Loe raamatut: «Хмельное зелье»

Я знаю, что всё проходит,

Наступит опять рассвет!

Ведь я оптимистка вроде,

А может, уже и нет…

Ирина Самарина

Глава 1

-Васька!!! Приехала!!! Ура!!! – закричала подруга Танька, увидев мою машину, подъезжающую ко двору бабушкиного дома тихим ходом.

– Вась, ты с вещами? Что случилось? С отцом поссорилась или на отдых на лето сюда завернула?

– Танька, я завернула сюда, чтобы пожить на свежем воздухе рядом с моей чумовой подругой, а то мне в городе тебя очень не хватает.

– Василиса, не поверишь, но мне без тебя здесь тоже плохо, – всплакнула Танька и повисла у меня на шее, так как я к тому времени уже вышла из машины и направилась открывать ворота.

– Тань, не разводи мокроту, дай я заеду, и ты мне поможешь выгрузить вещи и продукты.

Только я поставила машину в сарай, и мы стали выгружать вещи, появился наш сосед Демьяныч.

– Василиса! Никак на постоянное местожительство приехала?

– Здравствуй, Демьяныч! А ты что, не рад?

– Да как не рад, конечно рад. Может, около вас, молодых, и я помолодею.

– Да ты, Демьяныч, и так не старый, тебя побрить, постричь, и будешь молодцом, хоть жени.

– Вот за что я тебя, Васька, люблю, так за твой оптимизм. – сказал Демьяныч и направился домой. – Устраивайся, пойду, не буду вам мешать.

Небольшая деревушка находилась далеко от цивилизации, среди берёз, осин и сосен. За деревней – широкая речка, в которой прозрачная вода с весёлым журчанием бежит по камешкам, усеивающим берега и дно, призывая в жаркий день в свои прохладные объятия. Речка довольно широкая, а весной выходит из берегов и разливается во все стороны по лугам. Эта крохотная деревушка как островок в необитаемом пространстве на много километров вокруг. В деревне десятка три домов, и живут в них в основном старики, а молодёжь давно уехала в город. Тут есть почта, медпункт, полицейский участок и маленький магазинчик, в котором хозяйничает деревенская молодая женщина Зина, когда-то проворонившая своё счастье: она так и не вышла замуж, живёт теперь с родителями. Моя избушка создаёт впечатление добротного небольшого деревенского дома на краю деревни с просторным двором, в котором сооружён из досок большой сарай, его я использую как гараж, там хранятся садовые инструменты, а ещё – поленница дров, что купил и привёз мне папа. Туда я и загнала свою маленькую машину, когда приехала сюда на лето. Меня зовут Василиса, а если точнее, Василиса Сергеевна Совенкова. Все знакомые зовут меня Васькой, я уже привыкла и не злюсь на родителей, что дали мне такое имя. Когда я родилась, была мода на старинные имена, и мои родители назвали меня Василисой. Они давно развелись и живут отдельно. Я живу с папой и Дарьей. Дарья – гражданская жена папы, она ко мне хорошо относится, и папа доволен, что встретил такую хорошую женщину, она всего на десять лет старше нас с Танькой. Дарья спокойная как удав, её, кажется, невозможно вывести из себя. Она очень чистоплотна и кулинарка от бога, а ещё она, говорят, хороший юрист. Для меня иногда бывает «жилеткой», если у меня что-то случается и надо с кем-то поговорить. Мама, уезжая в другой город, куда её пригласили на хорошую работу, звала меня с собой, но мне не захотелось уезжать из города, где я родилась, и я осталась жить с папой. Папа занимается строительным бизнесом, и дело его процветает. Мама мне иногда звонит и делится своими успехами, не забывая справиться о моих делах. Я окончила художественное училище и считаю себя свободным художником, иногда выставляю свои картины на продажу на всяких ярмарках. Мама возвращаться к нам с папой не собирается, жизнью вроде довольна. Мне, конечно, тяжело разрываться между родителями, но осуждать их я не вправе и поэтому смирилась с таким положением дел. Зато во всём этом есть и плюс, потому что мне высылают деньги и мама, и папа. Мне их вполне здесь хватает: я приехала в деревню весной и, глядя на свою подругу, успела в огороде посадить кое-какие овощи. Покупаю только хлеб, молоко и сахар, ну, иногда ещё, если захочется, что-нибудь вкусненькое, когда Зина в свой магазин завезёт. В этой деревеньке жила моя бабушка, а когда её не стало, мы решили её дом не продавать, а оставили под дачу. С некоторых пор мне захотелось вдруг пожить в нашем деревенском доме. Когда к нам перебралась жить Дарья, я, чтобы им с папой не мешать, переехала сюда. Мне здесь всегда нравилось, и я часто гостила у бабушки при её жизни, иногда проводила с ней всё лето. Здесь у меня живёт подруга Танька Зачумлённая. Да… вот такая фамилия. В школе все её звали Чума. Характерец её похож на фамилию. Она тоже живёт одна, но, в отличие от меня, у неё родителей нет. Я как-то спросила:

