Loe raamatut: «Дважды о любви»
© Валерий Железнов, 2020
ISBN 978-5-0051-4508-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Человек
С раннего детства меня не приучили верить в какого бы то ни было бога, и поэтому я не жду от него подачек. Но если он есть, я благодарен ему за то, что позволил мне достичь всего самому.
(В. Железнов)
Часть первая
РОЖДЕНИЕ
1. Авраам родил Исаака;
Исаак родил Иакова;
Иаков родил Иуду и братьев его…
15. Елиуд родил Елеазара;
Елеазар родил Матфана;
Матфан родил Иакова;
16. Иаков родил Иосифа, мужа Марии…
(От Матфея, глава 1)1
Легионер
22. А всё сие произошло,
да сбудется речённое Господом…
(От Матфея, глава 1)
Пандира Крапс как последняя дворняга бездомная примостился у опоры моста через ров, окружающий лагерь.
…
Ещё недавно он чувствовал себя прекрасно. С десятком своих триариев2 Пандира был отпущен в увольнение. Весело проведя время в городских злачных местах, они отправились в обратный путь, намереваясь успеть до захода Солнца. Слегка пошатываясь, компания шумно двигалась по улицам Назарета. Командир отстал, прислонившись к каменной ограде. Обильное возлияние заставило его остановиться. Суровый ветеран не привык стесняться окружающих, и, с видимым удовольствием, справлял малую нужду прямо на виду у прохожих. Добропорядочные горожане осуждали такое поведение, но возмущаться открыто не решались. Связываться с пьяным легионером было опасно.
– Командир, море вышло из берегов, – пошутил один из солдат, – давай быстрее, мы ждём тебя.
– Шутник! – съязвил пьяный командир беззлобно.
И в этот момент взгляд его зацепился за огромные карие глаза на лице миловидной девушки, вышедшей из переулка. Галилейские женщины не прятали своих лиц. Закон не вменял им это в обязанность. Созерцать их красоту мог каждый мужчина.
– Эй, милашка, как звать тебя, красавица? – позвал легионер, затягивая шнурок своих штанов.
Но девушка игнорировала вопрос, перебежав на другую сторону улицы.
– Куда ты, пташка, подожди!
– Командир, брось ты это, опаздываем, – крикнул один из компании солдат.
– Идите, я догоню, – приказал он им и шагнул за девушкой.
– Да ну его, – махнул рукой другой солдат, и пьяная компания, затянув песню, продолжила свой путь.
…
Время увольнения давно закончилось, но декана3 четвёртой центурии4 первой когорты5 XXII легиона6 «Дейотариана» это совершенно не огорчало. Он чувствовал себя великолепно. «Зачем думать о предстоящих неприятностях, когда так хорошо сейчас?» – думалось ему. По дороге в лагерь он часто прикладывался к кувшину вина, купленному у позднего торговца на окраине города, и, страшно фальшивя, орал весёлую непристойную песенку. Долгожданное увольнение прошло на славу. Такого удовольствия солдат давно не получал. Сегодня он наградил себя сполна.
С заходом Солнца шестнадцатого хешвана7 тессерарий8 сменил пароли, и часовые не впустили загулявшего легионера, несмотря на то, что узнали его в темноте при свете факелов. Пока хмель не выветрился из высоколобой головы Пандиры, он обрушивал потоки брани на солдат, охранявших южные ворота. На шум примчался тессерарий Сулий. Старший поста доложил ему о происшествии.
– К воротам не подпускать, – распорядился офицер, – пусть до утра болтается за рвом. Утром я доложу опциону, они там решат, что с ним делать. Не живётся спокойно этому вояке!
С тем Сулий и удалился в свою палатку.
– Я не могу впустить тебя, Пандира, – крикнул в темноту старший поста, – это распоряжение тессерария. Ночуй за рвом до утра, а потом с тобой будет разбираться центурион. Отойди подальше и заткнись.
– Ах ты, пёсий выкидыш! Дерьмо козье! Доберусь я до тебя, лизоблюд!
