Loe raamatut: «Женщины, изменившие мир»

От авторов

Памяти Валентины Дмитриевны Кравченко посвящается

«Совершенная женщина есть более высокий тип человека, чем совершенный мужчина, но и нечто гораздо более редкое». Так утверждал не кто другой, как приверженец культа сильной личности немецкий философ Фридрих Ницше. Такое признание особенно ценно, если учесть, что сделано оно человеком, отнюдь не питавшим особого пиетета к представительницам прекрасного пола и считавшим их жизненным уделом кухню, церковь и рождение детей.

Отзвуки такого отношения к предназначению женщины в обществе, идущие с древнейших времен и характерные вплоть до XIX века, мы ощущаем нередко и в начале века XXI. Этому есть немало различного рода причин – исторических, физиологических, психологических, этических. Характеризуя их в своей книге «Смена власти», американец Элвин Тоффлер писал: «Благодаря природной физической или мускульной силе мужчины доминировали со времен племенных культур, где сильный всегда правил слабым. Мужчины стали управлять и индустриальной базой, а поэтому продолжали править, когда власть мускулов сменилась властью финансов. Мужчины начинали как охотники, женщины – как няньки; затем мужчины стали рабочими, а женщины превратились в домохозяек». В этих условиях приходится только удивляться, как наперекор общественным традициям отдельным женщинам все же удавалось стать личностями и занять достойное место в обществе. При этом их достижения распространялись не только на такие сферы деятельности, как культура, литература и искусство, считавшиеся более соответствующими женской природе. Не менее талантливо проявляли себя женщины и в политике, управлении государством, науке, технике, спорте, бизнесе. Нашлось немало и таких, которые достигли значительных высот в профессиях, исконно считавшихся мужскими.

Отбирая героинь для этой книги, авторы старались показать все многообразие видов деятельности, в которых знаменитые женщины сумели реализовать свои лучшие духовные и физические качества – талант, энергию, характер, силу воли, изобретательность, находчивость, выносливость, умение сострадать, жертвовать собой во имя идеи, дела, своих близких. Такой подход обусловил тематическое построение книги.

Рассказать обо всех знаменитых женщинах, изменивших мир, кумирах разных времен и народов, в рамках одной книги конечно же невозможно. И поэтому, к сожалению, в ней не нашли отражения судьбы многих других, не менее достойных героинь. Особенно это касается наших современниц, достижения которых со всей полнотой сможет оценить лишь грядущее поколение. Все они в равной степени заслуживают той оценки, которая прозвучала из уст американского писателя Кристиана Боуви: «После Бога мы в первую очередь в долгу перед женщиной: сперва она дарует нам жизнь, а потом придает этой жизни смысл».

Стоявшие у руля государства

Ольга
(род.? – ум. в 969 г.)

Святая равноапостольная княгиня киевская. Правила в малолетство сына Святослава.

«Праматерь всех царей русских», святая равноапостольная княгиня киевская – вот кем была Ольга (в разноязычных интерпретациях Хельга, Хальга, Алогия), в крещении Елена. В историю она вошла как великая устроительница государственной и культурной жизни Киевской Руси.

Вариаций на тему происхождения будущей княгини множество, и каждая подкреплена летописным или церковным источником. По летописным сведениям, она родом из Пскова и приходилась родственницей правившему тогда Олегу. Историк В. Н. Татищев утверждал, что она – внучка новгородского посадника Гостомысла, предшественника Рюрика, и в доме звали ее Прекрасой.

В 903 г. девочку предположительно в десятилетнем возрасте привезли в Киев, чтобы обручить с 25-летним Игорем, сыном Рюрика, который позднее принял велико княжение. Согласно древнерусской традиции, официальное имя она получила по принадлежности к роду, по отцу. Вопреки красивой легенде о женитьбе княжича на малолетней простолюдинке, существуют научные версии того, что Ольга была все-таки знатного рода. В Древней Руси родовая принадлежность имела большое значение, и никто из князей никогда не женился на простых девушках. Олег, будучи регентом при Игоре и полновластным хозяином на Руси, пока тот не возмужал, не допустил бы такого неразумного поступка. А вот невеста из рода Гостомысла была вполне подходящей партией, обеспечивающей связь двух родов. Норманнскому конунгу Олегу, пришлому на Русь, легче было удержать власть при поддержке местной знати. Он имел огромное влияние и на Игоря, тот даже в довольно зрелом возрасте «ходил по Олеге и слушал его». Достаточно вспомнить, что легендарный поход Олега на Царь-град (так в летописях называют Константинополь) и заключенный с греками договор были делами того же Олега – «великого князя русского», а новый договор 911 г. имел место, когда Игорю перевалило за тридцать. Полновластно править он начал с 912 г., то есть после смерти Олега. Но не будем гадать о достоинствах и недостатках молодого князя, согласимся с тем, что его брак был делом большой политики.

