Опавшие листья

Как тут определить... )) Это и какие-то краткие мемуарные записи о жизни, о детстве, о семье... Это и отточенные высказывания, как выражаются (или выражались) французы - максимы (афоризм тут как-то не подходит, ощущается чужеродным )) )... это и какие-то более-менее развернутые записи со всякими теориями и построениями - политика, религия, философия, литература... это и что-то краткое, иногда малопонятное - обрывки разговоров, какая-то пришедшая мысль... иногда включаются и вообще чьи-то письма. )) Наверно, ближе всего тут будет понятие - рабочие записи. Ну, так - записать что-то мгновенно пришедшее в голову, чтобы потом, может, тщательно обдумать, разработать. Но все равно и оно полностью не охватывает.

Прочитала с большим интересом. Какая э... противоречивая личность... ?? Что-то вызывает недоумение. Что-то - откликается в этаком классическом духе - "ну, это вы, батенька, загнули!" )) Но все равно, большей частью мне это все оказалось абсолютно понятно и даже где-то близко. )) Что-то до сих пор звучит адски актуально! ))) Как, например, отношение креативно-либеральной интеллигенции к своей стране (Розанова это возмущает) или какие-то прямо размышления в духе современных политтехнологий (наверняка, подобное сейчас и используется! )) )

Поразили размышления Розанова о великой русской литературе... которые можно свести к тому, что - "а в сущности, это все такая чушь... пустой сор... фикция... " (это не Розанов писал, это я пытаюсь обобщить )) ) Как ни странно, но вот я уже давно об этом думаю! И в частности - о тех персонажах, которые существовали реально, и о тех, которые сочла необходимым выпятить наша великая русская литература. Вот это у Розанова точно есть. "Кому верить - Суворову или Фонвизину?" ))

Есть острые и сомнительные моменты. Автор, скажем, злобно пишет о жидах, глупо (на мой взгляд, я же все-таки советский человек! )) ) пишет о марксизме и социализме... и как-то прямо совсем без меры зациклен на вопросах секса. Насчет марксизма и социализма, я считаю, что человек просто был не совсем в теме, в смысле, вряд ли интересовался политэкономией и всякими такими вопросами, а напрямую сталкивался с социалистами, так сказать, в кавычках... Салонными... Может, он даже этих адских клоунов - Мережковского с Гиппиус и их Философовым считал за марксистов и социалистов, это ж я не знаю... )) Насчет "жидов" у меня есть теория. )) Ну, вот эти высказывания "против жидов", они же довольно часто встречаются в материалах того времени, и у самых разных людей. Ну, так я думаю, что тут имеет место быть смещение понятий! )) Что имелись в виду не столько евреи, сколько нарождающийся и расцветающий пышным цветом класс - банкиры, финансисты, капиталисты, вся эта публика. Раз уж звучало, что "жиды захватили всю Россию". Не эти же несчастные евреи из разных местечек захватили, это ж понятно... А перенесли это все на "жидов" как раз ввиду политэкономической безграмотности! )) Насчет зацикленности на сексе и разных половых вопросах - это я не знаю, что и думать. Ну мало ли кого на чем зациклит.

В любом случае, здесь очень понятно, что Розанов очень любил свою жену...( А у многих ли наших деятелей великой русской литературы подобное можно почувствовать? (( ) Жена у него умирала от тяжелой болезни (как я поняла, что-то сердечное). И Розанов об этом пишет часто, много... винит себя... Отчаяние. Он называет ее "мамочка"... Так трогательно. Может, это - тяжелая хроническая болезнь любимой жены - повлияло на все, на тональность мыслей, где-то горьких и озлобленных, саркастических, вызвало такую обреченность, усталость... И бесконечная печаль. ((

