Loe raamatut: «Моя прекрасная принцесса»
Глава 1
Сицилия
Февраль 1816 года
Наконец-то она видит человека, убившего отчима. К несчастью, выстрелом она его еще достать не может.
Джиллиан Драйден выдохнула ругательство, за которое бабушка как следует надрала бы ей уши. Прежде чем стрелять, нужно подобраться ближе к бандитам.
– Спорю на что угодно, это изысканное выражение ты подцепила не в салонах палермских аристократов, – пробормотал ее брат. Взгляд Гриффина Стила тоже был устремлен на небольшую группу людей в ущелье внизу.
– Конечно, нет. Их язык шокирует куда сильнее.
Гриффин негромко рассмеялся, и на сердце Джиллиан потеплело от благодарного удивления. Гриффин был ее братом только по отцу, но от этого не меньшим чудом. Они встретились всего несколько недель назад, однако вот он, лежит рядом с ней на голом известняке в негостеприимных горах Сицилии. Гриффин, как и она сама, целится из ружья с твердым намерением убить. И если это не проявление истинной родственной любви, Джиллиан не знает, что же это означает. В особенности если принять во внимание, что в целом он не одобряет ее действия.
– Ты же понимаешь: я здесь по принуждению, – произнес он, словно прочитав ее мысли.
Для Джиллиан это стало еще одним открытием. Выходило, что ее брат умеет читать чужие мысли.
Джиллиан внимательно всматривалась в свою цель – здоровенного мужика, только что спрыгнувшего с лошади и передавшего поводья одному из своих людей. Шайка головорезов остановилась в ущелье отдохнуть и напоить коней. Один из бандитов быстро разжег костер, другой снял с седла связку кроликов и начал их свежевать.
Судя по всему, они собрались провести на этом славном лугу некоторое время, что очень устраивало Джиллиан. Гораздо проще пристрелить человека, лениво покуривающего под деревом, чем попасть в него, если он в седле несущейся галопом лошади.
– Знаю, ты не хотел бы здесь находиться, – негромко отозвалась девушка. – И очень благодарна, что составил мне компанию.
– Твоя дорогая матушка поджарит меня на раскаленных углях, если узнает про эту нашу вылазку. И моя жена тоже, – пробормотал Гриффин.
Стоило лишь раз заглянуть в его холодные темные глаза, чтобы понять, насколько он опасен, но в присутствии супруги Джастин Стил превращался в ручного зверька. Со всеми остальными он вел себя как добродушный волкодав, обладающий, однако, смертельной хваткой.
– Ну, бабушку никто не переплюнет, – заметила Джиллиан. – Ты даже представить себе не можешь, что бы сказала об этом она.
Впрочем, не имеет значения, что подумают по этому поводу мать или бабушка. Сейчас она, как никогда, близка к цели, к которой стремилась последние пять лет. Видя Антонио Фальконе прямо перед собой, Джиллиан не допустит, чтобы кто-то помешал ей совершить правосудие.
Гриффин пошевелился, пытаясь найти более удобное положение на безжалостной голой скале.
– Вообще-то я много слышал о тебе от леди Марбери. Она весьма обеспокоена твоим импульсивным поведением.
Джиллиан повернулась к брату и прищурилась. Глаза его были скрыты в тени обвисших полей шляпы, а черты умного загорелого лица лишены всяческого выражения. Длинные черные волосы падали на плечи, а тонкий шрам, тянувшийся по щеке, делал его похожим скорее на бандита, чем на богатого образованного человека, в чьих жилах текла королевская кровь.
– Они хотят прибрать меня к рукам, да? – спросила Джиллиан. – Но ты же понимаешь, что это бессмысленно.
– Так я и сказал леди Марбери. К сожалению, она сочла мое замечание неубедительным.
– Если ты не одобряешь то, что я делаю, зачем ты здесь? Это не твоя битва, а помощь у меня имеется.
Гриффин фыркнул:
– Старик и мальчишка?
