Loe raamatut: «Тетрадка с лабазной мари»

Font:

Дизайнер обложки Владимир Квашин

ISBN 978-5-4483-7081-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тетрадка с лабазной мари

Откуда она появилась

Пришло письмо. Давно уже забыл, что бывают письма в конвертах.

«…С большим удовольствием и волнением прочитала ваш роман «Остров счастливого Змея». Впервые попалась мне книга, в которой я услышала отголоски рассказов моего отца. Я была маленькой. Помню, что мама спорила с отцом и даже они ругались по этому поводу. Мама упрекала папу, что он член партии, имеет высшее образование, руководит коллективом, а позволяет себе совершенно безграмотные рассуждения. Мне запомнилось её слово «язычник», которое я не могла понять и связывала с папиной разговорчивостью.

Папа погиб, когда мне было тринадцать. Мама плакала и говорила, что его погубила «дьявольщина». У папы было много книг и записей. Мама в расстроенных чувствах вынесла все эти вещи во двор и развела большой костёр. Я сидела у огня на корточках и смотрела, как горели папины вещи. И плакала. Потом, не знаю почему, схватила из огня (книжки и тетради плохо горели, тлели, дымили), выхватила одну тетрадь и спрятала от мамы. Мне хотелось оставить на память о папе что-то, к чему он прикасался. Потом я пыталась читать, но совершенно ничего не поняла.

Через много лет я развелась с мужем, мы разъезжались. В удрученном состоянии я перебирала вещи и наткнулась на папкину тетрадку, такую родную, и стала листать, и вдруг увидела трогающие меня мысли. Но остальное было малопонятно или совершенно чуждо моему пониманию жизни.

Я тогда уехала жить к маме и показала тетрадку ей. К моему ужасному огорчению, она сказала, что тетрадка вовсе не отца, что он нашёл её в тайге в брошенном жилище то ли какого-то шамана, то ли отшельника из таёжных аборигенов. И что из-за этой-то тетрадки у него «мозги повернулись» и он впоследствии погиб из-за своих этих «заморочек».

Через некоторое время я попыталась пристроить эти записи в геологический институт, поскольку отец был геологом, но мне сказали, что им это не нужно. Короче, никто эту тетрадку не взял. Так она и хранится у меня как последняя память об отце. Вспомнила о ней, читая ваш роман, достала, стала читать, и нашла много мыслей, похожих на те, которые высказывают ваши литературные герои. Теперь я вижу, что отец не просто так хранил эти записи, он видел в них что-то важное. Я уже не в том возрасте, чтобы суметь разобраться, да и не слишком это меня интересует.

Поэтому, хочу предложить вам эту тетрадь, если вам это интересно. Наверное, вы лучше меня поймёте, о чём там написано…»

Бандероль пришла через две недели. Честно говоря, я согласился прочитать чужие записи из уважения к просьбе пожилого человека.

И вот тетрадка на сорок восемь листов в тёмно-коричневой коленкоровой обложке. Заполнена не более чем наполовину. Записи карандашные, повествование несвязное, скорее отрывочные мысли, иногда зачёркнуты целые абзацы. Какие-то рисунки. На внутренней странице передней обложки надпись карандашом: «Найдена в забр. чуме на мари Лабазной 28.08.63» Ниже чернилами: «В посёлке сказали, что на мари жил „шибко-шибко умный, из города приехал. Ушёл, теперь нам помогает“. Ещё сказали, что там брать ничего нельзя – „хозяин обидится“. Куда „ушёл“ не говорят. Возм. погиб».

Вначале первой страницы: «Лягушка забралась на мою босую ступню. Сидит, дышит. Ей, наверно тепло на моей ноге. А мне холодно. Стряхиваю лягушку аккуратно. Она вдруг поняла, что я живой, высоко прыгнула, выстрелив струёй, ускакала поспешно в кочки. Вот и я тут как лягушка в болоте. Сижу, смотрю и не вижу великана, который может меня легко уничтожить или помочь мне, по его усмотрению. И малых невидимых сил, таящихся вокруг, я тоже не различаю, а они есть, я в этом уверен. И чтобы узреть их я и забрался сюда».

«Свободу ли я обрёл, заперши себя среди болота? … Чего не хватало?! Дураку ясно, что в болоте искать нечего. А я ищу…»

Листаю страницы. Некоторые записи совершенно не разобрать. Страницы без нумерации. Нет ни одной даты. Между листами раздавленный комар, хвоинка… «Пытливый ум – ум, который является пыткой для его владельца из-за чрезмерной и постоянной любознательности»… Да, это стоит почитать. Интересно, кто же этот «Шибко-шибко умный»?

Пишу письмо хозяйке тетради с вопросами: в каком месте работал её отец, когда нашёл эту тетрадь, какой национальности был тот отшельник, автор записей, прошу сообщить вообще всё, что известно о тетради и её хозяине.

«Я совсем не могу ответить на ваши вопросы, ведь я была ребёнком.

Я любила папу, он со мной часто играл, когда бывал дома. Особенно я любила игру «в мамонта», когда он становился на четвереньки и бодался, а потом я забиралась ему на спину и каталась верхом на «мамонте». Ещё помню, он говорил, что я смогу, если захочу, услышать, о чём говорят деревья и понимать, о чём думает кошка, это я тоже воспринимала как игру.