Где-то уже ближе к концу дочиталась до записи - жена уже не может находиться дома, ее помещают в клинику... Розанов обдумывает, хватит ли денег отправить ее на лечение за границу... Погружается в расчеты, что ведь надо же еще чтобы и детям осталось. Пытается высчитать, что если так или этак, сколько на них выйдет (на детей). И в итоге приходит к выводу, что он еще должен жить. Он влез в долги у банков, с кредитами (угу, а потом появляются мысли о "проклятых жидах"!), надо еще продолжать работать (писать), чтобы с ними разделаться, и тогда детям останется... что-то там... что ли 20-30 тысяч на каждого. И тут меня вдруг озаряет, что это же он пишет где-то... в 1912, ну, может, 1914 году - и что пройдет всего несколько лет, и все обрушится нафиг вообще, все эти тщательные построения, вся эта забота - плоды трудов всей жизни, все пропадет. А он ведь уже старик... И мне так жалко его стало... Заглянула в википедию - ну вот чтобы совсем меня добить - пишут, что Розанов умер в 1919 году, в голоде и нищете. Но за границу таки не уехал. Что за жизнь... (( Бедный Розанов, бедные мы все... (((

И все-таки - как невероятно красивы и поэтичны некоторые мысли и высказывания... какой необыкновенной прозрачности...

"Что же я скажу Богу о том, что он послал меня увидеть? Скажу ли, что мир, им сотворенный прекрасен? Нет. Что же я скажу?" *** "Мы так избалованы книгами, нет - так завалены книгами, что даже не помним полководцев. Нужна вовсе не "великая литература", а великая, прекрасная и полезная жизнь. А литература может быть и "кой-какая" - "на задворках". *** //Толстой// "Что хотел, тем и захлебнулся. Когда наша простая Русь полюбила его простою и светлою любовью за "Войну и мир", - он сказал: "Мало. Хочу быть Буддой и Шопенгауэром." Но вместо Будды и Шопенгауэра получилось только 42 карточки, где он снят в 3/4, 1/2, en face, в профиль и, кажется, "с ног", - сидя, стоя, лежа, в рубахе, в кафтане и еще в чем-то, за плугом и верхом, в шапочке, шляпе и "просто так"... Нет, дьявол умеет смеяться над тем, кто ему продает свою душу. "Которую же карточку выбрать", - говорят две курсистки и студент. Покупают целых три, заплатив за все 15 коп." *** "... несчастная Россия, которая без иностранца задыхается. - Слишком заволокло все Русью. Дайте прорез в небе. В самом деле, тоска "по иностранному" не есть ли продукт чрезмерного давления огромности земли своей, и даже цивилизации, "всего" - на маленькую душу каждого. - Тону, дай немца. Очень естественно. "Иностранец" есть протест наш, есть вздох наш, есть "свое лицо" в каждом, которое хочется сохранить в неизмеримой Руси. - Ради Бога - Бокля!!! Поскорее!!! Это как "дайте нашатырю понюхать" в обмороке." *** "Центр - жизнь, материк ее. А писатели - золотые рыбки или плотва, играющая около берега его. Не передвигать же материк в зависимости от движения хвостов золотых рыбок." *** "Есть несвоевременные слова. К ним относятся Новиков и Радищев. Они говорили правду и высокую человеческую правду. Однако, если бы эта "правда" расползлась в десятках и сотнях тысяч листков, брошюр, книжек, журналов по лицу русской земли - доползла бы до Пензы, до Тамбова, Тулы, обняла бы Москву и Петербург, то пензенцы и туляки, смоляне и псковичи не имели бы духа отразить Наполеона." *** "Русский ленивец нюхает воздух, не пахнет ли где "оппозицией". И, найдя таковую, немедленно пристает к ней и тогда уже окончательно успокаивается, найдя оправдание себе в мире, найдя смысл свой, найдя в сущности себе "Царство Небесное". Как же в России не быть оппозиции, если она таким образом всех успокаивает и разрешает тысячи и миллионы личных проблем. "Так" было бы неловко существовать; но "так" с оппозицией - есть житейское comme il faut." *** "Механизм гибели европейской цивилизации будет заключаться в параличе против всякого зла, всякого негодяйства, всякого злодеяния: и в конце времен злодеи разорвут мир." *** "... Но воля и свобода - пожалуйста, без газет: ибо сведется к управству редакторишек и писателишек." *** "Ты тронь кожу его", - искушал Сатана Господа об Иове... Эта "кожа" есть у всех, но только она не одинаковая. У писателей, таких великодушных и готовых "умереть за человека" (человечество), вы попробуйте задеть их авторство, сказав: "Плохо пишете, господа, и скучно вас читать", - и они с вас кожу сдерут. Филантропы, кажется, очень не любят отчета о деньгах. Что касается "духовного лица", то оно, конечно, "все в благодати": но вы затроньте его со стороны рубля... и лицо начнет так ругаться, как бы русские никогда не были крещены при Владимире..." *** «Раз я видел работу жатвенной машины. И подумал: тут нет Бога.» *** «Хороши делают чемоданы англичание, а у нас хороши народные пословицы.» *** «Правительству нужно бы утилизировать благородные чувства печати, и всякий раз, когда нужно провести что-нибудь в покое и сосредоточенности – поднимать дело «о проворовавшемся советнике N” или о том, что он «содержит актрису». Печать будет полгода травить его, визжать, стонать. Яблоновский «запишет», Баян «посыплет главу пеплом», «Русское Слово» будет занимать 100000 подписчиков новыми столбцами… И когда все кончится и нужное дело будет проведено, «пострадавшему» тайному советнику давать еще «орден через два» («Приял раны ради отечества») и объявлять, что «правительство ошиблось в излишней подозрительности». Без этого отвлечения в сторону правительству нельзя ничего делать. Разве можно делать дело среди шума?» *** «Недоросли» глубокой провинциальной России несли ранец в итальянском походе Суворова, с ним усмиряли Польшу; а «бригадиры» командовали в этих войсках. Каковы они были? Верить ли Суворову или Фонвизину?» *** «У нас нет совсем мечты своей родины. И на голом месте выросла космополитическая мечтательность.» *** «У нас слово «отечество» узнается одновременно со словом «проклятое». *** «Политическое пустозвонство в России состоит из двух вещей: 1) «я страдаю» и 2) когда это доказано – мели какой угодно вздор, все будет «политика». *** «Вообще, у русского народа от многочисленных «спасибо» шея ломится. Со всех сторон генералы, и где военный попросит одного поклона, литературный генерал заставит «век кланяться».

