Loe raamatut: «Ископаемые»

Font:

Королю Нефритового Леса,
открывшему для меня важность драконов.
Маме,
научившей меня многому другому.
И Ксандеру,
объяснившему, о чем не нужно писать.
Вероника КОССАНТЕЛИ

Veronica Cossanteli

THE EXTINCTS

The Author/Illustrator has asserted her moral rights.

Обращение издательства «CHICKEN HOUSE»

Все мы знаем правду, не так ли? Если вы пойдете в лес, живущие там звери не угостят вас чаем и бутербродами! Особенно, если это очень странные и немного опасные существа, а вам приходится за ними присматривать/спасать/иметь дело с подлыми негодяями. Мир, созданный Вероникой Коссантели, наполнен диким безумством и истинной радостью. (Кстати, имейте в виду: дома у нее живут змеи, а пишет она с ящерицей на голове. Это правда!)

БАРРИ КАННИНГЭМ
Издатель

1

Странности начались с трех фунтов семидесяти двух пенсов.

Конечно, я не знал, что это три фунта семьдесят два пенса, пока не подобрал с мокрого тротуара разбросанные монетки и не пересчитал их.

«Джордж Дрейк, да тебе сегодня везет! Три страйка в боулинге «Бампер» с Джошем и Мэттом, а теперь еще и ДЕНЬГИ НА ХАЛЯВУ»! Я бросил монеты в карман и пошел к велосипеду.

На что потратить три фунта семьдесят два пенса? Проще простого. Если бы вы были на моем месте, то накупили бы конфет.

В магазине я провел не больше минуты, но, когда вышел на улицу, велосипеда на месте не оказалось. У меня был бумажный пакет, доверху набитый мармеладными червячками, земляничной паутинкой и жевательными банановыми конфетами, но не было велосипеда. Шел дождь. Путь до дома предстоял долгий.

«Прости, Джордж Дрейк, я пошутил. Наверное, тебе сегодня не очень везет».

Великолепно. Просто великолепно. Я откусил голову мармеладной гусенице и пошел пешком.

Добравшись до дома, я почувствовал себя неважно. Не уверен, что по-прежнему люблю банановые конфеты. Мама стояла в саду вверх ногами. Никто, кроме нее, не занимается йогой в саду под дождем.

– Пришел счет за электричество, – сказала она откуда-то между колен. – Он даже больше, чем в прошлый раз. Громадный. Правда, Джордж, просто ЧУДОВИЩНЫЙ!

Мама занимается йогой, только когда ее что-то беспокоит: счета, сломавшаяся стиральная машина, родительское собрание, уход папы. Она перевернулась и стала балансировать на одной ноге, как фламинго, – только фламинго при этом не шатаются. Затем спросила:

– А где твой велосипед?

Я обо всем ей рассказал, но тут же пожалел. Нормальная мама непременно согласилась бы, что все велосипедные воры заслуживают страшной смерти от укусов плотоядных тараканов, а еще чтобы их засунули головой вниз в бочку с кипящим заварным кремом или запустили в космос из огромных пушек. Но нет – разумеется, это была моя ошибка.

– Ты оставил велосипед непристегнутым? Джордж, это глупо. О чем ты только думал?

Затем мне пришлось выслушать много всякой (бла-бла-бла) родительской чуши о том, как важно Быть Более Внимательным. Это продолжалось целую вечность, пока мама не потеряла равновесие и не свалилась в розовый куст.

Я вытащил ее оттуда, всю покрытую царапинами с кровоподтеками.

– О чем ты там говорила? Что нужно быть более внимательным?

– Э-э-э, да. Ну… – Мама облизала кровь с пальцев. – Больше не будем об этом говорить. Всякое бывает.

* * *

Полчаса спустя я решил отвлечься от мыслей о потерянном велосипеде и поиграть в «Битву зомби». Только я собрался прикончить зомби, как две капли воды похожего на мою учительницу мисс Триппс, как услышал мамин голос:

– Джордж? Джордж!

– Одну минуту. Подожди…

Слишком поздно. Мисс Триппс откусила мне руку. Я обозвал ее самым грубым из известных мне слов и нажал на паузу.

Мама стояла у задней двери.

