Loe raamatut: «Архитектура Стокгольма рубежа XIX—XX веков»

© Василий Владимирович Кириллов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Архитектура и изобразительное искусство Швеции рубежа 19—20 вв. зачастую остается вне поля зрения у признанных специалистов из ряда стран, непосредственно занимающихся изучением так называемого Ар Нуво, Сецессиона или Югендстиля. И это, в сущности, вполне объяснимо. Подлинными законодателями мод в Европе в 1890—1910-е годы, действительно, были страны Центральной Европы – Бельгия, Франция, Германия и Австро-Венгрия. Именно там ежегодно устраивались международные промышленные выставки, активно внедрялись современные технологии строительства, применялись новые материалы. Кроме того, здесь же формировались «колонии» живописцев с глубоко оригинальным творческим почерком.¹ Те прогрессивные идеи, которые рождались в Париже, Вене или Берлине, затем получали дальнейшее творческое развитие на периферии европейского континента. Эти художественные импульсы оказывали заметное влияние на территории Восточной Европы, Украину, Прибалтику и, частично, Россию.

Север европейского континента тоже имел свою яркую специфику. Исторически, Скандинавия была тесно связана политическими и культурными связями с Великобританией и Германией. Однако, все художественные процессы шли здесь не столь интенсивно, как в вышеупомянутых странах. В культуре Северной Европы важное значение имели и складывающиеся на протяжении ряда веков собственные, национальные традиции. Любые творческие веяния из передовых стран Европы приходили сюда с некоторым опозданием и ассимилировались с опытом местных школ.

Шведов, как и тех же самых англичан, отличала некая консервативность мышления. Они всегда были привержены в искусстве к строгим канонам или правилам. Ещё во времена правления королей из династии Ваза Швеция восприняла протестантскую религиозную доктрину. В результате этого, в шведском зодчестве начали больше превалировать законы целесообразности и рациональная мысль. На Севере не одобряли излишнюю помпезность, не стремились к чрезмерной вычурности линий и украшательству. Суровый морской климат, сам по себе, предъявлял определенные требования к постройкам, от которых не могли отступать даже самые талантливые и новаторские по духу зодчие. Холодные ветры, повышенная влажность, перепады температуры, частые осадки в виде снега и дождя заставляли быть крайне экономными при выборе тех и иных выразительных средств, использовать сдержанный и более плоский декор на фасадах.

Вместе с тем, в Швеции очень полюбили ярко расцвечивать здания. Стены городских домов, окрашенные в разные тона, должны были, в какой-то мере, создавать праздничное настроение. Они выглядели нарядными во все времена года, а в хмурые осенние дни даже спасали от тех депрессивных настроений, которые нередко возникали у жителей Стокгольма.

Северную шведскую столицу, как и наш Петербург, часто сравнивали с Венецией. И город, на самом деле, пробуждал такого рода ассоциации. Множество островов, глубоко вдающийся в сушу залив, соединенный протокой с озером Меларен, и вправду, чем-то напоминают живописную венецианскую лагуну. На рубеже ХIX – XX вв. в Стокгольме, ко всему прочему, были общепринятыми и некоторые обряды, напрямую связанные с удивительным итальянским городом «на воде». Так, во время торжественных церемоний послы иностранных государств подплывали к королевской резиденции на распространённых в Венеции лодках-гондолах.²

В Стокгольме сохранилось немало старинной архитектуры. Город, можно сказать, наполнен историей, которую неторопливые шведы бережно хранили из поколения в поколение. Стокгольм избежал разрушительных войн и стихийных бедствий. Его готические церкви и «барочные» дворцы по сей день радуют глаз многочисленным группам туристов из разных стран мира.

Однако, Стокгольм – это далеко не город-музей. Наряду с прошлым, в нем живет и современность. Облик центральных городских улиц и широких набережных шведской столицы определяет вовсе не архитектура далёких прошлых эпох, а постройки, возникшие относительно недавно – во второй половине ХIХ-го – начале ХХ-го столетия. И в этом смысле Стокгольм мало чем отличается от множества других европейских городов, окончательно сформировавшихся в эпоху становления капитализма. В понимании специалиста в области архитектуры, это, соответственно, здания в формах «историзма» или «эклектики» (как чаще, называют этот стиль у нас в России), «национального романтизма» и общеевропейского направления Ар Нуво («югендстиля» или «сецессиона»). И все они, в комплексе, так или иначе, окажутся в центре нашего внимания и станут предметом для будущего исследования.

