– Тогда выходите. Я немного изменю свой облик. Поэтому не удивляйтесь, когда увидите меня. Считаю, что Вашим товарищам вовсе не обязательно видеть мое настоящее лицо. И потом, в разговорах называйте меня Семеном. После Вашего ухода я закрою квартиру и тоже выйду. Если вдруг, я уточняю, вдруг Вы заметите что-то подозрительное, то остановитесь и возьмитесь за голову. Тогда я выеду со двора на машине один, а на самом выезде вы и сядете в салон.

– Договорились.

Уже в подъезде Мурат вновь стал невидимым. Вышел во двор. Осмотрелся внимательно.

Потом облетел двор. Ничего подозрительного не заметил. Двор был пустынным.

Приземлился в кустах. Стал видимым.

Выйдя из кустов, подошел к тому месту, где прятались его помощники.

– Все в порядке?

– Ну, ты даешь! Так и заикой можно стать. Как ты вышел из дома, что мы тебя не заметили?

– Через чердак прошел к дальнему подъезду и вышел оттуда. Короче. Человек сейчас откроет нам вон тот Опель, – он указал на стоявшую неподалеку серого цвета автомашину. – Мы садимся в нее, и он нас везет к вероятному месту, где могут прятать наш объект. По дороге расскажу детали нашей операции в доме.

***

Все произошло без заминки. Вышли. Сели. Поехали. Поговорили.

Это, если вкратце.

Следует отметить только то, что Кирилл преобразился. Усы, борода. Приклеенные брови. Стрелок в первую минуту даже не узнал его.

Ехать пришлось за город, но недалеко.

Кирилл – Семен съехал с дороги в лес. И остановился в кустарнике. От дороги машину прикрывал лес. Да и темно было уже.

Стрелок приказал ребятам следовать за ним.

Он и не собирался брать их в дом. Они ему только помешали бы. Но, как прикрытие, они были нужными.

Когда подошли к объекту, стоявшему крайним в череде почти одинаковых двухэтажных коттеджей, Стрелок распределил роли.

– Соболь пройдешь не много по улице и будешь наблюдать за воротами и калиткой во двор этого вот дома. Если заметишь что подозрительное, дашь сигнал мне и Чкалову свистом.

Тот кивнул в знак того, что понял задачу.

– Теперь ты, – Стрелок обратился к Чкалову. – Обойдешь по пролеску двор с тыльной стороны и будешь наблюдать оттуда. Если все получится нормально, то я выведу Бороду к тебе. Вместе и доставим его к машине. Ну а дальше, как получится. И, конечно, как скажет наш человек, который привез нас сюда.

Он взглянул на наручные часы.

– На все про все у нас будет примерно час. Не больше. И то, это при хорошем стечении обстоятельств. И, конечно, если Борода здесь. Так, по местам. И эфир не занимать. Говорить только по делу. И по – тише. Постарайтесь не попасть под видеокамеры. Тут их много. Поехали, как сказал в свое время первый русский космонавт Гагарин.

С этого момента каждый исполнял конкретно свою партию.

После того, как ребята разошлись по своим постам, Стрелок опять превратился в невидимку.

«Как все-таки мне повезло, что я могу перевоплощаться! Как бы мы действовали без этой моей способности, не знаю!»

Размышляя, таким образом, про себя, он полетел навстречу опасности, которая могла поджидать его в этом злосчастном доме.

«А с виду ничего!»

Вот он уже во дворе.

Действительно у парадного входа в дом прогуливается молодой охранник.

Больше никого нет.

«А камер, действительно, хватает. Так, теперь в дом к наблюдателю».

Уже в доме, сориентировавшись по показанной Кириллом схеме, Стрелок быстро нашел комнату с пультом наблюдения.

Он осторожно пролетел через стену внутрь комнаты.

Действительно, там было много разной аппаратуры, в том числе и компьютеры.

За столом с мониторами сидел молодой человек в камуфляже. На голове у него были наушники. Рассматривая изображения на мониторах, он, видимо, слушал музыку.

«Что еще может слушать такой исполнительный охранник? Придется тебя немного оглушить. Чтобы не мешал мне ненароком».

Сказано, сделано. Охранник даже не ойкнул.

«Так, теперь нужно найти, где наш контрразведчик – перебежчик».