– Смотри! – гордо воскликнула она. – Валялся в самом конце гаража. Отличный велосипед! – она смахнула паутину с проржавевшего руля. – Он в полном порядке.

Если не считать того, что он розовый.

Как это похоже на маму. Она вечно все забывает, а ты продолжаешь верить, что память ее больше не подведет…

– Мама, я – мальчик.

– Ах, это! Какой вздор! – мама хлопнула в ладоши. – Настоящие мужчины не боятся розового.

Что мама может знать о настоящих мужчинах? Она ведь вышла замуж за папу.

Еще год назад папа жил с нами. Он носил костюм и галстук и каждый день ездил в офис. Сейчас он на пляже в Австралии, одетый в цветастые шорты и шлепанцы. Папа прислал нам электронное письмо и сообщил, что погода в Австралии чудесная и он учится кататься на серфе. Мама написала ему в ответ, что погода в Англии дрянная и она надеется, что его съест акула. Это было очень по-взрослому. Или нет?

Я посмотрел на велосипед – ни передач, ни подвески. Ничего, кроме ржавого звонка Принцессы Короткие Штанишки и крошечной плетеной корзинки. Я представил, как поеду на нем по городу в воскресенье. Представил лица Джоша и Мэтта…

– Нет! Нет, мам, я не могу!

Она выглядела обиженной, и я почувствовал себя скверно. Почему взрослые никогда не понимают очевидных вещей? Может, когда им исполняется двадцать один, какая-то часть мозга перестает работать? Это пугает. Значит, я буду нормальным еще лет десять, не больше…

– Если хочешь новый велосипед, тебе придется накопить денег самому, – снова заворчала мама. – Не знаю, смогу ли оплатить счет за электричество.

У мамы есть свой магазин. Он называется «Пещера русалок». Там тлеют благовония, играют китовые песни и никогда не бывает клиентов. Похоже, у людей уже так много ароматизированных свечей, колокольчиков и бисерных штор, что больше им просто не нужно.

– Ты можешь немного заработать, – продолжила она уже менее ворчливым тоном. – Помой наш автомобиль, и я дам тебе пятьдесят пенсов.

– Мам, у нас нет машины.

Ее продали, когда папа ушел. Нам нужны были деньги.

– Я забыла, – мама погладила старое седло велосипеда. Я правда очень-очень надеялся, что она не расплачется. – Ты уверен, что он тебе не подойдет? И Гарри, и Фрэнк на нем катались.

– Верно, – согласился я. – Но Гарри и Фрэнк – девчонки.

* * *

Мои сестры старше меня, но пока они еще не стали обладательницами Прогнившего Взрослого Мозга. Порой они невыносимы, но даже им понятно, что я не могу кататься на розовом велосипеде, будто Принцесса Короткие Штанишки.

– Развози газеты, – предложила Гарри. Она собиралась на вечеринку инопланетян и роботов и брызгала на себя серебристым спреем. Гарри ходит в колледж и на очень странные вечеринки. – В твоем возрасте я этим и занималась. Мне нужны были карманные деньги, а мама не понимала, зачем мне выпрямитель для волос.

Волосы у моей сестры просто шикарные. Когда ее кожа не серебристого цвета, то Гарри похожа на Рапунцель или на одну из мультяшных принцесс. Не считая того, что на попе у нее татуировка с Супер Марио, а на языке – пирсинг, чего у принцесс, как правило, не бывает.

– Если обещаешь не глупить, – сказала Фрэнк, – можешь работать на меня.

А вот Фрэнк больше похожа на сову, чем на принцессу. Она копит деньги, чтобы поехать в Антарктику ухаживать за пингвинами, и у нее свой бизнес по выгуливанию собак.

– Мне кучу всего нужно повторить, а еще закончить научный проект, – продолжила она. – Помощь не помешает. Разумеется, ты должен соблюдать некоторые Положения и Условия.

Положения и Условия, которые Фрэнк распечатала и заставила меня подписать, гласили:

1. Половина заработанных мною денег достается ей.

2. Я должен ходить в магазин за шоколадом и/или чипсами с сыром и луком каждый раз, когда она попросит.

3. Раз в неделю я должен чистить клетку ее хомячка.

Сначала хомячка звали Джеральд. Потом мы узнали его получше и назвали Дракулой. У него очень острые зубки, и он не любит, когда чистят его клетку. Но мне позарез нужны были деньги.