О годах правления Игоря известно мало. Ему довелось покорять древлян, оглядываться на печенегов, что появились в степях Причерноморья, и безуспешно воевать с Византией под давлением хазар. Приходилось князю совершать далекие и долгие походы, поэтому внутренними делами все более активно начинала заниматься Ольга.

Осенью 945 г. Игорь погиб от рук древлян, с которых хотел получить дополнительную дань. И княгиня осталась одна с сыном.

Широко известна легенда о троекратной мести Ольги жителям древлянской земли. Несмотря на то что они имели мирный вариант разрешения конфликта и даже предложили ей в мужья своего князя Мала, вдова сурово покарала их. Воспитанная в традициях викингов, она легко шла на обман и коварство, бесстрастно относилась к кровопролитию и смерти, чтобы утвердить свою власть. Первой местью было погребение заживо древлянских старейшин вместе с ладьями, в которых они прибыли в Киев. Второе посольство по ее приказу сожгли в бане, а третье уничтожили во время тризны по Игорю под стенами города Искоростеня, где он погиб. Самым жестоким было последнее наказание: хитроумная княгиня пообещала, что отступит от города, взяв небольшую дань – по голубю от двора, а потом приказала привязать к лапкам птиц тлеющие лучины и отпустить. Голуби разлетелись по домам и сожгли город. После этой «науки» не только древляне, а никто из данников против Ольги не восставал. В этой истории столкнулись два различных мировоззрения, две психологии: с одной стороны, славянская открытость и прямодушие, вера в нерушимость данного слова, а с другой – выработанное вековой практикой варягов пренебрежение к понятиям нравственности, которые мешали в достижении цели. У последних коварство и ложь были предметом гордости, если приносили успех. А у славян нормы чести и совести были непререкаемым законом.

Вместе с тем Ольга обладала не только твердым характером, но и гибким умом, поэтому сделала правильные выводы. Она установила фиксированный объем дани с каждой земли. А потом начала «хождения» по своим владениям, чтобы самолично определить места и виды промыслов, размеры доходов с них и порядок распределения. Известно, что две трети она отдавала в распоряжение городского вече, а треть оставляла за собой и тратила в основном на строительство и благотворительность. Это была первая попытка государственного регулирования природопользования. Ольга установила систему «погостов» (от слова «гость», т. е. купец), которые стали центрами торговли и культуры, опорой княжеской власти, местами средоточия интересов иноземных купцов. Со временем они обрастали укреплениями, превращались в города, а с распространением христианства здесь строились храмы как обязательные приметы культурного роста.

При княгине Ольге в Киеве началось каменное строительство. На Старокиевской горе (это место называли Вышгородом) рядом с каменным теремом вырос еще и дворец, где появился богато украшенный фресками, мрамором и розовым шифером тронный зал для торжественного приема иностранных послов и гостей. А над торгово-административным центром высилась круглая башня. Уже в наши дни археологи раскопали здесь фундаменты древних зданий.

Ослабив влияние местных правителей, княгиня всячески стремилась укреплять централизованную форму власти. Но не менее важным, чем укрепление политической, экономической и военной мощи государства, она считала духовное обновление народа. И сумела понять, что путь к будущему величию и возможности на равных общаться с такими господствующими империями, как Византия и саксонская Германия, лежит через принятие христианства. Но задача эта была не из легких.

История борьбы язычества с христианством на Руси уже тогда насчитывала почти двести лет, от похода и крещения князя Бравлина в Суроже в 795 г. И носила она переменный характер не только в народной среде, но и среди властителей: Аскольд был христианином, Вещий Олег – воинствующим язычником, Ольга вслед за Игорем поддерживала христианские веяния, внимательно присматривалась к сторонникам церкви, понимала прогрессивность их устремлений и решила идти одним путем с ними.

