Консалтер

Глава 1

Понедельник. Офис

– Все, разговор окончен, Земченко. Защищать проект едешь ты, это не обсуждение, а приказ! Материалы какие-то были, возьми у Никитеева, изучи. Поезд через семь часов, все, пиздуй.

Я повернулся к двери.

– Земченко.

– Да?

– Не дай Джобс он не продлит контракт, я из тебя позвоночник выдерну, алло, привет, родная, ну как же не беру…

Я понял, что разговор действительно окончен. Понедельник – день тяжелый. Все мои доводы о том, что Никитеев старший консалтер, а я – всего лишь мелкий стратег-консультант, разбились об айсберг с табличкой: «Вытаскивай проект как хочешь, у него другие дела». Интересно, какие? Что может быть важнее ключевого клиента? Более важный ключевой клиент?

Я вышел из кабинета Босса и побрел искать Никитеева, в слабой надежде, что «какие-то там» материалы действительно были. Несмотря на высокое звание старшего консалтера, все знали, что он конченый распиздяй и к защитам готовился обычно в поезде или самолете перед встречей.

С другой стороны, для меня это был действительно лотерейный шанс проявить себя. И возможно, даже подняться на следующую карьерную ступень – стратега-аналитика. Сейчас ниже меня в пищевой цепочке стояли только бесконечные стажеры. Я же только недавно прошел через это чистилище и попал в ад младшего стратега-консультанта.

Смущало только то, что это был действительно градообразующий клиент, который заключал с нами хорошие контракты, а в этом году почему-то решил закапризничать. Сильно пахло происками конкурентов. А это означало высочайший приоритет встречи, и отправлять на нее младшего стратега, мне представлялось стратегически неверным. Но решения Босса не обсуждаются. Если бы он хотел от меня избавиться, сделал бы это одним смс. Тут ни у кого из наших иллюзий нет. Все мы ходим под богом, но не всех примут в рай. Значит, надеемся на обратное, он хочет меня проверить и повысить.

– Мастер, ты не видел НикитУ? – поймал я пробегающего прожект-мена Виталика. Кличку он добросовестно заработал после того, как на полностью серьезных щах выкатил клиенту на коммерческой предзащите его нового бренда рекламный слоган: «Даже если спорта мастер – загляни к нам в Шаурмастер!» К сожалению Виталика, согласовать этот креатив с Боссом он в чек-листе пропустил. Месяц потом питался только шаурмой.

– У себя был.

Но нашел я его, разумеется, в курилке.

– Слушай, шеф меня по твоей защите отправляет в Питер. Сегодня в ночь. Что там у тебя есть по ним?

– А, там хуйня. У них оборотка за год упала, но по стратегии все норм. Надо больший охват в SMM делать, а они бюджет жмут, вот и получили.

– Так им и сказать?

Никитеев заржал: – Так и скажи! Щас я тебе презу в чатик скину.

Не все так плохо, есть хотя бы презентация.

– Она с прошлого года, там даты только поменяй. – И он снова уткнулся в телефон, не выпуская сигарету из губ.

Я докурил и пошел в open space готовиться к защите. Поезд в час ночи, приезжаю в 10 утра, встреча в 11, у них в офисе в Шушарах. Где это вообще? Я полез в Интернет. Добираться где-то около часа, с пересадкой в Купчино. Да уж, ключевой клиент, не мог в центре офис снять.

Ладно, что там в презентации?

SOPERTAG-GROUP, интересно, «Сопертаг-групп», так и запишем, является ведущим в России, бла-бла… производителем оборудования для консервирования всего… В том числе и самих консервирующих упаковок… бла-бла… отлично… беспокоит высокая конкуренция… Ага, а кого она не беспокоит… Значительное уменьшение охвата конечного потребителя… а зачем они вообще поперлись в В2С, тут чистый В2В… а, так это мы им эту идею и продали, нам СММщиков надо было занять хоть чем-то… Так, RFM анализ показал…

Я увлекся, и только через пару часов из мира большого бизнеса меня вытащило сообщение в вацапе от жены.