– Стефано научил меня всему, что я умею, а его внук – смышленый мальчуган.
Гриффин оглянулся на углубление в скале, где старик и мальчик удерживали лошадей.
– Похоже, Стефано не меньше восьмидесяти, а его внук только вчера научился забираться на лошадь.
Джиллиан перевела взгляд на бандитов.
– Значит, вот почему ты пошел со мной: пообещал моей семье, что будешь оберегать меня, – но в этом нет необходимости.
Джиллиан уже несколько лет ждала этого момента. Если ей не хватит сил и умения, чтобы убить Фальконе сейчас, она не будет иметь ни минуты покоя в будущем.
«Я тебя не подведу, дорогой мой папа».
– Я и сказал леди Марбери, что ты в состоянии защитить себя сама, – отозвался Гриффин. – А сам подумал: почему бы не пойти с тобой и не помочь, если сумею.
Джиллиан была благодарна брату и за то, что он никогда не разговаривал с ней как с глупенькой барышней. Или того хуже: не обращался с ней как с помешанной из-за того, что она хотела отомстить за жестокое убийство отчима. Ее вполне устраивало, что она не похожа на других девушек, но не всегда легко быть изгоем и жить в тени, потому что твое имя – и само твое существование – замараны скандалом. И потому мысль о том, что брат с женой приехали на Сицилию, чтобы найти ее, согревала Джиллиан до кончиков пальцев.
Они рассматривали мужчин, расположившихся на лугу. Солнце золотило берег речки, но листва деревьев частично закрывала мишень. Лучшее место для стрельбы, конечно, внизу справа, на едва заметной тропинке, что тянулась вдоль скал.
Джиллиан всего несколько часов назад узнала от жителя соседней деревни, что Фальконе выступил в путь. Пришлось здорово поторопиться, но, к счастью, час был достаточно ранний и никто на бабушкиной вилле не увидел, как она помчалась к конюшне, – никто, кроме Гриффина. Самым большим потрясением для Джиллиан оказалось то, что он, даже не попытавшись остановить ее, лишь возвел глаза к небу и оседлал еще одну лошадь.
– Знаешь, ты ведь совсем не обязана это делать, – пробормотал Гриффин. – Я могу… вместо тебя.
Она смотрела на него, щурясь от яркого света. Судя по выражению лица, он говорил серьезно – непривычное чувство благодарности снова окутало сердце теплом.
– Никто не предлагал мне ничего подобного раньше, – мягко отозвалась Джиллиан.
Гриффин сверкнул улыбкой.
– В основном у людей нет привычки предлагать юным леди застрелить кого-нибудь.
– Разумеется, кроме как у тебя.
– Знаешь, ты не первая.
На долю секунды Джиллиан почувствовала искушение позволить ему убить Фальконе за нее. В конце концов, она не из тех, кто получает удовольствие, убивая. Когда она впервые убила бандита, то едва успела убежать, до того как упала на колени и извергла наружу содержимое желудка. То же самое произошло и во второй, и в третий раз.
Вероятно, так случится и после Фальконе. Но ведь именно он приставил пистолет к голове отчима и нажал на спусковой крючок. Жажда правосудия – или отмщения, как скажут многие, – действительно иссушает душу. Она уже не раз была почти готова отступиться. Но Фальконе и его люди слишком долго действовали безнаказанно, совершая убийства и устраивая беспредел. Поэтому Джиллиан ни за что не откажется от своей клятвы, данной отчиму в тот день, когда они оставили его покоиться в холодном мраморе.
– Я тронута, Гриффин, но должна сделать это сама.
Он досадливо выдохнул:
– Ты же понимаешь, что смерть ублюдка не принесет тебе покоя…
– Я не ищу покоя. Я ищу возмездия.
– Точнее, отмщения. Этим должны заняться власти Палермо.