– Тань, а ты почему не уехала в город жить?

– А кто меня там ждёт? – грустно сказала она.

– Так ты бы продала дом, купила в городе какое-нибудь жильё, устроилась на работу, может, замуж бы вышла.

– Васька! Шутишь? Кто в этой глухомани купит мою развалюху?

– Не такая уж и развалюха. Может, под дачу бы кто купил, надо было в городе развесить объявления.

– За те деньги, которые я получу за свой дом, в городе смогу купить только собачью будку.

– Так тебе тут даже замуж не за кого выйти.

– А сама-то сюда зачем приехала? Или ты замуж не собираешься?

– Замуж пока не собираюсь, а сюда приехала, чтобы тебе скучно не было.

– Ага! Я так и поняла.

– Танька, нам замуж рано, а защита у нас есть, вон, Демьяныч.

Конечно, нам хотелось иногда сходить в клуб потусить, но в деревне ничего такого нет, приходится обходиться обществом Демьяныча. А ещё у нас в деревне есть участковый, молодой парень, наш деревенский, съездил в город, отучился в школе милиции и приехал сюда работать, поближе к своим родителям. Иногда он заходит нас навестить да поболтать, а то ему со стариками скучно, невест в деревне нет, а в городе поискать, так вряд ли кто сюда поедет. Летом тут ещё куда ни шло, а зимой вообще тоска, снегом как заметёт, так неделю никуда не пройти, пока старый тракторишка не прочистит дорогу. Зимой продуктами закупаемся впрок, чтобы переждать метели да вьюги, не ползая по сугробам, и живём мы с Танькой вместе, чтобы дрова не тратить на два дома, иногда, правда, протапливаем её дом, чтобы он совсем не промёрз. Нам скучно здесь не бывает, потому что работает телевизор и телефон. Я могу в любое время позвонить папе и поговорить, иногда он сам мне звонит и интересуется, как мы тут, не замёрзли, случайно, и есть ли у нас продукты. Я пишу картины, Танька вышивает или смотрит телевизор, иногда книжки читает, которых я из города навезла целую полку, но это в свободное от работы время, она работает на почте. Летом мы с Танькой иногда уделяем время огороду, а вечерами собираемся у меня поболтать, а если я пишу очередной свой шедевр, стоя у полотна и заляпанная вся красками, Татьяна наблюдает за моей работой или что-нибудь вяжет. И вот я, поскучав в городе без подруги, надумала поехать на лето к ней в деревню. Скоро мой день рождения. Мы с Танькой договорились его отметить, а денег у нас было мало. Тогда решили поставить бражку, а если у нас получится, то сделать из неё самогон и пригласить нашего соседа Демьяныча для компании, чтобы было веселее. Мы пошли в магазин к Зинке, который был единственным в деревне. Магазин – это громко сказано, но, во всяком случае, там всегда можно купить всё самое необходимое. Зинка взвесила нам сахар, достала с полки дрожжи, и мы отправились ставить бражку. Как её делать мы не знали толком, поэтому, сильно не задумываясь, взяли у Демьяныча флягу, налили туда воды, высыпали сахар, бросили килограмм дрожжей, всё перемешали и поставили к печке, в тёплое место. Танька прибегала ко мне каждое утро, и мы заглядывали во флягу, чтобы убедиться, что у нас всё получилось и наша бражка бродит. Через несколько дней, ночью, я проснулась от какого-то шипения, а потом пошёл тёплый дождик. Я лежала, облизывала сладкие губы и думала: «Странно, дождик идёт, какой он тёплый и сладкий. Откуда в моём доме дождик?» И вдруг до меня дошло, я открыла глаза и увидела, что из моей фляги с шипением вырывается наша с Танькой бражка. Я подскочила, схватила полотенце и накинула его на флягу. Бражка стала стекать по полотенцу на пол, как её остановить, я не знала, сидела и ждала, когда она сама перестанет фонтанировать.

