немногим лучше. Решив не тратить времени на завтрак и чистку зубов, я закинул в рюкзак (к счастью, собранный с вечера) мятную жвачку и шоколадный батончик. Подумав секунду, бросил туда и расческу. Сейчас мне было даже страшно смотреть в зеркало: на голове, скорее всего, образовалось нечто наподобие ласточкиного гнезда. О прическе подумаю позже.

Лифт словно нарочно ехал к моему этажу мучительно долго. Ну, конечно, сегодня же «День С Несработавшим Будильником». Вряд ли я смогу прийти на работу вовремя, даже если буду очень стараться. В конце концов, когда из-за страха опоздать на работу и получить выговор я сгрыз уже пару ногтей до основания, двери лифта открылись с неожиданно мелодичным звяканьем. Я обмер. Изнутри поверхность кабины была идеально гладкой и влажно поблескивала. Её покрывали бежево-белые полосы, похожие на мои любимые карамельные леденцы. И пахло там тоже карамелью. С потолка на ленточках свешивались большие конфеты в веселых разноцветных обертках. Лабиринт знал толк в обольщении. Я вспомнил, что забыл принять утренние таблетки.

– Ты, как всегда, не вовремя, – процедил я сквозь зубы. – Ладно, пойду по лестнице.

Не удостоив возникшую в лифте странность больше ни единым взглядом, я выскочил на лестничную площадку и торопливо сбежал вниз. В какой-то момент наскоро завязанные шнурки кроссовок развязались, и я упал, больно ударившись коленом. К счастью, это случилось всего в паре ступеней от пола. Странно даже, что «День с Несработавшим Будильником» так меня пощадил. До метро я добрался без приключений.

Правда, стоило мне спуститься в подземку, странности возобновились. С моим проездным или же с турникетом случилась какая-то неполадка, и на экране высветилась надпись «недостаточно средств». Я чертыхнулся, подбежал к кассе и положил ещё немного денег. Приложив карточку во второй раз, я с мрачным удовлетворением увидел, что не ошибся в подсчетах: денег на счёте хватило бы, чтобы поесть в кафе. Действительно, сбой в автомате. Ну и пусть. Оставалось надеяться, что это последняя задержка на моём пути, а то я начинал немного нервничать. Знаете, самую малость.

«Уважаемые пассажиры, – тут же обратился ко всем бесстрастный голос, словно прочитав мои мысли, – обращаем ваше внимание, что в связи с ремонтными работами участок…»

«О нет, – обреченно подумал я, – нет, нет, нет!». Мысленные крики не помогли: голос объявил, что участок линии метро, по которой я должен был добраться на работу, закрылся. Значит, придется ехать в обход. Впихнувшись в массу пассажиров, похожую на сердитый пластилин, я напряженно уставился на схему, где одна за другой вспыхивали остановки, чтобы не пропустить свою. «Мне просто нужно выйти пораньше, – твердил я себе, – и сделать одну лишнюю пересадку. Делов-то!». Но это не помогало. Даже спокойная музыка в наушниках вызывала еще большее раздражение.

Амалия, может, всё было куда проще, чем я себе напридумывал? Может, ты просто не хотела встречаться с невротиком, который паникует от малейшей неожиданности, как неприспособленный к жизни малый ребёнок? Но неужели это действительно настолько тебя напрягало? Лабиринтофобия была у меня с детства. Даже не перечислить, сколько раз я рыдал в больших супермаркетах и запутанных коридорах начальной школы. Но этот, действительно абсурдный лабиринт – Лабиринт с большой буквы, начал заглядывать в мою жизнь только после ссоры с Амалией, моей бывшей девушкой. Ну, и после размолвки с отцом, конечно. Именно из-за него я решил обратиться к психотерапевту, поэтому немного покривил душой, когда сказал ему, что побочные эффекты вызваны именно таблетками. Лабиринт, видимо, побочный эффект всех несуразиц моей жизни, которых немало накопилось за двадцать семь лет.

