Только сейчас Виктор Андреевич напрягся по-настоящему. Капелька пота медленно скатилась по его виску.
***
– Почему ты на мне не женишься? – поинтересовалась Олеся.
«А схуяли блядь?» – было первым, что пришло в голову. Посоперничать с этим ответом мог бы разве что «Ты вообще свое ебало видела?».
Антон Сергеевич неопределенно пожал плечами.
– Я как-то не думал об этом, – наконец выдавил он.
– А ты подумай, – с нажимом сказала Олеся. Она была из тех женщин, что даже в три-четыре-пять лет не выглядела нежным пупсиком и симпатягой. А уж в тридцать семь тем более.
– Пойми, дело не в тебе, дело во мне… – начал было Антон.
– Разумеется, в тебе! – перебила его Олеся.
Разговор не клеился. Они познакомились на благотворительном вечере местного художника два дня назад. Антон, как представитель творческой интеллигенции, искал там свое я, а Олеся – жертву.
Проснулись в номере Антона в полном беспорядке и со страпоном на тумбочке.
Прислушавшись к ощущениям, Антон Сергеевич выдохнул и решил, что если этим орудием вчера и искали в ком-то изюминку, то точно не в нем. Но просто так избавиться от Олеси не вышло, она так крепко впилась своими ботоксными губищами в его член и быт, что расстаться решительно никак не получалось.
– Может, ты педик? – спросила Олеся.
Они ехали по горному серпантину на арендованном красном пыжике в кузове кабриолет. Ветер трепал волосы Олеси, а когда она говорила, то еще и рот.
– Может и педик, – впервые в жизни произнес Антон Сергеевич. Он был готов на многое, чтобы закончить этот затянувшийся абьюз.
– Да не, – захихикала Олеся, – на педика ты не похож. Та на чмо похож.
Антон Сергеевич повернул к ней свое злобное ебало, но Олеся невинными глазами смотрела на него, и сердиться на такую мразь было решительно невозможно.
– Но ничего, я из тебя сделаю человека, – успокоила она Антона. Перспектива стать человеком таким путем его не прельстила.
Теперь Антон твердо решил поставить точку. Прямо во время бала он выйдет покурить, спустится на парковку, сядет в машину и уедет километров за пятьсот, а потом заправится и промчит еще пятьсот. На душе потеплело, и он улыбнулся.
– Хорошо хоть бал не костюмированный, – задумчиво произнес он, барабаня пальцами по рулю.
Олеся молчала. У нее костюмчик был заготовлен.
***
Виктор Андреевич не очень хотел выходить из кабины, как цыпленок из яйца, но понимал, что это необходимо. Как бы ни развивались события в дальнейшем, первым шагом было еще раз осмотреться на местности. Самым разумным планом казалось максимально быстро уйти в рассвет, который уже занимался, по той же дороге, по которой они приехали, только в обратном направлении. Ну и что, что за полчаса им не попалось ни одной машины – просто было очень рано.
Витя вылез на свежий воздух, и у него закружилась голова. Захотелось на пляж с кружкой холодного пива и красивой потной, соленой женщиной с упругими бедрами и гибкими жизненными принципами. Он вытащил из наружного кармана перцовый баллончик и собрался уже было покидать локацию, как заметил, что в фойе отеля будто бы загорелся свет.
– Нетушки блядь, – погрозил кулаком отелю Витя.
На втором этаже правого крыла в одном из номеров тоже горел свет. Витя был уверен, что никакого света в его первый визит не было. С другой стороны, в далекой молодости он почти две недели думал, что никакого сифилиса у него нет.
Собрав волю в кулак, он вновь направился в отель, крепко сжав в кармане перцовый баллончик.
В фойе и вправду горел свет, не яркий в тысячи ватт, а спокойный, приглушенный и умиротворяющий. Ресепшен украшала улыбающаяся девчуля, вполне в его, Виктора Андреевича, вкусе.
– Здравствуйте! – радостно произнесла она, улыбаясь так убедительно, будто он – ее дядюшка, вернувшийся из очень длительной командировки, а она – любительница инцестов. – Чем могу помочь?
Некоторое время Виктор Андреевич недоверчиво смотрел на нее, пытаясь увидеть странности или несостыковки.
– У меня там человек в машине умер, – наконец начал рассказывать он и тут же запнулся, – но это не точно.
– Да вы что? – всплеснула руками она, – как жаль! Это ужасно, ужасно. И что вы собираетесь делать?
– Пока ничего, – поделился планами Виктор Андреевич, – потому что… как бы вам сказать… он куда-то делся.
– Умерший? – уточнила девушка.
– Ага.
– Такое бывает, – пожала плечами она, – умершие куда-то пропадают, да. Было бы гораздо хуже, если они все время оставались с нами. Ну, вы понимаете, о чем я…
Виктор Андреевич совершенно не понимал, о чем она. И ему по-прежнему хотелось уехать.
– А еще я вам привез деликатесы. Но это тоже не точно. – Засомневался он. – Дядя Миша. Вы знаете дядю Мишу?
Теперь была очередь девушки непонимающе смотреть на него. Никакого дяди Миши она, очевидно, не знала.
– Тогда давайте, я выгружу этот товар, ящики, такие большие… – затараторил он, – только вы скажите, где у вас зона выгрузки? Ах, черт! – выругался он, – как же я подъеду, если моя машина сломалась?
– Ваш напарник умер и куда-то делся, а машина сломалась. Не лучшее утро, – вздохнула девушка.
Витя подумал, что ее могли бы звать Камилла или Оливия. А соски у нее розовые или коричневые?
– Да, – согласился он. – И вот еще что – у вас тут нет механика или кого-нибудь, кто мог бы залезть под капот?
