Tsitaadid raamatust «В окопах Сталинграда»

лопоухий… Скоро опять окопы, опять бессонные ночи. Валега – туда! Валега – сюда! Дрыхни пока. А кончится война, останемся живы, придумаем что-нибудь. 11

пятками, кувыркается в воде, пробуя устойчивость плотика. Тут-то и является связной штаба Лазаренко. Я еще издали замечаю его. Придерживая рукой хлопающую по спине винтовку

овраге. Сейчас куда-то, кажется, перебрался. Но где-то в том же районе. Поищите. – А в Сто восемьдесят четвертую больше не нужно саперов? – спрашивает Игорь. – Вы говорили, что там командир взвода вышел из строя. Майор смотрит на Игоря сквозь толстые стекла очков, и глаза его от этого кажутся большими и круглыми, как у птицы.

Сейчас в Советском Союзе книга запрещена, внесена в какието списки

человек сорок пять. – Вооружение? – Два «максима». «

Мы стоим в траншеях и следим за перестрелкой. НемцыМинут десять еще постреливают минометы

Да, самое страшное на войне – это не снаряды, не бомбы, ко всему этому можно привыкнуть; самое страшное – это бездеятельность, неопределенность, отсутствие непосредственной цели. Куда страшнее сидеть в щели в открытом

телеграфных проводов, звон кузнечиков. Зайцы выскакивают прямо из-под ног. По ним стреляют из автоматов, пистолетов, но всегда мимо. Пахнет полынью, пылью, навозом и конской мочой.