С этой целью и отправилась она в столицу Византии город Константинополь к императору Константину VII Багрянородному, снарядив флот и посольство численностью около двухсот человек (с обслугой – более тысячи). Константин яростно ненавидел и опасался русичей, памятуя разгромные для ромеев походы Аскольда, а затем и Олега, который в 907 г. прибил свой щит «на врата Царьграда». Но появление русского флота на Босфоре сделало свое дело.

Точная дата исторического визита не сохранилась, ученые относят его к периоду между 946 и 957 гг. До нас дошли не только богатые фольклорные свидетельства и хроники, но и оригинальные записи самого императора – он был историком и писателем. В произведении «О церемониях византийского двора» им описан официальный прием Эльги – архонтессы (т. е. правительницы) Руси в императорском дворце. Однако встречей остались недовольны обе стороны. Ольгу возмутило томительное (не один месяц) ожидание приема в порту, явная демонстрация пренебрежительного отношения к себе, весь церемониал, который предусматривал переодевание в византийские одежды, умащивание и опять ожидание, затем процедуру поклонов и падения ниц. От унизительных церемоний она отказалась и приветствовала Константина легким поклоном. Ей были оказаны необходимые почести, с ней подписали и торговые соглашения, однако главных задач княгине решить не удалось. Она планировала договориться об открытии митрополии в Киеве, как это было при Аскольде, и сосватать своему сыну императорскую дочь. Константин счел это дерзостью, подчеркнув своим отказом превосходство империи над Русью.

Существует легенда, будто бы он предложил Ольге руку и сердце, но получил отказ. На самом деле Константин был женат, а Ольге, хоть она и славилась красотой, было уже за шестьдесят. Гораздо более правдоподобна первая цель визита. Ради нее Эльга Русинка встречалась с патриархом и якобы приняла крещение, а крестным отцом являлся сам Константин. Но факт крещения остается спорным. Во-первых, император нигде о нем не упоминает. А во-вторых, известно, что в этой поездке княгиню сопровождал духовник, что означает одно – Ольга уже была крещенной. Хотя возможно, что для придания особой важности визиту она решила вторично совершить обряд в самом Константинополе, давая тем самым понять: и она и ее страна готовы воспринять достижения византийской культуры. Она всегда держалась гордо, с достоинством. В былинном произведении «О взятии Царь-града княгиней Ольгой» запечатлена ее бескровная победа над надменным Константином. (А за моменты унижения она расквиталась, когда тому впоследствии пришлось просить войско, и ответила послам: дескать, пускай приедет и подождет так, как я ждала у него в порту, тогда и дам.) Отбывая домой, Ольга, нареченная в вере Еленой, получила благословение патриарха Феофилакта: «Благословенна ты в жонах руських, яко возлюби свет, а тьму остави»…

Как бы то ни было, крещение свидетельствовало об уме и дальновидности русской правительницы, определило ее внешнюю политику, направленную на укрепление независимости Руси. Этой линии придерживались в течение двухсот лет и ее наследники. Очень важно, что в насаждении христианства Ольга прибегала к ненасильственным методам. Она понимала, что в стране, где языческие верования имели глубокие корни, невозможно ввести новую официальную религию путем указа. Ведь даже собственного сына Святослава она не смогла переубедить и обратить в свою веру, он оставался язычником до конца дней. Княгиня мирилась с тем, что одни ее подданные молятся в храме (на днепровском берегу красовался соборный храм Ильи Пророка), а другие перед походом клялись на оружии в святилище Перуна. Прошли годы, прежде чем внук Ольги – Владимир покончил с этим и крестил киевлян в Днепре, уничтожая остатки капищ. Более того, воспользовавшись ослаблением Византии, он силой оружия заставил императорский двор выдать ему в качестве жертвы царевну и женился на ней, выполнив и это желание своей бабки – породниться, а значит, и уравняться в величии с могучей державой. Христианизация государства и союз с Византией, начатые Ольгой и завершенные Владимиром, по мнению академика Д. С. Лихачева, «ввели Русь в семью европейских народов на совершенно равных основаниях».