В ответ она лишь презрительно фыркнула. Ее бабушка, графиня Марбери, потратила годы, добиваясь правосудия у властей. Их это не интересовало. Не интересовало это и наследника отчима, нынешнего графа Патерини. До тех пор пока Фальконе набивает их сундуки взятками, власти и местная знать с радостью будут и дальше позволять бандитам сеять страх по всей Сицилии.
Гриффин внимательно смотрел на сестру.
– Ты не должна марать руки кровью, моя дорогая девочка.
– Они уже испачканы, Гриффин.
Он озадаченно взглянул на нее, потом до него дошло.
– Боже милосердный! И сколько человек ты успела убить? – Голос его звучал потрясенно.
– Нескольких, – уклончиво ответила Джиллиан.
– О, и это все, что ты можешь сказать?
– Они это заслужили.
Бандитское отребье убило отчима, двух его телохранителей и юного грума, сопровождавшего их в том роковом путешествии по ущелью Тиберио. Очень удачно, что Джиллиан нанесет удар правосудия почти в том же месте, где те невинные души сделали свой последний вдох.
Брат едва слышно выругался.
– Джиллиан, твоя жизнь не должна быть такой.
– Неужели я кажусь тебе добропорядочной молодой леди?
Он насмешливым взглядом окинул ее наряд – куртку из овчины, бриджи из оленьей кожи, сапоги для верховой езды.
– Ты вполне можешь ею стать. Ты привлекательная девушка, когда не маскируешься под кровожадного головореза.
– А я-то думала, ты единственный, кто меня понимает, – раздраженно огрызнулась Джиллиан.
– Понимаю, но если ты будешь продолжать в том же духе, это не пройдет для тебя бесследно. Убийства всегда отрицательно сказываются на человеке.
Она даже не поморщилась.
– У меня нет выбора.
– Выбор есть всегда, Джиллиан.
Она снова перевела взгляд на курящего трубку Фальконе. Бандит так удачно сидел на открытом пространстве, но чтобы пуля достала его, нужно подобраться поближе.
– Нет смысла об этом спорить. Я сделаю то, что должна сделать, – произнесла Джиллиан.
– Нет, я.
– Виновата во всем я, – прошипела девушка. – И точку поставить должна я – и никто другой.
Гриффин нахмурился:
– Не понимаю.
Джиллиан пришлось проглотить комок в горле, прежде чем ответить.
– Я виновата в том, что убили отчима. Я отправила его прямо на линию огня Фальконе.
– Значит, тобой движет чувство вины? В таком случае убийство Фальконе окажется пустой победой. – Гриффин сжал ее руку. – Пока ты винишь себя, покоя нигде не найдешь.
Боже, как ей хотелось, чтобы он ошибся! Он должен ошибиться.
– Я еще никогда не встречала человека, который раздражает так, как ты.
– Моя жена регулярно говорит мне об этом.
Внизу Фальконе выбил из трубки остатки табака, поднял с камня свою чудовищную тушу и зашагал к рощице, в которой расположились его люди. Джиллиан мысленно выругалась, повернулась и сделала знак Стефано. Старик вытащил пистолет из-под седельного ремня, готовый прикрыть ее.
– Гриффин, хочешь – помогай, не хочешь – не надо, но я сделаю это сейчас.
Не дожидаясь ответа, Джиллиан перекинула ружье за спину и соскользнула со скалы. Так быстро, как только осмелилась, она сползла вниз на узкую тропинку, что вилась по краю ущелья. Если встать, вряд ли ее заметят снизу, но рисковать Джиллиан не собиралась. За эти годы Фальконе слишком часто ускользал от нее.
Брат держался рядом. Она чувствовала, что Гриффин кипит досадой, но все же не издает ни звука. Нужно отдать ему должное – он чертовский молодец.
В нескольких футах от своей цели Джиллиан подняла руку, чтобы остановить брата, и оглянулась. Сразу за ними стоял, пригнувшись, Стефано. Его загорелое морщинистое лицо скрывалось в тени, отбрасываемой широкополой шляпой.