Забравшись с ногами на кровать, наблюдала, как на полу разрастается лужа, а бражка всё лезет и лезет из фляги. Когда она утихомирилась, я сняла с фляги полотенце и увидела, что в крышке фляги появилось несколько дыр, видимо, проржавевшие места не выдержали давления и из них бражка вырвалась наружу. Полотенце я выбросила в стирку, потом очень долго отмывала всю комнату от сладкого. Пол пришлось мыть несколько раз, потому что ходить по нему нельзя было, ноги прилипали к нему. Постель тоже вся была в бражке, и с потолка свисали капли этого сладкого пойла. Танька целый день была занята на огороде и пришла ко мне только вечером, заглянула во флягу и ахнула, там осталось нашей бражки треть фляги, остальное вылилось на пол.

Мы стояли и грустно смотрели на остатки бражки, играющие пузырьками газа. Сделали вывод, что нам на самогон всё равно этого мало и решили попробовать, что у нас получилось. Зачерпнули ковшик мутного пойла, налили по стакану и выпили. Оно оказалось сладким и газированным, как напиток, нам понравилось. Мы собрали на стол нехитрую закуску, пошли и зачерпнули ещё ковшик бражки. Быстренько его усидели и принесли ещё. Потом ещё много раз ходили за бражкой, а затем я слегка придремнула, а когда открыла глаза, Таньки за столом не было, и я решила пойти её искать. Попробовала встать, но ноги отказались меня держать. Я оперлась о стол руками и попыталась подняться, уже почти получилось, но тут рука у меня подломилась, и я рухнула лицом в салат. Кое-как поднялась, смахнула салат с лица, вытерла руку о джинсы и ухватилась ею за спинку стула. Только отпустила вторую руку, как тут же рухнула вместе со стулом на пол, силы меня покинули, и я прилегла немного передохнуть. Отдохнув, сделала попытку продолжить поиски. Попробовала встать, у меня получилось подняться только на четвереньки. Я подползла к двери, схватилась за косяк и начала подниматься медленно, но верно. Приняв вертикальное положение и протерев глаза от майонеза, стекавшего с волос, я по стеночке стала продвигаться к выходу. Когда перешагнула порог, оказавшись на крылечке, остановилась, чтобы отдохнуть от долгого и тяжёлого путешествия, вдоль стеночки опустилась на пол и, устроившись поудобнее, прикрыла глаза. Встать я уже больше не смогла. Очнувшись через какое-то время, я обнаружила себя на крыльце и продолжила путь на четвереньках. Преодолев три ступеньки, я забыла, что их четыре, и покатилась кубарем вниз, крепко приложилась лицом к земле, полежала, пришла в себя и, вспомнив, что ищу Таньку, кряхтя поднялась на четвереньки и, медленно переставляя руки и ноги поочерёдно и раскачиваясь, пошла её искать в том направлении, в каком встала. В темноте я не видела, куда иду, ну да, на четвереньках, но я ведь передвигаюсь, значит, иду. И вдруг моя голова уткнулась во что-то мягкое, я подняла её и в ужасе ахнула, а потом заорала:

– А-а-а-а!!!

Мой крик в тишине ночи разлетелся далеко по окрестностям. Меня била мелкая дрожь, зубы стучали, а глаза выкатились от страха и пытались рассмотреть, что это такое передо мной – большое и лохматое. Я уже мысленно прощалась с жизнью, когда услышала:

– Ты чего кричишь?

– А вы кто? – прекратив орать, спросила я.

– Твой сосед, Демьяныч.

Тут я обрадовалась, что передо мной мой сосед, и радостно пропела:

– Демья-я-я-ны-ыч! Как хорошо, что я тебя встретила.

– Да нет, это я тебя встретил, а ты как сюда добралась?

