Loe raamatut: «Очевидцы»

© Виктор Печорин, 2019

ISBN 978-5-4493-1512-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Слабый запах ладана и полыни… Огонек лампады перед иконой. Жесткое ложе, грубо сколоченный стол. Вот и все аскетическое убранство кельи.

Нет, еще открытая книга на столе.

Солнечный луч с пляшущими золотыми пылинками высветил порыжевшие буквы на ветхой странице. «…И послан бысть ко мне един от серафимов, и в руце своей имяше угль горящь, егоже клещами взят от олтаря, и прикоснуся устнам моим… И слышах глас Господа глаголюща: кого послю, и кто пойдет к людем симъ? И рекох: се, азъ есмь, посли мя. И рече: иди и рцы людем сим…»

Слова, выхваченные золотым лучом из полумрака, ошеломили, повергли в транс. Сколько это длилось? Час? День? Возможно, всего минуту. Но внутри, в самой глубине души что-то происходило, некая трансформация. То, что обычно требует годы и годы, произошло с ним здесь, в монашеской келье, почти в мгновение.

В задумчивости вернулся он домой. Несколько дней встревоженная душа не могла успокоиться, а слова древнего пророка медным колоколом отдавались в голове, то утихая, то накатывая грозным набатом.

В монашеской келье

Ночь не принесла отдохновения. Невыразимое теснилось в голове, стремясь облечься в зримую форму и, тем самым, обрести свободу, но не находило выхода. Сознание раз за разом прокручивало цепочки мыслей, то разрывая их, то связывая, выстраивая и перестраивая как полки на парадном плацу. Однако каждый раз строй их сбивался, смешивался, превращался в неуправляемый поток, наподобие ярмарочной толпы. Он не мог ни спать, ни есть, забросил обычные занятия. Это были муки немого, пытавшегося что-то сказать, но издававшего только нечленораздельные звуки, отчего окружающим казался невменяемым и достойным жалости либо насмешки. Продлись это состояние дольше, оно грозило бы, возможно, умопомешательством…

В глубине души, однако, он подозревал: эти муки не напрасны. Они – подобие огня в магическом атаноре, беспорядочные языки которого обеспечивают необходимые условия для выплавления философского камня.

Наконец беспокойное сознание завершило трудную работу. Слова выстроились в нужном порядке. Невыразимое облеклось в форму, благодаря которой его можно было выразить и освободить, выпустив наружу.

Необыкновенное возбуждение охватило поэта. Выбравшись из жарких простыней, кинулся он к заждавшемуся секретеру, зажег лампу, и, обмакнув перо в чернильницу, на едином дыхании, почти без помарок, излил на бумагу то, что не давало покоя. Слова сами вырывались из-под пера и выстраивались в четкие шеренги, обретая самостоятельную жизнь. Это была настоящая магия, – то, что адепты тайных наук называют magnum opus – «великое делание». Пророческая мудрость, соединившаяся в алхимическом тигле с внутренними движениями души, кристаллизовалась в совершенное по форме и глубочайшее по содержанию произведение.

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился;

Перстами легкими как сон

Моих зениц коснулся он:

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он,

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник,

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Во грудь отверстую водвинул…

Как труп в пустыне я лежал,

И Бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

Потом литературоведы будут гадать о причинах рождения этой вдохновенной оды. «Философским размышлением о роли поэзии в обществе» назовут это стихотворение одни. Политический контекст, связанный с неудачей попытки дворцового переворота (?) заподозрят другие. Третьи воспримут это как поэтический пересказ отрывка из книги пророка Исаии. Эти объяснения далеки от истины. Никто из «специалистов по Пушкину» не испытал состояния, подобного пережитому поэтом в келье Святогорского монастыря в тот летний день 1826 года. Ни одно из этих «объяснений» не отражает масштаба и сути явления.

Дело здесь даже не в книге Исаии. Разве мало людей прочли книгу пророка за 2700 лет, истекшие со времени ее написания? На многих ли из них она произвела такое же воздействие? Нет, тут не в книге дело, и уж тем более не в политике. Дело не в обстоятельствах, а в самом явлении, перевернувшем сознание поэта. Случайно прочитанные слова пророка послужили детонатором внутреннего преобразования. Давно ли поэт щеголял свойственным молодости вольнодумством и нигилизмом? Давно ли насмешничал над верой и высказывал атеистические взгляды? За это, собственно, и оказался в ссылке. Но, войдя в святогорскую келью нигилистом и атеистом, он вышел оттуда другим человеком.