Гриффин смотрел потрясенно. Видимо, он не заметил, когда старик успел подкрасться так близко с пистолетами наготове. Может, Стефано и постарел, но все еще оставался сильным и энергичным, умел передвигаться как привидение, безмолвное и смертоносное.
Джиллиан пригнулась к земле и перекинула из-за спины винтовку. Она уже трижды ее проверила, но не поленилась и проверила в четвертый раз. Отличное оружие, легкое и короткоствольное, но не такое точное, чтобы стрелять прицельно. И хотя Джиллиан могла быстро перезарядить винтовку, если промахнется, в это время она будет представлять собой идеальную мишень.
Значит, попасть нужно с первого выстрела.
Гриффин встал рядом. Он напряженно кивнул ей и поднял свое ружье, хрипло втянув воздух. Джиллиан быстро поднялась на ноги и прицелилась в Фальконе.
По несчастливой случайности, в этот момент над их головами пролетел орел, испустив громкий крик. Бандиты машинально подняли головы и уставились прямо на них с Гриффином.
Джиллиан выстрелила. Оглушающее эхо прокатилось по ущелью. Снова грохнуло – Гриффин выстрелил секундой позже. Фальконе, спотыкаясь, отступил назад, упершись спиной в ствол дерева, и взревел, схватившись за плечо. Один из бандитов рухнул на землю, как мешок зерна, сброшенный с тележки, остальные кинулись за оружием.
– Ложись, ненормальная баба! – заорал Гриффин, пытаясь оттащить сестру от края обрыва.
Джиллиан вывернулась, скользнула вниз по каменистой осыпи и едва не упала, но сумела устоять на ногах и перезарядить винтовку. Гриффин, не прекращая грязно ругаться, сделал то же самое. Она подняла оружие, прицелилась и снова выстрелила.
Мгновение спустя пуля ударила ей в плечо, швырнув на землю. Затылком она приложилась к камню – в голове вспыхнула боль. Джиллиан лежала, оглушенная, и смотрела в небо, мерцающее молочной дымкой. В ушах гудели тысячи церковных колоколов.
«Шевелись, идиотка!»
Она не могла шевельнуть даже пальцем.
Над ней возникло лицо Гриффина, чуть менее туманное, чем небо.
Джиллиан, превозмогая боль, все же прошелестела:
– Я в него попала?..
– Ради бога, не сейчас! – рявкнул Гриффин.
Он что-то прижал к ее плечу с такой силой, что к горлу поднялась желчь, а перед глазами заплясали черные точки. Джиллиан усилием воли прогнала надвигающуюся черноту.
– Фальконе мертв?
Гриффин оглянулся, крикнул что-то Стефано, затем снова повернулся к ней и сказал:
– Мертв.
Ее охватило невероятное облегчение, на мгновение прогнавшее пожиравший тело огонь.
– Мы сделали это, Гриффин…
Если она умрет, то – благодарение Богу! – усилия оказались не напрасными.
– Точно. – Гриффин что-то туго затянул на ее плече и руке. Она с трудом удержалась от крика. – Но поверь, дорогая сестрица, на этом дни, когда ты убивала, завершены.
Он поднял Джиллиан и перекинул через плечо – темнота захлестнула все вокруг, избавив ее от жары, света и боли.
От всего.
Глава 2
Лондон
Май 1816 года
Чарлз Валентин Пенли, шестой герцог Левертон, торопливо сошел с тротуара на мостовую, едва сумев избежать столкновения с тремя мальчишками, которые стремглав неслись по улице, возвращаясь из парка домой. Пусть ему и нравилось их отличное настроение, все трое здорово перепачкались в грязи, а человек обычно не наносит визиты в таком виде, будто только что покинул конюшню.
– А ну помедленнее, сорванцы! – крикнул Кейтс с козел коляски. – Вы чуть не сшибли его светлость. Вот бы упал на задницу!
Кейтс, превосходный грум, время от времени забывался, и сомнительное происхождение рожденного в лондонском борделе давало о себе знать.
– Совсем ни к чему так кричать, – заметил Чарлз.