Сойдя с поезда, я направился на пересадку. Наушники оставил на голове, чтобы приглушить окружающий шум, но забыл включить музыку, погрузившись в водоворот тревожных мыслей. Мне уже приходилось бывать здесь, но на этот раз переход казался до странности длинным и извилистым. Я дважды спустился на эскалаторе, затем оказался у развилки. Не припомню, чтобы она здесь раньше была… В любом случае подписи и указатели перед обоими пересадочными тоннелями были абсолютно одинаковыми, а я так спешил! Наугад выбрав левый путь, я ускорил шаг, совсем близко расслышав рёв подъезжающего поезда.

И всё же не успел. Двери захлопнулись прямо перед моим лицом с громким неприятным лязгом, похожим на сварливый оклик. Что же, мне все равно уже не успеть. Надеюсь, мой коллега Франц прикроет мне спину. Я работаю архитектором в совсем маленькой частной фирме. В своём родном городе я мог бы найти предложения получше, но… Чёрт подери, из-за всех дрязг, затянувших меня в жизненное болото два года назад, там было просто невозможно оставаться! Поэтому я покинул город, в котором родился, и переехал в этот. Мне и здесь неплохо: у нас Францем тихий кабинет на двоих, где я проектирую внутреннюю планировку зданий почти в своё удовольствие. Правда, шеф на мои работы чаще всего недовольно закатывает глаза, твердя, что если бы хотел такую унылую планировку, то поселился в коробке из-под холодильника. Но я всегда за простоту и чёткость линий, потому что…

Мои размышления оборвались внезапно. Что-то смутило меня в двух господах, которые, как и я, ожидали поезда. Оба выглядели очень деловыми людьми, в костюмах, с начищенными ботинками и прочими атрибутами, говорящими: «Смотрите, какой я важный и состоявшийся член общества». Они приблизились друг к другу со странной решимостью. Пристально взглянув в лицо одного из мужчин, я не смог прочитать его выражения, потому что все мышцы у него будто застыли. Сойдясь вплотную, они протянули друг другу руки и… Сцепились мизинцами. До меня донеслись с детства знакомые слова: «Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись».

О нет – снова происки Лабиринта! Он, похоже, подсунул мне ещё один свой вход. Однако на этот раз как-то неумело: мне нужно просто отойти подальше от этих ребят и спокойно дождаться поезда. Или нет? Часть Лабиринта – только эти двое или есть ещё что-то, чего я не заметил? Я быстро огляделся, поворачиваясь всем телом. Меня сковал ужас – несколько десятков или даже сотен человек, что находились на платформе, разбились на пары и взялись за руки. Над мелькающими ладонями разнеслись торжествующие, звенящие скрытой радостью, голоса, заглушая приближающийся состав: «…А если будешь драться, то я буду кусаться!».

Узловатые, гладкие, загорелые, детские, волосатые, с накрашенными ногтями – сотни пар рук снова и снова взмахивали в знакомом жесте, который вдруг обрёл неведомое мне ритуальное значение, сотни ртов бормотали одно и то же детсадовское заклятие. Либо это какой-то чудовищный флешмоб, либо я уже в Лабиринте! Точно, как я мог не заподозрить неладное, когда увидел те два одинаковых тоннеля?! Он воспользовался тем, что я был слишком занят мыслями об опоздании, что ослабил свою бдительность… Он? Страшный Лабиринт, который я себе придумал? Какой же бред. Нужно срочно успокоиться.

– Станция Примирительная! – голос, донёсшийся из открытых дверей поезда, просто лучился счастьем. Мне в голову пришла спасительная мысль о таблетках, они были у меня с собой, так же как и бутылка воды. Правда, делить их здесь, чтобы соблюсти дозировку, будет неудобно.