Я уже на протяжении двух десятилетий занимаюсь изучением зодчества, а также изобразительного искусства и литературы Северной Европы рубежа ХIХ – ХХ столетий. Так называемая, эпоха модерна… Относительно непродолжительная, но очень яркая пора в развитии гуманитарной мысли и художественного творчества! Время, когда в искусстве господствовали неординарные эстетические формы.

В недавнем прошлом под моим авторством вышли в свет две монографии, посвященные культуре и зодчеству стран Балтийского региона в канун XIX – начала XX столетия. Они написаны в разные десятилетия и названы – «Архитектура северного модерна» и «Северный модерн: образ, символ, знак».

Ещё со студенческих лет я увлекался петербургским зодчеством эпохи капитализма, фотографировал выразительные и элегантные здания периода 1890—1910 гг. в Риге и Таллинне. Чуть позже, в сфере моих интересов оказалась сказочная карельская земля и удивительная Финляндия. Искусство и зодчество «страны лесов и озёр» навсегда покорило меня своим необыкновенным величием, подчёркнутой близостью к природе.

Хельсинки, Турку, Тампере… Мне довелось не однажды побывать в наиболее крупных городах Финляндии. Каждый из них, впоследствии, мне хорошо запомнился. Я, можно сказать, ощутил их какую-то особенную «ауру». Незаметно, эти небольшие и уютные города стали такими же близкими и знакомыми для меня, как и отдельные центры российских провинций, что некогда посещал во время командировок и туристических поездок. Я легко могу восстановить в памяти зрительные образы отдельных улиц, по которым бродил в тишине, фасады городских домов, которыми с наслаждением любовался, оригинальную скульптуру и рельефы, небрежно выпиленные на блоках стеатита в нарочито грубоватой манере.

Финляндия, пожалуй, одна из тех стран, что более всего близка нашему пониманию, той ментальности, которая сложилась у человека, проживающего на протяжении многих лет на необъятных просторах Северной, Западной или Центральной части России. Мы, как и финны, хорошо знакомы с тем, что такое холодная и продолжительная зима, терпеливое ожидание тепла и солнечных дней, знаем, что такое чащоба непроходимых лесов и чистая голубизна вод в озёрах, затерянных среди пустынного ландшафта и бездорожья.

Финляндия… Ещё не более века тому назад она на правах автономного княжества входила в состав могущественной, но заметно отстающей от передовой Европы империи Российской. Многие законы и указы, которые принимались в Санкт-Петербурге, были обязательными к исполнению и на финской земле. Вопрос в другом. Нравились они когда-либо местному населению, соответствовали ли духу и характеру маленького народа, с незапамятных времён проживающего на Балтийском побережье, среди гранитных скал и хвойной тайги. Безудержное стремление к свободе, независимости, обретению настоящего политического суверенитета в определенный промежуток времени стали одним из главных лейтмотивов в творческих исканиях передовых финских зодчих, живописцев, скульпторов, композиторов и писателей.

Швеция же интересовала меня, как исследователя, лишь отчасти. Преимущественно, в связи с тем, что первые художественные импульсы, оказавшие серьёзное влияние на становление в Финляндии неординарного архитектурного стиля, пришли именно из соседней державы Скандинавского полуострова, на протяжении ряда столетий органически связанной с землёй Суоми.

Вид средневековой улочки в Стокгольме (фото автора 2002 года)

Мне, к сожалению, не удалось познакомиться со шведской национальной культурой столь же детально, как с финской. В сущности, я ограничился только посещением столицы Швеции – Стокгольма и его ближайших окрестностей. Мне, по воле обстоятельств, так и не пришлось побывать в других местах Скандинавского полуострова, посетить, например, легендарную провинцию Вермланд или загадочный остров Готланд. А без этих ощущений и зрительных впечатлений понять до конца, что такое шведская земля, с её древними традициями, вряд ли представляется возможным. Но в столице Швеции я всё-таки некогда провёл около недели и за этот короткий период успел в подлинном смысле этого слова полюбить её прямые улицы и красивые исторические здания с башнями и шпилями.