В ответ на голову декана опрокинулось ведро холодной воды. Это слегка отрезвило буяна. Он отбежал на внешнюю сторону моста и остановился в замешательстве. Но все его сомнения развеяла стрела, вонзившаяся у ног.
– Дальше этой стрелы не заходи, – раздался приказ из-за стены лагеря, – следующая достанется тебе.
Пандира даже в пьяном угаре понял, что здесь шутить с ним никто не собирается. Одно дело – погибнуть в сражении за величие Рима и императора, а совсем иное, как презренному воришке сдохнуть от римской стрелы у ворот своего же лагеря. Конечно, это унизительно ночевать за территорией лагеря, будто солдат из подразделения, подвергшегося децимации9, но и нарываться на дополнительные неприятности не хотелось. И так провинился. Центурион10 не потерпит опоздания. Наказание будет неминуемо.
В Галилее осенние ночи не совсем подходят для ночёвки под открытым небом. Теперь он сжался в комок под мостом, клацая зубами в промокшей одежде. Забывался на время в коротком сне, и снова вздрагивал от крика. Этот крик каждый раз обрывал один и тот же сладкий сон.
Атласная кожа, нежная девичья грудь с розовыми небольшими сосками приближалась к его лицу. И в последний момент, когда оставалось только прикоснуться губами к этому сокровищу, душераздирающий звериный крик прерывал чудное видение.
Прошедший день и особенно первая половина ночи доставили ему огромное удовольствие, а вот рваный сон не предвещал ничего приятного в грядущем.
– Пандира, ты пьяная скотина! – Ругался центурион Руф, а за его спиной ухмылялся опцион11 Пакций. – Почему твои солдаты вернулись из Назарета без тебя? Как ты посмел опоздать к смене паролей? Отвечай!
– Мой центурион, меня задержали в городе неотложные дела, – отчеканил легионер, вытянувшись в струнку, и глядя прямо в глаза своему командиру.
– Что?! Эта смазливая еврейка – твои неотложные дела? Твои солдаты честнее тебя, они не утаили от меня ничего.
Пандира молчал, понимая, что оправдываться бесполезно.
– Ты будешь наказан! Но, помня твои заслуги перед легионом, я даю тебе возможность выбрать наказание. Месяц исправительных работ или кастигаццо12 перед всей центурией. А может быть, сослать тебя во вспомогательную часть на пару лет? Правда для этого придётся побеспокоить префекта лагеря13. Ты хочешь, чтобы он узнал о тебе?
– Кастигаццо, мой центурион, – с готовностью ответил провинившийся декан.
Услышав этот ответ, Руф внутренне улыбнулся. Ему совсем не хотелось позорить ветерана за столь незначительное нарушение устава. Он знал Пандиру давно. Они вместе прошли Панонию и Антиохию. Этот солдат стоил сотни новобранцев, а потому в скором времени и должен был возвыситься до тессерария. Но теперь его карьера приостановится. Центурион одобрил выбор своего солдата. Он бы и сам предпочёл боль кастигаццо позору. Солдат не должен бояться даже смерти, а тем более боли. Позор для легионера страшнее смерти. Правда, публичная порка – тоже позор, но это минимальное наказание, которое мог дать центурион за данную провинность, а значит, и позор минимален. Если же наказуемый выдержит всё стойко, то это, скорее, будет его достоинством, нежели унижением.
– Раздеть и к столбу, – приказал центурион, обернувшись к опциону.
Когда Руф вышел из палатки, виновный в одних штанах был уже у столба, вокруг которого квадратом выстроилась вся центурия. Командир вошёл в центр построения, поигрывая своим витисом14. Многие из присутствовавших уже успели познакомиться с тяжестью этого символа власти. Жезл, сплетённый из виноградной лозы, периодически прохаживался по спинам и головам нерадивых воинов.
– Сладкое ли вино тебе подавали в Назарете? – шутя, спросил центурион, нанося первые удары.
– О да, мой центурион, – отвечал спокойно наказуемый.
