Loe raamatut: «Танцы на крышах»

Font:

Освободите для танцев крыши!

Освободите для танцев крыши!
Сегодня ночью, под вальс метели —
Вдвоём, в обнимку, и нас не слышат,
Ведь все, конечно, давно в постели.

Нас обнимают ладони ветра
И слёзы снега нас обжигают,
И далеко ещё до рассвета,
А звёзды гаснуть так не желают.

Мне горячо от шального вальса,
Хоть зимний холод не понарошку,
А утром снова нам расставаться,
И оттого лишь знобит немножко…

И, в лёгком платье скользя над вьюгой
И плечи шалью закутав снежной,
Я понимаю, что, круг за кругом,
Мы ближе к звёздам в ночи безбрежной.

Освободите для танцев крыши,
И будем мы, не боясь сорваться,
Кружить средь вьюги всё выше, выше,
В своём безумно-счастливом вальсе…

Достучаться до небес…

Достучаться попробуй до совести —
Королевы закрытых дверей,
Что кружит на космической скорости
В лабиринтах ночных галерей.

Достучаться попробуй до жалости,
Что лежит на кровати ничком
И открыла бы дверь – да пожалуйста! —
Но стоят костыли далеко…

Достучаться попробуй отчаянно
До субстанции той небольшой,
Что в сердечную мышцу запаяна
И зовётся твоею душой…

Ты стучи! И да будет отвечено!
Пусть откроют, с охотой иль без…
А потом, на пороге у вечности,
Достучишься, даст Бог, до небес…

Вальс белой ночи

Белая ночь – день ото дня – темней
И наконец станет обычной ночью.
Нехотя прочь лето уйдёт за ней,
Сквозь иван-чай, вспыхнувший вдоль обочин.

Так каждый раз: звёзды сквозь небосвод
Смотрят на мир, осенью опалённый.
Полночи час в дальней дали пробьёт,
Ориентир брошенных – и влюблённых.

И никогда миру не стать иным:
Этот закон принят единогласно.
На провода инея ляжет дым,
Ты на перрон выйдешь опять напрасно.

Ждёшь целый год в холоде стылых дней,
Ночь напролёт ты проклинаешь память.
В вихре забот легче смириться с ней…
Лето придёт…

Счастья – мало…

Счастья – мало, боли – много,
Далека в ночи дорога,
Далека в ночи дорога,
Свет небесный – от луны…
Кони – ходу от порога,
Не судите слишком строго,
Не судите слишком строго,
Подождите до весны.

И наступит день весенний
Без прощаний и сомнений,
Без прощаний и сомнений
Станет просто и легко.
Птицы в лужах встрепенутся
И захочется вернуться,
И захочется вернуться,
Как бы ни был далеко.

Бог простит, и ближний – тоже,
Да и дальний, если сможет,
Да и дальний, если сможет,
А не сможет – наплевать!
Вот он я, хотите – бейте,
Только, слышите, не смейте,
Больше – слышите! – не смейте
На чужбину прогонять!

«Запах моря и сосен так сладок и свеж…»

Запах моря и сосен так сладок и свеж,
Хоть клади вместо сахара в утренний чай.
Я вдыхаю предчувствие новых надежд,
В них одно только слово звучит: «невзначай»…

Бытие перечёркнуто искрами звёзд,
Что срываются в августе с неба дождём,
И, ответ не найдя на извечный вопрос,
Вместо жизни сейчас снова завтра мы ждём.

Запрокинув лицо, светляками Плеяд
Я любуюсь опять, как когда-то давно…
И вдыхаю надежды пленительный яд:
В нём то завтра, что людям постичь не дано.

«Я вынимаю меч из ножен…»

Я вынимаю меч из ножен.
Он так ленив и осторожен,
И просто идеально сложен
Для смертоносного клинка.
В плече есть силы для размаха,
Для головы готова плаха,
И перед смертью нету страха,
Хоть буду бить наверняка.

Последний день твой слишком снежен,
Конец печальный – неизбежен,
Случайной птицы голос нежен,
Что разбудила поутру…
Ты, обезглавленной, надежда,
Покинешь мир, напомнив прежде,
Чем новая заря забрезжит,
Что без тебя и я – умру…

«В моей душе так много «почему?»…»

В моей душе так много «почему?»,
Тех самых, на которых нет ответа,
Похожих на закат во время лета,
Роняющих весь мир в сплошную тьму.

Скажите мне, как в этой тьме блуждать,
Ориентиры вечные теряя
И лишь инстинктам древним доверяя,
Что учат, затаившись, просто ждать:

У моря ждать прилива, что песок
Накроет влагой чуть солоноватой,
На кровь похожей в зареве заката,
От черноты ночной – на волосок.

И снова ночь, и кажется подчас:
Сокрыты в ней те главные ответы,
Что слышатся под дулом пистолета
И скрыты в глубине любимых глаз.

«Перстень был у царя Соломона…»

Перстень был у царя Соломона,
Он спасал мудреца от невзгод.
Помогала царю быть спокойным
Гравировка: «И это пройдёт».

И житейские бури стихали
От спокойствия трёх этих слов…
Годы шли, и века миновали.
Всё проходит! Но вечна любовь!

И конечно же, молодость вечна,
Что в глазах и улыбке живёт.
Стихнет боль, и исчезнет беспечность.
Лишь надежда вовек не умрёт!