– Так видишь, своим ходом, – махнула я рукой, с силой оторвав ее от земли.

– Вижу, давай-ка я тебе помогу.

Демьяныч взял меня за руку, помог подняться и повёл куда-то. Я уже не обращала внимания на окружающее, просто переставляла ноги и полностью положилась на Демьяныча. Утром спросонья я не поняла, где нахожусь, и закричала, скорее испуганно пискнула, не соображая, где я и как сюда попала. Первое, что выдал мне мой просыпающийся мозг, так это то, что я лежу в чужой кровати. В полубессознательном состоянии я поднялась и, пошатываясь, пошла к выходу. По пути мне попалось зеркало, я глянула в него и отшатнулась в ужасе. Из зеркала на меня смотрело чудище со спутанными волосами, в майонезе и с ободранной щекой с засохшей землёй. Сон как рукой сняло, я вгляделась в отражение и, убедившись, что это всё-таки я, пошла дальше. Добралась до умывальника, сполоснула лицо, вытерла его какой-то тряпочкой, попавшейся под руку, потом глянула на неё, это был мужской носок. Я бросила его и вышла из избы. Во дворе увидела своего соседа на лавочке, подошла к нему и тяжело опустилась рядом с Демьянычем, боясь промахнуться мимо лавочки.

– Демьяныч! Я как у тебя оказалась?

– Приползла, я только помог добраться до кровати.

– А зачем я к тебе ползла – ты не знаешь?

– Не знаю. Ты мне не сказала. Ты просто ползла к моему дому, может, ты хотела попасть в другое место, но у тебя это не получилось. А какой праздник ты вчера так отметила?

– Вроде никакого праздника не было. – сказала я в раздумье, а потом, вспомнив, добавила:

– Мы с Танькой решили попробовать, какая у нас получилась бражка, сначала было вкусно, а потом не помню, и Танька потерялась, я, наверное, пошла её искать. Спасибо тебе, Демьяныч, за приют, пойду я, мне Таньку найти надо. Куда делась, лахудра?

Я тяжело поднялась со скамейки и потащилась к своему дому, еле переставляя ноги. Голова болела страшно, стучало в висках, как будто её использовали вместо наковальни. Я еле дошла до дома, с трудом забралась на крыльцо и вошла в открытую дверь. Заглянула в комнату, Таньки там нет, прошла на кухню, посмотрела на стол и решила хотя бы грязную посуду убрать в раковину. Обходя стол, я запнулась и упала на что-то мягкое, подняла голову, сфокусировала взгляд и увидела Таньку: она крепко спала, сунув голову под стол. Я потрясла её за плечо, она что-то промычала, дёрнула плечом, положила руку под щёку и всхрапнула. Я оставила её в покое и стала убирать со стола, но поняла, что моя головная боль не даст мне закончить уборку, а тело настойчиво требовало горизонтального положения и покоя, поэтому я пошла в комнату и легла, мгновенно уснув. Когда я проснулась, день клонился к вечеру, это я поняла, глянув на свои ходики, которые висели на стене ещё со времён моей бабушки. Пока я пыталась рассмотреть, сколько времени, от маятника, болтавшегося туда-сюда, у меня закружилась голова, я снова уронила её на подушку и только прикрыла глаза, как услышала шорох и скрипучий голос:

– Васька, вставать будешь? Я кофе сварила. Может, маленько полечимся, по полстаканчика, там ещё осталось.

– А хуже не будет?

– А куда ещё хуже-то, ты посмотри на себя, в гроб краше кладут.

– А ты на себя уже посмотрела?

– Не могу. У меня нервы слабые.

– Ну, тогда наливай, будем лечиться. Танька пошла за брагой, а я пыталась принять вертикальное положение. Еле встала и потащилась, шаркая ногами, на кухню. Там было уже всё убрано, вымыто и стол накрыт. Танька принесла ковшик с брагой, разлила по стаканам, по полстаканчика у неё не получилось, рука дрогнула, и налилось по стакану. Мы выпили, Танька, погладив себя по груди, сказала:

– Хорошо пошла! Как боженька босичком побежала. Мы немного посидели, прислушиваясь к своему состоянию, и через некоторое время почувствовали, как начинает прибывать здоровье. Танька сказала:

– Не оставлять же в ковшике на донышке, надо допить. И разлила по стаканам остатки, которых хватило на два почти полных стакана. Эта бражка побежала веселее. Вскоре нам было уже совсем хорошо, тогда мы решили сделать ещё лучше и принесли новый ковшичек бражки.