– Они могли напугать лошадей. Да вы и сами перепугали бедных животин до смерти, эдак-то спрыгнув с тротуара, – обвинительным тоном добавил Кейтс. В его мире не могло быть ничего хуже, чем игра на нервах вверенных ему животных.
– Неосмотрительно с моей стороны, – сказал Чарлз. – Как ты думаешь, должен я перед ними извиниться?
– Ну, ваша светлость, не надобно вам переводить все в шутку. Вы и сами знаете: эта пара терпеть не может выходить из конюшни при таком-то ветре. Говорю вам: это почти что ураган.
Словно для того, чтобы подтвердить его слова, по Брук-стрит пронесся порыв ветра, в воздух взвилась пыль и юбки трех нянек, спешивших вслед за своими непослушными подопечными. Двое из них, совсем молоденькие и довольно хорошенькие, кокетливо улыбнулись Чарлзу, бормоча слова извинения за неудобства, причиненные мальчишками.
Чарлз вежливо улыбнулся им в ответ и повернулся к Кейтсу.
– Ну хорошо, можешь вернуться на Гросвенор-сквер. Не знаю, сколько времени мне придется тут пробыть, но боже упаси держать лошадей на улице во время урагана!
День выдался и впрямь ветреный, не по сезону холодный в эту весну, и все же выйти из дома было приятно.
Лишь недавно вернувшись из своего имения в Линкольншире, Чарлз провел последние несколько дней, по уши зарывшись в бумаги в кабинетах парламента. Ему не хватало долгих верховых прогулок, свежего воздуха и спокойной, упорядоченной жизни в деревне.
Кейтс оценивающе взглянул на темно-серое небо.
– Вы уверены, сэр? Похоже, вот-вот хлынет дождь. Вы ж не хотите промочить сапоги. Да у Джоббинса припадок случится!
– Позволь, я тебе кое-что объясню, Кейтс. Я герцог, а Джоббинс – мой камердинер. Я плачу ему жалованье, но не собираюсь платить за то, что у него может случиться припадок.
Грум неуверенно посмотрел на него.
– Как скажете, ваша светлость.
Вся прислуга Левертон-Хауса жила в страхе перед Джоббинсом, который находился там со времен Всемирного потопа и умел добиваться неохотной уступчивости даже от дворецкого. Свои устрашающие повадки Джоббинс перенял у предыдущего хозяина, пятого герцога Левертона, однако, в отличие от пятого герцога, Джоббинс имел сердце. Чарлз находил весьма забавным, что камердинер относился к нему с большей приязнью, чем собственный отец.
Чарлз сжалился над вконец обеспокоенным грумом.
– Что ты предпочтешь – пусть промокнут лошади или я?
Кейтс бросил еще один встревоженный взгляд на небо, затем посмотрел на терпеливо ждущую пару.
– Ваша правда, сэр. Лучше мне доставить этих двоих домой.
Кейтс пустил лошадей быстрой рысью по Брук-стрит, а Чарлз повернулся и начал подниматься по ступеням красивого городского особняка из оштукатуренного кирпича, принадлежавшего герцогам Марбери, хотя он и сдавался в аренду до недавнего возвращения в Англию леди Марбери и ее семейства после многих лет жизни за границей.
«Они и твое семейство тоже», – напомнил себе Чарлз.
Он и леди Марбери приходились друг другу дальними кузенами по отцовской линии, а дочь леди Марбери, теперь вдова итальянского аристократа, в юном возрасте вышла замуж за одного из дядьев Чарлза с материнской стороны.
Тот союз продлился всего несколько лет, пока дядюшка не скончался от сердечного приступа в постели известной куртизанки. Молодая вдовствующая герцогиня тоже допустила скандальные отношения – настолько скандальные, что семейство Марбери бежало на континент, сперва поселившись в Неаполе, а затем на Сицилии.
Они оставались там больше двадцати лет, даже после смерти лорда Марбери. А почему вернулись сейчас и зачем леди Марбери в столь категоричной форме призвала к себе Чарлза – эта загадка требовала некоторой осторожности.