Просматривая изображения видеокамер, Стрелок довольно быстро нашел того, за которым проделал с ребятами такой длинный путь.

На одном из мониторов было четко видно, как Борода сидел за столом в одной из комнат и что-то быстро писал.

«Доносы строчишь, скотина! Недолго осталось тебе это делать на чужбине. Скоро будешь писать их уже у нас. Только теперь нужно определить, где же ты находишься в данную минуту. Так, комната явно не жилая. Окон нет. Значит, либо подвал, либо, как и говорил Семен, это гараж. Начнем с последнего. Только вырубим мониторы. Зачем оставлять не нужные нам, но нужным для противника следы моего пребывания здесь и способа задержания предателя».

Даже в мыслях он не называл сына командующего настоящим именем.

Осмотрев систему подключения мониторов к сети, он выдернул все провода из розеток. Экраны сразу же потухли.

«Вот так будет надежнее».

Поплутав несколько по дому, Стрелок очутился в гараже.

Там – то и увидел Бороду.

Тот продолжал строчить что-то на бумагу. Так увлекся писаниной, что не обращал ни на что внимание.

«А может, взять тебя с твоими записями? Скорее всего, ты уже что-то интересное написал? Так и сделаем».

Достав из кармана марлевую повязку, и пропитав ее хлороформом, Стрелок плотно прижал ее к лицу Бороды. Так прижал, чтобы хорошенько прикрыть, прежде всего, нос и рот.

«Без воздуха, который ты заранее не запас, долго не протянешь. Напал – то я внезапно. Да и хлороформ должен помочь тебе заснуть. А проснешься ты, гад ползучий, уже у нас в подвале».

Так рассуждал о дальнейшей судьбе предателя Стрелок, удерживая двумя руками голову Бороды.

Несколько минут Борода пытался сопротивляться. Но Стрелок держал его мертвой хваткой.

После того, как Борода в пылу борьбы оттолкнулся ногами от стола, они упали на пол.

Стрелку удалось обхватить его тело ногами, чем он еще больше препятствовал Бороде вырваться из цепкой хватки человека, который занимался в свое время рукопашным боем и тренировался в захвате пленных. Как он не старался, но оторвать руки Мурата от лица не мог. Стрелок удерживал обеими руками его крепко.

Сделала свое дело и внезапность нападения.

При этом при первом же прикосновении рук Стрелка к телу Бороды оно стало невидимым.

Наконец Борода начал все слабее и слабее сопротивляться. Хлороформ и прекращение поступления кислорода в легкие делали свое дело. Он обессилел. Все его грузное тело обмякло. Глаза медленно закрылись.

И вот наступил, наконец, тот момент, когда Борода перестал оказывать сопротивления.

«Вот и чудненько! Давно бы так. А то еще дергаться начал зачем – то».

Это только в детективных фильмах, чтобы они были более эффективными, сплошь и рядом показывают, как при перекрывании носа и рта жертвы платочком, смоченным в хлороформ, жертва почти сразу погружается в глубокий сон.

Так усыпляют людей в фильмах – детективах и о смелых и всегда побеждающих разведчиках.

Но в жизни это не заработает. Для воздействия хлороформа или об обездвижении теле человека можно говорить только на протяжении некоторого времени.

Подхватив безвольное и невесомое тело Бороды под мышки, Стрелок оторвал его от пола. И стал выбираться из этого «логова».

«Полдела сделано. Теперь быстрее к Кириллу. А ребят вызову позже. Заодно пока и прикроют нас».

Подлетев к тому месту, где стояла авто Кирилла, Стрелок, убедившись что разведчик в салоне нервно курит, приземлился в нескольких метрах от него в кустах.

Став вновь вместе с Бородой видимыми, Мурат взвалил тело бывшего контрразведчика на плечо и направился к машине.

«Ну, и тяжел ты, братец», – со вздохом констатировал разведчик.

Но, делать нечего.

Кирилл заметил его уже в паре шагов от машины. Выскочил из салона. Открыл багажник.

Стрелок загрузил в багажник тело Бороды.

– Нужно только на всякий случай связать его и кляп в рот засунуть.

– Я уже подумал об этом и приготовил все, что нужно.

Спеленав Бороду и засунув ему в рот приготовленный Кириллом кляп, Стрелок по рации связался с ребятами и приказал им быстрее возвращаться к машине.

