Tsitaadid raamatust «День бульдозериста»

Мы живы до тех пор, пока у нас есть надежда…

- А почему ты Одноглазка, если у тебя оба глаза в порядке?

- А у меня третий глаз раскрыт, - сказала Одноглазка. - а он один.

— А разве боги умирают?

— Еще бы. Это их основное занятие.

- Слушай, - спросил Шестипалый, скользя по кафелю рядом, - а как ты узнаёшь, когда наступит ночь?

- По часам, - ответил Затворник. - Это одно из небесных тел.

- Свобода? Господи, да что это такое? - спрашивала Одноглазка и смеялась. - Это когда ты в смятении и одиночестве бегаешь по всему комбинату, в десятый или какой там уже раз увернувшись от ножа? Это и есть свобода?

Ночная дорога скучна, если рядом нет собеседника.

Любовь придаёт смысл тому, что мы делаем, хотя на самом деле этого смысла нет.

Люди думают, что торгуют нефтью, а сами становятся ею

Чай он всегда пил с легким отвращением, словно целовался с женщиной, которую уже давно не любит, но не хочет обидеть невниманием.

– Какой еще «решительный этап»?

– Не знаю. Лица у всех перекошенные, особенно у Двадцати Ближайших, а больше ничего не поймешь. Бегают, орут.

– А, – сказал Затворник, – понятно. Он, наверно, с каждым часом все отчетливей и отчетливей? А контуры все зримей?

– Точно, – удивился Шестипалый. – А откуда ты знаешь?

– Да я их уже штук пять видел, этих решительных этапов. Только называются по разному.