– Ласкали тебя местные блудницы? – вкладывал в удары всё больше силы Руф.
– Ласкали, мой центурион, – превозмогая боль, говорил Пандира.
– Но тебе показалось недостаточно хмельных ласк? Тебя потянуло на свежатину?
– Вы правы, мой центурион, – улыбаясь уже через силу, произнёс легионер.
– И из-за своего поганого блуда ты нарушил устав, неблагодарная скотина? – требовал ответа командир.
– Нет мне пощады, мой центурион, – из последних сил крепился декан.
– Ну, она хоть дала тебе? Вкусна ли свежая плоть? – с усмешкой продолжал подтрунивать центурион.
– О, это было незабываемо! Я сорвал нераскрывшийся бутон розы, – скрипя зубами, ответил окровавленный Пандира.
– Молодец, легионер! – с видимым удовольствием провозгласил Руф, и со всей силы обрушил тридцать третий удар витисом.
Орудие наказания не выдержало и сломалось. Ноги истязуемого подогнулись, и обмякшее тело повисло на ремне.
– Всем в назидание! – Обратился центурион к своим солдатам. – Дисциплина превыше всего! – И бросил в сторону Пандиры, – отнесите его к лекарю.
Иосиф
19. Иосиф же муж Её, будучи праведен…
(От Матфея, глава 1)
Эти огромные карие глаза поразили его с первого взгляда. Он замечал и раньше, что кто-то разглядывает его украдкой из-за занавеси окна, но в первый день не мог разглядеть этих удивительных глаз.
…
Плотника Иосифа нанял вполне состоятельный назаретянин Иоахим для пристройки флигеля к своему дому. Обещал хорошо заплатить, если работа будет выполнена качественно и быстро. Поэтому Иосиф трудился на совесть. Отвлекаться от работы ему было некогда.
Молодой человек не был красавцем с богатырским телосложением, но загорелая кожа, под которой играли крепкие мышцы, плотно обтягивала жилистое ладно скроенное тело. Глубокие чёрные глаза на правильном лице указывали на природный ум и уравновешенный характер. Иосиф был иудеем из иудеев, хотя в нем было много нееврейской крови, время от времени вливавшейся в его генеалогическое дерево прародителями по женской линии. Предки отца Иосифа уходили своими корнями ко временам Авраама и через этого досточтимого патриарха – к еще более древним наследственным линиям, восходившим к шумерам и нодитам, а через южные племена древнего человека – к Андону и Фонте. Ни Давид, ни Соломон не были прямыми предками Иосифа, а его родословная не велась от Адама. Но одного из предков в шестом колене по отцовской линии усыновил прямой потомок легендарного царя некий Садок, и, по Закону, он тоже мог считаться его потомком. Непосредственные предшественники Иосифа были мастеровыми – строителями, плотниками, каменщиками и кузнецами. Иосиф был мягким и необычайно добросовестным человеком, во всех отношениях преданным религиозным обычаям и традициям своего народа. Он мало говорил, но много думал. В свои девятнадцать лет молодой плотник уже был вполне самостоятельным умелым мастером.
Струйки пота стекали по смуглой коже, когда плотник ловко орудовал топором. Захотелось пить, и он попросил у хозяев воды.
– Хозяин, позволь воды напиться.
– Отнеси ему воды, – приказал Иоахим своей дочери.
Иосиф принял чашу из рук девушки, не сводя глаз с её лица. Она пыталась отвести взгляд, соблюдая приличие, но бездонная пропасть чёрных глаз приковывала. Они смотрели несколько мгновений друг на друга, забыв обо всём. Но оба были воспитаны в благопристойных иудейских семьях, и приличие взяло верх. Иосиф, выпив воду, вернул чашу с лёгким поклоном и поблагодарил девушку. Та, засмущавшись, убежала в дом. Так произошло их первое знакомство.
Её звали Мария. Теперь она каждое утро отправлялась к источнику за свежей холодной водой, даже если в доме вода не требовалась. Плотник каждый день приходил на работу в дом Иоахима, и она с затаённой радостью подносила ему чашу свежей родниковой воды.