В это время за его спиной хлопнула дверь и послышались шаги. Витя видел, как Камила – Оливия улыбаясь посмотрела на посетителя.
– Доброе утро, герр Мориц! – обрадовалась она.
Витя повернулся и у него задергался глаз. Это был дядя Миша.
– Дядя Миша! – почти вскрикнул он. Возглас вышел громче, чем он рассчитывал. – Еб твою мать, я думал, ты умер!
Дядя Миша пристально посмотрел на него. Взгляд был даже будто бы холодноватый, словно это не они оказались в ситуации, когда один из них ненадолго умер в присутствии другого, перед этим насрав в его унитаз.
– Молодой человек, – наставительно произнес дядя Миша, – доведись вам знать мою мамашу, вы бы и мысли не допустили про соитие. Страшная женщина, да. Страшная и очень суровая.
Он наклонился к Вите и произнес негромко, почти заговорщически:
– Может быть, это даже она бы вас выебала.
Виктор Андреевич смутился. Ничего такого он не имел ввиду.
– Анжелочка, – Мориц Казимир уже забыл про Виктора, – дайте указание – пусть разгрузят машину молодого человека. Я привез нечто вкусненькое. И да, попросите ребят, пусть возьмут тележки – автомобиль в ближайшее время не сможет передвигаться сам. Двигателю пизда. Да-с.
И он постучал невесть как оказавшейся в руке тростью по полу. Звук получился гулким и весьма тревожным. К Вите вернулось желание съебаться.
Анжелочка, а никакая не Камилла и не Оливия, посмотрела на Виктора Андреевича, все так же улыбаясь.
– У нас есть замечательный номер на первом этаже. Вообще-то он для почетных гостей, но никого почетнее вас сейчас нет, поэтому вы можете отдохнуть в нем и принять душ. Я распоряжусь, чтобы минут через сорок вам подали завтрак. Омлет из двух яиц, – с нажимом произнесла Анжелочка, сложив большие и указательные пальцы обеих рук в кружки «окей», что по всей видимости и означало пресловутые два яйца. А потом вдруг поднесла руки к лицу так, что получились очки, сквозь которые она смотрела на Витю.
«А дама-то с ебанцой» – отметил он. А вслух произнес:
– С удовольствием.
***
Номер, в который его проводили, был прямо-таки шикарным. Дорогая мебель, то ли искусственно состаренная, то ли вправду старинная, ковры, канделябры, балдахин, лепнина.
– Хорошего дня, месье, – портье улыбался, но никак не уходил, ожидая, по всей видимости, чаевых.
Виктор Андреевич не сказать, что был беден. В его кармане хрустели двадцать новеньких пятитысячных купюр. Проблема была в том, что только они у него и были. А давать пять тысяч чаевых портье не входило в его планы. Витя полез в карман и нащупал баллончик. Можно было бы прыснуть портье в лицо перцовым газом, но это не вытекало из логики ситуации. Он виновато улыбнулся.
– Старик, все бабки в машине. Я чуть позже прогуляюсь до нее, и обязательно поблагодарю. Я тебя запомнил.
– Я тоже вас запомнил, – хитро прищурился портье, и у Вити вновь пробежал по спине злосчастный холодок.
Как только за неприятным служащим отеля захлопнулась дверь, Витя с разбега прыгнул на кровать, не снимая обуви, затем заглянул в огромную уборную и поссал в раковину. Что поделаешь, он был панком, а панки не стареют. Он подумал, а не посрать ли туда же, но решил приберечь козыри до отъезда.
Вдруг захотелось спать. Усталость свалилась на него внезапно, но очень настырно. Виктор Андреевич скинул ботинки по пути к кровати, но сил раздеться у него уже не было.
Витя плюхнулся на кровать лицом вниз, в туманной голове промчались воспоминания последних двенадцати часов, и он уснул.
***
– Запомни первое правило, – Володька отхлебнул нечто, пахнущее кошачьей ссаниной, из термокружки и блаженно закатил глаза, – не все, что существует, ты видишь. Но и не все, что ты видишь – существует. Понял?
Валерий Робертович устроился на новую работу совсем недавно, вчера, если быть точным. Объявление в газете было похоже на обманку или на найм в частную военную компанию, но он позвонил, а после обеда прошел собеседование и уже вечером стал сотрудником компании и даже получил аванс. Работа опасная, связанная с риском для жизни, и все такое.
Его шефом стал Володька Гундяев. Вообще, фирма и состояла из одного Гундяева, у которого теперь был заместитель – Валерий Робертович.
– Кстати, не хочешь? – Гундяев протянул ссанину Валере. – Настойка из голубой плесени. Рекомендую. Проясняет сознание.
В подтверждение своих слов Гундяев внимательно и очень продолжительно посмотрел на Валеру.
А лучше бы смотрел на дорогу.
Хуякс!
Они определенно кого-то сбили. Лобовое стекло минивэна треснуло, пустилось кровавой паутиной, переднему бамперу и решетке радиатора пришлось не лучше. Гундяев затормозил.
– Вот же бляже! – выругался он.
Валерий Робертович собирался честно отработать аванс, но дольше испытательного срока в этой организации решил не задерживаться. Гундяев со вздохом открыл дверь и вышел из машины.
Валера последовал за ним.
Повреждения передней части минивэна были такой силы, что по косвенным признакам они сбили слона. Но сбитого слона на дороге не было. Гундяев стремительно осмотрел все вокруг, обочины на пятьдесят метров назад, и даже спустился в овраг, заодно поссав. Нигде никаких следов сбитого животного.
– Хуйня, показалось, – махнул рукой Гундяев, садясь в машину. Валерий Робертович засомневался, не прячет ли Гундяев в недрах пиджака прокурорские или депутатские корочки, но промолчал.