Вот только весёлого и озорного Карлсона, знакомого мне с ранних лет, я, увы, так и не встретил! А как хотелось, и вправду, наяву услышать шум пропеллера летящего маленького человечка. Не секрет, что о шведской столице мы долгое время знали лишь по горячо любимому детьми произведению Астрид Линдгрен. И её архитектура представлялась нам исключительно по рисункам художника на страницах книги для малышей.

Средневековый Стокгольм, действительно, неплохо сохранился. В старину город занимал очень небольшую территорию и компактно располагался на небольшом острове («Гамла стан»), среди вод протока Стрёммен, ведущего к легендарному озеру Меларен.³

Выдвигаются разные гипотезы о самой этимологии названия шведской столицы. Говорят, что слово «holm» или «holme» по-шведски означает остров и это, действительно, соответствовало местоположению города в старину. Немецкий географ Зиглер, в ХVII столетии, полагал, что фундаменты многих домов на острове имели под собой вертикальные опоры или столбы. А в переводе со шведского «stock» – значит, бревно. И эти сваи, которые неизменно производились из самых прочных сортов дерева, затем глубоко забивали в землю. Получалось в целом, что Стокгольм представлял из себя в старину нечто вроде «бревенчатого острова» или «острова на деревянных опорах». Трудно сказать, насколько объективно утверждение германского учёного.

Датой возникновения Стокгольма, как городского поселения, летописные источники называют 1252 год. В своей самой древней части – районе «Гамла стан» – город является одним из немногих в Европе, чья планировка сохранилась до наших дней без заметных искажений. В частности, с ХIV века в Стокгольме уцелела старинная готическая церковь в плотном кольце улочек, застроенных купеческими домами с характерными остроконечными щипцами и крутыми кровлями. Прогуливаясь по Старому Городу, невольно ощущаешь неуловимое очарование его прошлого. Стены невысоких построек, булыжные мостовые ещё как бы хранят «дыхание Средневековья».

Помимо того, в Стокгольме, уже в более новых районах, возникших на побережьях залива, можно встретить и ряд других архитектурных достопримечательностей. Разве можно отказать себе в удовольствии полюбоваться сохранившимися фрагментами городского зодчества ХVII – XVIII столетия, с пуританским, сдержанным колоритом «протестантского барокко»? Узкие фасады домов, завершённые несложного очертания фигурными щипцами, кажутся с поверхности воды своеобразной театральной декорацией, написанной кистью одарённого художника.

Вид набережной в Старом городе (фото автора 2002 года)

А какой любознательный турист не оценит суровую красоту и умело выбранные пропорции Королевского дворца?! В его формах присутствует что-то напоминающее об Англии. Это здание, спроектированное придворным зодчим по специальному заказу, является редким образцом так называемой палладианской архитектуры в Стокгольме.⁴ Кроме того, следует обратить внимание и на Рыцарский дом, построенный в выраженном «французском вкусе»⁵, простую с виду Кунгсгольмскую церковь. А, напоследок, следует обязательно посетить великолепную королевскую резиденцию «Дротнингхольм» в ближайших окрестностях города. Эта чудная усадьба, без всякого преувеличения, является подлинным шедевром дворцово-парковой архитектуры. Резиденцию шведских монархов в своё время даже называли «Версалем в миниатюре».

Дротнингхольм в переводе со шведского означает – Остров королевы. Загородная усадьба, в действительности, была построена по инициативе Ядвиги Элеоноры, вдовы Карла X. Регентше при малолетнем наследном принце и, таким образом, главе государства, было необходимо иметь достойную ее положения резиденцию. В связи с этим она и обратила внимание на один из островов, лежащих в глубине протоке, ведущего к озеру Меларен.⁶ Впоследствии, резиденция превратилась в излюбленное место отдыха шведских монархов. Работы по постройке возглавлял придворный архитектор Никодемус Тессин Старший, а после его смерти в 1682 г. – его сын Тессин младший – тот самый, что проектировал для короля Карла ХI дворец на острове в центре столицы.