В «Пророке», используя слова и образы книги пророка Исаии, описал он свою собственную встречу с Провидением. Описал как реальное событие, которое не выдумаешь и не подделаешь – такое можно только прожить.

Трудно скрыть волнение от ощущения, пережитого в момент Откровения. «Я – пророк, ей-богу, пророк!» восторженно написал Пушкин своему другу Плетневу. А Библию назвал «книгой, в которой есть все». Разве столь радикальная (и внезапная!) перемена во взглядах и образе мыслей не свидетельствует о пережитом поэтом акте мистического опыта?

Откровение – акт взаимодействия человека с иным миром, нематериальным, духовным, который предстает в стихотворении в образе сверхъестественного существа – серафима¹, явившегося человеку. Их встреча – не случайность, она предопределена, подготовлена предыдущим духовным опытом странника, уже осознавшего мир как мрачную пустыню, уже испытавшего духовную жажду в этой пустыне. Точно так же Будда в момент Откровения осознал земную жизнь как страдание, а смысл человеческого бытия увидел в том, чтобы найти путь к избавлению от страдания. Посланец небес не является человеку, довольному собой и своей жизнью. Такой человек еще не готов к Откровению, он еще не испытал духовной потребности, духовной жажды. Только понимание несовершенства мира, его противоположности Духу рождает стремление к духовному преображению.

И вот преображение начинается. Оно напоминает опыт шаманского посвящения, когда духи раздирают будущего шамана на части, бросают его в кипящий котел, железными крюками отделяют плоть от костей, а потом вновь собирают из разъятых на части фрагментов. Но собирают уже не прежнего человека, а новое существо, шамана, обладающего допуском в верхний и нижний миры.

В момент Откровения у человека до предела обостряется зрение и слух – он начинает видеть и слышать то, что не воспринимается обычными органами чувств. Это не просто зрение – а духовное зрение, которое видит внутреннюю сущность вещей. Это не просто слух – а духовный слух, который позволяет слышать Слово Бога и музыку небесных сфер. Косный и празднословный язык сменяет «жало мудрыя змеи»: пророк обретает дар красноречия и мудрости, а место пристрастного и переменчивого сердца занимает «угль, пылающий огнем»: теперь он будет изнутри жечь и припекать, навсегда лишив пророка спокойствия и довольства. Преобразованный, переживший пресуществление человек умирает для мира («как труп в пустыне я лежал») и становится Духовным существом. Перед нами уже не плотский (телесно-душевный) человек, но Пророк, миссия которого – низводить людям волю и определения Бога, божественные истины и учения.

А может быть, все это лишь плоды воображения людей, обладающих слишком тонкой душевной организацией? Или симптомы душевного расстройства? Существует ли на самом деле такое явление?

Да, существует. Это явление лично испытали многие люди, жившие в разные времена и принадлежавшие к разным культурным традициям. Он оставили нам многочисленные свидетельства произошедшего с ними. Можно не доверять одному человеку, двум, трем, но когда о явлении свидетельствуют многие десятки и сотни самых разных, не связанных друг с другом людей – это означает, что явление имеет объективный характер.

Имена некоторых свидетелей этого явления у всех на слуху. С трудом сыщете вы человека, который бы не слышал о Моисее, Будде, Мухаммеде, Иисусе. Эти люди благодаря полученным им Откровениям стали создателями мировых религий, приверженцами которых признают себя более шестидесяти процентов землян. Их жизнеописания и содержание их Откровений достаточно хорошо известны и неоднократно освещены в литературе; любой интересующийся этой темой без труда найдет о них нужные сведения. Но кроме этих известных всем людей были и другие, также пережившие то, о чем поведал Пушкин в своей вдохновенной оде безымянному Пророку. Не обо всех из них сохранилась память. О некоторых если и слышали, то не как о свидетелях Откровения. Каждый школьник знает Пифагора как автора таблицы умножения и теоремы о длине гипотенузы прямоугольного треугольника (ее еще называют теоремой про «пифагоровы штаны»). Но все ли знают, что научные открытия – лишь побочные результаты пророческого дара Пифагора, который был прежде всего практикующим мистиком и создателем эзотерического учения, основанного на Откровении? Вопреки мнению об Откровении как о явлении давно прошедших эпох, на самом деле это явление существовало всегда и существует в наше время, чему также есть немало свидетелей.