И все же Пенли и Марбери были семьей, а Пенли всегда ставили интересы семьи превыше всего. Этот урок вбили ему в голову с детских лет, и вряд ли он когда-нибудь о нем забудет.
Лакей в ливрее впустил его в дом, негромко приветствовал и принял у него шляпу и перчатки. Мгновение спустя из глубины дома появился в высшей степени корректный дворецкий, чтобы проводить Чарлза к леди Марбери.
Окружающая обстановка создавала атмосферу спокойной, знакомой элегантности. Ребенком Чарлз часто посещал этот дом, и теперь видел, что тут ничего не изменилось с тех давно прошедших дней, когда Марбери скандально покинули Англию.
Дворецкий проводил его в дальнюю часть дома. Чарлз смутно припомнил, что тут находилась личная гостиная леди Марбери. А это было уже интересно, ведь он предполагал, что его визит официальный.
В последний раз они виделись, когда Чарлз был неоперившимся юнцом и совершал со своим наставником большое путешествие по Европе. С тех пор многое изменилось, а Чарлз стал герцогом Левертоном.
Дворецкий коротко постучал в дверь и доложил о его прибытии.
Чарлз вошел в небольшую комнату и остановился, чувствуя себя так, словно вернулся в давно прошедшие годы. Обстановка не изменилась. Даже желтые шторы с фестонами, обрамляющие окна, были теми же, только изрядно выцвели. Он вспомнил и богато украшенные французские настольные часы на каминной полке, и портрет предыдущего графа Марбери кисти Ромни, висевший над камином.
Это заставило его почувствовать себя ребенком – ощущение, не доставившее никакого удовольствия.
Негромкий смех отвлек Чарлза от размышлений.
– Жутковато, правда? Стоило войти в эту комнату, и я почувствовала себя молодой. Мы отсутствовали так долго.
К нему подошла леди Марбери, элегантная дама, одетая скорее во французском, чем в английском, стиле. Ясные голубые глаза смотрели весело. Привлекательное, почти без морщин, лицо освещала приветливая улыбка. Лишь белоснежные волосы, чуть прикрытые изящным кружевным чепцом, давали понять: ей уже за семьдесят. Жизнь герцогини была непростой, но она сохранила и красоту, и спокойную грациозность.
Леди Марбери приветливо улыбалась.
– Чарлз, так приятно снова тебя видеть! Надеюсь, что моя внешность не лишила тебя дара речи. Неужели я настолько постарела, что ты меня не узнаешь?
– Прошу прощения, – отозвался он, поцеловав ее руку. – Я и вправду ошеломлен – вы так молодо выглядите. Вы не постарели ни на день после нашей последней встречи.
– Что за чепуха! – Она потянулась и легко поцеловала Чарлза в щеку. – А вот ты изменился: вырос таким красавцем. Впрочем, и мальчиком ты был симпатичным и обаятельным.
Чарлз удивился, услышав такой комплимент. Леди Марбери, какую он помнил, не была склонна к похвалам и лести. И уж точно никто и никогда не назвал бы его обаятельным – скорее неуклюжим и косноязычным. Конечно, за прошедшие годы он приобрел светский лоск, но леди Марбери об этом не знала, и потому ее слова показались ему подозрительными. Он знал, что она совершенно блестящая женщина, что именно она следила за политической карьерой мужа до отъезда на Сицилию. Не стоило забывать также, что леди Марбери умна, хитра и проницательна.
– Прошу, Чарлз, садись, – сказала она, показав на кресло с полинявшей, но все еще прекрасной вышивкой. Сама леди Марбери устроилась напротив, на кушетке с ножками в виде когтистых лап. – Надеюсь, ты простишь нам эту убогую обстановку. Мы еще не успели отделать все заново.
– Ничего убогого в ней нет, миледи. Выглядит совершенно очаровательно и очень… по-домашнему.