Рыцарский дом (фото автора 2002 года)

В справочнике «Стокгольм», изданном в конце XIX века, есть описание вышеупомянутой загородной усадьбы:

«…В садах, расположенных на французский образец, много мраморных и бронзовых скульптур… Прямо из сада вход в комнату, украшенную большим портретом Карла XII и охотничьими картинами этого государя. Далее, пройдя несколько небольших жилых комнат, – кабинет Густава III. Здесь привлекают внимание несколько моделей из пробкового дерева: разных языческих храмов и римских развалин. Рядом с кабинетом помещается библиотека Густава III, а несколько далее – его опочивальня, где он скончался и где все оставлено неприкосновенным, в том виде, как было в день его смерти…

Парадная лестница, украшенная лепной работой… ведет во 2-й этаж, где находится зала Карла XI – длинная, но довольно узкая, с прелестным плафоном и богатыми картинами… Большая приемная зала, с плафоном работы художника Шабо 1699 года, представляет собрание портретов всех царственных особ Европы времен Оскара I… Громадные бронзовые люстры, роскошные мозаичные столы и ценные вазы составляют украшение этой залы. Далее – небольшая комната Оскара II с прекрасным портретом этого государя во весь рост…

Наконец, небольшая зала Карла ХIV с портретом его и всех его полководцев. Во всех этих комнатах очень много вещей из ост-индского, французского и саксонского фарфора, мозаичных столов и изящных ваз, преимущественно времени Густава III… Во дворце устроена небольшая капелла. В середине капеллы поставлены простые, обитые красным сукном скамьи для молящихся. Народ свободно пропускается в храм во время богослужения, даже когда пребывает в храме королевское семейство, присутствующее на богослужении обыкновенно на хорах, имеющих сообщение с внутренними комнатами. Из всех окон дворца открываются очаровательные виды в парк и на Меларенское озеро…»⁷

Во второй половине XIX века Стокгольм, как и прочие центры, был реконструирован. Из средневекового городишки он быстро превратился в настоящую европейскую столицу, с широкими прямыми улицами и площадями. Острова, разделенные между собой водными протоками, соединили прочные каменные мосты. В городе были разбиты новые парки и устроены красивые зеленые бульвары. Население шведской столицы возросло в несколько раз и вскоре достигло 300 тысяч жителей. Причем, заметно увеличилось число переселенцев – иммигрантов из разных стран. Коренные стокгольмцы теперь уже составляли не более 40% от общего количества проживающих в городе людей. В Стокгольме появились фешенебельные кварталы, современные дома с комфортабельными квартирами, сдаваемыми по найму. Элитная застройка, в частности, сформировалась на одной из центральных городских магистралей – улице Биргера Ярла и протяженной по линии залива эспланады – Страндвёген⁸.

Вид на Страндвёген (фото автора 2002 года)

Шведская столица, буквально на глазах, преобразилась. Какими бы не были величественными церкви, дворцы, общественные сооружения, но, в конечном счёте, лицо города определяет именно жилая архитектура.

К настоящему моменту, о Стокгольме написано уже немало книг. Это и разного рода иллюстрированные издания, каталоги с видами городских пейзажей и фотографиями памятников архитектуры, справочники-путеводители с краткими сведениями о тех или иных достопримечательностях, и наконец, специальные научные труды об истории и планомерном развитии «Северной Венеции». Однако, все эти публикации, так или иначе, посвящены в большей мере эпохе Средневековья или Стокгольму времени правления Карла XI или его последователя Карла ХII – шведского монарха, противостоящего в битвах за Балтику русскому императору Петру Первому. Славное прошлое, каким бы оно ни было, пусть навсегда останется лишь страницами истории. Нас же, как я уже ранее отмечал, будет более всего интересовать архитектура Стокгольма буржуазной поры – специфическое и глубоко оригинальное зодчество периода расцвета «национального романтизма» и Ар Нуво.

Постройки конца XIX – начала XX века в Швеции уже неоднократно были предметом всестороннего изучения у скандинавских исследователей. Но их работы, написанные на шведском языке и опубликованные незначительными тиражами, не нашли массового читателя. Вместе с тем, русскоязычная литература о Швеции крайне скудна. До сей поры в России еще не было издано ни одной серьёзной монографии о шведской архитектуре периода становления капитализма.

Но можно ли это считать неким «пробелом» в отечественной гуманитарной науке? Пожалуй, нет. Дело в том, что и «национальный романтизм», и «модерн» оформились в стилистические течения в Швеции с задержкой примерно на десятилетие. Вследствие этого, в шведском варианте архитектурной истории есть некоторые отступления от принятой в целом, в Европе и России, хронологии событий. Зодчество в Стокгольме развивалось неравномерно и его, на каком-то этапе, определял в своём роде конгломерат различных художественных направлений.