Сегодня мы располагаем таким количеством показаний очевидцев, в том числе документально запротоколированных, что ему пора уже перейти в качество – в качество доказательства реальности Откровения как объективного факта человеческого бытия и одного из важнейших социокультурных феноменов.

Эта книга – о реальных людях, живших в весьма отдаленные от нас времена и наших современниках, которые испытали встречу с Иным миром и пережили вызванную этой встречей духовную трансформацию.

Эта книга об очевидцах Откровения.

РАЗДЕЛ I. ЗАГЛЯНУВШИЕ ЗА ГРАНЬ

ФЕНОМЕН ОКОЛОСМЕРТНОГО ОПЫТА

Рассказать о пребывании на грани смерти, что абсолютно ни с чем невозможно сравнить, может только человек, побывавший в этом состоянии.

Герман Мелвилл

Смерть… «безвестный край, откуда нет возврата земным скитальцам». Врата, в которые уходят все и никто не возвращается. Таков закон. Нам остается только подчиниться неизбежному, оплакать умершего и достойно проводить в «последний путь». Предать земле, укрыть в пещерной нише, сжечь на погребальном костре. По следам таких захоронений ученые определяют, принадлежат ли найденные останки человеку или это еще животное. Люди, в отличие от животных, сопровождают погребение своих близких обрядами и ритуалами. По таким приметам, например, антропологи определили, что костные остатки, найденные в пещере Схул-V в Израиле, возраст которых оценивается в 100 000 лет, принадлежат разумному существу. На них сохранились следы красной охры, вокруг много погребальных предметов, а в руку покойного вложена нижняя челюсть кабана.

В древних захоронениях находят разнообразную утварь, запасы пищи, оружие, предметы одежды, обувь. Народы древности снабжали своих покойников транспортными средствами – ладьями, повозками, захоранивали вместе с ними лошадей или быков. Покойник снаряжался так, будто собирался в дальний путь. Об этом можно прочитать во всех энциклопедиях и школьных учебниках. Ради чего наши первобытные предки затрачивали столько усилий при совершеним погребальных обрядов (в некоторых культурах эти обряды растягивались на недели или даже на месяцы)?. Зачем зарывать вместе с покойником столько ценных и нужных в быту предметов, не говоря уже о домашнем скоте, слугах, а иногда и женах умерших?

Реймонд Моуди

Древние не были экстравагантными чудаками или безответственными фантазерами. Условия жизни заставляли их быть практичными и рачительными. Материальные ценности в те времена добывались с большим трудом, и ценились выше, чем сегодня. Ту же челюсть кабана можно было использовать для выделки шкур или еще для каких-нибудь хозяйственных надобностей вместо того чтобы зарывать в могилу. Очевидно, снаряжая покойника, его соплеменники были убеждены, что там, за порогом смерти, что-то есть. Что там можно путешествовать и пользоваться всеми теми предметами, которыми снабжали умерших.

А теперь – вопрос. Что побудило древних людей так думать? Как им вообще могла прийти в голову такая мысль?

Обычный ответ на этот вопрос: религия. У людей были религиозные представления о существовании какого-то другого мира, в который уходят мертвые после смерти и в котором они продолжают существовать.

Да, такие религиозные представления были. Но как они появились? Не могли же они возникнуть на пустом месте. У каждого явления должна быть своя причина. Должна быть причина и у представлений о «загробном мире».

Могли ли древние додуматься, что покойник может нуждаться в еде, одежде, орудиях труда, транспортных средствах, наблюдая за своими умершими соплеменниками?

Что они могли заметить? Что умерев, человек теряет дееспособность, не может совершать действий, не может говорить, дышать, есть, участвовать в делах племени. Он становится полностью непригоден для обычной человеческой жизни. А вскоре его тело начинает разлагаться, гнить, становится добычей диких зверей и насекомых, источником болезней…

Какие из этих признаков говорят о том, что ему может что-то понадобиться из вещей, украшений или одежды?