– Можно сказать и так, – отозвалась она сухо, сразу став гораздо больше похожа на себя прошлую. – И, пожалуйста, давай между собой обойдемся без формальностей. Они ни к чему. Если ты будешь называть меня «миледи», я буду вынуждена обращаться к тебе «ваша светлость». В конце концов, раньше ты называл меня «тетя Люси».
Чарлз сдержался и не стал выражать свое вежливое изумление. Мальчишкой он действительно иногда называл ее «тетя Люси», но в основном для того, чтобы позлить старших. Ни семейство Марбери, ни его собственные родители не поощряли подобную фамильярность.
– Как пожелаете, тетя Люси, – сказал он с улыбкой. – Итак, чем я могу быть вам полезен?
Она слегка вскинула брови.
– А почему ты решил, что мне требуется помощь? Может быть, я просто захотела увидеться со своим ближайшим родственником после стольких лет, проведенных вдали от дома.
– Разве мы настолько близкие родственники? Нужно будет свериться с семейной библией. – Чарлз сделал вид, что размышляет. – Полагаю, вы имеете в виду брак вашей дочери с моим дядей. Впрочем, насколько мне помнится, он оказался чрезвычайно коротким.
Она моргнула, потом взгляд ее потеплел, в глазах заплясали веселые искорки.
– Как гадко с твоей стороны подчеркивать это. Хочешь сказать, я пытаюсь тебя одурачить?
Он кривовато улыбнулся. Ни к чему позволять тете Люси думать, будто она может использовать его в каких-то своих целях. Когда-то он легко поддавался манипуляциям, но те дни давно прошли.
– Боже упаси. Однако мне показалось, что ваше послание просто взывало о настоятельной срочности. Простите, если я понял его неправильно.
Тепло из ее взгляда никуда не делось.
– Знаешь, ты мог бы и ошибиться: я действительно рада просто увидеться с тобой, но оказался прав – мне в самом деле нужна твоя помощь. Я лишь пытаюсь сообразить, как лучше к этому подступиться.
– Полагаю, сказать все напрямик. Со мной нет никакой необходимости ходить вокруг да около.
– Я и забыла, каким искренним и прямолинейным мальчиком ты был.
– Вы имеете в виду – неуклюжим?
– Нет. Так думал твой отец, но не я. Я никогда с ним не соглашалась.
Чарлз в знак признательности кивнул, не желая развивать эту тему. Он прекрасно знал мнение о нем своего покойного отца.
– Кроме того, – продолжала леди Марбери, – насколько я понимаю, теперь ты стал образцом учтивости и хорошего вкуса. «Несравненный Пенли» – кажется, так тебя называют?
Увы, так. Ему это не нравилось, но он сумел обернуть прозвище в свою пользу, как, впрочем, и многое другое в своей жизни.
– А еще «Безупречный Пенли» и «Непогрешимый Пенли». Выбирайте, что вам больше нравится.
Тетя Люси кивнула.
– Да, это я тоже слышала. Твоя репутация главного авторитета светского общества устрашает.
Кажется, они подбираются к делу.
– И поэтому вам потребовалась моя помощь?
– Позволь, я распоряжусь, чтобы принесли чай, а уж потом объясню.
Он жестом остановил ее.
– Может, на этот раз позволим себе пренебречь светскими формальностями, несмотря на мою устрашающую репутацию? Пожалуйста, тетушка, говорите начистоту.
Хоть он и научился ценить светские условности, иногда они казались ему утомительными и лишь отнимавшими время.
Она с сомнением посмотрела на него.
– Хорошо. Может, и правда лучше выпить чаю, когда к нам присоединится моя внучка.
Уж наверное она не имеет в виду…
– Это вы о мисс Джиллиан Драйден?
– Верно. – В голосе леди прозвучала нотка вызова.
– Вы привезли ее с собой в Англию? – Чарлз не сумел скрыть недоверчивое изумление.
Тетушка выпрямилась и внезапно стала выглядеть той властной аристократкой, какой он ее помнил.