Вошёл я в ритм чтения русской классики, это сочинение тоже пошло на ура. Хотя, тут ещё и дело некоторого случая, потому что такова специфика текста: доброго, тёплого, максимально противоположного тому же Достоевскому в этом плане.

Живость языка и мысли Розанова вместе дают очень мощный эффект. Как будто сидишь с автором рядом с камином, на столе стоит хороший чай, и Василий Васильевич читает тебе своё сочинение, а то и просто думает вслух. Атмосфера настолько приятна, что не хотелось даже критиковать его, когда я был не согласен, слишком уж автор был хорош и искренен в своих словах. И именно за искренность можно ему простить очень и очень многое (хотя и не требуется — голова на плечах есть).

Формат книги как раз и состоит в максимально искреннем полудиалоге с читателем — полумонологе перед ним. Не могу точно сказать, что же из этого я увидел. Вроде и внутренняя речь, но очень уж она вовлекает в себя читателя, и это вовлечение просто сопереживанием назвать нельзя. У Ницше, который писал также афористично, так не получалось, стоит отметить, причём ни в одном из вышеуказанных планов: ни такого расположения к себе, ни вовлечения. Краткость мыслей Розанова не требует объяснений в виде цитаты про писание кровью, оно самодостаточно по природе и вызывает максимальную приязнь.

Отдельное воздействие производит искренность… хотел сказать «поэта», но нет, Розанова. Оговорка весьма существенна: его искренность и прочие факторы полупоэтичны, не совсем материальны и очень легки — чисто по ощущениям. Розанов не таит ничего из существенного, и это не производит ощущения пошлости, наглости или чего-то подобного: он максимально доверяет своему читателю, любит его, и этим самым подстёгивает любовь самого читателя, причём не к себе, а просто любовь как чувство. Даже я вспомнил, что это, лол. Так что чтение это воистину «душеспасительное», ибо подзаряжает добром и любовью.

Один мой друг, когда мы обсуждали философов того времени сказал максимально правильную фразу, которой стоит эту рецензию и закончить, ибо сказать словами особо нечего — тут только чувства. Там было что-то типа «такой-то философ прав, этот — не особо, а Розанов — отдельная тема, он пишет иногда непонятно что, но он няшка». И вот правда. Лучшего эпитета нет. Весь секрет качества мыслей Розанова в одной фразе: он — няшка. Всё идёт из внутренней доброты, которая светится со страниц этой книги. Строить по ней систему — глуповато. Наслаждаться и нести свет дальше — самое правильное.

