Tsitaadid raamatust «Нас всех тошнит. Как театр стал современным, а мы этого не заметили»
тяжело. Российские театры в большинстве своём сейчас – это такие сталинские колхозы, которые заряжены на вечное стабильное существование. Это огромные чудовища, которые не только являются держателями своей внутренней иерархии, но и включены во властную вертикаль, должны представлять государство, что неизбежно влечёт за
В одном из детских спектаклей 30-х годов на сцене прячут в шкаф какие-то чертежи, а потом появляется подозрительный человек и спрашивает у первого ряда, куда спрятали чертежи; естественно, кто-то из детей сообщает, и уже в следующей сцене этот человек появляется в сопровождении чекистов – выясняется, что он шпион и теперь чекисты хотят узнать, кто сдал гостайну. Интерактивный театр, театр-школа, но лучше бы таких школ никогда не было.
Технологии в театре проблематизируют пространство и время, сдвигают границы понятий о присутствии и отсутствии, меняют принципы соприсутствия в театре, укрепляют или, наоборот, ослабляют ту самую liveness разворачивающегося действия
Каждый из спектаклей производился для конкретного европейского города, часто проходя в нетеатральных пространствах и учитывая историю и ландшафт этого города в своей концепции. Кастеллуччи как бы ставит себе задачу разглядеть трагедию будущего через аллюзии к истории насилия в Европе.
Кастеллуччи – медленный певец деконструкции и разложения, не то чтобы меланхоличный или угрюмый, а просто как бы ошарашенный сложностью мира и тонкостью жизни. Образы
Российские театры в большинстве своём сейчас – это такие сталинские колхозы, которые заряжены на вечное стабильное существование. Это огромные чудовища, которые не только являются держателями своей внутренней иерархии, но и включены во властную вертикаль, должны представлять государство, что неизбежно влечёт за собой массу угроз креативному процессу.