А историк С. М. Соловьев отмечал, что после принятия христианства на Руси возникло также и новое отношение к женщине. Благодаря княгине Ольге они включились в процесс просвещения, ни в чем не уступали мужчинам в «книжности», а также имели «в женском естестве мужскую крепость», иначе говоря, занимались государственными делами – образованием, культурой, строительством, врачеванием, воевали и принимали послов. Примером такого характера была сама княгиня. Самоотверженная, терпеливая и мужественная, она умела не сгибаться в трудные времена, а наоборот – стала духовной опорой для многих людей. Фактически до конца жизни Ольга управляла Русью, потому что Святослав редко бывал в столице, почти все время проводил в походах. Когда в 968 г. князь воевал на Балканах, ей даже пришлось выдержать осаду печенегами Киева.

Предание нарекло Ольгу хитрой, а церковь – святой. Летописец Нестор называл ее звездой, которая предваряет восход солнца над русской землей. Почитание княгини со временем переросло в обожание и обожествление, затем последовало причисление ее к сонму святых. Когда произошла канонизация, мы не знаем, понятно только, что в домонгольские времена, так как день ее памяти (11 июля) встречается в письменных источниках с XIII в. Первые изображения княгини появились в хрониках и летописях, а затем начали воплощаться в иконах, в храмовых фресках и росписях Византии и Руси. Есть предположение, что остатки фресок Софиевского собора в Киеве, возведенного при Ярославе Мудром, изображают именно фрагменты приема русского посольства во главе с Ольгой в Константинополе. А более поздняя иконография, очевидно, берет начало с этих фресок.

Княжение княгини Ольги явилось поворотом в истории Киевской Руси. Страна обрела упорядоченное правление, вошла в политическую систему христианского мира. Благодаря ее мудрости Русь не попала в зависимость ни от Византии, ни от Германии. Уходящие в глубь веков отношения византийцев-греков и русинов получили новое развитие. Через русские земли от Константинополя по Днепру, через Киев и дальше на север, до Новгорода и Балтийского (Варяжского) моря шел знаменитый путь «из варяг в греки». Н. М. Карамзин писал, что Ольга «овладела кормилом государства и мудрым управлением доказала, что слабая жена может иногда равняться с великими мужами».

Роксолана
Настоящее имя – Анастасия Гавриловна Лисовская (род. ок. 1505 г. – ум. 1561 г.)

Любимая жена османского султана Сулеймана I Кануны.

Рассказывать о Роксолане очень непросто. Между нами лежит отрезок времени почти в четыре с половиной столетия, который содержит очень противоречивые сведения разного характера – от исторических хроник до легенд, от сухих цифр до эмоциональных художественных произведений, включая созданный украинскими кинематографистами сериал. Интерес к личности этой своеобразной женщины, жившей в эпоху Ренессанса, не ослабевает до сих пор.

Первая половина XVI в. была временем, когда турки вместе с подвластными им татарами беспощадно грабили территории юго-восточной Европы. «Священная война» мусульман за свою веру имела целью порабощение христиан и оправдывала любые злодеяния. В 1512 г. волна опустошительных набегов докатилась и до современной Западной Украины, которая находилась тогда под властью Речи Посполитой. Историки считают, что в этом нападении участвовала армия численностью в 25 тыс. человек. Захватчики прошли от низовьев Днепра до Карпат. Разорение и горе, принесенное ими, были так велики, что до сих пор живут в фольклоре зарубками памяти о турецкой неволе и образе лютого врага. Через всю Украину тянулись скорбные дороги невольников – в крымский город Кафу (современная Феодосия), на самый большой рынок рабов, а затем через море в Стамбул. Этот путь проделала в числе других полонянок и девочка 12–14 лет, поповская дочь из городка Рогатин (теперь Ивано-Франковская область) Настя Лисовская.

Многие пишут, что ее продали сначала в Кафе, а затем на «женском» рынке Стамбула – уже как отборный товар. Однако существует версия, что ее передали в дар визирю Рустем-паше в качестве военного трофея. И это очень важный момент, поскольку женщина-товар, т. е. «купленная вещь», по законам шариата не могла стать женой султана или халифа. Только свободная женщина имела право родить наследника престола. При этом всех других младенцев мужского пола, рожденных от правителя, уничтожали.