(пилинь)ЗАЙЧОНОК

20:10 Морковка, ты где? Скоро будешь?

20:11 Зай, прости, срочное дело, надо ехать в Питер, шеф дал ОЧЕНЬ важную задачу

20:13 ты охуел?

20:13 ты меня за кого принимаешь??

20:14 ты с бабой?!!

Пришлось прерваться и перезвонить

Глава 2

Вечер, офис, Москва

Зая, как обычно, взяла трубку с седьмого гудка, несмотря на статус онлайн. Это она меня так воспитывает, когда дуется.

– Ну Зааай, ну чего ты начинаешь опять?

– … (сопение)

– Серьезно тебе говорю, отправляет в Питер.

– … (сопение плюс всхлип)

– Ну все, хватит, я сейчас обижусь, что ты мне не доверяешь.

– Я тебе доверяю! – в миллионный раз попалась она. Теперь надо было быстро закрепить успех.

– А что тогда?

– Почему не предупредил?

– Потому что внезапная командировка – это когда внезапно.

– Ты из меня дуру-то не делай.

– А ты из меня. Почему я каждый раз должен оправдываться, где я, с кем я?

– Потому что я тебя люблю и переживаю.

– Переживаешь о чем?

– Чтобы тебя никто не увел! – Это была завершающая стадия конфликта.

– Я тоже тебя люблю и не собираюсь тебе ни с кем изменять.

– Ага, ты не собираешься, а они собираются!

– Кто «они»?

– Другие бабы, кто же ещё, что я их, не знаю?!

– Никто меня не уведет, не переживай.

Удар, блок, перекат, но в этот момент по опенспейсу прошли две дизайнерши, вполголоса обсуждая какие-то кривые в растре.

– Я так и знала! Кто это там?! – взорвалась трубка.

– Это мои коллеги, дизайнеры, – промямлил я.

– Хватит мне пиздеть, Земченко! Я что, твоих шлюх по голосу не узнаю?!

С первой попытки пройти уровень не удалось, пришлось начинать с предыдущего костра.

Наконец раунд закончился, как, впрочем, и всегда, горячими извинениями и признаниями в любви, «я так боюсь тебя потерять» и вот это вот все. Спасибо изобретателю видеосвязи.

Может быть, хитрая природа, зная, что человек существо поганое и обязательно привыкнет ко всему, – дала ему возможность обрести пусть даже маленькую радость, только преодолев какое-то препятствие? По крайней мере, несмотря на два года нашего брака, в семейном сексе эта формула работала. Ну то есть яркий секс получался уже только после хороших скандалов. Может быть, это естественно и у всех так?

Обменявшись уже не дежурными, а искренними признаниями в любви, я положил трубку.

Так, ещё пробегусь по PESTEL-анализу и можно двигать на вокзал.

Однако через несколько минут раздался другой звонок.

Глава 3

Вечер, метро, Москва

На экране высветилась смазанная фотка чувака, показывающего фотографу рокерскую козу. Я смахнул зелёную трубочку.

– Здаров, жиртрест! – в ухо заорал радостный голос Макса Антонова по кличке Антошка.

– Здарова, начальнико, – устало сказал я.

– Че как, какие новости, куда опять собрался?

– Опять? Первый раз за год.

– Вот именно, а перестал бы пахать на чужого дядю, ездил бы чаще. Как я. Вот сейчас опять присматриваю себе тур по Европе.

– Ты же недавно был.

– То Черногория, какая же это Европа. Братья славяне. А так – дыра дырой. Ни одного нормального отеля. Ихние пятерки не дотягивают даже до обычных троек. Я в Мюнхен хочу. Потом в Рим. Так куда ты намылился?

Я в двух словах пересказал неожиданное путешествие.