Я присел на скамейку в стенной нише, достал из рюкзака блистеры с пилюлями и воду. Прямо на коленке, надеясь на прочность джинсовой ткани, отрезал половинку желтой и четвертинку розовой таблетки, а белую проглотил целиком. Успокоительное, антидепрессант, и то, что минимизирует их побочные эффекты, – в общем, стандартный набор. Производя все эти действия, я старался не обращать внимания на излучающих странность прохожих. Благо, большинство из них уже «помирились» и уехали на поезде, на который я вновь опоздал. Но мне и нельзя было ехать на этом поезде, он бы увёз меня ещё дальше в Лабиринт…

Нет, надо думать рационально. Я просто не на той ветке, и мне не нужно на поезд, который не идёт в нужном мне направлении. Поэтому, и только поэтому, мне не нужно на него садиться. Я решил взглянуть на схему метро, но тут же понял, что это плохая идея: стоило хоть немного перевести взгляд, как ветки начинали медленно меняли направление и цвет и постепенно расползались во все стороны, выходя за границы информационного щита, и сплетались с прожилками настенного мрамора.

«Нужно всего-навсего вернуться тем же путём», – довольно уверенно подумал я и поспешил последовать собственному совету. Дойдя до ближайшего эскалатора, решительно встал на него и чуть не упал. Движущаяся лестница ехала вниз. Какой же я рассеянный! Надеюсь, этого никто не заметил. Я подошёл ко второму из двух эскалаторов и обнаружил, что он тоже спускается. У меня закружилась голова. Я же прекрасно видел людей, которые проехали на нём как раз туда, куда мне нужно! Я резко обернулся. Какая-то девушка преспокойно двигалась вверх по эскалатору, от которого я отошёл минуту назад.

Да они просто издеваются надо мной! Я решил наплевать на эскалаторы и просто подняться по лестнице, находившейся между ними. Снизу она казалась не такой уж высокой. Сделав первые несколько шагов, я не почувствовал, что что-то не так. Однако примерно через полминуты подъёма начал подозревать неладное. Дело в том, что конец лестницы не спешил приближаться. Я не понимал, как так получается, ведь она не могла произвольно двигаться или менять свои размеры? Не могла ведь? Скорее всего, здесь имело место какое-то искажение пространства, ну, или моего собственного сознания, что более вероятно. Я всё ждал, что подействуют таблетки, но когда мышцы ног охватил жар, а по вискам заструились капли пота, всё же заставил себя оглянуться.

С трудом переводя дыхание, я с ужасом созерцал жалкие десять ступенек, на которые успел подняться. Подгоняемый паникой, я собрал все силы в кулак и снова бросился вверх. Хорошо бы встретить кого-нибудь (лучше всего сотрудника метрополитена), признаться ему в своей полнейшей неадекватности и попросить проводить до станции, но рядом было предательски пусто. Я никогда не был фанатом физкультуры, и после получасового лестничного забега сердце глухо билось о рёбра и норовило выпрыгнуть из груди. Бесконечные ступени плыли перед глазами в сернисто-жёлтом свете фонарей. Пришлось признать, что сражение с лестницей, несмотря на борьбу, я все же проиграл. Я медленно опустился на прохладный пыльный мрамор ступеней, чувствуя, что мне не хватает воздуха, и вдруг увидел неподалеку двери лифта. Чёрт, и как я сразу их не заметил? Такое очевидное решение моей проблемы! С трудом соображая, что делаю, я приблизился к лифту на негнущихся ногах и нажал на кнопку вызова. Двери тут же открылись, словно лифт только меня и дожидался. Войдя в него, я надавил пальцем на самую верхнюю кнопку, рассчитывая поскорее выбраться на поверхность. Я уже оставил попытки добраться до работы сегодня: мне бы только выбраться из Лабиринта! А потом – домой, срочно домой, и не забыть позвонить доктору.

Двери закрылись с неприятным чавкающим звуком. Свет погас. Все мои внутренности, казалось, подпрыгнули к горлу – так резко лифт поехал вниз.

