Loe raamatut: «Станция Тихо»

Безбрежно

Я просыпаюсь в ракурсы

тёплых дождиков,

и годы мои превращаются

в мыслеформы.

Если наши с тобой жизни

почти прожиты,

значит, нет никого у меня

тебя

кроме.

Я просыпаюсь в стереометрию

старых строений,

облицованных каплями тёплыми

как и прежде.

Не зависимый ни от чьих настроений,

я давно потерялся

в глазах твоих

так

безбрежно.

Совсем никогда

Ночь отгремит как с утра

с блинами бабушка.

Солнце ложится полосками

на полу.

Если думаешь что-то забыто -

тебе кажется.

Шансы забыть что-то

равны нулю.

Я изучал твою мимику

как картограф,

делал пометки на всех

доступных полях.

Я прогулялся по всем местам

(и платформам).

Такую как ты я видел

совсем

никогда.

Мир, идёт?

Мы сражались самозабвенно, изобретательно.

В нас медленно погибал здравый смысл.

И всё, что когда-то мы творили сознательно,

превратилось в циничный, бездумный автоматизм.

Высланы дипломаты и подкрепления,

новый список имён дождями на камне стёрт.

Мы сражались изобретательно, самозабвенно,

выжигая из лёгких на марш-бросках кислород.

Мы не оставим в истории даже признаков,

запустив с двух сторон для ракет обратный отсчёт.

Убаюкивая новорождённых призраков,

я с надеждой тяну тебе руку:

«Мир, идёт?»

Смотреть бы сейчас на небо

Осталось идти недолго,

каких-то несколько метров;

любой лабиринт кончается,

и этот – не исключение.

Я видел, пока проходил его,

так много красивых моментов,

что замолчали, завидуя,

самые злые демоны.

Отточены жесты с улыбками

для избранных и не избранных;

почему-то совсем мы не следуем

законам какой-либо логики.

В моих глазах распадаются

звёзды цветными искрами,

ведь когда ты находишься рядом,

жизнь становится супергероикой.

Всё точно закончится титрами,

именами, ролями, статистами;

и всё то, что с нами случается,

часто спрятано как в конвертах;

твоими глазами карими

с ободками внутри золотистыми

смотреть бы сейчас на море.

Смотреть бы сейчас на небо.

Гирляндами подмигни

Ночь подъезжает быстрее велосипеда,

кручу как могу педали домой назад.

Мне много не надо: чтоб мама вообще не болела

и, пожалуй, в кармане чтобы нашелся табак.

Мой друг до утра уже закрывает лавку,

из ведра плещет воду, чтоб смыть перед домом пыль.

Он смешнее и добродушнее, чем Прабакер,

и ходит с улыбкой шире, чем весь Сиолим.

Сестрёнка почти уже взрослая, скоро свадьба

(хоть кто-то серьёзный и умный из нас двоих);

мне много не надо: пусть будет у них усадьба,

и кошки повсюду, и в серванте сервиз.

Мой кот с каждым днём всё более разговорчив;

исполняет как раньше, влетая мастерски в дрифт.

Будет скоро как слон (шерстяной кусок тамагочи),

а ещё он сжирает вискаса грузовик.

Обезьяны прыгают с дерева прямо на крышу,

Дождь поливает так, что не видно ни зги.

Если ты существуешь, Господи, то услышишь.

И тогда хотя бы гирляндами подмигни.