Правильно, никакие.

Такая мысль даже и не должна бы прийти в голову. Единственно, о чем в такой ситуации следует позаботиться – это оттащить мертвое тело подальше от человеческих жилищ, в лучшем случае, закидать камнями или присыпать землей. И забыть. Уж во всяком случае, не устраивать над этим скверным местом танцы с бубнами.

Наши предки, однако, поступали иначе. А значит, были у них какие-то веские основания так поступать. Очевидно, они располагали сведениями о том, что за вратами смерти ожидает не ничто, не небытие, а какая-то иная жизнь, какое-то иное существование. Как они могли узнать об этом? Кто мог им рассказать о том, что находится по ту сторону земного бытия? Ведь оттуда никто не возвращался.

Или кто-то все-таки возвращался?

Очевидно, такое случалось. Редко, в исключительных случаях, но случалось.

Смерть – это закон. Фундаментальный закон природы. Но из закона могут быть исключения. Медицине известны феномены, когда человек сам собой вдруг выходит из комы, потерявший сознание обретает его, остановившееся сердце начинает биться вновь. Чем моложе и активнее человек, чем сильнее в нем инстинкт самосохранения, – тем выше вероятность такого рода «чуда». Первобытное общество было обществом по преимуществу молодых людей, «обществом без стариков», как называют его ученые: большинство найденных археологами скелетов той эпохи принадлежат людям в возрасте около 20 лет и меньше. Жизнь первобытного человека была полна опасностей. Шансы получить серьезное ранение при столкновении с хищным животным, вследствие несчастного случая, стихийной катастрофы, внутриплеменного или межплеменного конфликта были чрезвычайно велики. Смерть была повседневной спутницей первобытного человека. Однако в некоторых случаях молодому организму удавалось обмануть смерть, и возвратиться обратно из-за роковой черты. Ожить. Воскреснуть из мертвых. И рассказать своим соплеменникам о том, что там, за порогом земной жизни, – не пустота, не небытие, а какой-то другой мир.

Попытки рассказать о «том» мире, правда, натыкались на непреодолимое препятствие. В человеческом языке не находилось слов для описания загробного мира. Увидеть тот мир было редчайшим событием, связанным со смертельной опасностью, но рассказать о нем было еще сложнее. Выжившие пытались рассказать, как могли, а слушатели воспринимали их рассказы в меру своего понимания и воображения.

Особую тревогу вызывали рассказы о необычайных способностях, которые приобретают умершие в ином мире. Они могут проходить сквозь стены, мгновенно перемещаться на огромные расстояния, восходить на небо или опускаться на морское дно. Они становятся неуязвимыми для оружия, огня или других воздействий. Они приобретают особую прозорливость и знания, могут проникнуть в голову живого и прочитать его мысли, могут отыскивать пропавшие вещи и узнавать вора или убийцу, прорицать будущие события, указывать, кому из живых в ближайшее время суждено умереть.

В некоторых случаях реальность этих рассказов подтверждалась на деле: пропавшие вещи находились там, где указал оживший, изобличенный вор признавался в своем преступлении, а те, кому пророчили близкую смерть, умирали. Это убеждало людей в правдивости рассказов вернувшихся. А также вселяло трепет и ужас перед мертвыми, которых пытались всячески задобрить, уговорить не причинять зла живым, не вмешиваться в земные дела. Так возник культ предков, свойственный всем без исключения древним культурам, практикуемый в тех или иных формах и по сей день.

В Древнем Риме духов умерших называли «лемурами». Считалось, что они обитают в загробном мире, но могут покидать его и проникать в мир живых. Чтобы задобрить «лемуров» или отогнать их от своих жилищ, римляне проводили специальные обряды – Лемурии. Чтобы очистить жилище от мертвецов, глава семьи должен был проснуться в полночь и трижды вымыть руки. Затем он босиком ходил по своему дому и разбрасывал через плечо бобы, приговаривая: «Я посылаю эти бобы и ими я выкупаю себя и свое имущество».