– Эй, остановись!!! – глупо закричал я ему, как живому. Может, оборвались тросы? Лифт явно несся вниз с ускорением: я ощущал, как уменьшается мой вес. Внезапно кабина остановилась и тут же полетела вбок так резко, что меня швырнуло в стену кабины. – Пожалуйста, не делай этого! Отвези меня обратно, хотя бы на тот уровень, где я зашёл, – в отчаянии умолял я, стоя на коленях в полной темноте и пытаясь нащупать кнопки, подсветка которых погасла вместе с основным освещением. Пол лифта был холодным и грязным. Мне хотелось колотить кулаками в двери, но вот незадача – я даже не помнил, с какой стороны они были. В конце концов я решил отдаться на волю случая и впал в странное забытье.

Глава 3. Коллега – двуликий

Когда я очнулся, кабина не двигалась. Во мраке горела лишь одна кнопка, которую я поначалу принял за чей-то оранжевый глаз. Сла́бо вскрикнув и испуганно проморгавшись, я разглядел то, что поначалу принял за ромбовидный зрачок, как у осьминога. Оказалось, это было всего лишь схематическим изображением двух стрелок, направленных в противоположные стороны. Издав облегченный вздох, больше похожий на всхлип, я нажал на горящую кнопку. Двери открылись. Готов поклясться, что, когда я вышел из кабины лифта и мельком оглянулся, кнопка-глаз подмигнула мне, и это не было причудливой игрой моего воображения.

А впрочем, какая разница? Ведь я всё же сумел вырваться из Лабиринта и теперь спокойно шёл по поверхности земли. К тому же место было знакомым и находилось уже довольно близко к моему офису. Я кое-как сориентировался и быстро зашагал по оживленной улице. Таблетки вроде подействовали, но, похоже, меня ещё не совсем отпустил минувший приступ: предметы и люди вокруг казались немного расплывчатыми, а освещение – желтоватым, как при эффекте «сепия» на цифровых фотографиях. Я решил не обращать на это внимания и поглядел на небо. Небо как небо: и солнце есть, и даже легкие рваные облака на месте. Правда, если вглядеться, можно различить странную, непривычную текстуру небосвода. Голубая поверхность была чешуйчатой, как древняя потрескавшаяся фреска, будто состояла из отдельных листочков. Я выругался сквозь зубы и побрел дальше, решив больше не обращать внимания ни на что вокруг, пока не дойду до офиса. До работы было явно ближе, чем до дома. Зря, что ли, я проделал весь этот путь по метро?!

Фирма, где я работал, располагалась в красивом невысоком здании конца девятнадцатого века. Мне нравился этот светло-желтый четырехэтажный дом с высокими потолками и белыми колоннами под старину. Никаких спиралей, извилистых фасадов и овальных куполов, что было присуще изящному стилю барокко, только чёткие благородные линии нестареющей классики. Всё, как я люблю (если бы не этот раздражающий «плавающий» эффект). Помимо нашей конторы, там находилась скромная библиотека, книжный магазин, кафе и ещё какие-то мелкие конторки. Я взбежал по лестнице на третий этаж, по-прежнему уткнув взгляд в землю, чтобы ни у кого не возникло даже мысли со мной поздороваться и явить моим глазам очередную странность.

Начальника я, к счастью, тоже не встретил. Комната, где мы с Францем работали уже полтора года, встретила меня ароматом свежесваренного кофе.

– Привет, Франц! – с порога окликнул я. Не то чтобы мы были друзьями, но сейчас я был рад видеть знакомое лицо, как никогда прежде.

– Ферри, – кивнул тот со своего места, не отрываясь от работы. Я было подумал, что Франц что-то печатает за компьютером, но потом увидел у него в руках нож и какую-то квадратную дощечку с такой же дыркой посередине.

– Ч-чем занимаешься? – пробормотал я, стараясь не выдать своего удивления: раньше я не замечал коллегу за этим занятием. Мой взгляд буквально приковали его быстро и ловко работающие худые руки. Кажется, он работал над рамочкой для картины или фотографии. Свежесрезанные стружки сыпались прямо на клавиатуру, но его это совсем не заботило. Подобная небрежность не была характерна для Франца: он всегда держал свое рабочее место в порядке.

– Да так, вырезаю рамочки, – подтвердил мою догадку коллега. – Сегодня закончил большой заказ раньше срока и решил позволить себе немного расслабиться. Это моё хобби, если ты не знал.