– Наконец-то нормальное дело тебе доверили, а то все пашешь на них, пашешь, а толку никакого. – Макс обидчиво намекал, что с момента, как я устроился в агентство, я так и не смог ему помочь написать маркетинговую стратегию для его бизнеса. Как настоящему бизнесмену, ему всегда было мало, и он всегда думал, что упускает какой-то важный секрет, отчего его бизнес не растет.

– Да какое большое дело, обычная командировка, одним днем.

– Так ты же вроде в ночь сегодня?

– Ну да, ночь туда, день там и завтра в ночь обратно. Компания мне отдельное купе сняла, это у нас, выездных консалтеров, райдер такой, – с легким сердцем я приписал себе заслугу Никитеева.

– Ого, деловая колбаса.

– А ты думал.

– Ну ладно, давай, зажги им там! Приедешь – расскажешь про свой первый успех!

– Пасиб, чувак, обязательно!

Я повесил трубку и посмотрел на часы. Пора было выезжать на вокзал, если я хочу успеть на метро. А я хочу. Потому что такси в мой райдер пока не входило.

…В метро я еще раз подумал, что Максу, конечно, хорошо перекрашивать всех офисных крыс вроде меня в бизнесменов. Я вспомнил наш самый первый разговор о его бизнесе. У него, как он ее называет, «международная компания по производству металлической сувенирной продукции». Сокращенно – МКПМСП «Значочек». Чудовищным шрифтом.

По замыслу неизвестного гениального дизайнера, выделенные буквы З и О символизировали самую суть, фундамент компании, металлическую сувенирную продукцию и ее основу – простой круглый значок. Но, как всегда, безжалостная к творчеству жизнь внесла свои коррективы. Собственно, поэтому его вторая кличка Нач. Очек, или по-простому Начальник О. Но так с ним могу шутить только я, на правах лучшего друга. На остальных он за это куксится.

По факту это небольшое подвальное производство значков на заказ, с двухкомнатным офисом над подвалом. Однажды нажрались, и он разговорился, как все начиналось. Что-то там было про то, как внезапно на него свалилась идея и он горячо взялся за дело. Еле-еле нашли склад, не спали ночами, клепали эти значки, начинали, короче, бизнес с полного нуля.

– Погоди, – встрял я, – а откуда взялся первый заказ?

– Ну, – он совсем немного замялся, – заказала одна крупная канцелярская сеть.

– А почему она заказала у компании из подвала?

– Ну, – он замялся чуть сильнее, – порекомендовали. Короче, не суть…

– Да кто порекомендовал-то?! Почему меня никто не рекомендует?

– Ну, отец порекомендовал.

– А, ну тогда понятно.

Возможно, я закатил глаза дольше, чем прилично, потому что он вдруг стал горячо оправдываться.

– Но это не то, что ты думаешь, просто так совпало! На этом месте мог быть кто угодно другой, понимаешь?

Интересно, почему бы не я?

Он продолжил увлекательную историю, как они сражались с крысами, как не приехал станок, как они проебали первый заказ, но им каким-то чудом дали отсрочку еще на месяц. Какое редкое предпринимательское везение.

Как выяснилось впоследствии, канцелярская сеть принадлежала отцу Макса. И первые пять лет была их единственным заказчиком. Но, тем не менее, чисто технически в разговорах всегда получалось, что бизнес он открыл и ведет сам. А мне. Ну мне просто надо быть посмелее. Будешь тут посмелее, ага. Но, может быть, не всем открывать бизнесы? Может, мое предназначение в чем-то другом?

Внутренний голос услужливо подсказал, что мое наиболее вероятное предназначение – это влачить жалкое существование до тех пор, пока случайный попутчик не попросит передать соль. Как в той древней истории. Там мужик попал к апостолу Петру и давай его пытать, в чем было мое предназначение, скажи? А тот ему говорит, помнишь, 1972 год, поезд Москва – Адлер? Там на второй день в вагон-ресторане к тебе повернулся человек с бородой и говорит: передайте, пожалуйста, соль?

– Так я передал.

– Так это оно и было.

Я перешел на кольцевую. До вокзала нужно было проехать еще несколько остановок.