Когда флигель был закончен, хозяин удовлетворённо принял работу и сполна расплатился с мастером. Иосиф поблагодарил Иоахима за щедрое вознаграждение и, сильно смущаясь, попросил разрешения видеться с его дочерью.
– А ты, как я погляжу, времени даром не терял, – с деланной суровостью произнёс хозяин дома.
– Простите мне эту дерзость, уважаемый, но я серьёзно задумываюсь о женитьбе, – смиренно ответил плотник.
– Да ладно, видел я, как вы засматриваетесь друг на друга, – улыбнулся Иоахим, а потом погрозил пальцем, – но смотри, если что не так…
– Будьте уверены, уважаемый, я чту традиции, – серьёзно произнёс молодой человек и удалился с поклоном.
С тех пор Иосиф с замиранием сердца ожидал каждой новой встречи. Его душа трепетала от восторга при виде возлюбленной. Она отвечала ему искренней взаимностью. Но встречаться им доводилось не часто. Мастеру приходилось много работать, чтобы заработать на достойную свадьбу и новый дом для будущей семьи. Семья его родителей хоть и не считалась бедной и происходила из среды благородных простолюдинов, но Иосиф не хотел, чтобы ради него в чём-то обделялись его восемь братьев и сестёр, живших пока под опекой родителей. Он был старшим из детей и потому считал себя обязанным заботиться о себе самостоятельно.
Прошло почти два года. Он построил новый дом недалеко от холма на северной окраине города, рядом с тем источником, водой которого поила его Мария. Небольшой каменный дом с плоской крышей состоял из одной комнаты и пристройки для скота. Каменная ограда отделяла двор от улицы только с одной стороны, перекрывая пространство между соседними домами. Совсем скоро сюда войдёт молодая хозяйка, и им здесь будет уютно.
В доме Иоахима Иосиф стал желанным гостем. Отец Марии за это время смог убедиться в серьёзных намерениях будущего зятя и в его самостоятельности. Он был уверен, этого молодого человека ждёт хорошее будущее. Его дочь попадёт в надёжные руки любящего мужа.
Совсем немного осталось ждать. Как только Иосифу исполнится двадцать один год, он поведёт свою невесту под венец. Так гласил Закон.
Мария
27. К Деве, обручённой мужу,
именем Иосифу, из дома Давидова;
имя же Деве: Мария.
(От Луки, глава 1)
Она была прекрасного телосложения, светловолосой девушкой с огромными, изумительной выразительности, карими глазами.
…
Хотя Мария и являлась потомком древнего рода, но была обыкновенной женщиной своего времени и обладала вполне нормальным темпераментом. Среди ее предков были такие знаменитые женщины, как Аннон, Фамарь, Руфь, Вирсавия, Анси, Клоя, Ева, Энта и Ратта. Ни у одной еврейской женщины того времени не было родословной, в которую входили бы более знаменитые прародители, или которая восходила бы к более благоприятным истокам. Род Марии, как и род Иосифа, отличался преобладанием сильных, но обыкновенных людей, среди которых периодически появлялись многие личности, внесшие большой вклад в развитие общества и прогресс религии. По своей культуре и вере она была еврейкой, однако по своей наследственности являлась скорее смесью сирийских, хеттейских, финикийских, греческих и египетских кровей. Но у Марии было больше Давидовой крови, чем у Иосифа.
Характер Марии был полной противоположностью характеру Иосифа. Она отличалась веселым нравом, почти никогда не печалилась и постоянно пребывала в радостном настроении. Мария свободно и часто выражала свои эмоции.
По тем временам Мария получила хорошее образование. Для своего времени, общественного положения, Мария была образована намного выше среднего уровня, и обладала стратегическим складом ума, способным мастерски корректировать свои планы и практично их осуществлять. Повзрослев, она приобрела более широкий взгляд на религиозную жизнь и более либеральное представление о личной духовной свободе.