– Да как-то не обращал внимания… – промямлил я, вешая ветровку на крючок в углу и садясь за свой стол.

– Тебя, похоже, вообще мало интересуют окружающие. Хотя и ты не стремишься открывать людям душу.

Я хотел было возразить, но тут же осознал, что это наш самый откровенный разговор за все восемнадцать месяцев, моей работы здесь, поэтому, в принципе, он прав.

– У меня последнее время тянется довольно тяжёлый период в жизни, – вздохнул я и перевёл тему. – Как много уже вырезал?

Франц пожал плечами и кивнул в сторону противоположной стены поверх холстов и альбомов с чертежами. Я взглянул на неё и невольно ахнул. И как я до сих пор не заметил, что вся она увешана лакированными деревянными рамками довольно искусной работы? Прямоугольные, овальные, идеально круглые, бесформенные, из самых разных пород дерева, – они все были очень красивы и радовали глаз. С другой стороны, что-то в них было не совсем правильное, даже немного грустное. Точно, они же все пустые! В рамки обычно что-то вещают.

– Ты не пробовал их продавать? – спросил я, удивляясь, зачем он вообще столько их наделал, тем более, если не собирается в них ничего вставлять.

– Пробовал, но почему-то спрос на рамки небольшой.

У меня мелькнула мысль, что рамочки Франца были даже слишком хороши. На их фоне любые фотографии смотрелись бы как-то пресно, банально.

– Может, тебе попробовать создать более самостоятельные произведения? Я имею в виду статуэтки или какую-нибудь утварь.

Франц уставился на меня темными, слегка навыкате глазами. Я что, сказал что-то настолько невероятное?

– Ферри… Эта идея просто… Ты… – пробормотал он. Руки молодого человека нервно сжались, но я продолжал слышать звук скребущего по дереву ножа, хотя в руках Франца ножика больше не было. Меня это, если честно, напрягало. – Мне теперь даже не нужно вырезать середину из рамки – сама рамка станет картиной! Всем будет казаться, что это лишь странная аранжировка, внешняя оболочка. Что мои произведения пусты, нелогичны и не содержат никакой мысли, – я счел, что Франц немного увлекся в размышлениях о новом виде своего творчества, потому что я не имел в виду что-то настолько сложное, но решил поддержать разговор:

– Ну, главную мысль необязательно выставлять на всеобщее обозрение. Это же не басня, – осторожно вставил я.

– Верно! Идея будет в само́й нелогичности. Всем будет казаться, что я работаю на первом уровне, ничего не вкладывая в изделия, но, может, кто-нибудь и догадается, что нужно смотреть на несколько уровней выше… Если не пытаться сразу осмыслить целое, а просто наслаждаться процессом восприятия, то постепенно мои произведения сами откроют ищущему свои секреты… И как раньше до этого не додумался, живя в Абсурде!

– Эм… Что? – я, конечно, любил поболтать об искусстве, но последняя фраза меня смутила.

– Кстати, сколько сегодня? А то я совсем зрение посадил за компом, – Франц указал на прибор, висящий на стене сзади меня, напоминающий часы с маятником. Но это были не часы: какие-то чашечки, как на аптечных весах, непрерывно качались, наверху вращался маленький вентилятор с лампочкой в центре, а вместо циферблата белело окошко с надписью «14%».

– Четырнадцать процентов, – машинально ответил я, чувствуя, как холодные усики паники медленно обвивают грудную клетку. Этого прибора не должно́ здесь быть. Он странный.

– Низко для этих мест. Скорее всего, это из-за тебя, Ферри. Зато ты более настоящий.

– Чем кто? – пискнул я. Голос отказывался повиноваться. Из-за спины Франца доносился скрип уже двух или трёх ножей.