Когда мы его прикончили, кофе нам уже не захотелось, Танька сказала:

– Пойдём на речку? Погода хорошая, искупаемся, позагораем. Мы быстро собрались, правда, «быстро» – это сильно сказано, потому что нас ноги как-то не особенно слушались и всё время пытались подломиться и нас уронить, но мы, крепко взяв друг друга под руку, обрели небольшую устойчивость и, захватив сумку с одеялом, отправились загорать.

До речки мы добрались не скоро, потому что идти было тяжело, дорога неровная, то кочки, то ухабы. Добравшись всё-таки до неё, мы постелили одеяло, сели, оглядели окрестности и увидели на берегу чью-то лодку. Танька предложила:

– Васька, давай на лодке покатаемся, смотри, там даже вёсла есть. Мы пошли к лодке, осмотрели её со всех сторон, вроде нормальная, и вёсла на месте. Мы начали сталкивать её в воду.

– Тяжёлая, гад! – сказала Танька, уперев руки в бока, раскачиваясь и рассматривая лодку, как будто от её взгляда она стала бы легче.

– Тань, да ну её, эту лодку, пойдём лучше загорать.

– Васька, не нуди, щас отдохнём и сдвинем её с места.

Мы прилегли на одеяло не раздеваясь, часа через два проснулись отдохнувшие, собрали глаза в кучу, посмотрели друг на друга и дружно стали подниматься. Постояли немного около лодки, потом начали толкать, она не хотела сдвигаться с места. Походив вокруг, осмотрев её со всех сторон, снова начали толкать её в воду, она сдвинулась с места. Покрутившись вокруг с полчаса, мы всё же спустили это неподъёмное плавсредство на воду. Загрузившись в лодку, взяли по веслу и начали грести, но враз у нас не получалось, чёт и лодка продвигалась зигзагом. Речка в этом месте широкая. Мы добрались почти до середины, когда заметили течь. Из всех щелей вода просачивалась внутрь небольшими фонтанчиками. Танька сказала:

– Надо поворачивать к берегу, а то скоро лодка потонет.

– Как потонет? Танька, я плавать-то не умею!

Мы начали живее работать вёслами, но лодка не хотела быстро двигаться к берегу, а вода всё прибывала. Вскоре Танька сказала:

– Васька, надо прыгать с лодки, а то чего доброго утянет нас за собой. Давай, Васька, прыгай, а я следом.

– Я плавать не умею!!!

– Я думала, ты пошутила!!! – заорала Танька. – Лохудра! Держись, я щас!

Лодка всё больше погружалась в воду, а я тоже пыталась утонуть вместе с ней. Танька кругами плавала вокруг неё, пробуя толкать меня вместе с ней к берегу. Вскоре силы её оставили, а я выпрыгнула из лодки и стала хлопать руками по воде и кричать «Помогите, тону!», пару раз даже пыталась уйти под воду, но Танька мне не дала. Когда я готова была потерять сознание и утонуть совсем, Танька у меня над ухом заорала со всей дури «Помогите!!!». Через некоторое время я почувствовала, что чья-то рука схватила меня за волосы и потащила к берегу. Подтащив к тому месту, где можно было встать на ноги, кто-то подхватил меня на руки и понёс на берег. Я приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на своего спасителя, и тут же быстро их закрыла. Меня нёс незнакомый парень, и мне захотелось, чтобы он нёс меня долго-долго, мне было так уютно на его руках, но он донёс меня до одеяла и положил на него. Я открыла глаза, посмотрела на незнакомца, наши взгляды встретились, и словно молния пронеслась через меня. Я крепко зажмурила глаза, потом снова открыла. Нет, это не видение, он стоит, смотрит на меня и улыбается. Тут подошла Танька, наклонилась и спросила:

– Васька, ты как, пришла в себя?

– Кажется, да. – сказала я и села. – А это мне привиделось или оно передо мной стоит? – я показала пальцем на парня, смотревшего на меня с улыбкой.

– Васька, оно тебя даже спасло и донесло до одеяла.

