Loe raamatut: «Иван-дурак в стране чудес»

Часть первая
Ночь

За окном спускался вечер, а в избе было светло и тепло. Старик-отец сидел за большим столом, пялясь в ноутбук. Ему недавно исполнилось семьдесят пять, с виду он был здоров и плотен, как бык, а его простая белая рубаха, похоже, была ещё больше и висела на нём балахоном. Напряжённый взгляд старика скользил по экрану, а пальцы неуклюже тыкались по клавишам, путаясь в его длинной и густой бороде. Двое его старших сыновей сидели по обеим сторонам стола и молча пили чай с рогаликами. В этой избе после непростых трудовых будней подобное считалось доброй традицией.

Первым нарушил тишину старик-отец:

– Слушайте, парни, повадился какой-то негодник в нашем амбаре сено топтать. Надо бы вам ночью посидеть в карауле и поймать его.

Голос его прозвучал с напряжением.

– Отец, ты хочешь, чтобы мы его проучили? А как же твои веб-камеры? Кажется, ты их где надо и не надо понатыкал, – отозвался старший брат, жуя и разглядывая свои мозолистые и шершавые пальцы. Какими же грубыми они ему казались. Это и неудивительно, он уже какой день часами вытачивал из дерева страшные фигурки в виде черепов с перьями на голове вместо волос. Новый тренд. Подросткам такие нравились. А ему денежка шла, пусть и небольшая.

Старшему брату было двадцать, и телом он пошёл в отца – такой же крепкий и здоровый. Правда, рубашки умел подбирать по размеру, и модные они у него были. В этот раз он решил приодеться в красную атласную, подпоясанную чёрным глянцевым поясом. Как-никак захаживал после своей работы в гости к одной девице. Они у него частенько менялись: то одна, то вторая, то третья. Любили его девки, исходила он него какая-то особая энергетика.

Нахмурив брови, старик-отец взглянул на старшего сына.

– А тебе лишь бы кулаками махать! Для начала ко мне привести надо. Я посмотрю в его бессовестные глаза. А что касается веб-камер, понатыкать-то понатыкал, а вот что дальше, не разберусь никак, работают неважно. Не видно ничего. Чайник я в этих делах, – сказал он, указав на монитор.

– Ладно, поймаем. Кто пойдёт первым? – согласился с отцом средний брат, такой же крепыш, только девятнадцатилетний. И рубашка на нём тоже была атласная, только такого термоядерного цвета, что хоть глаз выколи, да ещё с дурацкой надписью: «Don’t sleep, chicken ass»¹.

Он старался подражать старшему брату: подбирал модные рубашки на рынке, чтобы девки липли, как пчёлы на цветок. Вот только вкус его частенько подводил, и рядился он во что-то несуразно-вычурное, вызывая у девок смех. Однако пара-тройка воздыхательниц у паренька всё же водилась. Либо всё дело было не в его вкусе, а в специфическом запахе, который от него исходил. Он подрабатывал, ухаживая за свиньями и коровами, правда, чужими. В округе жили более состоятельные люди, а им требовался помощник. Вот он кормил свиней, убирал за ними и получал поощрение в виде денег.

А в углу на печи лежал младший брат и слушал, о чём говорили его отец с братьями. Звали его Иван-дурак. Ему недавно исполнилось восемнадцать. Тощий, как спичка, рыжие волосы торчком, в старой потрёпанной рубашке и выцветших лаптях. Совсем не модный. Девки его стороной обходили. Называли юродивым. Да и сам он не старался их внимание привлечь, будто неинтересны они ему были. Ещё и неумеха, руки из одного места у него росли – что ему старик-отец ни поручал, он всё поганил. Вот и приходилось старику-отцу на старших сыновей надеяться: они и дрова по-человечески поколют, и воду принесут как надо. Так что слонялся Иван практически без дела.

– Хотите, я пойду? – свесившись с печи, подал он голос.

Старший брат поперхнулся рогаликом.

– Молчи уж и на печи валяйся. Это дело для настоящих мужчин.

Средний брат громко рассмеялся.

– Да-да, замолкни, а то муха в рот залетит, – бросил он напоследок.

Он и над Иванушкой старался издеваться так, как это делал его старший брат, однако не настолько хорошо у него это получалось. Дело в том, что братья с детских лет считали Иванушку недоразвитым. Иван уже привык к этому, поэтому ничего им не ответил, а лишь заложил ногу на ногу, как ни в чём не бывало. Зачем пререкаться, думал он – свои нервы дороже.

– Не важно, кто из вас пойдёт первым, главное, чтоб поймали, – вынес вердикт старик-отец.

В первую ночь отправился в амбар старший брат. Забрался он на большой стог сена и захрапел от скуки, а утром сказал, что не видел никого. На вторую ночь пришла очередь среднего брата. И с ним та же история произошла. Делать нечего. Послал на третью ночь старик-отец Иванушку-дурачка. Тот лёг на сено и принялся разглядывать деревянные обветшалые стены небольшого амбара. Через открытые двери проступал лунный свет и веяло приятной прохладой. Хорошо здесь лежать, подумал Иван: никаких братьев нет противных, ни вечно недовольного старика-отца. Так бы и спал каждую ночь он в амбаре.

Долго Иван лежал, с одного бока на другой переворачивался. Вскоре надоело ему это дело скучное и начал он сам с собой разговаривать:

– Скажу, что всю ночь стоял на дозоре – никого и нечего. А сам пойду-ка я лучше прогуляюсь.