В Китае седьмой месяц по лунному календарю называется «месяцем голодных духов». Китайцы полагают, что в течение всего этого месяца духам и призракам особенно легко проникнуть в мир живых – они приходят, чтобы посетить своих потомков. Но они голодны, и их надо кормить, – иначе они будут мстить живым. Весь месяцев на стол выставляют посуду с едой для умерших. А когда праздник заканчивается, на воду спускают фонарики в форме цветов. Это не романтический обычай, как сегодня рассказывают туристам. Это чтобы духи не заблудились на своем пути в Страну мертвых и не остались среди живых, чтобы вредить им.

Остатками культа мертвых являются празднуемые восточными славянами несколько раз в году (в разных местностях – от трех до шести) дни поминовения предков («Деды»), когда, согласно верованиям, мёртвые приходят в свои дома на поминальный ужин.

Ритуал «фамадихана» на Мадагаскаре

Наиболее эффектным обычаем почитания мертвых является обряд «фамадихана», проводимый каждую зиму на Мадагаскаре. Обряд состоит в том, деревенские жители вскрывают могилы, достают оттуда тела своих умерших родственников, очищают их и наряжают в новые шелковые одежды. В таком виде умерших под звуки музыки носят по деревне. Мертвецов усаживают на почетные места, предлагают еду и напитки, и отчитываются перед ними о событиях, произошедших за год. А потом столь же торжественно относят на кладбище и захоранивают до следующего раза. Понятно, что такие обряды и столь подробные представления о загробном мире не могли возникнуть, если бы не рассказы вернувшихся оттуда.

Этот вывод подтверждают древнейшие религиозные тексты, в которых описаны переживания людей, побывавших за порогом смерти, например индийский эпос «Махабхарата»². Известны специальные тексты, позиционирующие себя в качестве авторитетных путеводителей по загробному миру – «Книги мертвых». Эти тексты написаны с таким знанием дела и с такими подробностями, что их источниками могли быть только подлинные воспоминания людей, побывавших там. В Древнем Египте папирусный свиток «Книги Амдуат»³ помещали в гробницу умершего, а ее фрагменты изображали на внутренних стенках погребального саркофага и на стенах гробниц. Еще более подробным и информативным путеводителем является датируемая VIII веком тибетская книга «Бардо тодол». Её до сих пор используют на Тибете для подготовки умирающего к его новому статусу.

Случаи возвращения людей с «того света» случались не только в первобытные времена. Когда медицина из средневекового «магического» искусства перешла в разряд настоящей науки и стала предлагать реально работающие методы исцеления, количество таких случаев стало увеличиваться. В XIX веке возникла массовая волна психоза на этой почве: люди опасались быть похороненными заживо. Эта проблема широко обсуждалась в прессе и в научных кругах. Были изобретены специальные приспособления, при помощи которых ожившие в гробу могли подать сигнал, – своего рода загробная техника безопасности.

Во второй половине XIX века в науке возобладала мода на материализм, центральным догматом которого является категорическое отрицание существования чего бы то ни было за пределами материального мира. Поскольку «загробный мир» имеет нематериальную природу, его «постановили» считать несуществующим. Весь накопленный к этому времени объем наблюдений и опыта взаимодействия человека с нематериальным миром стал трактоваться как ворох бессмысленных предрассудков, заблуждений и верований отсталых первобытных дикарей, не представляющий никакого интереса для «прогрессивной» науки. В результате на полтора столетия феномен «загробной жизни» оказался за бортом научного исследования.

Однако логика развития науки привела к парадоксальному результату. Продвинувшиеся вперед во второй половине ХХ века медицинские технологии, и в первую очередь методы реанимации, позволили буквально «вытаскивать с того света» пациентов, которые еще 20—30 лет назад считались безнадежными. Теперь это не были отдельные случаи. Дело «воскрешения мертвых» (именно таково значение термина «реанимация»⁴) было поставлено на поток.

Армия вернувшихся «с того света» неуклонно растет. Некоторые из них рассказывают об испытанных ими необыкновенных переживаниях и видениях, которые они имели в то время, когда с точки зрения официальной медицины были мертвы.

