Tsitaadid raamatust «Дивергент»

пройдет время, и рана затянется, как при удалении органа,

когда его место занимают телесные жидкости. Люди не в состоянии долго выносить пустоту.

тебя, Трис? – Нет, – хрипло отвечаю я и прочищаю горло. – Не всерьез. Просто я… боюсь своих желаний. – И чего же ты хочешь? – Его лицо становится напряженным. – Меня? Я медленно киваю. Он тоже кивает и осторожно берет мои руки. Кладет мои ладони себе на живот. Глядя вниз, поднимает мои ладони по животу и груди и прижимает к своей шее. Мои руки покалывает от близости его кожи, гладкой, теплой. Лицо пылает, но я все равно дрожу. Он смотрит на меня. – Когда-нибудь, – говорит он, – если ты не передумаешь, мы можем… Он умолкает и прочищает горло. – Мы можем… Я слегка улыбаюсь и обнимаю его, прежде чем он успевает договорить, прижимаюсь щекой к груди. Я чувствую щекой его сердцебиение, такое же учащенное, как и у меня. – Ты тоже боишься меня, Тобиас?

Не лихачка, не альтруистка, не бесфракционница. Дивергент

Он причинил тебе боль, потому что твоя сила заставила его ощутить свою слабость. Других причин нет.

Возможно, все мы чего-то не сделали. В другой раз чувство вины напомнит нам, чтобы мы лучше старались.

Поменьше покоя; это и есть свобода.

Сплетни – потакание своим прихотям.

волосы. Я сижу на стуле, а она стоит за спиной и щелкает ножницами. Пряди падают на пол тусклым светлым кольцом. Закончив, мама убирает мои волосы назад и стягивает в узел. Я замечаю,

Надо выбираться отсюда. Краем глаза я вижу путь к спасению. Если удастся нырнуть под руку Питера и броситься к двери, возможно, у меня получится