Значит, Настя была приметной полонянкой, которую сразу же выделили среди прочих по внешним данным. Вдали от родины, среди чужих людей эта девочка не пала духом, а сохранила живость характера и веселость, о чем свидетельствует прозвище Хуррем (веселая, смешливая). Попав во дворец султана, в его гарем, где шла ожесточенная борьба за место… нет, не под солнцем, а подле солнцеподобного правителя, от прихоти которого зависела будущность и сама жизнь наложницы, девочка могла рассчитывать только на себя и на удачу.

Настю назвали просто – Роксоланой, по происхождению из Роксолании (так именовали тогда Украину по названию ираноязычных кочевых племен, населявших Северное Причерноморье со II в. до н. э. по IV в. н. э.). И стали готовить к встрече с султаном, если она заслужит того. Настя проявила ум и терпение, старательно обучалась всему, что полагалось освоить: языку (возможно, и не только турецкому), истории и культуре страны, ее обычаям, религии, а еще музицированию, пению, танцам, придворным порядкам и этикету, наконец, искусству ублажать… За всем этим внимательно следили хозяйка гарема Валиде-султан (мать султана) и главный евнух. Через 2–3 года они сочли возможным представить Роксолану пред ясны очи Сулеймана I, устроив для этого праздник во дворце. С того дня, собственно, и началась ее невероятная судьба.

Роксолане удалось покорить сердце могущественного правителя, более того – сразу стать одалиской (на иерархической лестнице гарема это женщины, с которыми султан проводил ночи и которые получали шанс родить от него), а вскоре и любимой женой (считается, что единственной; те, что были до нее, – не в счет), подарившей Сулейману пятерых детей. Но и этого было мало, чтобы стать достойной спутницей жизни такого человека, каким был султан.

Сулейман I вошел в историю с прозвищем Кануни (Законодатель), так как сумел упорядочить и сделать незыблемыми на века многие законы Оттоманской Порты. Он правил империей с 1520 по 1566 гг. и обеспечил максимальное расширение ее границ и наивысший расцвет. Он был мудрым дипломатом и трезвым политиком, определявшим характер отношений с тем или иным государством. Строки Корана поучали правоверных: кто имеет хоть одного раба-христианина, не может считаться бедным. Удачливый полководец обрел несметные богатства, а с ними и еще один титул – Великолепный.

Многочисленных послов и гостей поражала роскошь султанского дворца Топкапы. Но дивились они еще и множеству талантливых людей, которыми окружал себя правитель. Это были богословы, поэты, зодчие, музыканты, которые составили славу османской культуры. Например, Ходжа Синан возвел мечеть Сулеймана (Сулейманийе) в центре Стамбула, которая до сих пор является непревзойденным творением архитектуры. Гордился султан и своими мечетями, и медресе (школами), и больницей, и постоялым двором, и библиотекой, и банями как неотъемлемой частью мусульманской жизни.

Но не меньше удивляла иноземцев и привязанность султана к одной жене – Роксолане, которая царила среди сотен красавиц гарема. По свидетельствам хроник и записок послов, Хуррем-султан не просто сопровождала повелителя. Никогда не выказывая даже равного с ним положения (это было смерти подобно), она тем не менее производила впечатление человека, который во многом превосходил его, – прежде всего обаянием и изысканными манерами, эрудицией в различных областях знаний и осведомленностью. Она владела пятью европейскими языками и поэтому свободно общалась с гостями, а также замечательно пела и танцевала, слагала стихи. Роксолана была другом и помощницей султана в его делах, а когда он уходил в очередной поход, по сути, правила государством.

Такой взлет может показаться невероятным. Но в Турции давно существовал закон, который запрещал правителю связывать себя брачными узами с представительницами знатных родов других стран, чтобы сохранить независимость в принятии политических решений. Поэтому женой могла стать любая рабыня султанского гарема, если она соответствовала физическим и духовным качествам. Настя свой шанс не упустила. В 16 лет она приняла ислам и стала законной женой 25-летнего султана. Через пару лет обликом она не отличалась от восточных женщин. Ей пришлось проявить также восточную мудрость и даже жестокость, чтобы удержаться на престоле и расчистить путь к нему для своего сына, который правил под именем Селим II (Рыжий) в 1566–1574 гг.