Парень ухмыльнулся и спросил:

– А почему Васька?

– Потому что Василиса, а Васька она только для своих.

– Понятно.

– Зачем было так за волосы дёргать? – вызверилась я на парня.

– Я же не знал, что ты надумала утонуть, вот и кинулся спасать.

– А по-другому нельзя было?

– Ты так отчаянно брыкалась, что по-другому у меня не получилось бы, извини.

– А вы кто такие? Что здесь делаете?

– Отдыхаем. Ехали мимо, решили завернуть на вашу речку, искупаться. А вы, девчонки, почему одни?

– А с кем мы должны быть?

– С парнями.

– Ага! Вы бы ещё сказали, где их взять.

– А что, у вас в деревне парней нет?

– Ну, если только Демьяныч, так он старый.

– Пойдёмте к нам, мы тоже одни, без девчонок, вместе веселее.

– Мы подумаем.

– Надумаете, приходите, мы вон за теми кустами обосновались, сейчас костёр разведём. – сказал он и, махнув рукой, отправился к друзьям.

Когда он скрылся за кустами, Танька толкнула меня в бок, сказав:

– А чё, Васька, правда, пойдём сходим к ним, познакомимся, посидим с ними.

– С ума сошла?! Мы же их не знаем, ещё увезут куда-нибудь и башку оторвут.

– Чё это они ни с того ни с сего будут отрывать наши бошки?

– Мы же не знаем, кто они такие и зачем в нашу глушь завернули. Нам надо за ними последить.

– Как ты это себе представляешь?

– Я пока не знаю, надо подумать. Знаешь, что? Пойдём сейчас домой, переоденемся в джинсы и сверху что-нибудь тёмное, чтобы не бросалось в глаза, зайдём с другой стороны через рощу и посмотрим, что они будут делать. Не нравятся они мне, какое-то у меня нехорошее предчувствие.

После невольного купания мы были бодренькие, хмель из нас вылетел, и головная боль куда-то исчезла сама собой. Мы свернули одеяло, положили в сумку и быстрым шагом направились домой. Танька живёт рядом со мной, поэтому переодевание много времени у нас не заняло. Мы встретились у моей калитки и пошли в сторону рощи. Не успели отойти от дома – нам навстречу вышел Демьяныч.

– Ну чё, Васька, нашла свою подругу? Где она была-то?

– Под столом спала.

Демьяныч расхохотался и покачал головой.

– Ну вы, девки, даёте. Это ж надо так набраться, вы вдругорядь осторожнее с бражкой, она хоть и сладкая, а по мозгам бьёт крепко. Далёко направились-то?

– В рощу, Демьяныч, там парни городские приехали, говорят, отдыхать, но подозрительно всё это. Кто в такую глухомань ездит отдыхать, поди, задумали что-нибудь недоброе.

– Вы там осторожнее, а то как бы чего не случилось.

– Ладно, мы осторожненько издалека на них посмотрим. – сказала я, и мы пошли дальше.

Пришли в рощу и начали потихоньку пробираться к месту их стоянки. Близко подходить не стали, сели в засаду среди мелких берёзок и осинок и принялись наблюдать. Сидим полчаса, сидим час, ничего не происходит, сидят себе у костерка парнишечки и разговоры разговаривают, а мы тут в кустах томимся, стёрли все локти и коленки, ждём сами не знаем, чего, а комары пир устроили, облепили нас, заразы, и не догадываются, что мы извели целый тюбик комариной мази на себя.

– Может, ничего интересного и не будет, а мы тут сидим, зря комаров кормим, – прошептала Танька.

– Ничего не зря, у меня предчувствие, что тут что-то не так, не могут из города сюда вот так запросто приехать отдыхать. Да и какой у них тут отдых, сама посмотри: ни девушек, ни выпивки, ни шашлыков. Они даже ни разу не искупались и костёр не развели.

– Ага! Только с глубокого похмелья может появиться такое предчувствие. – ехидно заметила Танька, но я сдаваться не собиралась, устроилась поудобнее в кустиках и решила наблюдать за ними до победного конца. Ещё через час Танька стала ныть:

– Васька, пойдём домой, комары задолбали, ничего интересного здесь не будет.

– Иди, а я хочу всё увидеть собственными глазами.