– А что, имеется какая-то причина, по которой мы с дочерью не можем привезти Джиллиан домой?
«Помимо того факта, что она незаконнорожденная дочь герцога Камберленда, брата принца-регента».
Разумеется, Чарлз был не настолько груб, чтобы заявить об этом напрямик.
– Простите. Я просто думал, что Джиллиан вышла замуж и живет на Сицилии. Ей сейчас… двадцать два?
– Двадцать один. Думаю, ты и сам можешь догадаться, почему она не замужем.
– Простите. Я не хотел никого обидеть. – Он снова усмехнулся. – Очевидно, моя репутация все же незаслуженна.
Леди Марбери постучала пальцами по колену.
– А мне дали понять как раз обратное.
Ну вот, они снова начали ходить кругами, попусту тратя время.
– Так вы хотели поговорить со мной о мисс Драйден?
Леди Марбери вздохнула – устало и при этом встревоженно.
– Извини, что я попыталась откусить тебе голову. Очень уж долгими оказались два последних месяца.
– Не сомневаюсь: путешествие вас измучило, да и не так-то просто вернуться домой после стольких лет за границей.
Хотя после отбытия семейства Марбери в Европу прошло два десятка лет, скандал, вынудивший их уехать, еще не забылся.
Взгляд тети Люси смягчился.
– Да, Англия – наш дом, несмотря ни на что. Я счастлива вернуться сюда на закате своих дней.
– Боже правый! Я и не думал, что вы настолько одряхлели.
Она рассмеялась.
– А это, дорогой мой Чарлз, всего лишь дань вежливости.
– Нет. И я должен отметить, что до заката вам еще далеко. Однако ваши слова заставляют думать, что не все рады вашему возвращению. Полагаю, первая – ваша внучка?
– Какая отвратительная проницательность! Нужно будет запомнить. Да, Джиллиан отнеслась к переезду не лучшим образом. И не стану притворяться, будто это не доставило нам проблем.
– Из-за ее… гм… статуса или потому что она не очень хорошо знакома с английскими обычаями?
Тетя Люси снова вздохнула, на этот раз раздраженно.
– И то и другое, хотя, если уж на то пошло, ее поведение гораздо огорчительнее, чем второй пункт.
– Не думал, что такое возможно.
Для женщины из высшего общества самым неодолимым препятствием всегда являлось пятно незаконнорожденности.
– С Джиллиан возможно все, – ответила тетушка, покачав головой.
Чарлз вспомнил свою поездку на Сицилию двенадцать лет назад. Хотя он остановился у Марбери на их очаровательной вилле в окрестностях Палермо, Джиллиан Драйден ему довелось увидеть всего несколько раз. В то время ей было девять лет, поэтому и делать среди взрослых ей было нечего. Кроме того, у него сложилось впечатление, что лорд Марбери возражал против присутствия внучки у них в доме. В результате все старались сделать так, чтобы она никому не попадалась на глаза.
– Я помню, что она вела себя очень тихо, как призрак, парящий в углу комнаты.
Тетю Люси это замечание потрясло.
– Очень точно. Мой муж не одобрял присутствия Джиллиан, но я рада сказать, что ее отчим относился к ней совсем по-другому.
Чарлз кивнул.
– Насколько я помню, леди Джулия вышла замуж за итальянского аристократа. Графа Патерини, кажется?
– Да. Он был чудесным человеком и относился к Джиллиан как к родной дочери. Когда он трагически погиб, мы все были раздавлены горем. Но хуже всех пришлось Джиллиан и ее матери.
– Соболезную вашей утрате, – произнес Чарлз.
– Спасибо. Но, думаю, рассказ о нашей печальной семейной истории мало что даст. Лучше мне не тратить твое драгоценное время, а перейти сразу к делу.
– Я не смогу помочь, пока вы этого не сделаете, – улыбнувшись, отозвался он.
– Ну хорошо. Мне нужна твоя помощь, чтобы научить мою внучку, как стать приличной английской леди.