* * *

Над дверью Магазина Сладостей висела табличка «Лавка Филлинг & Дентчер: здесь вы получите все, что захотите». Поскольку у них есть высокие стеклянные банки со всеми сладостями, какие только можно вообразить, и они взвешивают их в маленьких бумажных пакетах, все называют эту лавочку просто Магазином Сладостей. Я пришел туда по заданию Фрэнк, чтобы купить чипсы с сыром и луком, когда заметил на окне объявление. Оно было написано зелеными чернилами замысловатым почерком с завитушками и зажато между рекламой подержанного тостера («Почти работает, выгодная покупка») и размытой фотографией жирного полосатого кота с белыми лапами («Вы видели Снаффи? Вознаграждение сто фунтов»):

Я смотрел на него довольно долго, пока не запомнил наизусть.

Мне пришлось ждать, чтобы заплатить за чипсы. Безумная Дейзи покупала лотерейные билеты. У нее были блестящие глаза-бусинки и похожие на рисовую лапшу волосы под шерстяной шапкой-ушанкой, которую она носит круглый год, даже летом. Дейзи живет в парке на скамейке с маленькой собачкой по кличке Рок и все время вопит, возвещая о наступлении конца света. Иногда ей кидают мелочь, но все деньги она тратит на лотерею. Я не знаю зачем. Какой смысл в выигрыше миллиона фунтов, если миру вот-вот придет конец?

Дейзи нужно было оплатить три лотерейных билета и сэндвич с яйцом. Она тщательно пересчитывала пенни и монеты по два пенса. Похоже, ждать придется долго. От безделья я прочел первую страницу газеты «Эхо Сквермингтона».

Событий в Сквермингтоне было немного. «Общественные туалеты закрыты на ремонт». И что? «Роскошный конкурс садового искусства». Скукота. «Пропадают домашние питомцы! Домашние питомцы в опасности! Полиция предупреждает владельцев домашних животных: не отпускайте их далеко от себя». Пусть попробуют подойти к Дракуле, мерзкому кусачему комочку шерсти, и чем раньше – тем лучше. «Обнаружена гигантская рептилия! Неужели Сквермингтонский Змей вернулся? Подробнее на странице 3…»

А вот это уже интересно. Я открыл страницу 3:

– Ты собираешься покупать газету или как?

Миссис Филлинг стояла за прилавком и таращилась на меня. Я положил газету обратно на полку и оплатил чипсы Фрэнк. Выйдя на улицу, я в последний раз взглянул на объявление о помощнике и нахмурился. Хм, текст ведь был написан зелеными чернилами. Может, это игра света? Или я начал сходить с ума. Теперь этот витиеватый почерк, похожий на паутинку, точно был фиолетовым.

– Там будет огонь и адские муки, чума и жабы, и мы все обречены, – произнес голос за спиной. Я почуял резкий запах сваренных вкрутую яиц: Дейзи скармливала кусочки сэндвича Року. – Сам увидишь. Это конец.

Но Дейзи ошиблась. Это было только начало.

* * *

– Что такое герпетофобия¹? – спросил я за ужином. Мы снова ели остатки брокколи и жареные бобы. После ухода папы мама превратилась в травоядное. Она убивает беспомощные растения и заставляет нас их поедать.

Никто не знал, что такое герпетофобия.

– А где находится ферма Вормстолл?

– У черта на рогах, – ответила мама. – На другой стороне Леса Охоты на Виверна. А что?

Я рассказал об объявлении на окне Магазина Сладостей. «Требуется помощник. Должен быть Подходящим Человеком».

– Ты же не поедешь туда один, – встревожилась мама. – Только не через этот лес. Возьми с собой одну из сестер.

– Вечеринка, – промычала Гарри с набитым ртом. – Бал-маскарад. Я пойду в наряде тарантула. Нужно еще смастерить много ножек, так что меня не трогайте.

– А у меня уроки, – подхватила Фрэнк. – И ты эту неделю работаешь на меня, забыл? – она уколола меня вилкой. – Сэру Криспину нужно прогуляться, а мне в понедельник сдавать эссе по истории.