Дома никогда не говорили на эти темы, то есть о папиной работе. Мама сильно обижалась на отца, как я теперь понимаю за то, что он по многу месяцев не бывал дома. Во время ссор она говорила, что он променял семью на своих «чукчей». Действительно, папа сначала работал на Чукотке, а мы с мамой жили у бабушки в Рязани. Позже мы переехали в Хабаровск и он работал в Хабаровском крае, кажется ещё в Приморском и в Амурской области. И я слышала необычное для меня слово «Бурятия», которое связывала с глаголом «бурить». Так что ничего толком сказать вам не могу».

Зашёл в интернет, за полчаса отыскал на просторах Дальнего Востока с десяток «марей Лабазных». Марь – это кочкастое болото иногда простирающееся на много километров. На нём растут редкие чахлые лиственницы и кустарники и больше ничего. На марях встречаются повышения с более-менее сухими почвами, поросшие лесом. На такой возвышенности и мог стоять некогда лабаз местных оленеводов или охотников. Лабаз – поднятое на столбы строение для хранения припасов. Вероятно, на подобном островке посреди мари и жил шаман-отшельник.

В конце концов, подумалось мне, какая разница, в каком конкретном болоте жил этот человек и какой был национальности? Прежде всего, он был своеобразным философом, он искал истину. Он и жил в отшельничестве, по-видимому, для того, чтобы истину проявить в себе и изложить в ясной форме, прежде всего для себя. Его размышления интересны и могут быть полезны многим мыслящим людям.

После этого я просто попытался разобрать тексты записей из тетради и набрал их в электронном виде.

Записи приведены в том порядке, в каком они даны в тетради. В некоторых местах исправлены замеченные грамматические ошибки и даны полностью сокращённые автором слова. Мои комментарии даны в скобках курсивом.

С некоторыми высказываниями отшельника я не согласен, иные кажутся мне спорными, от отдельных мыслей я просто в восторге! Как сказал знакомый философ, «У каждого своя философия». Судите сами.

Страница 1

Лягушка забралась на мою босую ступню. Сидит, дышит. Ей, наверно, тепло на моей ноге. А мне холодно. Стряхиваю лягушку аккуратно. Она вдруг поняла, что я живой, высоко прыгнула, выстрелив струёй, ускакала поспешно в кочки. Вот и я тут как лягушка в болоте. Сижу, смотрю и не вижу великана, который может меня легко уничтожить или помочь мне, по его усмотрению. И малых невидимых сил, таящихся вокруг, я тоже не различаю, а они есть, я в этом уверен. И чтобы узреть их я и забрался сюда.

Свободу ли я обрёл, заперши себя среди болота? Может, пережитки прошлого, то, что передалось от прадедов через кровь, толкнуло меня на путь гибельный? Я ведь жил благополучно в городе. Чего было надо? Чего не хватало?! Дураку ясно, что в болоте искать нечего. А я ищу…

Прилетела птичка, сидит и пищит над головой. Подумалось, мне что-то говорит. Встал, подошёл под ветку, где она, спрашиваю: что хочешь сказать? Пищит, не улетает. Я не понимаю. Может, я всё себе выдумываю?

Заготавливаю жерди для будущего чума, рублю стройные молодые лиственницы. Жалко. Сколько они тянулись к солнцу, эти лиственнички…

Каждую живую тварь в природе нельзя обижать, тем более, недопустимо лишать жизни без крайней необходимости!

Страница 2

Пришли двое из посёлка, говорят, проведать. 25 км для них не забота пройти. Откуда узнали, что я здесь? Говорят, тайга всё видит, обо всём говорит, только слушать уметь надо.

Посмотрели мои жерди, часть забраковали, вырубили новые. Помогли поставить каркас. Оказывается, три главных жерди надо делать с хитрыми крючками (оставлять сучки на концах) и потом этими крючьями соединять между собой. Я ведь видел в детстве, как ставили чум, а о крючках не догадался, хотел верёвкой связывать.

(Тут помещён рисунок соединённых верхних концов жердей).

Они пытались со мной разговаривать на своём языке. Стыдно! Как стыдно, я не знаю свой родной язык! А гордился, что по русскому «5» имел и с немецкого переводил со словарём… Они не удивляются и не обижаются. Показали, как снимать кору с берёзы большими листами. Сказали, что сейчас уже поздно, но ещё можно надрать. Показали, как корни от ёлки вытащить и ими сшивать пласты коры в большие полотна. Сказали, придут потом проверить, как чум покрыл. Спросили, в чём нуждаюсь.

Страница 3

Моя палатка стоит недалеко от ручейка, стекающего с возвышенности. (Оказывается, он жил не на острове, а на краю мари, у подножья сопки. Тогда ему легче – всё-таки не вокруг болото). Ночами необыкновенно тихо, комариный гул стоит. И поёт ручей. Поёт человечьими голосами, с музыкой. Только слов не разобрать. Слышны мужские и женские голоса. То соло, то поют хором. Мелодично, очень красиво поют. Похоже очень на народные песни. Сначала пела женщина, очень красиво! Её сменил мужчина баритоном. После хор, потом снова женщина. По окончании каждой песни – овации, слышны крики «Браво! Браво!» Так часов до трёх ночи, вот уже которую ночь подряд. После – тишина. Что это? Может, это у меня в голове?

Интересно, как темнеет, начинают, будто настраивать инструменты, распеваться. Потом запоёт, обычно первой женщина. Очень душевно!

Марина, как я жалею, что нет тебя со мной!!! Тебе тоже понравилась бы эта музыка воды. А может, ты здесь? Ты тут и тоже это слышишь? Я люблю тебя!

(Рисунок женской головки в профиль).