Глава 4

Комсомольская, вечер

«… и выход к вокзалам, Ленинградскому, Ярославскому и Казанскому…» – вырвал меня из анализа экономической ситуации рынка консерв приятный женский голос.

Я побродил немного по ночному вокзалу, проигнорировал отлично поставленные обращения: «Молодой человек, помогите, чем можете, не хватает деткам на лекарства», от закутанных в серое покрывало девиц. Вот кому скрипты продаж надо писать, а не нашим зеленым стажерам. Постоял в маленьком Шанхае посреди зала ожидания. Время от времени продолжал просматривать презентацию с телефона и пытался отточить защиту, предугадать все возражения. К моменту посадки меня уже сильно рубило, и я мечтал только забраться на полку и сразу же уснуть. Голова немного гудела.

Доверху залив в себя отвратного, самого дешевого кофе и выкурив несколько сигарет под табличкой «Не курить», я немного поразмышлял о том, что в Минске, например, на вокзале висят плакаты «Увага! Небяспека падзення на рэйкі» (Внимание, опасность падения на рельсы – бел.), а в Москве висит: «Осторожно, возможность падения на рельсы!». Вот потому Минск – город опасностей, а Москва – город возможностей.

Наконец двери вагонов открылись и проводники начали запускать пассажиров. Несмотря на ночь, на платформе было достаточно многолюдно, огромный поток создавали, как всегда, китайцы. Вот кто путешествует по миру без забот, маленькими туристическими группами по два миллиона человек. Показалось, что мелькнула военная форма, разукрашенная белыми веревками. Серьезно? Ну да, толстенными белоснежными канатами. Где-то далеко от меня, в конце перрона, надрывалась гитара и звучный хриплый голос: «За собою дверь казармы тихо затворю…» Китайцы и дембеля – интересно, кто кого, философски подумал я, и подошла моя очередь.

– У меня электронный билет, – сказал я и протянул паспорт проводнице. Она потыкала в свой толстый железнодорожный смартфон.

– 21 место, проходите, паспорт не убирайте далеко, в вагоне будет еще одна проверка.

Я с полным чувством хозяина зашел в пустое купе. Какое блаженство. Тишина. Запах свернутых в рулон матрасов и немного стирального порошка. Я аккуратно повесил костюм на плечики и подумал, что надо будет купить специальный кофр. Если поездка пройдет удачно, меня повысят и ездить в командировки мне придется чаще. Купе для меня снимать, конечно, не будут, но командировочные – это хорошо. Да и вообще, карьерный рост налицо.

Из последних сил сражаясь со сном, я зажал в руках паспорт и дождался отправления, а затем проверки документов. Проводница с уважением оглядела мое пустое купе. Вероятно, понимала, что так серьезные компании командируют только серьезных людей. И поэтому я тоже старался выглядеть небрежно внушительно, как будто я только так всегда и езжу. Правда, пришлось спросить, где тут розетка. Затем я умело отбился от лотереи, такси и товаров по акции. Если РЖД не будут тупить, то следующим шагом для повышения конверсии в покупки – проводников необходимо будет обучить работать с первичными возражениями «дорого» и «нахуй не надо».

Едва дождавшись, чтобы она ушла, я закрыл дверь на все защелки и выключил свет. Сон пришел раньше, чем я коснулся головой подушки. Мне приснился кошмар. Что пришел дембель, подергал дверь, потом начал стучать. Он хочет забрать меня в армию. Они вычислили, что я не служил, и как зомби, стекались к моему купе со всего поезда. Но затем произошло действительно страшное. Защелки вдруг сами собой вышли из пазов, и дверь отъехала вбок. За дверью стояло много людей, но свет ослепил меня, и я не видел, кто именно. Так же в этот момент я понял, что не сплю и это действительно происходит.

– Простите, что вам нужно? – растерянно спросил я.

Глава 5

Понедельник. Поезд Москва – Санкт-Петербург

В коридоре заплакал ребенок, и мужской голос сказал: «Тихо, тихо».