Мария была искусной ткачихой и обладала незаурядными способностями к большинству домашних ремесел того времени. Она была хорошей хозяйкой и стала превосходной матерью семейства.
Когда она впервые увидела Иосифа во дворе отцовского дома, он не произвёл на неё сильного впечатления. Как и любая девушка, вошедшая в возраст любви, она мечтала о принце на белом коне.
Её отец нанял плотника, и она наблюдала, как они обговаривают предстоящую работу. Молодой человек приступил к работе в первый же день, а она тайком приглядывалась, как ловко он клал каменную кладку и орудовал плотницким инструментом. В свои неполные шестнадцать лет она уже могла отличить мастера от дилетанта. Топор в его руках порхал как бабочка, одна деталь подгонялась к другой с удивительной точностью. Ей нравилось, с какой серьёзностью подходил к своему ремеслу этот невысокий жилистый молодой человек. Постепенно в её душе зародилась симпатия, а когда отец приказал ей напоить работника, она была просто очарована бездонной глубиной его чёрных глаз. И с тех пор эти глаза не давали покоя нежной душе юной назаретянки.
В Галилее царили более либеральные обычаи, и потому отец разрешил ей иногда видеться и Иосифом. Никаких вольностей при встрече с любимым она, конечно же, не допускала, но как прекрасны были эти редкие встречи. Как пела душа, как яростно стучало юное сердце во время прогулок у холма.
Прошло почти два года со времени их знакомства. Отец согласился отдать её замуж за Иосифа. Но, соблюдая Закон, придётся дождаться, когда ему исполнится двадцать один год. Слава Всевышнему, это произойдёт совсем скоро, и она пойдёт с ним под венец.
Захария и Елисавета
5. Во дни Ирода, царя Иудейского,
был священник из Авиевой череды,
именем Захария, и жена его из рода
Ааронова, имя ей Елисавета.
(От Луки, глава 1)
Захария стоял перед алтарём в храме Иерусалима, а собравшиеся там люди молились о скором пришествии освободителя всего еврейского народа, о новом иудейском царе, потомке легендарного Давида.
…
Захария принадлежал к еврейскому духовенству и служил в иерусалимском храме, а его жена Елисавета относилась к более процветающей ветви того же большого клана что и её родственница Мария. Некоторая разница в годах не помешала женщинам стать близкими подругами. Когда им удавалось остаться наедине, они делились своими сокровенными тайнами и мечтами.
Захария и Елисавета прожили в браке уже много лет. Муж был намного старше своей прелестной супруги, и это было в порядке вещей. Всё в этом браке было идеально, но омрачало отсутствие детей. Елисавета, как любая замужняя женщина, тяготилась этим обстоятельством. Она была воспитана в строгих еврейских традициях, и семья без детей представлялась ей невозможной. Но Бог обделил эту семейную пару счастьем деторождения. Супруги искренне винили в несчастье только себя. Захария каждый день молился о даровании ему наследника, но умом понимал, что с возрастом шансы становятся ничтожны. Елисавета, переживая о своём бесплодии, в отчаянии обращалась даже к тайным знахарям и колдуньям.
Как-то однажды в беседе с женой Захария заметил: «Я бы многое отдал, чтобы свершилось чудо. Неужели мне суждено умереть, так и не став отцом?»
Одна из знакомых Елисаветы, зная о её беде, посоветовала зачать тайно от другого мужчины. Добропорядочная супруга священника сначала бурно возмутилась таким предложением, но опытная сводня, ненавязчиво привела несчастную женщину к решению тайного зачатия.
– Не сомневайся, милая, – вкрадчиво говорила сводня, – всё будет тайно. Я найду тебе молодого человека, ещё не изведавшего женского тела. А ты явишься перед ним с закрытым лицом. Если хочешь, и он тоже. Всё произойдёт в тайном месте. Вы придёте туда разными путями и так же расстанетесь неопознанными.
– Но это измена супругу, – сомневалась Елисавета, – люди не узнают, так Бог покарает меня за прелюбодеяние.
