Tsitaadid raamatust «Стеклянный человек»

Анекдот такой: усталая женщина заходит в подъезд, едва волочит ноги, в руках тяжелые хозяйственные сумки. Вдруг… на лестничной клетке… эксгибиционист!.. Он распахивает плащ, под ним – член. Женщина смотрит уставшим взглядом. Потом говорит: – Тьфу, яйца забыла купить!

Все мы стали понимать, что чувствуют домашние животные в квартире. Выбежать в тамбур для них, как для нас – на выходные в Питер.

Писатель знает, что при жизни ему ничего не достанется: ни секса, ни славы. Но когда уже не будет его, слава точно будет. И так хочется посмотреть на нее хоть глазком! Поэтому писатели так часто приближаются к границе жизни. Как Пелевин, присылающий тексты из нирваны. Как запершийся в доме Сэлинджер. Как запертый на конспиративной квартире Рушди. Как вспыхнувший и исчезнувший Кастанеда. Как пропавший в лагере Мандельштам. Смерть выделяет из писателя энергию. Актер узнает, насколько он хорош, на сцене. Писатель – рядом со смертью, арестом или вечной пустотой.

В «Нормальных людях» главное препятствие любви – это сами герои. Их интеллект, образование, культура. Мозг. Тот орган, на месте которого у российских героев – полость, в которой плавает клубничное варенье.

Женский вокал. Это Хоуп Сандовал и ее трек Into Dust.

Она вынула белый халат – мятый, как будто из жопы. Вынула, надела, повела.

Я включил в старых наушниках Дебюсси. Шел и слушал, хотя и понимал, что не заслужил. Но музыка, как и небо, дается всем, а наушники – нет.

Я не рекомендую его к прочтению дамам, детям, ценителям Шопена и акварели и прочим уязвимым категориям населения. В ней нет морали. Чистое мясо.