Loe raamatut: «Серсо»

Действующие лица

Петушок

Надя

Владимир Иванович

Валюша

Паша

Ларс

Кока

Действие первое

Пятница. Вечер.

Пустой бревенчатый дом. Заколоченные снаружи окна. Старинная мебель в чехлах. Запустение. Видно, что в доме никто не живет.

Слышен звук мотора. Это к дому подъезжает машина. Мотор затихает. Звук открываемых дверок, голоса. Раздается удар топора, потом еще удар, еще… Это снаружи отбивают щиты и доски, которыми заколочены окна и двери. Несколько ударов – и дверь распахивается настежь.

В дом вваливается компания.

Петушок. Заваливайтесь!.. Это теперь все мое.

Надя. Ой! Надо же! Одним все, а другим ничего.

Владимир Иванович (Наде). Разрешите, я баул поставлю. (Берет у нее из рук большую сумку, ставит у своих ног.)

Петушок. Прошу всех быть как дома.

Валюша. Наконец наш Петушок крылышки расправил! Кто бы мог подумать – у Петюнчика свой дом! Поздновато, правда…

Владимир Иванович. Еще все успеем.

Паша. Сюда тысчонку-две вложить – жить можно.

Петушок. Зачем вкладывать, зачем?

Ларс. Ни в коем случае! Тут ловушка.

Надя. Ларс – это имя или фамилия?

Валюша (Ларсу). А что вы предлагаете?

Петушок. Имя, имя…

Ларс. Вдохните в себя глубже, вдохните… Чувствуете – воздухец! Сосна. Старое дерево.

Паша. Вот я и говорю, подремонтировать надо. В тысчонку-две можно уложиться.

Петушок. Какая тысчонка, какие две!.. Я бы и этого дома не имел, если бы не бабушка. Земля ей пухом.

Надя. У меня тоже бабушка померла. Но ее квартиру мне не отдают. Говорят, кооператив не наследуется. Правда, Владимир Иванович?

Владимир Иванович. Задача высшей степени сложности.

Надя. Ой, я такая неумелая!..

Валюша. Петушок, у тебя же бабушка еще тогда умерла.

Петушок. А это другая, двоюродная. Елизавета Михайловна. Я ее даже не знал, она меня сама разыскала. Оказывается, я последний из нашего рода остался. У нас в роду с рождаемостью не очень.

Ларс. Вложил деньги – все, попался. Всю жизнь будешь ждать процента. Я не вкладываю.

Владимир Иванович. Я тоже. Но по чисто идейным соображениям.

Петушок. Ну, уж это аморализм какой-то!..

Владимир Иванович. Ох, чувствую, напродляешь ты здесь род!..

Валюша. Петушку бы пораньше такую хату…

Владимир Иванович. Ха! Пораньше… Ему сорок, но он молодо выглядит.

Валюша. Петушок у нас хорошо сохранился.

Владимир Иванович. Петушок, тебе сорок, но ты молодо выглядишь?

Ларс. Вам сорок?

Надя. А разве вы не знакомы с Петром Вячеславовичем?

Ларс. В общем, я доволен, что приехал сюда. (Валюше.) А вы?

Валюша. Частично. Процентов на сто, не больше.

Паша подходит к дивану, накрытому чехлом, снимает чехол.

Паша. Музейная вещь.

Надя. Неужели?!

Паша. Тысячу шестьсот…

Надя. Ой, семнадцатый век!

Паша. Тысячу шестьсот, тысячу семьсот каждый музей за эту вещь даст. (Наде.) Но я и век могу определить. Правда, не с такой степенью точности.

Надя. Вы историк?

Паша. Увлекаюсь.

Надя. Ой, интересно!

Паша. Вообразите себе, Надя. 1801 год, ночь с одиннадцатого на двенадцатое марта. В кабинет, в котором обычно почивает император Павел I, ночью проникают его офицеры, они будят Павла, тот сначала думает, что это сон, потом все понимает, молит о пощаде, и тут Михаил Зубов, силач, бьет его золотой табакеркой в левый висок. Павел падает и цепляется руками за ножку дивана – вот этого…

Надя. Этого?!

Паша. Император Павел I называл княгиню Анну Гагарину «улыбочка моя».

Петушок. Да кладите на диван сумки, кладите. Продавать не собираюсь. Спать буду на 1801 годе.

Надя. А что дальше было с Павлом?

Паша. Его долго не могли оторвать от ножки дивана, потом накинули на шею шарф и задушили.

Надя. До смерти?

Владимир Иванович (осматривая диван). Узковато… Не раскладывается?

Валюша. Петушок уместится. Он всю жизнь за шкафом на маленьком диванчике проспал. Он теперь куда хочешь впишется.

Петушок (Валюше). Тот диванчик за шкафом не такой уж узкий был…

Валюша. Узкий, Петенька, узкий. Поэтому ты на нем и застрял.

