Loe raamatut: «Грамотная драма»
«Не мните себя Цирфеею, ваши магические таланты ничтожно меня прельщают»
– Ничего себе! – Ахнула Кларисса, замерев посреди своей горницы.
Записку она обнаружила в кармашке, затерянном меж складок широкой модной юбки из темно-зеленой шерсти. Кто только успел ее туда подбросить?
Сегодняшние встречи скользнули в памяти. Прогулка с младшей сестрой, посиделки у именинницы-подруги, рынок…
Ну разумеется! Возможность проявить столь вопиющую вежливость была только у Теодора, когда они нелепо столкнулись у прилавка с пряниками.
Конечно, этого соседского отпрыска Кларисса к числу своих воздыхателей не относила. Что было скорее исключением – одновременно с цветением ее молодости процветали и дела ее отца, торговца заморским чаем. Стройный ряд претендентов на ее руку и приданое уходил краем в заснеженный горизонт.
Сама она не спешила одаривать их сугубым вниманием, и уж менее всего пыталась навязываться кому-то, по скудости ума в этот ряд не стремившемуся. Магией она владела только поверхностно – могла чуть подправлять потоки воздуха. В иной безветренный день ее локоны романтично развевались, а морозное дуновение румянило щечку – но едва ли можно было обвинить ее в злом употреблении невеликого дара.
Формально сей Теодор тоже числился наследником богатым, а значит и женихом не последним, но пока больше бегал от девиц, чем за ними. Его вообще редко видели в компании, и даже соседи знали плохо.
– Только улыбнулась ему третьего дня и вчера доброго утра пожелала – он теперь мнит, что я за ним увиваюсь? – изумлению Клариссы не было предела. Всем дикарям дикарь, не умеет отличить кокетства от любезности!
Она думала рассмеяться и забыть эту глупость, но взор ее пал в окно.
Сад был еще зимним и голым, с ее светелки на втором этаже гляделся насквозь. Кривые старые груши, редкий забор, за коим гнулись груши уже соседские – и на дальнем краю однообразного пейзажа явилась праздная фигура самого автора послания. Небрежно отряхивая снятую бобровую шапку от липкого позднего апрельского снега, Теодор тоже посматривал на окно Клариссы.
Этот его взгляд заставил щеки гневно вспыхнуть. Еще и любуется, каково ей придется его известие. Образованием кичится! Ишь, как составлена – Цирфею приплел! Сдается, по легенде она попавшихся мужчин обращала в зверей?
– Погоди! – прищурилась ни за что оскорбленная девица и бросилась к чернилам. Не зря батюшка и ей наставников приглашал, грамотная! Не только литеры разбирает, но и древние южные сказания читывала, до боли очей.
«В роли Дон Жуара вы не слишком убедительны» – набросала она скоро, с досадой обнаружила две ошибки и переписала все наново. Сугубое расточительство тонкой заморской бумаги, но в грязь лицом пасть не позволительно.
Сложив листок голубем, она напустилась на створки, опасаясь, что нежелательный кавалер избегнет ответной любезности. По счастью, он еще болтался у края своих владений.
Растворив окно, Клариссса отправила голубя в легкие сумерки, шепотом подправив его путь по воздуху. Бумага упала к ногам наглеца.
Тот не ждал ответа соседки. Пожалуй, он даже не подозревал за ней умения писать. Когда он поднял и развернул посланца, Кларисса насладилась маленькой местью – остро подметила поползшие вверх брови. С усмешкой она закрыла окно и укрылась в глубине темнеющей комнаты.
До зуда хотелось понаблюдать – едва ли дерзкий юнец оставит за ней последнее слово. Немалых усилий стоило избегать окон до самого ужина, а после оного потушить свечу и лечь спать раньше обычного.
