Близнецы стояли лицом к лицу, угрожая друг другу идентичными клинками: один твёрдо лежал в руке расслабленной прямостоящей фигуры, второй же, окроплённый кровью собственного владельца, с трудом, практически у самой земли, сжимали раздробленные пальцы.
– Ты готов к тому, что тебя ждёт? – двойник стал двигать челюстью, издавая мерзкий звук скользящих друг о друга острых зубов, ещё сильнее поднимая уголки губ.
Поправляя измазанный в грязи белый плащ с алыми пятнами, Рюук устало выпрямился, с всё более уверенной хваткой резко направил вперёд изогнутый меч:
– Я буду сам решать свою судьбу.
Двойник поиграл бровями и резко расширил узкие зрачки, полностью заливая глаза чёрной бездной.
Впервые Рюук смотрел во тьму своих собственных глаз.
“Ну, здравствуй, братец”, – подумал Рюук, обнажив острые ряды окровавленных зубов.
В ответном оскале из-под узких линий губ близнеца стали появляться два длинных клыка….
****
Я зажмурился от холодного утреннего ветра, обволакивающего меня со всех сторон, и украдкой взглянул на Архею. Оказалось, она озадаченно смотрела на меня.
– Я ждал от тебя множества вопросов, но ты то ли не можешь выбрать, с какого начать, то ли уже нашла ответы на все….
Архея прикрыла глаза, пряча холодный нос в полосатый мех.
– Я лишь не понимаю, почему. Почему они так безжалостны? Они готовы уничтожить всё и всех, что станет на пути их эгоистичных целей. Почему, оберегая одних, даже не разбираясь и не видя всей красоты и чистоты, они сурово наказывают остальных? Почему? – жалобный взгляд этой светлой натуры практически растопил моё разорванное сердце.
– Я думаю, потому что могут, – повёл я усами, не смея ограждать от неумолимой правды.
Потянувшись, кивком я позвал свою слушательницу спрятаться от утренней прохлады. Дрожа, она быстро прошмыгнула внутрь, прикрыв за собой широкие створки окна, оставив меня с мыслями о любимой и лёгкими порывами моего давнего невидимого друга.
Я видел, как могучие деревья, словно вечные искатели истины, постоянно говорили с Ветром, и он отвечал им шелестом их листьев. Трава неизменно здоровалась, а Ветер в ответ обнимал её, даруя несколько мгновений прохлады. Я уверен: слушая и разнося тысячи посланий на многие лиги, что Ветер понял, что он давно перестал слышать сам. И чувствовать. А его хотят слышать и ждут, хоть он и забыл об этом.
И я хочу верить, что Ветер осознал – вот его дар. Дар понимать без слов и быть самым счастливым.
Как мы с тобой. Смотря друг на друга, понимаем каждое слово. Полагаю, это придумал Ветер. Как ты думаешь, моя милая?
Я сидел на деревянной скамейке, поставленной под окно как раз для меня. Вокруг бесконечная тишина. И ветер. Молчаливый ветер наблюдал и слушал.
Слова Археи заставили меня понять, что наши с ним судьбы похожи – я могу многое поведать, но не изменить. Дикая боль обжигала теперь мою душу, и мысли сливались в мучительный поток знаний, что я хранил. Ветер обволакивал меня, как будто защищая и тебя, любимая, тоже, чтобы мы могли встретиться вновь. Он не отпускал меня, прикасаясь к лицу своими крыльями, не давая уйти в неизвестность. Он толкал меня прочь с этого одинокого холодного места, чтобы я смог снова тебя увидеть. Он закручивался, проникая в узкую щель приоткрытых деревянных створок, и приносил звуки тех, кто с ним говорил. Я знал эти разговоры. Я слышал их много раз, просыпаясь и выходя на эту скамейку. Дом. Ветер указывал мне дорогу к дому. К моей единственной.
Ветер распахнул настежь окно и звал меня внутрь. Он дождался, когда я перешагну порог, и стих – это было его прощание, которое оставило нас с тобой наедине. Я улыбнулся сонному созданию, нежно произнеся:
– Привет, милая. Я вернулся, и не в последний раз….
– Мяу?