– Чего это тихо, сейчас поплачет и успокоится, – в купе, задев меня сумкой, зашла девушка с огромной копной салатовых волос, свитых из веревок. Кажется, это модно в определенных кругах и называется дреды. В дверях встала проводница вагона и по-хозяйски указывала на полки.

– Вот тут, на двадцать первом, молодой человек, а вы занимайте любые свободные.

Я потер лицо и решительно вмешался в процесс:

– Извините, но это купе занято, я его купил целиком, пожалуйста, покиньте его немедленно!

– Напишите заявление в РЖД, вам вернут стоимость. Я вам дам потом список документов, куда нужно будет отвезти оригиналы, в течение тридцати рабочих дней рассмотрят, – скороговоркой затрещала проводница.

– А я еще раз прошу вас покинуть мое купе и дать мне поспать! Мне не нужен никакой возврат, тем более что я уже заплатил! Это незаконно! Вы не имеете права!

Девушка и проводница посмотрели на меня, муж с двумя детьми на руках осторожно попятился в коридор. Я почувствовал запах победы.

– Девушка, и вы тоже, пожалуйста.

– С какой стати?

– С такой, что это чужое купе и вы нарушаете частную территорию.

В ответ она выхватила телефон и направила его на меня. Автоматически включился фонарик. Краем глаза я увидел, как исчезла тень проводницы, возможно, она решила, что ее миссия в этом рейдерском захвате выполнена.

– Вы мне угрожаете?! – каким-то вдруг неестественно высоким, почти визгливым голосом спросила Медуза Горгона, напряженно глядя в экран. Ребенок от неожиданного вопля мамы расплакался в коридоре еще сильнее, и она резко повернула телефон в проем, сняла детей и снова ткнула камерой мне в лицо.

– Что? Я? – От неожиданности у меня пропал словарный запас. – Вовсе нет. Это вы, судя по всему, мне угрожаете. Я всего лишь хочу отстоять свое купе. Свое, понимаете, я его купил. И не снимайте меня, девушка, это нарушение моих прав.

– Имею право! Вас можно снимать, Мурганиев разрешил! – как зазубренную мантру выпалила она.

Я нервно засмеялся.

– Во-первых, не Мурганиев, а Нургалиев. Во-вторых, готов поспорить на это купе, вы не знаете, кто это такой. Ну и в-третьих, это заклинание в свое далекое время касалось только сотрудников полиции. Вы знаете, кто такая полиция?

– Конечно, знаю! – фыркнула юная леди, отчего на экран полетели капельки. Она, немного подумав, стерла их рукавом. – Их я сейчас и вызову, если вы не перестанете угрожать мне и моим детям!

Она снова резко повернула телефон на детей и обратно.

Указательный палец с таким же, как и дреды, кислотно-зелёным ногтем был вжат в заднюю стенку телефона так сильно, что казалось, он сломан в первой фаланге. Ребенок на руках у отца снова начал хныкать, немного подумав, к нему присоединился второй.

В стену глухо и часто постучали: «Заткнитесь там нахуй, или я сам ментов вызову! Валера, успокойся. Да что успокойся, заебали!»

Я медленно развел руками и показал пустые ладони. Где-то читал рекомендации одного дрессировщика, что это якобы помогает установлению первого контакта с агрессивным животным.

– Хорошо, спокойно, я вам не угрожаю, давайте решим все миром? – произнес я в камеру, стараясь придать лицу самое дебильное выражение. На всякий случай я широко открыл глаза и немного наклонил голову вбок.

– Вы гарантируете, что я и мои дети спокойно переночуют в нашем купе? – как ведущая в передаче про суд, четко выговаривая каждое слово, спросила девушка.

«В «нашем», – с болью подумал я.

– Да, гарантирую. Дети-то не виноваты в том, что у них такая… – я посмотрел на её сжавшиеся в прямую полоску губы, – …такая юридически грамотная мать. И да, я официально заявляю, что вы можете ночевать здесь.