– Чем другой Ферри. Думаю, то был лишь актёр, потому что если в Лабиринте и есть настоящий абсурдный ты, то смотреть нужно гораздо глубже…

– З-знаешь, Франц, – осторожно начал я, поднявшись из-за стола и потихоньку пятясь к двери, – я тоже вчера закончил с одним заказом, работы сегодня не очень много, босса, вроде нет…

Глаза коллеги все еще лихорадочно блестели, но он уже перешёл в своё обычное малоподвижное и спокойное состояние. По крайней мере, для того Франца, которого я знал, это состояние было обычным.

– А ещё я не очень хорошо себя чувствую, так что, пожалуй, выйду полчасика погулять, – я схватил с вешалки свою ветровку, нащупал ручку входной двери и, повернув её, выскочил в коридор.

– Не особенно разгуливайся, скоро будет дождь! – предупреждающе крикнул Франц мне вслед. Но мне было всё равно. Я выскочил на улицу, залитую светом с эффектом «сепия», прищурился на рыжеватое солнце и мог легко смотреть на него не моргая.

«Нужно срочно идти к психотерапевту. Он наверняка знает, как мне помочь», – умоляла одна часть меня.

«Но это не будет настоящий психотерапевт, – обреченно шептала другая, – здесь всё ненастоящее, ведь я всё ещё в Лабиринте!». Конечно, глупо было думать, что он так легко отпустит меня после столь длительной охоты, но надежда умирает последней! Я быстро зашагал прочь от здания, пытаясь сообразить, что делать дальше.

Подождите-ка… Решение было настолько очевидным, что я не догадался сделать это ещё тогда, в метро: нужно ведь просто позвонить психотерапевту! Я снял рюкзак и достал мобильник из бокового кармана. Включил его и набрал номер, заметив, что пальцы слегка дрожат. Гудки звучали тревожно, а вскоре сменились на переливчатый звон колокольчиков.

– Здравствуйте. Это я, Ферри Лорен. Я сейчас на работе. Помните, я сообщал вам адрес? – затараторил я в трубку. – У меня странная просьба… Вы не могли бы забрать меня отсюда и отвезти домой, ну или туда, где проходят наши сеансы? Потому что я чувствую, что не в состоянии… У меня, похоже, обострение… Те симптомы, похожие на галлюцинации…

Я остановился, так как меня насторожило, что доктор не отвечает. Он даже не поздоровался со мной, что странно. Странно.

– Может, начнёш-шь соз-здавать? – раздался из трубки шипящий голос. Я сдавленно вскрикнул, отдернув телефон от уха, будто тот раскалился. На экране красовалась большая зелёная надпись «15%». Не соображая, что делаю, я швырнул гаджет на тротуар. Он разбился с таким звоном, словно был стеклянным.

Не успел я перевести дух, как что-то легонько хлестнуло меня по щеке, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Это оказался всего лишь лист цветной бумаги. Я поднял его с тротуара и рассмотрел. Обычный голубой лист, с краю которого была распылена белая краска, будто краешек облака. Небо и облако… Откуда он здесь взялся? Я услышал ещё три коротких шороха неподалёку и оглянулся. Появилось ещё три голубых листа. Я поднял взгляд на небо, и там оказалось то, чего больше всего я боялся: рваное серое пятно, как если бы кто-то сорвал кусок обоев с потолка. Его можно было бы принять за тёмную тучу, но оно неестественно быстро расширялось.

Улицу наполнил шорох, похожий на порыв ветра в осеннем лесу. Голубые листы, падающие с неба, усыпали весь тротуар и дорогу, которая успела опустеть, пока я был в офисе. Листы бумаги мягко складывались в стопки, но так как улица имела небольшой наклон, то они тут же рассыпались и, шелестя, скользили вниз. Когда бумажная река поднялась до уровня колена, я понял, что с трудом стою на месте, стараясь сопротивляться её течению. Небо стало почти полностью серым, но «дождь» продолжался. Я с огромным трудом пробивался сквозь бумажный вихрь обратно к зданию, где была наша (или очень похожая на неё) фирма. Там, по крайней мере, безопаснее, чем под этим небом! Несколько бумажек порезали мне щёку и руки, и поток тут же унес капли свежей крови.