– Бог суров, но он простит это прегрешение, совершённое во благо. Ибо сам завещал: «Плодитесь и размножайтесь». Да и прелюбодеяния никакого не будет. Ты так же останешься верна своему благоверному Захарии, как и прежде. Просто воспользуешься молодым семенем для рождения наследника своему мужу. Он так усердно молится Богу, что сочтёт это благом, ниспосланным свыше. А впрочем, так оно и будет. Может быть, Всевышний послал тебе меня, может быть, он этого сам хочет?
Елисавета мучительно обдумывала сомнительное предложение несколько дней, и в великих терзаниях решила, что стоит попробовать. В своё оправдание она решила, что если не понесёт и на это раз, значит действительно дело в ней самой. Тогда она признается в грехе мужу, и пусть её покарают по Закону.
Тайное соитие свершилось в два часа пополудни восемнадцатого таммуза. То, чего с таким трепетом и опасением ожидала Елисавета, произошло совершенно банально и быстро. Юноша в маске вошёл в лоно неизвестной женщины очень неумело, но трепетно. Ему запрещено было ласкать тело неизвестной, а тем более целовать в губы, и он выполнил уговор безукоризненно. Быстро сбросив напряжение своего тела, молодой человек издал слабый стон, после чего тихо удалился из затемнённого помещения. Его неизвестная партнёрша, выдержав подобающую паузу, тоже покинула тайное убежище через чёрный ход. Домой она возвратилась, неся корзину с фруктами, купленными на рынке.
Какое-то время Елизавета, согрешившая во благо, находилась в состоянии неопределённого ожидания. Смятение царило в её душе, до того момента, когда беременность неопровержимо заявила о себе. Супруга Захарии вздохнула с облегчением, и по наущению всё той же хитрой сводни, предстала перед мужем с радостной вестью.
– Муж мой возлюбленный, – начала она торжественно, – выслушай меня со вниманием, ибо я принесла тебе очень важную весть. Недавно во сне мне явился архангел Гавриил и поведал следующее: «В то время как твой муж, Захария, стоит перед алтарем в Иерусалиме, и собравшиеся там люди молятся о приходе освободителя, я, Гавриил, прибыл для того, чтобы объявить тебе, что вскоре ты родишь сына, который станет предтечей этого божественного учителя, и ты наречешь своего сына Иоанном. Он вырастет в преданности господу Богу, и когда он возмужает, то обрадует твое сердце, ибо обратит к Богу многих и провозгласит приход целителя души твоего народа и духовного освободителя всего человечества».
Так сказала Елисавета. Со временем уверовав в свои слова, она убедила себя и в том, что всё свершилось по воле Небес.
Захария отнесся к услышанному с большим сомнением, и долгое время вообще не верил в подлинность этого случая, но не стал устраивать расправы над неверной женой, ибо отнёс это к её женскому воображению. Ведь он понимал, как переживает его жена из-за отсутствия в их семье детей. Было даже подозрение, что она на этой почве повредилась умом. Но Захарии, всё же, пришлось, скрепя сердце, поверить супруге лишь после того, как он уже не мог сомневаться в ее беременности. Будущее материнство Елисаветы полностью сбило его с толку. При этом он не сомневался в честности своей жены. Несмотря на собственный преклонный возраст, муж входил к своей жене с завидным постоянством в те дни, когда это разрешал Закон. Лишь примерно за шесть недель до рождения ребёнка, под воздействием поразившего его сна, Захария полностью уверился в том, что Елисавета станет матерью сына предначертанной судьбы, которому суждено расчистить путь для прихода Мессии.
Мальчик родился в городе Иудином пятого нисана. Захария и Елисавета чрезвычайно обрадовались, ибо поняли, что получили сына, обещанного Гавриилом. И когда на восьмой день ребенка принесли для совершения обрезания, как и было велено, нарекли его Иоанном.
Счастливый супруг Елисаветы возблагодарил господа Бога за дарованное чудо и возрадовался искренне.