Ларс. У меня квартира на одного – ну и что? Я в ней только сплю. Ночлежка – две лоджии, вид на море, отдельный вход – трехнакомнатная.

Надя. У вас тоже кто-то умер?

Ларс. Нет.

Надя. И вам это разрешают?

Ларс. Что? Почему?

Надя. Трехкомнатная на одного.

Ларс. Да я в ней почти не бываю.

Петушок. Вчера. Вечер, жарко, вывеска мигает – то красный, то зеленый. Где-то часа три. Пустая улица. Ни одной машины – ни с той стороны, ни с этой. И в этой пустоте стоит человек перед светофором и ждет, когда зажжется зеленый свет, чтобы перейти улицу. Он стоит, а тут еще вывеска, и у него то лицо красное, то зеленое… Я дождался, когда его лицо станет красным, подошел к нему и сказал: «Поедемте завтра на дачу». Он позеленел и сказал: «Да».

Паша. А может, действительно запах ромашки ценнее всей этой пыли веков? Откроешь тайну убийства Павла I, а пропустишь время цветения купавы… Правда, когда цветет купава, я прекращаю все исследования.

Надя. Вы натуралист?

Паша. Интересуюсь живой природой.

Владимир Иванович. У меня дома фикус в горшке. От тетки остался. Не люблю комнатные растения, но от тетки остался…

Ларс. Я вообще сразу говорю «да». Если мне что-то быстро предлагают, я сразу говорю «да».

Надя. А потом?

Ларс. А потом – «ез».

Надя (смеется). А потом?

Ларс. А потом «си».

Надя. А потом?

Ларс. Потом – «я».

Надя. Вы?!

Ларс. И по-шведски, и по-немецки.

Надя. Вы – швед?

Ларс. Я из Прибалтики.

Надя. Ой, не могу – прибалт!.. (Заходится.)

Петушок. Окна пооткрываем, чудно будет спать! На новом месте сны сбываются.

Валюша. Что толку! Я снов все равно не вижу. Засыпаю – черно, просыпаюсь – уже утро. А что ночью было – понятия не имею.

Надя. Ой, а мне всегда одни гадости снятся. Недавно усы мужские приснились. Но без мужчины – одни усы. Жуть!

Владимир Иванович. В следующий раз ложитесь спать с ножницами. Приснились усы, а вы их – чрямс!

Надя. Еще страшней!

Петушок. Надя-Наденька, моя соседка по мусоропроводу. Мы с ней одновременно мусор на площадку выносим, так у нас совпадает… Я ей всегда очередь уступаю.

Надя. У меня мусора-то нет. Одни фантики.

Владимир Иванович. Вы сладкое любите?

Надя. Это плохо, да?

Владимир Иванович. У меня для вас конфетка припасена. (Протягивает Наде конфетку.) Я тоже люблю сладкое, хотя и являюсь мужчиной с усами.

Надя (взглянув на Владимира Ивановича). Ой!

Владимир Иванович. Что, узнали усы?

Надя. Похоже… (Берет у Владимира Ивановича конфету.)

Владимир Иванович. Хорошо, что нас Петушок сюда вытащил. Сидишь в городе, пыль глотаешь, и в воскресенье тоже. Если кто на дачу не пригласит.

Ларс. В поле, в лес, на речку! Вот моя деревня, вот мой дом родной!

Надя (Владимиру Ивановичу). Смотри – прибалт! Все лозунги знает.

Петушок (подходит к Владимиру Ивановичу, обнимает за плечи). Вместе работаем, вместе отдыхаем. Курорты, надгробия, памятники… «Петушок и Ко».

Валюша (Владимиру Ивановичу). Как там наш Петушок на работе?

Петушок. Да ладно тебе!

Валюша. Вы же все-таки его начальник.

Владимир Иванович. Ну, начальник это сильно сказано. Просто Петушок – инженер, а я – старший инженер. Дадут Петушку старшего, мы и сравняемся.

Петушок. Но я и тогда Владимира Ивановича буду звать Владимиром Ивановичем. Потому что он солидный человек.

Валюша. А ты – вечный Петушок, хоть у тебя теперь загородный дом есть.

Владимир Иванович. И вообще какое имеет значение, кто из нас кто? Мы приехали на отдых. Я – Володя. А кое для кого мечтаю стать и Вовой…

Ларс. А я бы сразу на «ты». Еще в машине, когда сюда ехали, хотел сказать… Мы же все однолетки.

Паша. Никогда не называй женщину ровесницей. В любом случае это оскорбление.

Надя. Ой, мне уже двадцать шесть, а я такая неумелая!..

Владимир Иванович. Научим!

Надя. Мои ровесники ни черта не знают. А вы, Паша, по дороге, когда нас сюда везли, так интересно рассказывали про этих художников… ну, про этих французских, которые в леса ушли… как их… я названия всегда не запоминаю… Робинзоны?

Паша. Барбизонцы.

Надя. В жизни бы об этом не узнала! Приеду домой, книжку в библиотеке возьму.