Давай ронять слова, Как сад - янтарь и цедру, Рассеянно и щедро, Едва, едва, едва.

Не надо толковать, Зачем так церемонно Мареной и лимоном Обрызнута листва.

Пастернак

Блез Паскаль в своих "Мыслях" писал о человеке, как о мыслящем тростнике, который колеблет ветер и ночь, полная звёзд и бесконечности, так ужасавшей Паскаля. Розанова тоже пугала пустота бесконечности, словно ночь, сошедшая на землю, и ставшая меж людьми, да просто ставшая человеком, и Розанов, так любивший "человека" в юности, стал бояться его, бояться самого "состава" человека, сквозь колеблемую листву мыслей которого, процеживались звёзды, да и самый мир, превращаясь в нечто прозрачное, ранимое, мучительно-вечное. Это похоже на мысль Камю из его записных книжек :

"великий вопрос жизни - как жить среди людей"

Листья старого дерева опадают, и просветы неба и звёзд меж листвы, становятся чаще, чище : осень души, вечер души. Настало время собирать листву мыслей в лучший из "кипарисовых ларцов" - в книгу, с той же щемящей тональностью осени души, что и у Анненского.

Однажды Розанов назвал Чехова "вечерним фонарём", по-детски грустно мигающим от пепла дождя и ветра, и безмолвно взирающим на те мимолётные трагедии и радости жизни, быта, бытия, которые проносятся-вспыхивают под ним. Читая эти мимолётные листья дней и души, в которых чувствуется самый вес опадающих мыслей, мне подумалось, что и сердце Розанова в опавших листьях, похоже на... нет, уже не на фонарь за окном, а на тусклую, словно бы всхлипывающую светом настольную лампу, возле ворочающейся в ночи души, чей дом занесён метелью звёзд ли, листвы ли.. И вот, душа ворочается в некой бессоннице памяти и мысли, переговаривается с лампой и "домовым", ворчит на какие-то "паутинки быта". Но вместе с тем, среди сумерек души, воспоминаний сердца, мотыльковым бликом от лампы проносится нечто фетовское, бесконечно нежное, словно бы тишина и вечер комнаты накренились, облокотились точно уставший ребёнок о стену, и тихо смотрят на что-то, понимая больше философов и поэтов, но лампа мигает так редко, прозрачно, словно тлеет, и вот-вот погаснет, и душа так и не узнает самого главного, что она скажет сейчас, и хочется ей крикнуть шёпотом, сквозь слёзы, приподнявшись с кровати на локоть крыла : свети, милая, только свети ! И вот уже все мудрствования литературы и религий, кажутся чем-то надуманным взрослыми, что только отвлекает от жизни. Подожди, ещё чуть-чуть, и душа прислонится к чему-то, и тоже сладко потеряет свой взгляд в какой-нибудь мимолётности, и тогда всё поймёт, поймёт и жизнь и бога и красоту искусства, ставших чем-то одним. Вспоминается одно место из письма Розанова ( удивительно схожее с мироощущением Платонова, очень любившего Розанова), в котором он пишет о "листьях травы" Уитмена и о том, как он шёл однажды по улице, и думал о пантеизме так :

мир(бог) "строгая, целомудренная жена", или " так, девчонка, ко всем обращающаяся ?" И меня так обняла красота одного и другого..

Во втором случае, есть нечто от взгляда на душу со стороны, уже обнявшую мир, и грустно смотрящую на тебя из каждого мигающего листочка, звезды, улыбки любимого человека ( тоже мигающей, подмигивающей - да, есть такие улыбки). В первом случае, есть нечто от вековечной тоски сиротливой души не по Богу-Отцу, но по некой божественной Матери, душе природы ( удивительное чувство женщины у Розанова, чем-то схожее с чувством света у импрессионистов) которая поцелует и накроет "ознобшую душу" от холода вечной ночи одеялком тела : плечики, по-детски кротко и тепло придвинулись к лицу... и душе приснится голубой шелест листвы, словно рябь какого-то райского моря жизни, возле которого - которым? шумит древо жизни, и наконец-то разгадана так волновавшая Розанова "тайна слёз" и великой женской души.