– Только не сэр Криспин! – я скорчил гримасу. Сэр Криспин – мопс миссис Покер-Пигрим. Миссис Покер-Пигрим живет недалеко от нас, вниз по улице. У нее выпрямленные утюжком волосы и квадратное лицо, а еще она пахнет леденцами от кашля. Сэр Криспин такой жирный, что шерсть с трудом сходится у него на брюхе, и он все время храпит, даже когда не спит. И глаза у мопса выпуклые, как у жабы. Если бы я выбирал себе собаку, то никогда бы не выбрал сэра Криспина.

Однажды у меня чуть не появилась собака – до того, как все пошло наперекосяк и папа нас бросил. Он сказал, что на одиннадцатый день рождения я могу завести домашнего питомца. У Фрэнк были Дракула, гигантская африканская сухопутная улитка и палочники в банке, а у Гарри – волнистые попугайчики, но потом вместо них она стала заводить бойфрендов.

– Исполню любое желание, – сказал папа. – Кого ты хочешь?

Я ответил, что хочу завести касатку.

Я хотел кита-убийцу с тех пор, как однажды летом мы поехали в отпуск, и папа повез нас в дельфинарий. Мама и девчонки пищали от восторга, глядя на дельфинов, а мне понравилась касатка.

Но в двухквартирном доме такое животное держать нельзя. Мама и папа спорили из-за многих вещей, но в этом вопросе оказались единодушны.

– Как насчет щенка? – предложил папа.

Я согласился на щенка – а кто бы не согласился? – но ничего не получилось. Споры стали громче, а потом папа ушел. На день рождения я получил футбольные бутсы и новый пенал для школы.

– Можно я вместо этого погуляю с Тайсоном? – с мольбой в голосе спросил я. Тайсон – ротвейлер, он похож на кита-убийцу больше остальных собак.

– Не глупи, – сказала Фрэнк. – Ты еще слишком маленький. И ехать на эту ферму совсем не обязательно. Вряд ли они решат, что ты Подходящий Человек. Скорее, сопливый ребенок.

– Я не сопливый! Сама ты сопливая. И вот еще что, – быстро добавил я, прежде чем она успела ответить, – кто такой Сквермингтонский Змей?

– Что? – рассмеялась мама. – Ты про ту старую историю? Давным-давно, в Средневековье, считалось, что в лесу Охоты на Виверна живет дракон или что-то подобное. Он съел всех коров, овец и дочерей фермеров. Местным жителям это так надоело, что однажды ночью они вооружились вилами, топорами и горящими факелами и устроили на него охоту.

– И что? Они его убили?

– Понятия не имею. Вероятно, появился какой-нибудь храбрый рыцарь на белом коне и сделал это за них. Обычно именно так и происходит, правда? Как святой Георгий.

– Ага, – сказала Фрэнк. – Готова поклясться, что святой Георгий не был сопливым.

– Скажу тебе кое-что, – добавила мама, выразительно глядя в мою тарелку. – Держу пари, он съедал всю порцию брокколи.

2

Мама не разрешила мне ехать на ферму Вормстолл одному. Я ее послушал и взял с собой сэра Криспина. Когда я пришел за псом, миссис Покер-Пигрим дома не было (она вышла в парикмахерскую), но Фрэнк сказала мне, где лежат ключи. Сэр Криспин не очень обрадовался моему приходу, но я запихнул его в маленькое клетчатое пальтишко из шотландской материи и уговорил выйти за дверь. Когда мы дошли до почтового ящика на углу, мопс уже был готов развернуться и пойти обратно домой, поэтому я потащил его за собой силой – это мало напоминало прогулку. До Леса Охоты на Виверна путь предстоял долгий, и в конце концов я сдался и взял его на руки.

Я остановился у ворот, ведущих в лес, и подумал о разъяренных фермерах. Что если они шли с вилами и горящими факелами той же дорогой? Правда ли логово Змея находилось здесь, в этих лесах? И что на самом деле видели те две девочки? Что ускользнуло за продуктовый магазин и скрылось в темноте? По коже побежали мурашки – так бывает каждый раз, когда я смотрю ужастик по телевизору. Пусть меня и зовут так же, как того знаменитого убийцу дракона², но, честно говоря, герой из меня неважный. Возможно, это все-таки связано с тем, сколько брокколи ты съедаешь.

Сэр Криспин заскулил и попытался вырваться из рук.