Только я проговорила это, как парни зашевелились, взяли лопату и направились в кусты. Мы с Танькой перепугались, а ну как они выйдут на нас. Но обошлось. Они прошли мимо и углубились в рощу. Нам из нашей засады не стало их видно и пришлось провести передислокацию. Потихоньку, едва не ползком, мы перебрались к ним поближе и увидели, что они что-то там копают. Мы сидели и думали, что же они там ищут? Спрятавшись в траве, стоя на четвереньках, наблюдали за их работой. Лопата у них была одна, и работали они молча, меняясь время от времени, а третьего парня с ними не было, наверное, остался в машине. Танька же высказала неожиданную мысль:

– А вдруг они его убили и теперь хотят закопать?

– Танька! У тебя похмелье мозги переклинило? Ты что такое говоришь?

– А что? Всяких случаев сколько угодно бывает.

– Ты дура? Молчи лучше, и так страшно.

– Васька, а почему они до темноты не подождали? Ночью здесь никто не ходит.

– Да здесь и днём никто не ходит, а ночью свет фонарика далеко будет видно, вот тогда кто-нибудь точно заинтересуется.

– Вась, а ты номер их машины не видела? Записать бы.

– На чём записать? На твоём лбу? Да я его и не видела, она же за кустами стоит, в стороне от нас.

– А давай мы поближе подползём, чтобы лучше видно было, что они там делают, – прошептала Танька.

– Ага, чтоб тебе лопатой по башке дали? Отсюда видно, что яму копают.

Между тем, парни перестали копать и отправились к машине. Мы остались на месте и стали ждать, что будет дальше. Долго ждать не пришлось. Танька первая увидела, что парни показались из-за кустов, тащили они что-то тяжёлое и были уже втроём.

– Васька, смотри, их трое, значит, никого не убили, – прошептала Танька мне в самое ухо.

– Ещё неизвестно, что они там тащат, может, четвёртого привезли сюда прятать.

– В яму опускают, смотри, как осторожно укладывают. Блин, Васька, чёт мне страшно.

– Ага, а до сих пор было весело. – сказала я, посмотрев на Таньку, у которой глаза от страха стали огромными, аж до половины щёк.

– Сиди тихо и не шелести, тогда нас не увидят. Парни закопали яму, заровняли, присыпали сорванной травой и отправились к машине.

Мы, быстренько передвигаясь на четвереньках, поползли следом за ними, нам хотелось послушать, о чём они говорят. Наступали сумерки, и нам это было на руку, потому что нас уже не так было видно. Мы подползли довольно близко, но о чём они говорят, слышно не было. Тогда мы решили приблизиться ещё чуть-чуть и поползли вперёд. Вдруг Танька наступила коленкой на сухую ветку, она хрустнула, парни замолчали и повернулись в нашу сторону. Мы легли плашмя. Они посидели, послушали и решили пойти посмотреть. Мы лежали и боялись дышать, но это нам не помогло: они подошли, схватили нас за шкирки и, легко подняв над землёй, встряхнули и поставили на ноги, спросив:

– Ну, и что мы тут делаем?

– Вы приглашали с вами посидеть у костра, вот мы и пришли, – пискнула я. Они захохотали и потащили нас к машине, говоря:

– Мы как раз собирались уезжать, вот поедете с нами и посидим там, в машине.

– Мы не хотим никуда с вами ехать! – возмущённо сказала Танька и стала вырываться из рук державшего её парня.

– Отпустите, а-а-а, ма-а-ма-а-а! Не хочу-у-у!

Парень был высокий и крепкий, так что зря она трепыхалась в его сильных руках. Остальные парни только веселились, глядя на нас. Они стали заталкивать нас в машину с двух сторон, а когда им почти удалось нас туда загрузить, появился Демьяныч и наставил на них ружьё, которое у него сохранилось, видимо, с тех времён, когда он был моложе и ходил на охоту. Парни остолбенели, выпустили нас из рук, а мы, быстро выскочив из машины, кинулись к Демьянычу и спрятались за его спину. Демьяныч, не поворачиваясь к нам, рявкнул:

– Брысь домой, блудницы! Мы быстро отбежали в сторону и остановились, чтобы не оставлять одного Демьяныча с парнями. Парни стали успокаивать его:

– Дед, опусти ружьё, мы просто пошутить хотели.