Поднялся Иван-дурак с сена и покинул амбар. Побрёл куда глаза глядят, мимо изб. Темно вокруг было, нигде свет в окнах не горел, ни души. Вся деревня была погружена в сон. Лишь где-то вдалеке изредка выли собаки, нарушая первозданную тишину. Шёл-шёл Иван и добрался до тёмного леса. Увидел он на лесной поляне небольшой деревянный домик с резными ставнями. Зашёл внутрь и увидел за столом девушку с чёрными, как смоль, волосами и в светлом платье. А лицо у неё было бледное и белое, будто снег. В таких же бледных руках она вертела яблоко, большое и румяное. Любовалась им.

Наверняка Белоснежка, подумал Иван. Хотел он было поздороваться с ней, как вдруг она с улыбкой поднесла яблоко ко рту. Испугался Иван, подбежал к ней и одним ударом ногой выбил фрукт из её рук. Хорошо хоть челюсть девушке не сломал. Не хотелось ему в этом пустом доме с трупом куковать. А то ещё люди подумают, что он её отравил.

Белоснежка с испугом вскочила из-за стола и взглянула на яблоко, укатившееся к ногам нежданного гостя. Какие лапти страшные, подумала она. Затем окинула взглядом их обладателя. Какой неказистый. Разозлилась она, закричала на него:

– Ты кто такой? И какого фига яблоко из рук вышибаешь?

Гость спокойно ей ответил:

– Я – Иван. Как я вижу, ты решила полакомиться отравленным яблочком?

Он огляделся по сторонам. На окнах белые прозрачные занавески. В углу – метла. Ничего особенного.

– Отравленным? – недоверчиво скривилась Белоснежка. – Ты-то откуда знаешь?

– Я умный, книжки читаю. Скажи мне спасибо за то, что я тебя от вечного сна спас, – последовал ответ.

– Лжёшь! – топнула ногой Белоснежка. – Почему я должна тебе верить?

Иван поднял яблоко с пола. Белоснежка с завистью смотрела, как он держал его в руках. Он знал, о чём она думала: о том, что ему просто хотелось присвоить это яблоко себе, вот он и придумал, что оно отравлено.

– Если дева вкусит этого яблока, – Иван провёл пальцем по глянцевой поверхности фрукта, – она заснёт вечным сном и гномы выдолбят ей хрустальный грот.

– Какая чушь! – расхохоталась Белоснежка. – Мои гномы давно на пенсии и ничего уже не выдолбят: у одного ревматизм, у другого – деменция, об остальных лучше промолчу.

– А потом её найдёт прекрасный принц и своим поцелуем разбудит от вечного сна, – продолжал Иван.

Белоснежка прекратила смеяться и сердито сделала в его сторону шаг.

– А ну отдавай, – она протянула руку, желая получить своё яблоко обратно.

Иван-дурак спрятал яблоко у себя за спиной. Он словно хотел поиграть с ней.

– А я чем плох? – он весело задал ей вопрос. – Да, не красавец! Но разве это главное? Соглашусь, не богат. Зато семейный: у меня помимо папули ещё два брата есть. Где ещё такого жениха найдёшь?

Терпение Белоснежки лопнуло. Она кинулась в угол комнаты, схватила метлу и швырнула её в Ивана-дурака. Тот еле увернулся от метлы и выскочил из дома вместе с яблоком. Так и не достигнув необходимой цели, метла угодила прямо в стену, рядом с косяком, и с грохотом упала на пол.

А Иван-дурак уже бежал по лесу, не оглядываясь, только пятки сверкали.

– Легко отделался, – разговаривал он сам с собой на бегу. – Ну и невесты пошли. Я к ней с добром, а она на меня с метлой. Куда катится мир?

Прибежал он в лесную гущу и огляделся. Темнота, вокруг ели и сосны игольчатые, где-то среди деревьев послышалось хлопанье больших крыльев. Очевидно, пролетел филин. Сюда Белоснежка со своей метлой точно не сунется. Да и вообще, место такое, что люди здесь редко ходят. По крайне мере, так думал Иван.

Но тут кто-то сзади ударил Ивана-дурака по спине. Больно, да так, что у него искры из глаз посыпались. Упал он на землю, выронив яблоко, и затих. Скрючилась над ним страшная сморщенная старушка в чёрной мантии с капюшоном. Это была Злая колдунья. В одной костлявой руке она держала большую палку, а в другой была у неё была корзинка. В корзинке яблок видимо-невидимо. Точно таких же, какое Иван-дурак у Белоснежки отобрал.

Глядя на распластанного без чувств юношу, старуха проворчала:

– Вот негодник! Яблоки мои ворует. Они же мне для дела нужны.

Затем Злая колдунья бросила палку, наклонилась к яблоку и подняла его с земли. Вскоре оно пополнило её корзину. Потом покопалась в своей корзине, пошевелила яблочки и вытащила со дна iPhone. Заулыбалась. Потыкала грязным пальцем по чёрному глянцевому экрану – и на фоне леса отобразилась её кривая улыбка, особенно выделялась большая волосатая бородавка на носу.

– Так, зеркальце, скажи, кто на свете всех прекрасней? – пропела она сладким голоском, так и сяк вертя смартфон перед собой, чтоб лучше ракурс выбрать.

Экран кашлянул и закричал в ответ механическим голосом:

–Ты посмотри на себя, дура старая! Конечно Белоснежка посимпатичней будет!

Поскрипев зубами, старуха со злостью швырнула телефон на землю и давай по нему каблуками своих уродливых ботинок стучать.

– Вот тебе и iPhone! – прыгая, приговаривала она с недовольством. – А говорили, самый лучший, последняя модель. Ух-х-х! Разработчики!