– Ты прав, – сказал я. – Мы не можем стоять здесь весь день. Нужно скорее добраться до фермы, пока не пришел кто-нибудь еще и не заявил, что он Подходящий Человек для этой работы. Потому что никто больше не подойдёт. Только я.

Почему я был так уверен? Без понятия. Я просто это знал.

Я взял сэра Криспина под мышку и широко распахнул ворота.

* * *

Лес наполнился полосками солнечного света, белками и щебетом птиц. Мне было ни капельки не страшно.

Пока что-то не выскочило из кустов прямо передо мной.

Мы с сэром Криспином одновременно вскрикнули. Это оказалась всего лишь птица: довольно крупная, размером с курицу, с черно-белым опереньем и длинной шеей и хвостом. Она взглянула на меня, округлив золотистые глаза и раскрыв клюв, а затем расправила крылья и помчалась вниз по тропе. Птица бежала все быстрее и быстрее, раскачиваясь на костлявых ногах, пока наконец не поднялась в воздух. Видимо, взлет прошел не очень удачно – я услышал, как она рухнула на ветки.

Когда я был маленьким и боялся темноты, папа всегда говорил, что у меня Слишком Живое Воображение. Слишком Живое Воображение заставляет тебя видеть то, чего на самом деле нет; то, что просто-напросто не существует. Например, птиц с клювом, полным зубов. У птиц ведь не бывает зубов…

Я пошел быстрее, оглядываясь через плечо на каждый хруст ветки и шорох листьев, а потом ушиб большой палец на ноге:

– Ай-ай-ай!

Посреди тропинки лежал камень.

– Дурацкий камень!

Я присел на пень и схватился за ногу. Сэр Криспин принялся облизывать мое лицо. С языка мопса стекала слюна, а изо рта пахло рыбой.

– Кто положил этот дурацкий камень в это дурацкое место?!

Я уставился на камень, а он уставился на меня. Оказалось, что это вовсе не камень, а статуя кролика, вырезанная из камня. Резьба была отличная, но из-за больного пальца мне совсем не хотелось любоваться произведением садового искусства. Кому пришло в голову установить эту статую в лесной чаще?

Я встал и попрыгал на одной ноге, пока боль немного не утихла.

– Иди сюда, – сказал я сэру Криспину. – Оставшийся путь пройдешь сам. Мы почти на месте.

Так и получилось. Вскоре мы вышли из тени деревьев и оказались на узенькой аллее. Отсюда до города было далеко. Ни домов, ни машин – только высокие холмы, поросшие дикими цветами. Мы немного прошли по дороге и заметили, что она поворачивает направо. Сэр Криспин остановился возле ветхой деревянной таблички и задрал заднюю лапу. Теперь по неровным заглавным буквам, написанным краской, стекала желтая собачья моча:

На другой стороне дороги стояла еще одна табличка:

Остерегайтесь… чего? Это оставалось неизвестным – кусок таблички был отломан.

Когда мы повернули, сэр Криспин принялся тявкать – на поле рядом паслись огромные волосатые коровы с опасными на вид рогами и рыжими челками. Они перестали жевать и уставились на нас, широко раздувая ноздри.

– На твоем месте я бы лучше заткнулся, – сказал я сэру Криспину. – Почти уверен, что та супергигантская корова в центре – бык.

С другой стороны, в дальнем углу поля, стояла одинокая лошадь: уткнувшись носом в живую изгородь и отмахиваясь от мух хвостом, она лакомилась ежевикой. В конце дороги виднелась старая каменная ферма. Спереди она выглядела пустой и нежилой, со слепыми окнами и мелкими поганками, которые росли прямо на пороге. Я постучал, но никто не ответил. Похоже, дверь не открывали уже много лет. Мне захотелось развернуться и пойти домой. Но мы с сэром Криспином проделали такой длинный путь! Меня сюда привело объявление на окне Магазина Сладостей, и так легко я не сдамся.

Остерегайтесь

Я повел сэра Криспина на вымощенный камнем двор перед конюшнями. Эта сторона дома выглядела куда более веселой. В ветвях старого сучковатого дерева ворковали белые голуби, а в висячих корзинах и ящичках на окнах пестрели цветы. На крыльце в беспорядке валялись резиновые сапоги и целый ряд огнетушителей. Из конюшни доносился звук включенного телевизора: «…взбейте яичный белок, пока он не станет легким и пушистым». Кто-то смотрел кулинарное шоу.