***

Не заезжая в город, группа рассталась с Кириллом и направилась домой.

Путь был не близкий. Но возвращаться, да еще и с таким уловом, было одно удовольствие.

Не доезжая до места встречи с группой прикрытия примерно два километра, группа вместе с «трофеем», бросив машину в кустах у дороги, направилась дальше уже пешочком. Очнувшийся к тому времени Борода, вначале не понимал, что с ним происходит. И только мычал от бессилия. Он даже зарычал, увидев среди конвоиров Стрелка. А разговоры вести с ним никто не собирался.

Но было уже хорошо, что то сам шел. И его не нужно было нести, как принцессу.

Группа прикрытия ожидала Стрелка с ребятами в том же месте, где и расставались перед этим.

Объединившись, двинулись к передовой.

Подошли к ней и пересекли ее без приключений.

А через некоторое время все уже сидели в кабинете командующего и устно докладывали с проведенной операции. Точнее докладывал Стрелок. А ребята изредка поправляли его или уточняли.

Лицо Патрушева светилось. Он практически ничего не спрашивал. Только с улыбкой смотрел то на одного, то на другого, то на третьего.

Борода к тому времени уже находился под стражей во внутренней тюрьме ополчения, которая располагалась тут же, в подвальном помещении штаба. К нему был приставлен специальный конвой из шести сменявших друг друга ополченца. Постоянно с ним непосредственно находились двое ополченца.

Как затравленный зверек, он все озирался вокруг. По его недоуменному, явно растерянному виду было понятно без слов, что он так и не осознал до конца, что же с ним приключилось. Ведь он так и не заметил, каким образом оказался в «родных пенатах» штаба ополчения, откуда не так давно спешно ретировался.

Он прекрасно помнил, что сидел в гараже закрытой базы и писал рапорт о проделанной работе в штабе ополчения. Но дописать не успел. По какой причине так и не понял.

Но сейчас Мурат меньше всего думал о судьбе этого отщепенца рода человеческого. Пусть этим занимаются следствие и трибунал. Он надеялся, что в этот раз Борода его не избежит. Правда, если не скроется в очередной раз, с помощью какого – ни будь такого же отщепенца. Хотя маловероятно, чтобы руководство ополчения наступила во второй раз на одни и те же грабли.

Гораздо большее значение для него имел вопрос: как скоро командующий отпустит его домой? Неужели тот не понимает, что он так соскучился по Людмиле. По ее ласкам, заботе.

Тем временем командующий сообщил присутствовавшим трем бойцам невидимого фронта, что руководство республики наградило их государственными наградами. Хотя официальное награждение, в рамках разумного и с учетом секретности операции, пройдет позже и не открыто.

И тут он сказал такое, что Мурат готов был подпрыгнуть со своего места. Оказывается, что в связи с успешным окончанием операции каждому ее участнику предоставлялся недельный отпуск.

Это радостное сообщение постепенно доходило до него. И, когда дошло, то он не выдержал, дождался перерыва в рассуждениях командующего, чтобы не перебивать его, встал и спросил с придыханием от волнения:

– А когда мы можем отправиться в отпуск?

Командующий вначале опешил от такого вопроса. Ведь он говорил о важных вещах, которые касались всех ополченцев.

Но потом, видимо сообразив что – то, заулыбавшись, сказал:

– Как только я закончу поздравлять вас с окончанием операции. Хотя, я сказал уже все, что хотел. Поэтому Вы втроем свободны на неделю от выполнения своих непосредственных обязанностей. А затем на службу. Дела не ждут. Счастливо отдохнуть, ребята!

***

Сказать, что Мурат быстро двигался к своей любимой, значит не сказать ровно ничего. Он летел, в переносном, конечно, смысле на крыльях любви.

Ох! Как он соскучился!

А ведь прошло всего – ничего времени, когда они расстались. Вот, что значит первая любовь!

Буквально через несколько минут он оказался в госпитале. Взлетел по лестнице одним махом на второй этаж. И… Его ожидало сообщение, что Людмила приболела и находится дома.

Не раздумывая ни минуты, он метнулся домой.

По дороге заскочил в магазин и по карточкам набрал разных продуктов. И, конечно же, бутылочку вина.

Со всем этим богатством он и ворвался в квартиру.

Люда спала в спальне на кровати. Лицо ее было бледным. Под глазами темные круги.