Я посмотрел в глазок камеры и мстительно добавил:

– Уважаемые подписчики, если вам не понравилось мое поведение и вы хотите меня наказать, нажмите пожаловаться на это видео, поставьте дизлайк и отпишитесь от канала. Давайте покажем, что вместе мы сила!

– Нет! – наконец-то нормальным голосом, по-детски всхлипнула она, и опустив телефон камерой в ногу, начала судорожно тыкать в экран. Через некоторое время он потух.

– Зачем вы так? – с обидой спросила она. – Я с таким трудом их собирала. У меня их уже 953.

Я сочувственно промолчал. По крайней мере, бледной агрессивной решительности у нее на лице больше не было. Муж, все это время терпеливо стоявший в коридоре, понял, что раунд выигран по очкам, и робко посмотрел на меня.

– Так можно мы зайдем?

– Конечно, Алеша, заходи, – вместо меня ответила юная стримерша.

– Да, проходите, – я отодвинулся от двери, – располагайтесь вот здесь. Столик тоже в вашем распоряжении.

– А вы могли бы пересесть на другое место? Я привыкла ездить по ходу.

Вот почему некоторыми людьми доброта воспринимается как слабость? Хотя в моем случае это как раз и есть слабость.

– Это для вас так принципиально?

– Да, меня укачивает.

Я молча перекинул свое постельное наверх. Все же какое-то непонятное жжение внутри требовало от меня хоть каких-то действий. Почему я должен это все молча терпеть?

– Хорошо, располагайтесь, а я сейчас приду.

Я пошел к проводнице с твердым намерением хотя бы истерично высказать все, что я думаю о средневековых принципах существования РЖД.

Глава 6

С конца коридора доносился легкий шансон, какая-то баба хрипло надрывалась, что она мол, не воровка, не шалава. Я чуть сильнее и дольше, чем нужно, постучал в дверь с замызганной табличкой «Проводник вагона №». Песня заткнулась, торопливо звякнуло стекло бутылки.

Дверь чуть-чуть приоткрылась, и в щель высунулось испуганное лицо проводницы. Но, увидев меня, она выдохнула с облегчением.

– А, это вы.

– Я так понимаю, раз вы их привели именно ко мне, просить их отправить обратно не стоит?

Проводница виновато опустила глаза. В ее купе кто-то испуганно вжался в стену, избегая двигающегося луча света из коридора. Через пол по ногам отдавался ритмичный стук колес.

– Поверьте мне, правда, больше ни одного свободного места во всем поезде.

– А как же места, откуда они ушли?

– Там сидячие места и компания в вагоне, я вам честно скажу – не завидую я сегодня двенадцатому.

Судя по всему, этот двенадцатый как раз испуганной тенью прятался от дембелей за углом спальной полки.

– Сидячие? В ночь? Такие есть?

– Ну да, самые дешёвые, по 500.

– Хорошо, какие ещё есть варианты?

– Говорю же, никаких.

– Ну как же. А что насчёт уступить мне свое купе, а самой отправиться в мое?

– Не положено.

– А пихать ночью левых пассажиров в чужое купе положено?

Она промолчала, по-прежнему глядя в пол. Типа тоже не положено, ну а что было ещё делать? На одном стуле пики точёные…

– Тогда может быть таким же способом отведете меня в СВ или в первый класс? Там наверняка есть свободное место.

Она подняла на меня взгляд, как мне показалось, полный боли, отчаяния и сострадания вместе.

– Куда? Это сидячий и плацкартный поезд, это единственный вагон с купе! Какие нам Эс-Вэ…

Я выразительно посмотрел за ее плечо. Ну что ж, придется применить грязный шантаж. Что она занимается явно не служебными обязанностями.

– Может быть, тогда сходим к начальнику поезда? Вряд ли он одобрит ваше ночное рвение к пассажирам постороннего…

Из купе раздался вежливый кашель, и ломающийся молодой голос робко произнес: «Я тут».