Дверной звонок представлял собой старинную вещицу из латуни. Я сделал глубокий вдох, изо всех сил стараясь быть похожим на Подходящего Человека, и позвонил.

Дверь резко отворилась.

– Не могу сейчас говорить. Мазь от окаменения закипает. – На пороге стояла пожилая леди и смотрела на меня сквозь очки в золотой оправе. На ней были резиновые сапоги, нитки бус и огромная шляпа, покрытая обглоданными фруктами. Коридор за спиной женщины заполнял бледно-зеленый пар.

– Здравствуйте. Я пришел из-за… – Я закашлялся. Пар добрался до меня, и глаза заслезились.

– Немного крепковат, верно? Не уверена, что он должен пахнуть именно так, – с сомнением произнесла пожилая леди. – Я делала все строго по рецепту. Что ты об этом думаешь?

Я подумал, что запах больше напоминал вонь от кошачьего лотка, но не хотел показаться грубым, поэтому попытался повторить заранее заготовленную фразу.

– Я пришел из-за…

– Ага! Вот и ты! – воскликнула пожилая леди, когда что-то серо-коричневое и волосатое вылетело из дома, пролетев мимо наших щиколоток. – Поймай это, – сказала она, – и работа твоя.

– Как?.. – начал я, но было слишком поздно.

Женщина юркнула обратно в дом, громко захлопнув за собой дверь.

* * *

Сэр Криспин лаял и рычал.

– Ш-ш-ш! Ты мне мешаешь! – я обернул поводок вокруг одного из огнетушителей, чтобы мопс не путался под ногами. – Я пытаюсь думать.

Волосатое Создание было размером с гвинейскую свинку, только более длинное и худое, с заостренным носом и хвостиком. Оно пролезло в щель между стеной дома и каменным желобом с цветами. Я опустился на четвереньки. В щель пролезла только ладонь.

– О! – я резко выдернул руку. В том месте, где костяшки поцарапались о стену, виднелись ссадины, но из пальца сочилась кровь – очень-очень много крови. У Волосатого Создания имелись зубки.

Облизав палец, я решил подобраться к зверю сзади. Мне повезло: пытаясь увернуться от моей руки, он попятился назад, и кончик хвоста высунулся наружу с другого конца желоба. Я схватил его и потянул.

Сильнее и сильнее.

Внезапно хвост стал жестким. Волосатое Создание нацелило на меня свой зад и… ПШ-ШШШШТ!

Это был самый ужасный запах на свете – в миллион раз хуже, чем зеленый пар в кухне пожилой леди. Пуки, собачьи какашки, потные подмышки, старые носки и мамина стряпня – все в кучу. И это попало в глаза, на волосы, капало с кончика носа…

– Так нечестно, – заверещал я. – Это жульничество!

Держась подальше от Взрывоопасного Зада, я сел на булыжник и стал размышлять. Если я не могу заставить ужасное кусачее и вонючее создание выйти наружу, мне придется убедить его это сделать. Но как?

Что может заставить меня сделать то, что я не хочу? Чаще всего – еда.

На мне были любимые джинсы, украшенные дыркой, а теперь еще и пятном крови, которое уже не отстирается. Я носил их несколько дней. К счастью, порывшись в карманах, я обнаружил, что в глубине завалялись несколько изюминок в шоколаде.

Я проложил дорожку из изюминок, но не очень длинную – угощения было мало. Аккуратно разложив приманку, я принялся ждать. Вначале высунулся нос, за ним – усы, лакричные глазки, подергивающиеся ушки, после чего вылезло все остальное. Волосатое Создание вышло из укрытия – осталось лишь поймать его.

За задней дверью стояло пустое ведро. Когда Волосатое Создание унюхало последнюю изюминку в шоколаде, я опустил на него ведро. Зверь оказался в ловушке.

Он этому совсем не обрадовался и начал лупить по стенкам, от чего ведро танцевало по всему двору. Волосатое Создание не оставило мне выбора.

Я сел на ведро.

Теперь в западне оказались мы оба.