Мурат только мельком окинул взглядом все эти безобразия и прильнул губами к губам любимой.

Она вздрогнула. И открыла глаза.

Он собрался продолжить поцелуи вечность.

Но ее реакция удивила его.

Людмила резко отстранилась, как могла, от него. И даже руками уперлась в его грудь, отталкивая Мурата от себя.

– Не понял? – Без всякого возмущения, но удивленно спросил Мурат.

– Ты, что не понимаешь, что можешь заразиться от меня. У меня острое респираторное заболевание. Оно передается очень даже легко другому человеку. Хочешь заразиться и лежать рядом со мной?

– Я готов лежать рядом с тобой и здоровой и больной!

– Лучше все – таки здоровой. Если и ты заболеешь, кто будет ухаживать за больной женой, кроме тебя?

По ее уже не такому серьезному, как вначале, лицу Мурат понял, что он уже прощен за свою оплошность.

Но она продолжала отталкивать его от себя. Поэтому пришлось подчиниться.

Сделав вид, что он обиделся, Мурат, несколько отстранившись от нее, он сказал:

– А я так стремился к тебе. Если бы ты только знала!

– А я знаю. Только будь, пожалуйста, осторожнее. Не следует еще и тебе заболеть. Понятно, дорогой?

– Понятно, – не глядя на Людмилу, с нескрываемой жалостью в голосе, ответил Мурат. – А я тут отоварился не много. И бутылочку прихватил. Думал, отметим мое возвращение. Но, видимо, придется отложить это до лучших времен.

– Вот именно. Придется отложить. Но…

Она замялась, а потом уже более твердым голосом продолжила:

– Хотя, по правде сказать, я проголодалась очень! Вот видишь, болеть болею, а есть все равно хочется.

И улыбнулась, глядя на любимого мужчину.

– Так, что же я расселся здесь. Сейчас приготовлю, что смогу. Не обессудьте, сударыня!

Он сорвался с места и рванул на кухню.

Скоро оттуда в спальню стали прилетать такие запахи, что Людмила не один раз сглотнула набежавшую слюну.

Но ожидать ей было не долго. Мурат быстренько приготовил блюдо, которое у него получалось всегда отлично. Основное слово в этом предложении – всегда. Ну, конечно же, это была яичница. Но какая! На кусочках сала свиного. От сковороды исходил такой изумительный и давно забытый ею запах!

Поставив сковороду на подставке на тумбочку у кровати больной, Мурат переложил два яйца с кусочком сала на тарелку и протянул ее жене.

Та, не ожидая приглашения к трапезе, приступила к поглощению такой вкусной яичницы, которую она, казалось, не отведывала никогда ранее.

Ели молча. Ведь оба проголодались.

Затем Мурат принес из кухни кружки с растворимым кофе. Его проглотили уже не так быстро, как предыдущее блюдо.

Затем Людмила умиротворенно улеглась на свое место.

Мурат вынес пустую посуду на кухню. И вернулся в спальню.

– Так, какие лекарства тебе нужны? Говори, я их достану.

Люда ласково посмотрела на мужа.

– Все, что нужно, мне принесли девочки из госпиталя. Ты, что же серьезно думаешь, что за мной некому было ухаживать?

– Ухаживать?! – С напускным возмущением воскликнул Мурат. – Ухаживать за тобой могу только я. Один. Запомните, это, сударыня. Ну, лекарства доставить могут, конечно, и другие лица женского, подчеркиваю, женского пола. А ухаживать, только я.

– Хорошо, хорошо! Успокойся, Отелло! Никаких мужчин в этой квартире, кроме тебя, не было. Только девчонки, которые, узнав, что я приболела, сразу же примчались помочь мне.

– Ну, и, конечно, посмотреть в каких условиях проживает их подружка с этим ополченцем, – как будто продолжая ее мысль, казал Мурат.

– Конечно. Они все осмотрели, пересчитали. И остались довольными, что я пристроена в надежные руки. Тебе это хотелось услышать?

– И это тоже. Ведь это правда, не так ли?

Люда снова мягко улыбнулась в ответ на слова мужа.

– Конечно, правда, дорогой ты мой человек!

– Значит, так. Сейчас ты отдыхаешь. А я пойду и потихоньку помою посуду. Хотя хозяйка и приболела, но в доме все равно должен быть порядок. Отдыхай. К вечеру я постараюсь под твоим чутким руководством приготовить что-нибудь посущественнее, чем яичница. Договорились?