На свет показался худенький мальчик, в серой форме, теребящий фуражку. Блядь, серьезно, это начальник поезда?

Видимо, он все прочитал на моем лице, потому что так же, как я десять минут назад, вскинул руки ладонями вверх и умоляюще зашептал: – Начальник поезда Родненький, – он поднял бейджик, – это фамилия, извините, это не обращение – это моя первая смена в этой должности! Не губите, умоляю, вас! Я клянусь, что ваше купе единственное свободное во всем поезде. А в вагоне этой, ммм, дамы с детьми действительно полное фиаско. Мне так не нужен скандал! Пожалуйста, всего одну ночь! Ведь не до Владивостока же едем! Зачем вам одному целых четыре полки?

Мне показалось, он сейчас разрыдается. Родненький. Ну вот что же такое, товарищи? От агрессивной маман, значит, скандал не нужен, а от меня, значит, можно отмолиться? Но я уже понимал, что ничего раздувать я не стану. Даже телефон доставать не буду, делая вид, что тоже веду свой видеоблог под названием: «Нахвати РЖД». Все же просто так уйти я не мог. Поражение было бы слишком болезненным.

– Хорошо. Но тогда я могу покурить в тамбуре. Бесплатно.

Проводница испуганно посмотрела на начальника поезда. Он понял, что настала пора принимать взрослые решения, и с надеждой спросил.

– А у вас вейп? Или айкос?

Хуяйкос.

– У меня самые обычные, самые классические, самые вонючие сигареты, от которых разъедает глаза и с потолка потом капает желтая смола.

Он сморщился, как будто у него заболел зуб.

– Ну только один раз, пожалуйста.

Я хотел бы, конечно, дымить там всю ночь и мстительно кидать окурки на пол. Но одного раза действительно будет достаточно. Маленькая победа принесла долгожданное облегчение, и зуд в диафрагме успокоился. Я посмотрел на эту странную парочку, сказал: «Отдыхайте», и демонстративно пошел в тамбур.

Когда я вернулся обратно в купе, там уже стоял легкий аромат из смеси какашек, вонючих носков, соуса терияки и еще какой-то фиалковой дряни. Пара сидела друг напротив друга у окна, дети мирно сидели и жевали рядом с матерью. Стол был заставлен пакетами из «Макдональдса» и бутылочками с сосками. Мальчик кашлял. Они все успели переодеться в отвисшие домашние штаны и такие же футболки.

– Надеюсь, вы не болеете ничем? – озабоченно спросила молодая мать.

– Ничем таким, от чего ваших детей не защитят прививки, – буркнул я. Надеюсь, она из этих. Ведь чем хорошо быть матерью-антипрививочницей? Правильно, на детскую одежду надо тратиться только до восьми лет.

– Мы принципиально против прививок, – отчеканила она. Дошутился.

– К сожалению, немногие понимают, что прививки – это продукт для уничтожения человечества, разработанный планетарными сверхкорпорациями.

Судя по всему, она как раз принадлежала к числу избранных, расколовших мировой заговор, как орех. Я посмотрел на ребенка, доедающего гамбургер.

– А «биг тейсти джуниор», это разве не продукт сверхкорпорации?

– Нет, это специальное детское меню!

Я понял, что начинать дискуссию о глютоматах и правозакрученных молекулах искусственного сахара точно не стоит. Я посплю сегодня или нет? Теперь надсадно закашляла девочка.

– А как вы тогда лечите детей?

– Мы оздоравливаемся сами. Космической Интерпретационикой.

– Чем?!

– Ну это когда любую мысль можно интерпретировать в космос, и он вернет ее в виде материального воплощения. И это реально работает.

– А чего же вы тогда себе отдельное купе не инте…пре…тировали? А, блин. Да, действительно работает. Но неужели вашему космосу настолько на меня насрать?

– Нет. Не насрать. Просто у вас мысли не синхронизированы. Потому вселенная вас не слышит.