Солнце садилось, согревая булыжники. Мне было очень жарко и хотелось пить. Чтобы хоть как-то отвлечься, я сыграл в игру «Миллион». Она очень незамысловатая – нужно просто считать. Я играю в нее, когда скучно или когда нахожусь там, где мне не нравится: на собрании, у стоматолога или на автобусной остановке. Не успеете досчитать до миллиона, как обязательно произойдет что-нибудь интересное. Мой рекорд – две тысячи шестьсот пятьдесят три на свадьбе тетушки Фи. Я бы насчитал и больше, если бы не сбился, когда самая маленькая подружка невесты намочила трусы. Как я уже говорил, что-нибудь непременно произойдет.

Я дошел до тысячи четырехсот семнадцати, когда дверь открылась, и вышла пожилая леди. Я указал на ведро под собой и сообщил:

– Поймал.

Пожилая леди выглядела довольной. Она направилась ко мне, но вдруг остановилась и посмотрела на булыжники. При этом с ее шляпы скатились несколько виноградин и яблочный огрызок.

– Кровь, – сказала женщина. – Твоя?

– Палец… – я осмотрел следы от зубов Волосатого Создания. – Все еще кровоточит…

– Ничего страшного, – радостно сказала пожилая леди. – Если кровь идет, значит, ты все еще жив. Вот когда она не идет – тогда следует беспокоиться. Но лучше не источать запах свежей крови. Только не здесь. Заходи в дом. Подыщем тебе пластырь.

Когда я встал, ведро дико загремело. Поддев край носком сапога, пожилая леди его перевернула. Волосатое Создание сидело и разъяренно повизгивало, а затем прыгнуло вверх и угодило на шляпу, где уютно устроилось и принялось поедать остатки фруктов.

– Глупенький Мингус, – нежно произнесла дама. – Обычно он не убегает. Наверное, во всем виноват пар в кухне.

Я быстро огляделся. В напичканных акулами водах источать запах свежей крови очень опрометчиво. Я знал об этом. Но… на ферме? Неужели поблизости слоняется мутировавшая овца-ниндзя, жадно принюхивающаяся в надежде учуять кровь и напасть на меня? Моей щеки что-то коснулось, и я подпрыгнул от неожиданности. Волосатое Создание кидалось в меня вишневыми косточками.

– А кто этот Мингус? – спросил я.

– Раннее млекопитающее. Вероятнее всего, триасового периода. Он не привык к посторонним, – добавила леди, когда я нагнулся, уворачиваясь от очередной вишневой косточки.

– Что мне делать с сэром Криспином? – спросил я. Он лежал, выпучив глаза, и громко сопел. – Думаю, немного воды ему не помешает.

– Он тоже может войти. Всем живым существам в Вормстолле очень рады. Всем, кроме людей. – Пожилая леди бросила на меня пронзительный взгляд поверх очков. – Если только их не приводят сюда Разумные Основания.

Мне нужны деньги на новый велосипед. Интересно, это считается Разумным Основанием? Я надеялся, что да.

* * *

В доме пахло уже не так скверно – едкий зеленый пар рассеялся. Мы шли по коридору, и когти сэра Криспина звонко постукивали по каменной плитке. Кухня напоминала джунгли: все было обвито растениями, они занимали каждый свободный уголок. Во внешней стене виднелась кошачья дверца, а перед старомодным кухонным гарнитуром располагался собачий лежак, в котором под смятым клетчатым одеялом я разглядел несколько странных комков. Сэр Криспин жадно попил из миски, на которой краской было выведено слово ДОДО.

Пожилая леди усадила меня за большой деревянный стол. Она налила мне стакан какой-то холодной жидкости с лимонным вкусом, а затем сняла с верхней полки шкафа коробку с надписью «ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ».

– Здесь много пластырей, – сказала она, – бинтов и повязок. А это, – она указала в сторону стены на нечто, напоминавшее бейсбольную биту, – Аварийная Деревянная Нога, – объяснила дама. – Ею никто не пользовался с тех самых пор, как моя двоюродная бабка Хефзиба застала dracunculus dentatus врасплох в кустах в тысяча девятьсот одиннадцатом году.

Я таращился на деревянную ногу, пытаясь представить, как выглядел dracunculus dentatus. Спрашивать не хотелось – вдруг она решит, что я глупый. Когда я чего-то не знаю, Фрэнк всегда говорит, что я глупый.