Эти свидетельства опровергают материалистический постулат, согласно которому мышление является исключительно продуктом «высокоорганизованной материи» – головного мозга (немецкий материалист Карл Фогт даже утверждал, что «мозг выделяет мысль так же, как печень выделяет желчь»). Если бы это было так, при прекращении работы мозга всякое мышление должно прекращаться. Но некоторые пациенты рассказывают о своих переживаниях и даже описывают, что происходило в операционной в то самое время, пока они были… мертвы. Не в состоянии дать этому феномену удовлетворительное объяснение, материалистическая наука предпочитает его попросту игнорировать.

Однако «нет ничего тайного, что не стало бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы» (Лук. 8:17). Плотина молчания прорвалась, когда в 1975 году увидела свет небольшая книжечка американца Реймонда Моуди под названием «Жизнь после жизни». Реймонд Моуди стал первым исследователем, обратившим внимание на околосмертные переживания⁵ и собравшим большой статистический материал. В своей книге он описал переживания около полутора сотен людей, переживших клиническую смерть. Книга, мгновенно ставшая бестселлером, всколыхнула научную общественность и привлекла внимание к проблеме. Как потом выяснилось в ходе опроса, проведенного институтом Гэллапа, около восьми миллионов (!) жителей США имели опыт околосмертных переживаний. Дальнейшие исследования этого феномена позволили выявить в нем некоторые закономерности и типичные черты, о которых упоминало большинство очевидцев. Многие отмечали прекращение боли и беспокойства, мучивших их за мгновение до «перехода». Неприятные чувства сменялись в момент смерти ощущением мира, радости и гармонии. Пациенты, при жизни лишенные зрения или слуха, констатировали, что в «том» мире у них появилась возможность видеть и слышать. Некоторые описывали переживание выхода из физического тела, парения над ним, возможность путешествовать по пространству, проходить сквозь материальные преграды, ощущая в то же время невозможность повлиять на что-либо. Характерным для показаний очевидцев является чувство перемещения через туннель или узкий проход, видение источника света или светящегося существа, обладающего необычными характеристиками, которое религиозные пациенты описывают как присутствие ангелов или Бога.

Пережившие этот опыт нередко рассказывают о встрече в запредельном мире с умершими родственниками или знакомыми, а так же о том, что могли «просматривать» эпизоды своей прошедшей жизни, отмечая свои ошибки и постыдные деяния. По мнению специалистов, такие ощущения характерны для случаев неглубокого (кратковременного) погружения в иную реальность, когда сознание еще сохраняет воспоминания, образы и опыт телесного существования. При более глубоком погружении очевидцы обращают внимание на такие особенности открывшегося им мира, как отсутствие в нем чувства тяжести, верха и низа, ощущение деформации времени и пространства или их исчезновения. Наконец, весьма характерным является внезапное ощущение некой границы или преграды, препятствующей дальнейшему движению и понимание неотвратимости возвращения. При этом большинство очевидцев рассказывают о своем нежелании покидать открывшийся им прекрасный мир и возвращаться назад. Многие описывают свое возвращение как насильственное действие, вызвавшее у них чувство сожаления и дискомфорта. Они утверждают что после своего «путешествия» в загробный мир перестали бояться смерти и с радостью ожидают возвращения туда, откуда против их желания «выдернули» их врачи-реаниматологи.

Клиническая смерть, сопровождающая околсмертные переживания, как правило, случается во время операции, в присутствии квалифицированных свидетелей, то есть является объективно наблюдаемым и документируемым феноменом. Это событие отражается в медицинских отчетах, фиксируется показаниями приборов, может быть заснято на видеокамеру. По записям самописцев можно с точностью до секунды определить момент остановки сердца и прекращения мозговой активности. Клинические условия позволяют записывать показания очевидцев «по горячим следам», как только к ним возвращается способность говорить, пока еще память о пережитом свежа и не успела исказиться или подвергнуться вторичным интерпретациям. Иными словами, имеющиеся в нашем распоряжении многочисленные отчеты людей, переживших клиническую смерть, – максимально объективные (с учетом специфики феномена) подтверждения существования нематериальной реальности и ее необычных свойств.

Давайте выслушаем рассказы очевидцев, заглянувших за грань жизни и смерти, и вернувшихся, чтобы рассказать нам о том, что они там увидели.