– Договорились. Я тебя люблю!

– Я тебя тоже.

И, улыбнувшись, добавил шутя:

– Но целоваться пока не будем. Не настаивай, пожалуйста. Так надо для безопасности обоих. Все. Я пошел наводить порядок.

Э п и л о г

Недельный отпуск пролетел, как один день. Не успел Мурат как следует выходить Людмилу после болезни, как уже нужно было спешить на службу.

За эти такие короткие дни они узнали друг дружку гораздо больше, чем некоторые узнают о своем суженом или суженой в течение нескольких лет.

Оказалось, что у них, почему – то одни и те же песни и их исполнители, фильмы и их главные герои. Да что там культура! У них были однотипны и любимые блюда и напитки. Вот это уже совсем невероятно. Ведь по характеру они, если и не прямо противоположные, то уж точно не совпадающие по их чертам. Имеется в виду темперамент, обидчивость и так далее.

К примеру, Люда обладала удивительно спокойным характером. Естественно, пока это не касалось Мурата. Чтобы вывести ее из такого состояния, нужно было очень даже постараться.

Мурат же, обладая хорошей выдержкой при действиях в качестве снайпера и разведчика, тут уж он был само спокойствие. В других же ситуациях взрывался при первом удобном случае.

И так далее и тому подобное.

Тем не менее, как говорили все девчата в госпитале, близко знакомые с этой семейкой, они «спелись».

Практически только одно расстраивало Мурата. Дело в том, что Людмила была против того, чтобы в ближайшее время рожать детей. Нет, она ничего не имела против самого появления на свет маленького или маленькой Добровольских. А то и двоих – троих сразу. Но она панически боялась, что после родов она станет толстой, некрасивой. И Мурат разлюбит ее. А этого она допустить не могла ну, никак.

Такое она, увы, видела не раз на примере замужних подруг.

И как Мурат не настаивал, она стояла на своем. Пока поживем без ребенка.

А в остальном у них действительно были мир да любовь. За все это время они ни разу даже не поругались. Это ж надо!

Люда после выздоровления вернулась в госпиталь. И пропадала там днями.

Мурат приступил к выполнению своих новых обязанностей. В основном они сводились к тому, что утром он собирал все сводки об обстановке на фронте. Периодически проверял деятельность разведывательной роты.

Ему было приятно посещать роту. Там ведь оставались еще многие, которые его помнили. Хотя были и новобранцы. Вообще – то по количеству их было уже даже больше, чем «стариков». Они смотрели на него, как на икону. «Старики» рассказывали об этом парне такие истории, что хоть сейчас книги пиши, только успевай.

Отобрав определенные, на его взгляд интересные факты из информации, добытой разведчиками, он систематизировал их и докладывал командующему индивидуально и в присутствии работников штаба.

Руководитель ополчения был доволен его стараниями. И не раз хвалил его в присутствии других работников штаба.

Через некоторое время Стрелок начал замечать, что не все штабисты были рады таким оценкам его работы руководства. Особенно те, кто уже не первый год служили в штабе. И не добивались такого успеха, как этот, по их мнению, выскочка.

Многие ведь не знали даже о том, что он спас командующего при нападении на него. И тем более ничего не знали о его роле в аресте Бороды.

Кстати, если это интересно для уважаемого читателя, Борода рассказал очень даже много про нацистов на другой стороне фронта. И все – таки с учетом его предательства, Бороду после тщательного следствия и детальных допросов его, трибунал приговорил к смертной казне. Все жалобы и просьбы остались без удовлетворения.

Хочется сказать, что даже руководители некоторых иностранных государств обращались через спецслужбы, естественно, к руководству ополчения и Республики с просьбой не расстреливать Бороду. Но руководство республики осталось непреклонным.

И вот уже несколько дней он ожидал в камере смертников внутренней тюрьмы штаба ополчения приведение приговора трибунала в исполнение.

Жизнь Мурата «устаканилась». Он периодически выполнял мелкие и не очень поручения командующего, производил оценку разведывательной информации, поступающей из-за линии фронта.

А в лично – семейной жизни (они все – таки расписались с Людмилой) ему удалось убедить жену рожать. И она, как по заказу забеременела.

Жизнь налаживалась.