– Итак, ты ищешь работу, – сказала пожилая леди, промокнув мой палец какой-то жидкостью, от которой сильно защипало кожу. Раннее Млекопитающее уснуло, свернувшись на ее шляпе и прикрыв лапами нос. – Интересно, что же привело тебя в Вормстолл?

– Объявление. На окне в Магазине Сладостей.

– Ах, так ты его заметил, – она закрутила крышку на флаконе с жидкостью и потянулась за пластырем. – Каким цветом оно было написано?

– Зеленым. Нет, не зеленым, – нахмурился я. – Фиолетовым. Я точно не знаю…

– Но ты смог его прочитать, ведь так? Легко и просто?

Хм, к чему она клонит? Ее беспокоит мое зрение, или она хочет убедиться, что я умею читать?

– Я запомнил его дословно, – заявил я. – «Требуется помощник. Любовь к животным обязательна. Должен быть Подходящим Человеком. Обращаться к миссис Линд, ферма Вормстолл. Ждем тех, кто не страдает герпето… герпетофобией». Вы и есть миссис Линд?

– Да, это я. А ты знаешь, кто такой герпетофоб?

– Нет, – признался я.

– Человек, который боится рептилий и чешуи. У тебя ведь с этим нет проблем, правда?

Я пытался сделать вид, будто понимаю, о чем она говорит.

– Чешуя меня не пугает, – осторожно ответил я. – И дикие животные меня очень интересуют.

– Какие дикие животные? – миссис Линд обернула пластырь вокруг моего пальца. – Пушистые и мягкие малыши? Или другие?

Я подумал о касатке в дельфинарии и о ротвейлере Тайсоне.

– Другие, – решительно заявил я.

Миссис Линд закрыла коробочку со средствами для оказания первой помощи и откинулась на спинку стула, перебирая пальцами бусы.

– Полагаю, у тебя есть имя?

Я кивнул:

– Джордж.

Она вдруг нахмурилась.

– Надеюсь, не в честь того самого святого?

– Святой Георгий – нормальный парень! – мне вдруг очень захотелось за него заступиться. – Наверное. Это ведь он убил дракона, да?

Святой Георгий был хорошим, а дракон плохим – это каждый знает.

Миссис Линд фыркнула.

– Не вижу ничего святого в том, чтобы скакать верхом по стране и истреблять редких животных.

– Но драконы пожирали людей. Кто-то должен был их убить!

– Ты так думаешь? – миссис Линд снова бросила на меня пронзительный взгляд. – Что у тебя сегодня было на обед, Джордж?

– Э… пастуший пирог. – После маминых овощных экспериментов даже школьные обеды казались праздником.

– Пастуший пирог делается из овцы. Так что ты съел овцу, Джордж. Полагаю, ты был голоден, не так ли?

– Да, – с неохотой признался я. – Это была не целая овца…

– Полагаю, тот дракон тоже был голоден, – прервала меня миссис Линд. – Чтобы ты знал: у него были детеныши – голодные детеныши, – которые ждали свой обед.

Я раскрыл рот и снова его захлопнул. Мне стало неловко. Настоящих драконов не существует. Все эти истории про святого Георгия – лишь выдумка, не так ли?

– Если честно, – сказал я, – меня назвали в честь дедушки.

Ее взгляд смягчился.

– Ну, в этом нет ничего плохого! – проведя руками по полям шляпы, между обглоданной сливой и кожурой банана она нащупала упаковку мятных леденцов и предложила один мне. – Знаешь, не каждый смог бы прочесть это объявление. Чернила, которыми оно написано, немного… необычные. Должно быть, ты и есть тот самый человек, которого я ищу, – улыбнулась она. – Подходящий Человек.

Да! Мне не терпелось увидеть лицо Фрэнк, когда я ей об этом расскажу.

– Буду стараться, – пообещал я. – Когда мне приступить?

– В Подходящее Время, – ответила миссис Линд. – Ты сам узнаешь, когда оно наступит.

1.Герпетофобия (от др. – греч. έρπετόν – «пресмыкающееся» и φόβος – «страх») – один из видов зоофобии, боязнь пресмыкающихся (ящериц и змей). (Прим. пер.)

2.Джордж – английский вариант имени Георгий. (Прим. ред.)