– Валите отсюда, шутники, а то пальну дробью, мало не покажется!

– Да мы и так уже собирались уезжать. Они загрузились в машину и поехали, громыхая своим ведром с гайками по разбитой дороге, удаляясь в сторону трассы. Мы подошли к Демьянычу.

– Демьяныч! Ты как здесь оказался?

– А вы думали, я вас без пригляда оставлю, одних в лесу? Пошли, девки, домой, нечего ползать по лесу одним, разведчицы, мать вашу!

Демьяныч повернулся и пошёл в сторону дома, перекинув ружьё через плечо, а мы потянулись следом за ним.

– Демьяныч! – окликнула я его. – Они там, в лесу, что-то большое закопали, а может, кого-то. Надо бы посмотреть.

– Сегодня уже темно. Завтра возьмём нашего участкового Никитку и вместе сходим, посмотрим.

Танька ночевала у меня. Мы ещё спали, когда нас разбудил Демьяныч. Я услышала стук в окно, подняла тяжёлую голову и посмотрела, там стоял Демьяныч. Я спросила:

– Демьяныч! Что случилось, ты чего в такую рань?

– Василиса! Просыпайся! Мы тут с Никиткой пришли, надо идти в лес, посмотреть, что там приезжие закопали.

– Демьяныч, а позже нельзя?

– Нельзя! Сами заварили кашу, так давайте уже вставайте. Татьяна-то у тебя?

– У меня. Сейчас встанем.

– Вчера, поди, опять набрались своей бражки?

– Нет, мы чуть-чуть.

– Сопьётесь вы тут, девки.

– Демьяныч, не ворчи, сейчас выйдем.

– Танька!!! – заорала я что было мочи.

– А? Что случилось, Васька?

– Ничего. Вставай, там Демьяныч под окном с участковым, уже ждут нас.

Танька, кряхтя и охая, села на кровати, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону, спросила охрипшим голосом:

– Василиса, может, ты одна с ними сходишь?

– Ага! Щас! Разбежалась! Я одна, может, и не найду то место. Иди умойся, полегчает. Меньше пить надо! Алкашка!

– Сама такая! С кем я пила? С тобой. Чё ты притащилась в деревню? Жила бы себе в городе, и я бы здоровее была. Мне бы никогда в голову не пришло поставить эту дурацкую бражку, а теперь майся с головной болью.

– Ага! А я тебе насильно вливала её? Сама пила, теперь не жалуйся, давай быстро одевайся и пошли, люди ждут.

Мы вышли, Демьяныч с участковым Никитой, сидели на лавочке и терпеливо ждали. Мы подошли к ним, они встали и направились следом за нами в лес. Я повернулась к ним и сказала:

– А вы лопату почему не взяли, там же надо копать?

Никита остановился и, повернувшись ко мне, спросил:

– Василиса, а у тебя есть лопата?

– Есть. Как же без лопаты, я что, огород вилкой копаю?

– Тогда неси. Мы подождём.

Я вернулась домой за лопатой. Моё здоровье оставляло желать лучшего после вчерашнего снятия стресса, и двигалась я медленно, с трудом переставляя ноги. Взяла лопату и потопала догонять свою команду. Они потихоньку продвигались в сторону леса. Танька остановилась и ждала меня. Когда я подошла, она спросила:

– Василиса, ты как?

– Не дождёшься!

– Мне тоже плохо, не дали гады выспаться.

Мы добрели до леса и стали искать место, где парни копали. Нашли быстро, разгребли разбросанную траву, под ней оказалась свежевскопанная земля. Никита взял лопату и стал копать, потом его сменил Демьяныч. Они выкопали уже глубокую и широкую яму, но ничего там не обнаружили, Никита посмотрел на нас с Танькой, прищурив глаза, и спросил:

– А вам, девчонки, случайно это не померещилось с похмелья? Может, это глюки с вами сыграли злую шутку?

– Ничего нам не померещилось, – возмутилась Танька, – они туда положили что-то тяжёлое и закопали, а сверху присыпали травой!

– Но тут ничего нет. – сказал участковый, глядя в яму. Танька подошла и тоже заглянула туда, но, ничего не увидев, только развела руками, говоря с недоумением: