Tsitaadid raamatust «Дивергент»

пройдет время, и рана затянется, как при удалении органа,

когда его место занимают телесные жидкости. Люди не в состоянии долго выносить пустоту.

тебя, Трис? – Нет, – хрипло отвечаю я и прочищаю горло. – Не всерьез. Просто я… боюсь своих желаний. – И чего же ты хочешь? – Его лицо становится напряженным. – Меня? Я медленно киваю. Он тоже кивает и осторожно берет мои руки. Кладет мои ладони себе на живот. Глядя вниз, поднимает мои ладони по животу и груди и прижимает к своей шее. Мои руки покалывает от близости его кожи, гладкой, теплой. Лицо пылает, но я все равно дрожу. Он смотрит на меня. – Когда-нибудь, – говорит он, – если ты не передумаешь, мы можем… Он умолкает и прочищает горло. – Мы можем… Я слегка улыбаюсь и обнимаю его, прежде чем он успевает договорить, прижимаюсь щекой к груди. Я чувствую щекой его сердцебиение, такое же учащенное, как и у меня. – Ты тоже боишься меня, Тобиас?

Не лихачка, не альтруистка, не бесфракционница. Дивергент

волосы. Я сижу на стуле, а она стоит за спиной и щелкает ножницами. Пряди падают на пол тусклым светлым кольцом. Закончив, мама убирает мои волосы назад и стягивает в узел. Я замечаю,

Он причинил тебе боль, потому что твоя сила заставила его ощутить свою слабость. Других причин нет.

Возможно, все мы чего-то не сделали. В другой раз чувство вины напомнит нам, чтобы мы лучше старались.

Поменьше покоя; это и есть свобода.

Надо выбираться отсюда. Краем глаза я вижу путь к спасению. Если удастся нырнуть под руку Питера и броситься к двери, возможно, у меня получится

Теоретически, если ты выдашь все свои секреты, у тебя навсегда пропадет желание лгать. Вроде как худшее о тебе уже известно, так почему не быть просто честным?