Романтический модерн оставил мало следов на шведской земле. Приобщение к новому архитектурному течению произошло в Швеции, фактически, уже в ту пору, когда Югендстиль или Ар Нуво в странах Центральной Европы вступили в так называемую «рациональную фазу» в своей эволюции, непосредственно предшествующую экспрессионизму, функционализму и Ар Деко.

Более того, скандинавские зодчие вовсе не были пионерами в творческих исканиях. Проектируя, они отнюдь не всегда шли новаторскими путями, предпочитали использовать европейский опыт или даже обращать внимание на те модные тенденции, которые всё более отчётливо проявлялись за океаном – в архитектуре Соединенных Штатов Америки. Этому увлечению, в заметной степени, способствовали и международные выставки, в которых шведы принимали достаточно активное участие.

Искусствоведческая наука за последние десятилетия существенно продвинулась вперёд. Количество публикаций о живописи «символизма» и архитектуре «модерна» возросло в несколько раз. Ныне, об искусстве конца ХIX – начала ХХ века, в России и за рубежом, выражаясь простым языком, не пишет разве только ленивый. Новые монографии с эффектными глянцевыми обложками, научные сборники, изданные по материалам конференций гуманитарного профиля, отдельные статьи в художественных и архитектурных журналах, да и просто альбомы с красиво оформленными репродукциями – всё это можно без особого труда отыскать на прилавках книжных магазинов.

Большинство изданий отличает широкий охват материала. Как правило, в них рассматривается европейское искусство кануна ХIХ и начала ХХ столетия в спектре определённых творческих устремлений. Мы уже неплохо изучили фамилии и инициалы прославленных архитекторов эпохи «Ар Нуво». Так, в Германии были П. Беренс, Р. Штейнер, Т. Фишер и Х. Ван де Вельде, в Австрии – Й. Ольбрих, А. Лоос, Й. Гофман и О. Вагнер, во Франции – Г. Гимар и Ф. Шелкопф, в Бельгии – В. Орта и П. Анкар, в Финляндии – Э. Сааринен и Л. Сонк, в Испании – А. Гауди, в Шотландии – Ч. Макинтош.

Но, спрашивается, а как же Швеция? Были ли в Стокгольме зодчие, которых в своё время знали не только в Скандинавии, но и за её пределами?

Исаак-Густаф Классон, Фердинанд Боберг, Эрик Лаллерстедт, Карл Вестман, Ларс Вальман… Знакомы ли кому-то из образованных и культурно просвещенных людей, ныне живущих в России, эти имена?

Наверное, только немногочисленному кругу лиц. И это понятно, в общих монографических исследованиях о модерне зодчество Швеции нередко игнорировалось или о нём лишь как бы вскользь упоминалось авторами. Его почти не анализировали и редко пытались оценивать. Вместе с тем, если рассматривать общую историю архитектуры «Ар Нуво», то шведам, по справедливости, в ней должно быть тоже отведено отдельное место. Во всяком случае, фотографии стокгольмских зданий времени модерна, безусловно, могли бы украсить страницы любой, богато иллюстрированной монографии.

Зодчество рубежа ХIХ – XX столетия всегда будет вызывать повышенный интерес у широкой публики. А Швеция для нас – это, в своём роде, то «тёмное пятнышко», которое до сей поры оставалось неприметным для отечественных искусствоведов. И данная книга, в какой-то мере, должна позволить лучше узнать Стокгольм, окунуться в его жизнь и почувствовать яркий «архитектурный» колорит той эпохи, в которую творили Август Стриндберг, Сельма Лагерлёф, Яльмар Сёдерберг и Густав Фрёдинг.

Конечно, зодчество Швеции многолико. Помимо Стокгольма, в скандинавской стране есть и другие интересные города – Гётеборг, Лунд, Мальмё. Однако, они требуют специального исследования, поскольку расположены на южном берегу полуострова и своей архитектурой в большей степени связаны с соседней Данией, некогда владевшей этими территориями. Что же касается Стокгольма, то он всегда оставался истинно шведским городом, которому в истории была отведена почётная роль культурного и политического центра королевства. Через столицу Швеции, издревле, пролегали важнейшие торговые пути на обширное пространство Северной Европы.