Послесловие

Какого бы влияния я хотел писательством ? Унежить душу.

( В.В. Розанов)

В.В., унежили мою униженную и оскорблённую душу. Напомнили, что душа - всегда унижена пред миром. Словно мама в детстве, "колдуя" над очередной моей ранкой, вы писали о каких-то вечных, милых пустяках, но что-то тёплое сияло между строк, словно меж ресниц мамы в моём детстве. Спасибо В.В. за это забытое чувство.

«Что еще писать о Розанове? Он сам о себе написал. И так писал, как никто до него не сможет, потому что… Очень много «потому что». Но вот главное: потому что он был до такой степени не в ряду других людей, до такой степени стоял не между ними, а около них, что его скорее можно назвать «явлением», нежели «человеком». Зинаида Гиппиус. Короба Василия Васильевича Розанова можно читать и перечитывать без конца, я это и продолжу, и вытаскивать у него можно много интересных и злободневных тем. А их у него превеликое множество. Сегодня моя первая тема . Розанов против Гоголя.

«Перестаешь верить действительности, читая Гоголя». Розанов.

Виктор Ерофеев в книге эссе "В лабиринте проклятых вопросов:" «Ну, лаял Розанов на Гоголя – и ладно. Гоголю от этого ни жарко, ни холодно. Или так: потому и был одиозной фигурой (Розанов), что лаял на Гоголя. Однако странно: такое упорство! Более двадцати лет ругать Гоголя отборными словами, публично, в книге обозвать его идиотом. Что это: случайный выбор, расчет, недоразумение»? Розанов из коробов: «Дьявол помешал палочкой: и со дна пошли токи мути, болотных пузырьков… Это пришел Гоголь. За Гоголем все. Тоска. Недоумение. Злоба, много злобы. «Лишние люди». Тоскующие люди. Дурные люди». Чаадаев писал о «Ревизоре»: «Никогда еще нация не подвергалась такому бичеванию, никогда еще страну не обдавали такой грязью». Издатель Надеждин: «Больно читать эту книгу (Мертвые души), больно за Россию и русских». Но все же Розанов считал Гоголя одним из самых загадочных русских писателей, может быть самым загадочным из русских. Розанов из коробов: «Ни один политик и ни один политический писатель В МИРЕ не произвел в « политике» так много, как Гоголь». Розанов – художник мысли, он сознательно непоследователен и намеренно противоречит себе. Розанов пытался защитить Россию от «клеветы» Гоголя, не осознавая того, что эта «клевета» достовернее любой «правды». Розанов во втором коробе: «Интересна половая загадка Гоголя. Он бесспорно «не знал женщины». Что же было? Поразительная яркость кисти везде, где он говорил о покойниках. Ведь покойник у него живет удвоенной жизнью, покойник нигде не «мертв», тогда как живые люди удивительно мертвы. И еще. Розанову не нравится СМЕХ Гоголя.

Розанов полагает, что СМЕЯТЬСЯ – вообще недостойная вещь, смех – низшая категория человеческой души и что «сатира» - от ада и преисподней, и пока мы не пошли в него и живем на земле … сатира вообще недостойна нашего существования и нашего ума». И потому Розанов не мог не увидеть Гоголя как фигуру «преисподней».

К сожалению, в коробах я не нашла, что Розанов, в конце-концов, признал свое поражение в «споре» с Гоголем. И что революция отрыла ему глаза на правду Гоголя. Хотя, как известно, с Гоголем не мог справиться и сам Гоголь. К Коробам Розанова снова буду возвращаться с темой о тайне слез? У него это необыкновенно интересно.

сходные чувства вызывала книга с письмами ницше - и противно, и жалко до слёз, и поражаешься силе мысли. сложно оценить его как философа, не прочитав больше ничего из его работ, но мне кажется, он на голову выше большинства т. н. русских философов благодаря своей способности к авторефлексии, к беспощадной объективности самооценки (и себя как личности, и своей философии). редкое качество.