Относительно злодеяний Роксоланы мнения расходятся. Возможно, одни исследователи их преувеличивают, а другие чуть ли не канонизируют ее образ. Но отбросить совсем дошедшие до нас предположения, безусловно, нельзя. Есть версия, что Роксолана путем интриг и оговора избавилась от предыдущей жены султана по имени Черкешенка и ее детей, прежде всего Мустафы. Он был законным наследником султанского титула, но, став правителем, уничтожил бы всех детей Роксоланы. Вторым поверженным колоссом стал тот, кто занимал самый высокий пост в империи Сулеймана – Ибрагим-паша (Рустем-паша), от имени султана вершивший важные государственные дела и помогавший Мустафе править в одной из подвластных земель. Этому визирю Роксолана отдала в жены свою 12-летнюю дочь, с ее помощью «нашла» неоспоримые свидетельства заговора против султана и одним ударом уничтожила и визиря, и наследника. Это была борьба не на жизнь, а на смерть. Когда Роксолана выиграла ее, то фактически стала правительницей могущественной империи. Не пощадила она ни сыновей Черкешенки, ни своих собственных, дабы прямым был путь избранного преемника Сулеймана. Правда, этот счастливчик не оправдал надежд матери. Он остался в памяти потомков как Селим-Пьяница. Этим все сказано. С него начался упадок Османской империи.

Говорят, что жестокости Роксоланы ужаснулась даже мать султана, происходившая из рода Гиреев – властителей Крыма и привыкшая к коварству и хладнокровному уничтожению противников в борьбе за власть. Она любила Черкешенку и своих внуков от нее, их утрату не пережила и вскоре скончалась. Жители Топкапы боялись султанши Хуррем, а за стенами дворца люди не осмеливались даже шептаться о том, что там происходило. Сотни неугодных, опасных или неосторожных погибали в умелых руках дильзисов – палачей с вырванными языками. Говорят, что из покоев жены султана вели две двери – одна в казну, а другая в тюрьму, откуда был прямой путь в воды Босфора. Но кто может знать это теперь наверняка?

В то же время известно, что Хуррем-султан всячески способствовала процветанию Стамбула, расширяя контакты с европейскими державами. В частности, она создала торговый клан «купцов двора», которые поставляли товары с Запада, переоборудовала причалы Золотого Рога, чтобы туда входили крупные торговые суда. На месте невольничьего рынка открыла кухню для голодных, школу для молодежи, дом для умственно отсталых и занималась другими видами благотворительности. После нее в городе остались несколько мечетей, построенных на ее собственные деньги.

Даже ознакомившись в общих чертах с биографией Роксоланы, можно представить себе невероятно трудную жизнь в замкнутом мире дворцовых интриг, в постоянном страхе быть сброшенной или уничтоженной. Жизнь вдали от родной земли и близких людей, без всякой надежды когда-либо увидеть их снова, а значит – в невыразимой тоске (такова уж славянская душа). Она, конечно, имела влияние на султана, однако не настолько, чтобы избавить земляков от страданий. За время своего правления Сулейман более 30 раз предпринимал походы на Украину. И это тоже было болью Роксоланы. Ее мучила предельная ясность относительно судьбы своих детей, поскольку право на существование и царствование обретал только один из них. Любила ли она Сулеймана, своего мужа и врага, который продержал ее в плену всю жизнь? Во всяком случае, другого близкого человека в Топкапе у нее не было. И всякий раз она с нетерпением ждала его возвращения из похода, как надлежало жене, опасаясь за его жизнь. А значит, и за свою… Можно только преклоняться перед мужеством этой женщины.

Прожила Роксолана около 55 лет. Сулейман оплакивал свою Хуррем, пережив ее на пять лет. Их восьмигранные гробницы стоят рядом, возле величественной мечети Сулеймана, что уже само по себе является невиданной у османов честью. Ее была удостоена Роксолана, которая правила в «мужской» империи. А Сулейман Великолепный завоевал уважение монархов Европы не в последнюю очередь и тем, что прожил сорок лет в моногамном браке (по сути, пренебрегая одним из законов шариата, ведь Пророк имел четырех жен). И этой избранницей судьбы была наша Роксолана – Анастасия Гавриловна Лисовская. Как написал в предисловии к своему роману «Роксолана» украинский писатель П. Загребельный, ее жизнь – «история борьбы никому не известной девушки и женщины за свою личность, за то, чтобы уберечь и сохранить себя, а затем возвыситься над окружением, возможно, и над целым миром».