– Ах вот оно что. – Я полез на свою полку. Только философских диспутов мне еще не хватало. Не принесли бы меня ночью в жертву, и то хорошо.

– А как синхронизировать мысли?

– Ой, я сейчас тебе покажу, – от радости она даже перешла на ты, – как раз новый вебинар Наставника вышел.

– Вот смотри. – Она включила видео на своем телефоне и протянула его мне.

На экране возник сидящий за столом человек, в комнате с максимально криво выставленным светом. Если бы не красная полоска YouTube и уточнение про новый вебинар, я бы предположил, что видео писалось на мезозойскую технологию VHS, в период расцвета передачи «Взгляд». Он пристально смотрел прямо в камеру.

Звук немного подребезжал и выровнялся. Голос у мужичка был сухой и треснутый, как будто его часами заставляли говорить, а пить не давали. Очень размеренно, в одной интонации и тональности, он начал ронять слова на столик:

– Что есть ваша мысль, дорогой участник вебинара. Это синхронные колебания атомов вашего мозга, вызванные далеким-далеким взрывом большого космического яйца. И в момент взрыва мы с вами, да-да, мы все, вся вселенная, были друг от друга на расстоянии… – он задумался на секунду, – на расстоянии кулака.

В доказательство он потряс своим кулачком в экран.

– И вот тогда мы в полной мере ощущали близость друг друга. А потом нас раскидало по вселенной…

В качестве снотворного хорошо. Мое возбуждение полностью ушло, и я почувствовал, что снова готов провалиться в сон.

– …знаете, бывает встречаешь человека, а он кажется таким родным, – продолжал скрипеть голос, – и это не кажется. Это значит, что действительно наши атомы долгое время жили по соседству друг с другом. С тех самых пор эти блуждающие корпускуляры составляют наши мысли. Вселенная хочет, чтобы мы, дети её, вернулись обратно домой, где нам было так хорошо и уютно. Но чтобы вернуться, необходимо набрать из атомов мозга некий секретный код. И сегодня я покажу вам, как это делать.

Видимо, он отвлекся на чат, которого я не видел, прочитал комментарий, недовольно поморщился и сказал: – Нет, на деньги мы сегодня работать не будем. Сегодня семейное счастье и здоровье близких.

– Итак, я доказал вам, что мысли материальны. Тогда мы с вами научимся синхронизировать свои мысли с колебанием вселенной. Да, колебанием. Волны. Наверняка замечали, что если все идет плохо, то потом наступает период, когда все идет хорошо. Что? – Он снова отвлекся на чат. – Интересный вопрос. Что такое атомы? Атомы – это маленькие шарики из которых состоит все. У вас в голове тоже. Сейчас они прыгают не так, как прыгают маленькие шарики вселенной, а после нашей дыхательной практики начнут прыгать так, как нужно. Простите, что объясняю такими простыми словами, я все-таки доктор четырех наук, но для меня главное, чтобы вы поняли механизм. Да, корпускулярно-волновой дуализм, правильно пишите, хорошо, когда в чате есть эксперты.

После того как мысли синхронизируются, мы сможем запустить во вселенную интерпретацию того образа, которым хотим обладать. И сегодня мы будем интерпретировать семейный уют…

На этой фразе я отрубился и уснул.

Мне снился мой семейный уют, что я приехал домой, а моя Зайка очень обрадовалась, смеялась, обнимала меня, а потом я увидел, что стою в крикливой одежде Макса, и я пытался посмотреть в зеркало, но Зая постоянно его от меня закрывала и говорила, ну что ты, он уехал, уехал в Питер, в Санкт-Петербург, просыпайся, просыпайтесь…

– Просыпайтесь, молодой человек, Санкт-Петербург, поезд скоро в депо уедет!

Я подорвался как ужаленный. У меня было все рассчитано по минутам.

– Сколько время?!

– Так 10.30 уже, все уже ушли, скоро в депо отгонят.

Я безнадежно опаздывал на самую важную в своей жизни встречу.